***
Солнце сияло уже над домами, когда они вернулись в эльфинаж. Из вежливости Мерриль пригласила Волка зайти, но он отказался. Пожав плечами, она поставила корзинку на землю, достала ключ и повернулась к двери. – Может, всё-таки зайдёшь? – продолжила уговаривать Волка Бетани. – Мне неудобно заставлять тебя ждать меня снаружи. К тому же я заметила, как скованно ты двигаешь рукой. Значит, твоё ранение серьёзней, чем ты говоришь. А завтра, между прочим, тебе идти с Гарретом на Рваный берег. Я могу сегодня же вылечить тебя. Или ты предпочитаешь Андерса? Волк поморщился. – Уж без одержимого я точно обойдусь. Лучше ты. – Вот и ладно. Мерриль, ты не возражаешь, если я вылечу его прямо у тебя дома? Мерриль не возражала. Даже наоборот. Ей очень хотелось посмотреть на то, как исцеляют люди. Может, ей даже повезёт увидеть ещё кусочек из узора валласлина Волка… Зато возражения нашлись у Волка: – Лучше не здесь. Не в доме мале… – он покосился на проходившего мимо эльфа и поправился: – В общем, не в этом доме. – Фенрис, – вздохнула Бетани, – даже если Мерриль и проводила там какой-нибудь кровавый ритуал, труп жертвы она уже скинула в реку, алтарь и нож припрятала, а кровь замыла. Она ведь очень аккуратная и чистоплотная девушка. Ну, может, пара-тройка пятен где-нибудь на стенках и осталась, но ты просто не будешь на них смотреть, и всё. – Но я не делала ничего такого! – запротестовала удивлённая Мерриль. – Конечно же, нет, – успокоила её Бетани. – Я просто пошутила. – Хорошо, – голосом, не выражавшим ничего хорошего, отозвался Волк. – Может, я и выгляжу глупо со свой ненавистью к… к таким, как она, но ты слишком легкомысленно говоришь о магии крови. – Зато я отношусь к ней очень серьёзно, – без тени улыбки заявила Бетани. – И поэтому не хочу загодя обвинять того, кто ничего плохого ещё не сделал. – Добровольно связаться с демоном – это «ничего плохого»? – Фенрис, не кричи так! – яростно прошептала Бетани. – Да, Мерриль «связалась», как ты говоришь, с демоном. Но почему она обязательно должна поддаться ему? Демона можно и изгнать... – Venhediss! Да плевать мне на неё! Я не хочу, чтобы ты случайно стала одержимой! Мерриль показалось, что где-то она похожий разговор уже слышала… Ах, да – два дня назад, когда они сидели у ручья и ждали, пока искупается Медведь. – Фенрис, скажи мне, что мне сделать, чтобы ты поверил, что я никогда не прибегну к магии крови? Ты не веришь мне. И не веришь в меня. Волк отвёл глаза. – Я… Прости, мне нужно идти, – и он быстрым шагом пошёл в направлении Нижнего города. – Вот всегда так, – вздохнула Бетани, грустно глядя вслед стремительно удаляющемуся Волку. – Его валласлин и правда из лириума? – поинтересовалась Мерриль, чтобы нарушить неловкую тишину. – Да. – Но как это вообще возможно? Лириум ведь жжётся, как крапива, даже если его разбавить. Я как-то пробовала лириумный бальзам – будто кипяток пьёшь, так во рту горит! – Магия, – рассеянно отозвалась Бетани, продолжая глядеть в ту сторону, куда ушёл Волк, хотя он уже скрылся из виду. – Так вот почему Фенрис такой мрачный и неразговорчивый – он просто постоянно ощущает себя так, будто его крапивой бьют. – Не постоянно, – Бетани наконец-то перевела взгляд на Мерриль. – Только когда его клейма вспыхивают. Но даже когда они не болят, он всё равно не любит, когда их касаются или пристально разглядывают. Он заметил, что его клейма тебя интересуют и, может, ещё и поэтому не захотел, чтобы я лечила его руку в твоём доме. Упрямец остроухий! – И, словно соглашаясь с этими словами, у неё заурчало в животе. – Ой, я плохая хозяйка! – засуетилась Мерриль, подхватывая корзинку и распахивая дверь. – Я до сих пор держу тебя на пороге дома и не предлагаю поесть! О! Я угощу тебя похлёбкой, которую готовят в нашем клане. Это очень вкусно. Но она долго готовится, а пока, может, перекусим чем-нибудь? – Не откажусь от сыра и хлеба с мёдом. А запивать будем разбавленным вином. Той воды, что ты купила, тебе хватит как раз на похлёбку и на то, чтобы попить сегодня-завтра. – Её всегда надо покупать или можно брать откуда-то ещё? – уточнила Мерриль, ставя корзинку с едой на стол. – Можно и покупать, но тогда деньги кончатся очень быстро, – сказала Бетани, выливая воду из кожаной фляги в котёл и вешая его над очагом. – Ещё можно собирать дождевую воду – вон, рядом со входом стоит кадушка. Во время дождя выставляешь её наружу, и всё. Но дождевой воды всегда не хватает, поэтому жители Нижнего города берут воду из колодцев, соединённых с затопленными шахтами, которых много под городом. Но она не очень чистая, её нужно хорошенько кипятить. А я лично делаю так: ледяной стрелой замораживаю налитую в котёл воду, и потом, когда вода начнёт таять, сливаю самую первую порцию – она вбирает в себя всю соль и грязь и потому не годится для питья. Потом я жду, когда растает оставшийся лёд, и уже его-то и использую. Меня этому отец научил. Они в Круге так делали. – Эльгарнан! Я хочу выучить это заклинание! Оно такое полезное! – Да, оно годится не только для сражений. Как и многие другие. Мерриль выложила на стол мягкие круглые лепёшки, клин жёлтого ноздреватого сыра и горшочек пахучего мёда. Бетани разлила вино по кружкам, разбавила его водой, и они принялась обедать. Сыр оказался преснее, чем сыр из молока галл, но Мерриль он понравился. Как и хлеб, который долийцы ели редко – ведь его приходилось покупать у людей, и был он серым и кисловатым, не то, что этот, пышный, белый и вкусный. А теперь она может есть его хоть каждый день! А уж если обмакнуть его в мёд… М-м-м… И вино – Мерриль редко доводилось пробовать его: обычно долийцы пьют чистую воду, вино ставят на стол только на свадьбах. – Чтобы защитить еду от крыс, её можно подвесить к потолочным балкам – вон как раз крюки торчат, – сказала Бетани, беря ещё один ломоть хлеба и намазывая его мёдом. – Но лучше бы тебе завести кошку, она живо всех крыс передавит. У нас в Лотеринге была кошка, но когда мы уходили, она где-то гуляла и мы её не дождались. Хорошо хоть Клыка забрать успели... Клык – это наш мабари. – А вы не боялись держать в доме такую зверюгу? – удивилась Мерриль, вспомнив размеры лесных кошек и их неуживчивый нрав. – Клык очень умный и воспитанный. Никогда на людей зря не рычит и уж тем более не бросается. – Я о лесной кошке. Они ведь любят жить поодиночке, как вам удалось её приручить? Твой отец знал ещё и заклинания подчинения? – Нет. Он таких заклинаний не… А! Кажется, мы говорим о разных кошках: ты о рыси, а я о домашней. Они маленькие и ласковые. И любят, когда их гладят. Неужели, у долийцев вообще нет домашних животных? – У нас есть галлы. Они тянут аравели, когда мы путешествуем, а во время стоянок живут в специальных загонах. А больше у нас нет никаких животных. Кажется, никто из долийцев никогда не заводил… Ой, нет, вспомнила – на Арлатвене я видела у одного эльфа ручную сову. Она была такая мягонькая и смешная! Представляешь – она вертела головой и вверх и вниз, будто у неё шеи вообще не было! А глаза у неё были большие, круглые и жёлтые, как… – Мерриль зашарила взглядом по столу, ища, с чем сравнить, – как вот этот сыр! А я бы хотела завести грифончика. Я назвала бы его Пернатиком. – Грифон? – Глаза у Бетани округлились, став почти как у той совы. – Надо же… А мне и моим братьям всегда хотелось собаку, и папа однажды купил нам щенка мабари. – Пол рассказывал мне, что знатные шемлен держат дома собак. И любят натравливать их на элвен, – бездумно заявила Мерриль. И лишь услышав судорожный вздох, осознала, что это был не лучший способ поддержать разговор. – Ох, прости, я не хочу сказать, что твоя семья это тоже делает просто Пол… ну, он всякого натерпелся, пока жил среди людей. – Не только эльфам достаётся от знатных мерзавцев, – севшим голосом произнесла Бетани. – Однажды в Лотеринге остановился какой-то банн. Его сын, чтобы развлечься, устроил охоту. Но звери разбежались, и тогда они решили поохотиться на одинокую девушку, собиравшую хворост. Сначала её гоняли по лесу, натравив на неё собак, потом изнасиловали. Когда родители нашли её, она ещё жива была. А рядом с ней валялся тугой кошель с деньгами. Медными, самими мелкими, но её семья и таких вдоволь не имела. Они смолчали, и банн уехал, как ни в чём ни бывало. А девушка вскоре умерла. Я тогда пожалела, что не умею насылать проклятья. Потому что просто убить этого ублюдка было бы слишком милосердно! – Это… это ужасно. Шемлен не щадят даже своих! – Так и есть. Если у тебя нет денег и богатых друзей – ты ничто для тех, у кого всё это есть. Вот, например, наша мама принадлежит к роду Амелл, древнему и знатному. Но её родня отвернулась от неё, когда она влюбилась в мага и сбежала с ним в Ферелден. Через несколько лет её родители умерли, а их имение было продано. Мама хочет выкупить его, но у нас недостаточно денег и нет влиятельных друзей, которые могли бы замолвить за нас словечко перед сенешалем. Гаррет поклялся, что сделает всё возможное, чтобы мама получила своё имение. Он берётся за любое дело, за которое хорошо платят. Он даже на Глубинные тропы собрался идти! А меня с собой не берёт. – Ты хочешь на Глубинные Тропы? Там же полно порождений тьмы! Я бы ни за что не пошла. Я видела, как умирают от скверны. Это плохая смерть. – Я тоже видела. И Гаррет видел. Он сказал, что они идут недалеко и ненадолго. Да и не одни они – с ними ещё гномы и несколько рабочих из порта. Гаррет даже Андерса уговорил, хотя тот так не хотел идти. А меня не берут. А вдруг они попадут в засаду и не смогут отбиться? Андерс хороший целитель, но я лучше него знаю стихийную магию. Я знаю даже Огненную бурю! – Ты уже так много умеешь, а ведь ты не старше меня, – уважительно произнесла Мерриль. – Твой отец хорошо тебя учил. Если бы у людей были кланы, он наверняка стал бы Хранителем. – Он и был нашим хранителем, – печально кивнула Бетани. – Во всех смыслах. Он учил нас и защищал. Только благодаря его урокам меня до сих пор не забрали храмовники. Мне его очень не хватает. И его, и… Бетани замолчала, невидяще глядя перед собой и плотно сомкнув губы, будто не желая выпускать наружу слово, которое уже было готово слететь у неё с языка. Тут была какая-то тайна. И очень печальная, должно быть. Мерриль поёрзала на стуле, но спросить не решилась. В ответ на откровенность ей придётся рассказать о Махариэле и Тамлене – и о элювиане, конечно же, ведь без него эта история не будет полной, – а она пока не уверена, что может доверить это знание сидящей перед ней девушке. Она хорошая, но всё равно чужая. Не эльф. Хотя и среди элвен найдётся мало тех, кому Мерриль рассказала бы всё без утайки. Городскому хагрену и вовсе ни за что и никогда! – Вода кипит, – ровным голосом произнесла Бетани. И мысли о тайнах заслонила обыденная забота о пропитании. Мерриль с облегчением засуетилась у очага, кидая в костёр то мясо, то коренья… – Как насчёт небольшой прогулки? – спросила Бетани, когда они поели похлёбки. – Если хочешь, я покажу тебе Верхний город. – Очень хочу. А ты не боишься ходить по городу одна, без Фенриса? – Я до знакомства с ним целый год по городу одна ходила. Это он сам решил, что меня нужно охранять. А может, Гаррет его попросил. Но иногда его помощь и вправду нужна – вот как сегодня, например. Но я уверена, что Фенрис уже ждёт меня снаружи. С ним это бывает – покричит, сбежит, а потом возвращается, когда остынет. И правда, Волк ждал их, прислонившись к стене соседнего дома. Но к ним он не подошёл, пошёл следом, отставая на несколько шагов и делая вид, будто он не с ними, а сам по себе. Бетани тоже делала вид, будто так и надо, но Мерриль заметила, что она то и дело улыбалась.***
Нижний город с Верхним соединяла длинная белокаменная лестница ровно в восемьдесят три ступеньки – Мерриль специально считала. А наверху стояли два воина в серебристо-оранжевой броне. – Это стражники, – пояснила Бетани. – Следят за порядком в городе. – А я подумала – храмовники. – Ну, храмовники в этом районе тоже частенько появляются, – невесть чему усмехнулась Бетани. – Как только увижу одного, обязательно укажу тебе на него. Земля в Верхнем городе была покрыта большими квадратными плитами, кое-где выщербленными и сколотыми, но всё равно – ходить по ним было легче, чем по каменистой и грязной мостовой Нижнего города. Мерриль украдкой сняла сандалии и привязала их к поясу – с непривычки натёрла ноги, да и чисто здесь, можно не опасаться вступить в какие-нибудь вонючие помои. Ногам сразу стало легко и прохладно, а то, что встречные косились на её босые ноги и болтающуюся у пояса обувь – мелочи, не стоящие внимания. Она, вон, тоже не может отвести глаз от их бород и вдавленных переносиц. – Бетани, смотри, какие красивые красные фонарики на том доме с нарисованными на стенах алыми розами! Я тоже хочу повесить такой у себя дома! Ты покажешь, где их продают? – Такие фонари нигде не продаются, – качнула головой Бетани. – А этот дом – бордель, и лучше нам возле него не задерживаться, чтобы нас не приняли за… – Так здесь живут барды?! – перебила её Мерриль. – Давай зайдём! Мне нравится слушать бардов, только это очень редко случается. Я пока всего один раз слышала, когда мы случайно встретились с кланом Вёрнен. Вместе с ними путешествовал настоящий орлесианский бард! Он очень красиво пел. – Мерриль! Здесь живут не барды. Здесь живут те, кто за деньги продаёт свою любовь... даже не любовь, а свои тела. – Они продают себя в рабство? Сами? – Мерриль неверяще оглянулась на дом с красными фонарями. – Ну, да, что-то наподобие этого, – подумав, согласилась Бетани. – Зачем? – Из-за денег. Потому что ничего другого они не умеют или не хотят делать. – Жалко, что здесь живут не барды. – Ничего, завтра я свожу тебя в «Висельник». Кажется, там как раз остановился какой-то странствующий певец. Заодно и с остальными познакомишься. Но Мерриль уже не слушала её. Остановившись, она во все глаза глядела на подпиравшие крышу огромные угловатые статуи гномов с топорами, украшавшие какой-то дом на противоположной стороне площади. – Это големы? Я слышала, гномы до сих пор их делают. – Нет… надеюсь, – с сомнением произнесла Бетани. – Правда, я никогда не видела големов. – Я видел одного, – сказал Волк. – Выключенного, к счастью. Он был на три головы выше меня и похожий на составленного из камней гнома, подрощенного до размеров огра. – А где ты его видел? В каком городе? – Бетани охотно подхватила разговор, будто и не было меж ними размолвки. Мерриль нравилась эта её незлобивость и неумение копить обиды. – Давно, ещё в Минратосе. Он стоял в приёмной зале в доме одного мага. – И маг не боялся, что однажды кто-нибудь найдёт жезл, управляющий этим големом, и заставит того напасть на него? – Вряд ли он об этом задумывался. Тевинтерские маги боятся лишь одного – утратить своё положение в обществе. – Ах да, Мерриль, это Гномий квартал, здесь живут и работают гномы, – спохватилась Бетани, когда они уже дошли до середины площади, кишевшей гномами, как муравейник муравьями. Они трое возвышались над низкорослой толпой, будто три камышинки, сдуру выросшие в поле. Рыжие, чёрные, белобрысые макушки сновали где-то на уровне её плеч и Мерриль вдруг почувствовала себя ужасно долговязой и ощутила ту же неловкость и неудобство, что и среди людей, когда она казалась себе слишком маленькой и была вынуждена задирать голову, чтобы поговорить. Нет, всё-таки эльфу лучше всего среди элвен, когда во время разговора можно смотреть глаза в глаза, не наклоняя головы и не поднимая… – Ой, у них бороды другого цвета! – ахнула Мерриль, тыча пальцем в двух разговаривавших гномов. – Как это так? Разве такое может быть, чтобы борода была не как волосы на голове? – Может. У некоторых людей тоже так… А вот и храмовник, – негромко произнесла Бетани, указывая Мерриль на высокого рыжеволосого человека в ослепительно блестящей броне с изображением алого меча в окружении алых языков пламени на нагруднике. – А он не поймёт, что мы маги? – тихо спросила Мерриль, осторожно косясь на проходящего мимо храмовника. – Нет, если мы не будем колдовать прямо перед ним. Постарайся запомнить его. Это сэр Траск. Это один из тех немногих храмовников, которые относятся к магам доброжелательно. – Это потому что у него у самого дочь была магесса, – негромко уточнил Фенрис. – А он сдал её в Круг? – поинтересовалась Мерриль. – Ведь храмовники должны всех магов вести в Круг? Или это не касается их семей? – Это касается всех. Но он не выполнил свой долг и не отдал её в Круг. Траск держал в тайне то, что его дочь магесса. А потом она решила уехать в Тевинтер, но нарвалась на работорговцев, стала одержимой и мы её убили, – понизив голос, закончил Волк. – Гаррет мне ничего об этом не говорил! – поразилась Бетани, недоверчиво глядя на него. – Прости, я думал, ты знаешь… – Мерриль впервые увидела, как Волк растерялся. – Ладно, раз уж я начал говорить, то расскажу всё. Мы искали сына Арианни, Фейнриэля, и наткнулись на банду работорговцев, перевозивших живой товар, среди которого была и дочь Траска. Они захотели позабавиться с девчонкой, а она призвала демона… – Фейнриэль – это ведь Фенарель на городской лад? – задумчиво произнесла Мерриль. – «Ужасный волк», «Волк-обманщик». Интересно, почему его мать так его назвала? Он много лгал? Или творил много шалостей? Нет, подожди, ведь его отец – человек. А раз Арианни живёт одна и в эльфинаже, значит, этот человек её обманул и не женился на ней. И потому она дала ребёнку такое имя. Он дитя обмана. Всё просто. – И она торжествующе посмотрела на молчаливо стоящих рядом спутников, довольная, что разобралась в этой маленькой тайне самостоятельно. – Да уж. Проще некуда, – недовольно произнесла Бетани. – Просила ведь Гаррета – если дела будут касаться магов, бери меня с собой! Ладно, я ещё поговорю с ним об этом. А мальчика вы нашли? – повернулась она к Волку. – Ещё нет. Но уже знаем, где он. На Рваном берегу, в одной из пещер. – Ага! Гаррет сегодня утром сказал, что завтра он собирается прогуляться по Рваному берегу. Значит, туда вы и пойдёте. Отлично! Я иду с вами! – Хоук меня убьёт, – мрачно заявил Волк. – Да ладно тебе, – отмахнулась Бетани, – всего лишь поворчит немножко. Угостишь его вином из своего погреба – он и забудет. Волк лишь вздохнул. – Это торговая площадь, здесь, в основном, торгуют оружием и бронёй, – пояснила Бетани, когда они спускались по лестнице к скопищу лавок под тёмно-красными пологами. – А это лавка «Одеяния Жан-Люка», где можно купить платья из зачарованной ткани и различные зачарованные амулеты и кольца. Но я хотела показать тебе не это. Иди сюда. Они подошли к двум колоннам, между которыми открывался вид на море. Будто огромное окно распахнулось. – Смотри – там, внизу, остров с тремя зданиями. Это Казематы. – На муравейники похоже, – сказала Мерриль, разглядывая их. – Почему Круг назвали Кругом? Остров у них не круглый, дома тоже… Вот в одной книге, которую я читала, маги жили в высокой круглой башне. А эти дома квадратные. Может, живущие там маги, когда колдуют, встают в круг? – Этого я не знаю. Может, и вправду, это название пошло с тех времён, когда маги жили в круглых башнях. – А куда ведёт вон та лестница? – Обратно в Нижний город. – Это хорошо. Потому что я хотела бы вернуться домой. Я сегодня уже так много всего увидела... – И правда, уже вечереет, – удивилась Бетани. – Тогда мы проводим тебя до эльфинажа, чтобы ты не заблудилась. Обратно они шли почти в молчании. Бетани изредка указывала Мерриль на лавки, говоря, что в них продаётся, но Мерриль тут же это забывала. Переполненная впечатлениями голова отказывалась вмещать в себя лишние знания. Мерриль вяло переставляла уставшие ноги, желая лишь одного – добраться до дома и лечь в постель, но путь до эльфинажа казался бесконечным. Город был похож на лес. Каменный лес с домами-деревьями и улицами-тропинками. Но в настоящем лесу все деревья разные, все тропы куда-нибудь да приведут, здесь же все дома казались Мерриль одинаковыми, а все улицы бессмысленно петляли, нередко утыкаясь в вонючие кучи мусора, а по разбитой каменной мостовой ручьями текли потоки нечистот. В лесу всё просто: скала это скала, дерево это дерево. А в городе всё оборачивалось чем-то другим. Бордель без бардов. Некруглый Круг. Книга с цветком – и не о цветах… Зато она вдоволь насмотрелась на людей и гномов, и облик их перестал казаться ей столь чуждым. Она почти привыкла к их разнообразному росту, грубым лицам, вдавленным переносицам и даже к бородам мужчин привыкла. Хотя борода другого цвета – это всё равно смешно. Кажется, она сказала это вслух, потому что Бетани засмеялась и таинственным тоном произнесла: – Это что, завтра я познакомлю тебя с самым необыкновенным гномом во всём Тедасе. Он вообще не носит бороду, но зато пишет книги.