Перекрёстные жизни

54 Здесь ему снова легко себя обвинить. В иных обстоятельствах Нил запретил бы жене работать в то время, как ее выворачивает от вещей, куда более безобидных, чем все эти жутко пахнущие медицинские препараты или кровь. Возможно, будь всё иначе, Кэнди и сама предпочла бы больше отдыхать, особенно в ненормально жаркое лето, потому что она не враг ни своему здоровью, ни здоровью своего не рожденного ребенка, но, к сожалению, подобная перспектива невозможна. Пока Нилу надо доучиться, Кэнди и слышать не желает о том, чтобы уйти из больницы, и с присущим ей рвением каждый день трудится там положенное количество часов, ассистируя на операциях, делая перевязки, наблюдая за пациентами и – чего уж греха таить – каждую свободную минутку проводя в неврологии в компании Сюзанны Марлоу. Почему-то ему кажется сейчас, что именно из-за Сюзанны его жена так взволнована и довольна. - Да! – тут же подтверждает Кэнди, отвечая искристым смехом на его осторожный вопрос, и эта почти молниеносная перемена настроения – еще одна особенность, к которой ему пришлось быстро привыкнуть. – Да, да, да! Представляешь?! Сегодня она не просто съела обед, а попросила добавки. И слушала, как поют птицы в саду. А еще рассказывала, что в Нью-Йорке ей редко удавалось выкроить минутку на то, чтобы послушать птиц, из-за всех этих репетиций, спектаклей и гастролей. - Ничего удивительного, - вздыхает Нил, - жизнь актрисы не сахар. Не то, чтобы он имел слишком много уважения к людям данной профессии. Его слова – скорее уж дань уважения настойчивости Кэнди, готовой без устали и лени добровольно ухаживать за столь сложной и к тому же чужой пациенткой. Кэнди, конечно, всё известно о его мнении, и обычно она может даже немного поспорить, но отчего-то не теперь. Теперь она придвигается ближе и, улыбаясь, прижимается к его боку. - Я думаю, - тихо предполагает она, - Сюзанна идёт на поправку. Нил едва сдерживается, чтобы не хмыкнуть многозначительно: о какой поправке можно говорить, если новая нога у бедняжки точно не вырастет?! - Это всё лето, - заключает он, убирая подальше неуместный скепсис. – И тепло. И много солнца. Вот мисс Марлоу и полегчало, чему я, кстати, ужасно рад. Плечом он чувствует, как Кэнди медленно, едва ощутимо качает головой: - А мне кажется, это цветы… Вот теперь он серьезно заинтересован… - Цветы? – как бы невзначай уточняет он, полуоборотом головы обозначив любопытство, почти незаметным движением пальцев перебирая мягкие волосы Кэнди, не вплетенные сейчас в золотистую тугую косу. Она снова смеется: заливисто и серебристо, и совсем не так, как приличной даме положено смеяться посреди ночи. - Это я ведь и хотела тебе рассказать! – торжественно объявляет она. – Цветы. Каждый день – по огромному букету. Теперь вся палата Сюзанны просто завалена цветами, и она говорит… ох, она говорит, что такого не случалось даже в ее бытность актрисой. - Значит, твоей Сюзанне попадались неправильные поклонники, - со знанием дела заключает Нил. С кончика языка едва не срывается замечание о том, что сам он всегда пытался ухаживать за любимой девушкой красиво: с цветами, подарками и предложением руки и сердца. Но Кэнди могут расстроить воспоминания о прошлом. Риск подобного поворота событий слишком велик, поэтому Нил предпочитает промолчать. - Может, ты и прав, - негромко соглашается Кэнди, - только мне кажется… как бы это сказать? Я думаю, что знаю, кто шлет ей всю эту прелесть. Любопытно… Нет, Нил-то как раз в курсе. По крайней мере, надеется, что в курсе, то есть что Чарльз Трентон сделал правильные выводы и предпринял правильные шаги, но тем любопытнее узнать мнение Кэнди. - И кто же? – как бы невзначай интересуется он. Кэнди опять смеется – теперь уже не так громко, скорее таинственно, и легонько толкает его локтем в бок: - Ну, скажи, ты давно осведомлен? - По поводу чего? - Нил, не увиливай! - Даже не пытаюсь. - Ну, честно, ты же знаешь, да? - О чем, в конце концов? - Ах… - Кэнди вздыхает как-то особенно сладко и мечтательно. – О том, что твой майор Трентон души не чает в моей мисс Марлоу. И разве не чудесно? Честно говоря, чудесно или нет – это еще с какой стороны посмотреть. Но Нилу и самому известно, как трудно противостоять недовольным твоим выбором близким, потому любое начинание Трентона он готов поддержать всеми доступными способами. - Что поделать? – с преувеличенной жалостью вздыхает Нил. – Парень пропал окончательно и бесповоротно. И я, как такой же бесповоротно пропащий, просто не имею права его в чем-либо винить… Они еще долго размышляют о том, как всё может сложиться у Чарльза и Сюзанны. Звезды гаснут на небе, уступая место предрассветной мутноватой мгле, и на улицах начинают появляться первые прохожие: рабочие спешат на смену, грузчики в док, а торговцы на рынок. Летние ночи слишком коротки даже для дружеских разговоров – не то, что для чего-нибудь большего. У Кэнди сегодня выходной, а Нил… ну, разве он способен променять эти бесценные минуты рядом с Кэнди на банальный отдых? Ему, пожалуй, хватит и нескольких часов быстрого урывчатого сна, чтобы немного расслабиться и хоть как-то дотянуть до пятничного вечера, но прежде все-таки следует увериться, что Кэнди начала засыпать. Что ее дыхание достаточно ровное. Что ей ничего не грозит. Нет, любовь определенно делает с мужчинами странные вещи… - Спи, моя сладкая, - шепчет он, невесомо прикасаясь губами к затылку жены, и сам уже начинает соскальзывать в дрему, когда Кэнди, чуть пошевелившись, удобнее устраивается в его объятьях. - Знаешь, - сообщает она тихо, словно и отвечая ему, и одновременно размышляя о своём, - Сюзанна пострадала во время несчастного случая в театре. Пострадала вместо Гранчестера: оттолкнула его от свалившегося прожектора, кажется. Она была очень влюблена в Терри, и пожертвовала собой ради него. Невероятно, правда? Кэнди бормочет что-то еще, но слов уже не разобрать. Кэнди засыпает через несколько мгновений, оставляя Нила наедине с бешено колотящимся сердцем, учащенным пульсом, холодной испариной на висках. И как после такого откровения прикажете заснуть?! *** - Пресвятая Дева, что у вас опять произошло?! Том Стив, свалив в углу два чемодана с вещами Леганов, окинул взглядом взъерошенного шурина, взволнованную Кэнди и, усевшись на диван, перебросил ногу за ногу. - Ты снова пропустил самое интересное, - хмыкнул Нил, поправляя рубашку на здоровом плече. Вторая его рука, до сих пор испачканная кровью, но уже с чистым бинтом покоилась на подлокотнике видавшего виды кресла. Присев рядом с мужем на корточки, Кэнди начала мягко вытирать кровь и вздохнула: - Мистер Альберт и Терри были здесь. - Были? Здесь? - Том пару раз моргнул в попытке осознать услышанное. Кэнди снова вздохнула. - Пытались ее забрать, - раздраженно бросил Нил, выглянув из-за ее плеча. – Сам понимаешь: я вынужден был вмешаться. - Да уж, конечно, - проворчала Кэнди с интонациями, которые – Том был в этом абсолютно уверен! – вполне могли бы принадлежать его Элизе. – Ты совсем не думаешь о своем здоровье. И, возможно, не совсем мне доверяешь. Последнее – с долей шутки, но не без упрека. Нил нахмурился, потирая опять сбитые костяшки пальцев: - Доверяю. Это… другое, - выдавил он еле слышно. Кэнди встала и ушла на кухню без лишних комментариев. Действительно, о чем тут еще можно говорить, если они до приезда Тома и так успели обсудить визит нежданных гостей во всех подробностях. Кэнди казалось: она была достаточно непреклонна в разговоре с мистером Альбертом. Если, конечно, это вообще можно было назвать разговором, потому что никогда прежде она не говорила… так страшно. Нет, никто не сказал бы, что Кэнди не умела за себя постоять. На войне не раз и не два она слышала вслед упоминание о старых сапогах * и уж точно не раскисала перед лицом опасностей или проблем. Могла дать сдачи в драке, могла сама эту драку начать, могла, не особо сдерживаясь, высказать в лицо любому всё, что думает, и – видит Бог – делала подобное не раз. Но никогда прежде она не была такой категоричной, такой слепой и глухой к чужим словам. Такой жестокой. Да, теперь, погрузив пальцы в миску с теплой водой, уставившись невидящим взглядом в окно и не обращая особого внимания на негромкий разговор Нила с Томом в гостиной, Кэнди могла без опаски заглянуть в свою душу и признаться хотя бы самой себе: она была очень жестокой. «Ненавижу». Единственное слово, которое она сказала мистеру Альберту, до сих пор звучало в ушах приговором всему, что они некогда пережили вместе. Единственное слово, которое пришло на ум, когда она посмотрела в его распахнутые глаза и там где-то глубоко под виной и горечью рассмотрела тень отвращения. Единственное слово, показавшееся тогда достаточно емким, вместившее все ее переживания и чувства: волнение, боль, страх, разочарование, одиночество. Единственное слово, которое могло стать стеной между Кэнди и ее бывшим самый близким другом, не позволяя ей броситься с кулаками, зубами, когтями воевать за собственное счастье. Потому что даже без памяти Кэнди считала, что мистер Альберт слишком уж настойчив в своем добродетельном сватовстве. А уж вспомнив всё, она с трудом нашла в себе силы справиться с нанесенным ударом. Но не нашла ни капельки, ни горстки сил, чтобы сдержать это холодное, жестокое, страшное «Ненавижу». Возможно ли, что она… немного поспешила? Мосты рушатся быстро: горят, полыхая до небес, и сгорают вмиг, зато строить их заново – трудное и длительное дело. Возможно ли, что столь жестоким словом она окончательно разрушила связь с прошлым, ту самую связь, вернуть, обрести которую она мечтала долгие годы? Причем разрушила так основательно, что уже не возвести опять? Когда-то давно она заявила Нилу Легану такое же холодное и жесткое «Ненавижу», но прошло несколько лет – и сама судьба заставила ее горько пожалеть о собственном порыве, забрать обратно необдуманные слова. И что, если снова… Нет! Теперь всё совсем иначе. Кэнди поджала губы и решительно тряхнула головой. Она уже не девочка, мечтающая изменить мир к лучшему. Она выросла и давно должна была понять: есть люди, заслуживающие прощения, но также есть вещи, которые не прощают. И гнусная, коварная, предательская ложь – наверняка одна из таких вещей. Понемногу успокаиваясь, Кэнди медленно вытерла руки. Поставила чайник на плиту; в конце концов, Том мотается весь день по их поручениям и уж точно заслужил чашку чая с выпечкой из булочной напротив. Когда она вышла в гостиную, мужчины уже обсуждали какой-то юридический казус, нависший над фермой Тома и задержавший его вчера непозволительно долго в столь неподходящий и важный момент, но тут Кэнди могла не переживать. Нил прекрасный юрист и быстро со всем разберется. Может быть, ей следовало все-таки объясниться с Терри?.. - Будем пить чай, - бодро объявила она, не желая дальше развивать эту тему, и Том довольно кивнул: у него в желудке, дескать, с самого утра ничего не было. Пожалуй, из всех последних визитеров только Том казался в этой комнате уместным, не нарушал домашнего уюта. Может, потому что был ей как брат еще с детства. Или потому, что Нил признал в нем брата. Скорее, оба момента одинаково важны, ибо Кэнди уже давно не отделяла себя от мужа. Ох, это и надо было объяснить Терри, а не выставлять его молча за дверь вместе с предателем мистером Альбертом! Но неужели сам он не мог увидеть, не мог понять? Иногда мужчины слишком слепы и непробиваемы, особенно, если задеты их собственнические инстинкты **. Вздохнув, Кэнди присела на подлокотник кресла и положила ладонь Нилу на колено. Как бы там ни было, с ним рядом она чувствовала себя куда уверенней. - Я всё передал Филиппу, - продолжил между тем Том. – Он, правда, планировал решить некоторые свои вопросы, пока вы погостите у мисс Понни, но сказал, что это дело пары часов. С кем-то нужно встретиться. - Догадываюсь, с кем, - ухмыльнулся Нил. Кэнди тоже догадывалась. - Я бы хотела как можно скорее поехать в Бостон, - тихо попросила она. Подальше от тех, чье присутствие наполняет сердце холодом. Подальше от тех, кто ее в чем-то винит или заставляет чувствовать себя виноватой. Кэнди ощутила, как теплая ладонь Нил скользнула по талии, успокаивая и обнимая. - Хоть завтра выедем, ты же знаешь. Да, она знала. Но согласно кивнуть не успела. - Э-э-э… - протянул Том, - не хотел бы вмешиваться в ваши планы, но тут вот какое дело. Миссис Леган вернулась вчера из Майями. Ладонь Нила замерла на месте, и мышцы напряглись, выдавая волнение: - Мама? - Да, - Том кивнул, медленно качая головой, - и боюсь: моей уважаемой тёще очень нездоровится… * as tough as old boots (англ.идиома) – дословно «крепкая, как старые сапоги» (фиг. «морально крепкий человек, который умеет постоять за себе») ** в начале ХХ века слово «инстинкт» и все его дериваты редко выходили за пределы научной терминологии. Но Кэнди вполне может его знать и оперировать им, ибо много лет занимается медициной, вполне возможно, что научно шире и больше, чем другие медсестры (когда-то я даже хотела поступить ее в колледж и сделать доктором, но Кэнди решила, что обойдется рамками более привычной для ее пола и времени профессии вспомогательного мед.персонала).