Перекрёстные жизни

55 *** - Ты знал. Они сидели в машине, и Джордж не заводил мотор, делая вид, что занят чтением утренней газеты. Альберт смотрел в окно. Лицо его, мрачнее тучи, не выражало ничего, кроме, пожалуй, безграничной усталости и боли, но Терри отчего-то было совсем не жалко приятеля. Скорее уж наоборот. - Ты знал! – с нажимом повторил он. - Не тебе меня судить. Значит, расслышал все-таки обвинения, которые, в общем-то, и были основным посылом повтора. Терри раздраженно передернул плечами: - Ты так считаешь? – усмехнулся совсем уж невесело, небрежно опершись локтем на кожаную обивку автомобильного салона. – Потому как по морде схлопотал именно я. И знаешь что? Трудно винить Легана в ситуации, когда у него на глазах лезут целоваться к его… Предложение неожиданно оборвалось как-то само по себе. Терри сморщился, не в силах сдержать не знакомую прежде горечь, и, словно в противовес этой паузе, его собеседник разразился просто театральным монологом. - К его… кому?.. – гневно прошипел Эндри, растерявший вмиг всю свою виноватую опустошенность. - Что? Вероятно, тоже язык не поворачивается сказать это? К его жене, Гранчестер. Ну же, скажи это, повтори это: к жене, к Ж-Е-Н-Е! Тебе так же трудно, правда? Так же трудно представить, что именно его Кэнди целует, что именно с ним ложится в постель, что его… Черт. Черт! Джордж, поехали, наконец! Двигатель зарычал не менее раздраженно, чем сам Уильям-Альберт. Терри пришлось признать, что доля истины в этом есть. А еще – что чувства его приятеля к Кэнди далеко не так просты и понятны, как это могло бы показаться на первый взгляд. И это даже не то, что удивляло… Кэнди ведь всегда имела такое влияние на мужчин. Но делить мечты о ней не хотелось ни с кем. Тем более с другом. Хотя, если посмотреть объективно, грош цена этой дружбе в базарный день после всего произошедшего. - Ты выставил меня идиотом и подлецом, - заметил Терри, мечтая сейчас только о паре-тройке хороших глотков виски. Это для начала. – И если ты думаешь, что не менее лестное мнение Кэнди о тебе должно вызывать у меня чувство удовлетворения, то ошибаешься. - Хочешь сказать, всячески сочувствуешь мне? – вопросительно изогнул бровь Альберт. Забавный вопрос. Терри неопределенно покачал головой и поморщился. На самом деле, сочувствия не было. Злорадства или презрения, пожалуй, тоже, но сочувствия… Нет, скорее уж разочарование, возможно, легкое раздражение, но больше – непонимание. - Зачем? Терри осознавал, конечно: тем же вопросом должна была мучиться Кэнди с того самого момента, как вспомнила всё и сломя голову бросилась наутек от предательства и лжи. Он не намеревался рассказывать ей о разговоре с Альбертом, но все же непременно хотел услышать ответ на свой вопрос. Хотя бы для себя. - Разве непонятно? – голос Эндри снова стал низким и усталым. – Он не заслуживает ее. Никогда не заслуживал, и у меня нет ни сил, ни желания представлять, что заставило Кэнди сделать такой выбор, но она совершенно определенно была не в себе, когда соглашалась на брак с Леганом. Не в себе, слышишь? Честно говоря, после увиденного сегодня Терри вовсе не был в этом уверен. - Ты не думаешь, что Кэнди… имела право сделать свой выбор? – осторожно заметил он. И получил холодную насмешку: - А ты-то совсем недавно был готов дать ей выбор? - Черт, Альберт, ты же сам меня подгонял! Настоятельно советовал поторопиться. - А когда-то посоветовал отойти в сторону. И ты с готовностью отошел. Разве нет? Да. Никто и никогда не сказал бы, что то решение отступиться от Кэнди далось ему легко, но теперь Терри посмотрел на события многолетней давности немного под другим углом, и снова осознание правды черкнуло по душе. Еще настойчивей. Еще неприятнее. - Нет. Тогда я не должен был приезжать… - Значит, и сейчас не должен был. И, тем не менее, прилетел, послав к черту два выгодных контракта. - Эй, не тебе решать, а… - А ей. Знаю. И она решила. Похоже, осознание этого больше всего досаждало Альберту: то, что Кэнди снова приняла решение в пользу Легана. Возможно, именно это досаждало и Терри. После всех поцелуев, которые он срывал с ее губ, сладких даже без воспоминаний о прошлом, после всех объятий, которые они успели разделить в доме Арчибальда, и после всех, которые не успели разделить, Кэнди могла бы как минимум не выставлять его из своей квартиры в столь грубой форме. И могла бы не льнуть так откровенно к полуголому Легану прямо у него на глазах! Хотя какое право он имел ставить ей это в упрек? Здесь, наверное, и заключалась разница между ним и Альбертом. Отказавшись от Кэнди когда-то, он, Терри, потерял на нее всякие права и сам прекрасно понимал это, пусть и пытался со всей отчаянностью неожиданно помилованного преступника вернуть утерянное прошлое, которое на самом деле уже давно невозвратимо. Альберт же… Увы, Уильям Альберт Эндри был в жизни Кэнди слишком долго и слишком близко для того, чтобы понять такую простую вещь: его время и шансы утрачены пусть не так бездарно, но столь же безвозвратно. Да и Кэнди, гордая, независимая, упрямая Кэнди никогда не любила плясать под чью-то дудку. Терри вздохнул. - Тебе не кажется, что ложь была… глупой? – поинтересовался он, когда автомобиль, выехав за очередной поворот, притормозил у отеля. – Ведь рано или поздно память бы всё равно вернулась – и что тогда? - Тогда всё… слышишь? ВСЁ могло уже стать иначе! Он не должен был приехать. Она не должна была сбежать. Они не должны были встретиться. Быстрые фразы, короткие и гневные, словно обожженные по краям, походили на бред, на горячечный бред человека, который настолько не сумел справиться с поражением, что в итоге утратил здравый смысл. И всё же Альберт не выглядел несчастным умалишенным. Скорее рассерженным, виноватым и уставшим. Очень уставшим. Утратившим всякую надежду. Теперь Терри понял окончательно, откуда в жестах и взглядах старинного приятеля в последнее время так часто проскальзывала потерянность, боль и безысходность. А еще понадеялся, что никогда в жизни не узнает, каково оно: жить в постоянном ожидании того, как самый дорогой для тебя человек очнется от сна, вылечится от болезни – и обвинит тебя в чудовищной лжи. Лжи, от которой не отвертеться. Лжи, которой не избежать. Но если Альберта все-таки можно хотя бы попытаться понять, как объяснить молчание Арчи и Энни? Неужели их презрение к Легану настолько велико, что пересилило даже возможность счастья лучшей подруги? Да быть того не может! - Постой-ка… - Терри прищурился, и наблюдателю, лишь поверхностно посвященному в суть вопроса, со стороны могло бы показаться, что Альберт просто не в состоянии был бы пасть ниже в его глазах. – Для Корнуэллов последние годы жизни Кэнди остались неизвестностью, но ты… Ты знал, так ведь? Эндри кивнул почти незаметно и поджал губы: - В девятнадцатом нашел Кэнди в Бостоне. К тому времени они уже поженились. Сама мысль о том, что Кэнди вышла замуж за другого, приторно-горьким комом застряла в горле. А уж если вспомнить, что этим другим оказался подонок Леган… Ну как объяснить такой странный выбор после того, сколько боли и унижения заносчивый маменькин сынок ей принес? - Ты, конечно, не стал ничего предпринимать тогда? - Что я мог? – Альберт поморщился. – Она светилась от счастья. Смотрела на мелкого паршивца такими глазами... Да я тысячу раз пожалел, что не прибил его однажды… Впрочем, неважно. Тогда я думал: это временно. Тогда я ждал: Леган проявит себя во всей своей низости, Кэнди одумается, бросит его и… - И прибежит поплакаться в твою жилетку? – догадался Терри. Предположение заставило криво усмехнуться: в подобном сценарии ему вряд ли отвели бы главную роль. Но Кэнди не бросила Легана. Не прибежала, заплаканная, в поисках подходящей мужской жилетки: ни тогда, ни позже. Поэтому Альберт мертвой хваткой вцепился в первый попавшийся шанс, но, неуверенный в собственных силах и возможностях, попросил старого приятеля о помощи. Интересно, что предполагалось потом? Что Кэнди, разочаровавшись в бывшем возлюбленном снова, прибежит-таки в поисках поддержки и утешения к старому доброму мистеру Альберту? Терри не стал спрашивать, потому что вовсе не хотел на этот раз слышать возможных ответов. Открыв дверцу, он шумно выдохнул; хорошо бы покурить. Выставив одну ногу на тротуар, повернулся все же к собеседнику и как бы между делом уточнил: - Почему ты ни с кем не поделился «радостной» новостью? - С кем? И опять: к чему? Поверь, никого бы не осчастливило известие о свадьбе Кэнди с этим… с этим… Как бы там ни было, я сказал тетушке через какое-то время. Но она оказалась в курсе произошедшего. И запретила развивать тему в кругу семьи в виду сильного разочарования. А мистер Альберт был и рад, конечно. Терри вышел из автомобиля, забыв попрощаться. А может, преднамеренно не подав Эндри руки – он еще сам не успел решить. Вошел в просторный богатый вестибюль, размышляя об ошибках – старых и новых – но тут же почти вплотную столкнулся с одной из них. - Здравствую, Терри, - тихим голосом поприветствовала его ошибка и мягко улыбнулась. Ему осталось только выдавить в ответ: - Привет, Сюзанна. Они не разговаривали довольно давно. Если конкретно, с того самого вечера, когда она, безразлично рассматривая голую стену напротив, предложила разорвать их затянувшуюся, невыносимую, болезненную помолвку. А он, разумеется, согласился с легким сердцем. Даже (к стыду своему!) со вздохом облегчения, вполне неплохо слышным в удручающей тишине. И за последнее, пожалуй, Терри больше всего себя винил в последствие, хотя понял достаточно быстро, сколь несчастливым мог бы стать этот вынужденный брак. Приблизительно в тот момент понял он и всю тщетность принесенных жертв: и своей, и главное – жертвы Кэнди, искренне надеявшейся, что поступает во благо и ради чужого счастья. С того момента ни дня не прошло без сожалений, ни ночи без упреков. Но теперь ни в первом, ни уж тем более во втором не было никакого смысла. Сюзанна переступила с ноги на ногу, вероятно, перенося вес на протез, и спросила исключительно вежливо: - Как твои дела? Он беззаботно пожал плечами: - Всё хорошо. Привычная театральная маска: всё на ладони, кроме правды. И ничего личного. Хотя, возможно, Сюзанна и заслужила право на небольшое злорадство по поводу его неудавшейся попытки реанимировать счастливое прошлое. - В Чикаго по делам? - Приехал в гости к друзьям по колледжу, - получилось вполне правдоподобно. – Да видно, не вовремя. Она с пониманием кивнула: - Из-за Нила? Да уж, кошмар какой-то. Я очень разволновалась. – И тут же взглянула с большей заинтересованностью. – Значит, ты с ним тоже знаком? - С Леганом? – осторожно уточнил он. – Ну… да. Тот же колледж. В Англии. Вот настоящая чертовщина: даже разговор с Сюзанной начал вращаться вокруг Легана! Впрочем, иначе этот разговор вообще не клеился. Люди толпились вокруг них: постояльцы входили и выходили, клерки и носильщики спешили по своим делам, а горничные сновали туда-сюда с подносами и зонтами, но Терри просто стоял, как болван, перед бывшей невестой, не удосужившись даже предложить ей присесть, и картина могла бы показаться странной и похожей на фарс. Но была для этого слишком неприятной, слишком горькой и печальной. Как трагикомедия. Возможно, подумав о чем-то в этом же духе, Сюзанна горько улыбнулась: - Знаешь, иногда я думаю о прошлом. И тогда мне очень жаль. Она могла бы, наверняка, жалеть о многом. Как и он, разумеется. - О том, что слишком опрометчиво бросилась меня спасать и… - Терри запнулся, покашливанием перебивая неловкость, - и слишком многое потеряла? Ему показалось: женщина задумалась на какой-то миг, но ответ был легче, чем он мог бы предположить, и спокойнее, чем ожидал: - Нет. Скорее о том, как много времени потратила на ненужные и неправильные чувства. Ну а твоё спасение… От этого воспоминания становится страшно. Во-первых, потому что ты мог погибнуть, а при всех наших… трудностях я никогда – слышишь? – никогда не хотела бы твоей смерти. Ты был мне другом, Терри, хорошим другом, пусть в итоге и оказался скверным женихом. А во-вторых… Сюзанна умолкла, и легкая, едва заметная улыбка призрачно скользнула по ее губам. Во время спектакля так тонко, почти незаметно пускают луч прожектора, когда нужно обозначить лунный свет. - Что во-вторых? – не выдержал Терри затянувшейся паузы, но ответ был под стать этой призрачной, неуловимой улыбке: - Во-вторых, я бы никогда не узнала настоящее счастье. - С этим солдафоном? Вряд ли он имел право судить, но все же презрение искривило губы в подобии усмешки. Только Сюзанна вместо обиды рассмеялась ему в лицо: - Ты, наверное, шутишь? Чарли – самый благородный, самый образованный, самый чудесный человек на всем белом свете! И эта наивная искренность, столь присущая Сюзанне до несчастного случая, сама по себе открыла ему многое. Слишком многое. А что не смогла – то подсказала брошенная из-за спины полушутливая, немного завистливая реплика. - Ах, ты не можешь смолчать, верно? – поинтересовался ехидный женский голос, донесшийся откуда-то от входа. – Ну, просто не можешь не рассказать всем о том, как тебе повезло с заботливым, любящим муженьком, готовым носить тебя на руках, одевать в меха и украшать бриллиантами! К несчастью, Терри хорошо знал этот голос, как и его обладательницу. Пусть Сюзанне и повезло в жизни найти сурового, зато влюбленного полковника, но «счастья» выслушивать всякие гадости в свой адрес она уж точно не заслужила. Терри обернулся с намерением дать отпор извечной завистнице своей бывшей партнерши по сцене, но увидел не совсем то, на что рассчитывал. Вернее, совсем не то…