А вокруг - только море...

Тусклые солнечные лучи пробиваются из-за сгустившихся туч и освещают его лицо, пробуждая от полуденного сна. Он открывает глаза, слыша непрерывный стук падающих на железный карниз капель. Рука затекла, а сам он продрог до костей, обдуваемый сквозняком из открытого окна. Он потягивается и садится, почесывая немытые волосы и морщась из-за зуда в носу. Оглушительно чихает, чувствуя лёгкое недомогание и жжение в горле - вчерашнее купание не прошло без последствий. Голова кажется ватной и непривычно пустой, на лбу выступил холодный пот. "Дженсен?" - проносится у него в голове, когда он оглядывается в поисках русоволосого парня, но взгляд его находит лишь пустоту. Ни единого намека, что кроме него здесь кто-то был. Ничего. Он разочарованно вздыхает, теряясь в догадках. Он встаёт с матраса и продевает голову через повязку, подвешивая левую руку к груди. Ещё недели три, и гипс можно будет снимать, а пока нужно делать все возможное, чтобы его рука зажила. В том числе, не подвергать постоянным нагрузкам, о чем он самым глупым образом забыл, только взглянув на изнывающего от жары, но все равно непоколебимого Дженсена. Голова вдруг начинает болеть, и он прикладывает руку ко лбу, зажмуриваясь. Сделав пару шагов, приоткрывает правый глаз и натыкается на свое отражение в разбитом мутном зеркале. Глядя себе в глаза, он задумывается. Правильно ли он поступает, пытаясь растормошить парня? Не обернётся ли это катастрофой, как чуть не случилось с ним?... - Привет. Я Ричард, - невысокий парень с золотистыми глазами просунул голову в щель между дверью и стеной, улыбаясь. Миша вздрогнул, убирая руки от потертой сумки со своими немногочисленными вещами, чувствуя себя неуютно в чересчур большой спальне. На ответную улыбку просто не было моральных сил: хоть он и пытался казаться уверенным в себе, глубоко в душе он был беспомощен и ошеломлен событиями последних дней. Знакомство с родителями состоялось вчера, но он не чувствовал себя "своим" в этом огромном доме с мраморными полами, дорогой мебелью и высокими потолками. Его кровные мать и отец были более чем радушны, но он не мог ответить им тем же, ведь он не знал их. - Миша, - ответил он, уставившись на сложенные в замок руки в попытке скрыть их неисчезающую дрожь. Переезд сюда казался ему заключением в золотую клетку. Неловкость от знакомства с его братом перерастала в отчаяние, однако внешне он был холоден и сосредоточен лишь на носках своих древних изношенных ботинок. Он никогда не думал, что у него есть брат, и не знал, что делать и как вести себя. Он такой же чужой и далекий, как и все в этом сказочном дворце, который не ранее чем три дня назад он мог увидеть лишь на картинках журналов на магазинных полках. - Ты не должен бояться, - Ричард прошёл в комнату и сел на его кровать, протягивая ему руку. - Нет ничего удивительного, что ты не хочешь идти на контакт со мной, я понимаю. Я в такой же ситуации, что и ты. - Что ты имеешь в виду? - он недоверчиво покосился на него, сощурившись. - Ничего ты не понимаешь! Я... - ... Ошарашен, удивлён, поражен, ага, - закрыв его рот ладонью, хмыкнул кареглазый. Миша распахнул глаза от возмущения и замычал. - Ты не считаешь, что не один ты был поставлен перед неожиданным фактом и необходимостью смириться с тем, что у тебя, оказывается, есть брат, о котором ты ничего и не знаешь? Он заткнулся и растерялся, хватаясь за подбородок, как только тот убрал руку. Он не знал, что сказать. - Не одному тебе тяжело, чувак. Так что, начнём сначала, и давай без истерик. Я Ричард, - он приветливо улыбнулся, словно и не было этого серьёзного и твердого тона мгновение назад. Миша пожал его руку и почувствовал, как испытываемый им стресс потихоньку отступает. - Миша. Ричард был первым и единственным, кто открыл ему глаза на то, что не только у него есть чувства и не ему одному приходиться справляться с новыми обстоятельствами, которые преподносит ему жизнь. И сейчас... Он видит в Дженсене самого себя - неопытного и привыкшего прятаться от остального мира, ассоциируя себя со свободным ото всех остальных человеком, но на самом деле находящегося в сильнейшей зависимости от них. Он видит, как нелегко тому рушить иллюзорные границы своей собственной вселенной и объединять её с тем, с кем вынужден - с Мишей. Он может лишь помочь поскорее адаптироваться, но в этом есть своя сложность. Он не может понять, что творится в голове у этого парня и в чем именно заключается его проблема. Погода сегодня сырая и дождливая, и он не испытывает особого желания находиться вне дома. Он сидит на чердаке и всматривается в спокойный океан. Горизонт скрыт в тумане, волны вяло лижут берег, и по воде пробегает рябь от моросящего дождика. Температура гораздо ниже, чем вчера, но он не замечает; по его венам струится лихорадочный жар, согревая его тело изнутри, но затуманивая разум. Он кутается в найденный здесь же пушистый шерстяной след, полный решимости дождаться и встретить зеленоглазого, как только тот вернётся. Он не даёт себе думать, что Дженсен бросил его здесь, но это самовнушение порождает ещё больше вопросов. Что? Зачем? Почему? Он ищет скрытый смысл - то, что не лежит на поверхности, - но вдруг его просто нет? Что, если там, внутри, пусто? И все, что им движет, лишь чувство одиночества и эгоистичное желание обрести здесь друга, чтобы не чувствовать себя покинутым всеми?... Он окончательно оседает на пол и угрюмо прислоняется к картонному ящику, вытягивая ноги и накрывая себя пледом. Может, это и не лучшая идея, но он намерен провести здесь столько времени, сколько понадобится, чтобы вновь увидеть странного зеленоглазого парня и вытянуть его на серьёзный разговор. *** "Шумно", - это единственное, как он может описать небольшой корабль и творящуюся на нем суматоху. Он вылезает из катера и поднимается на борт, стараясь не замечать направленных на него подозрительных взглядов. Каждый его визит сюда раз в полгода начинается именно с этого. Здешние не любят чужаков, и уж тем более таких, как он. Он надевает кепку, сдвигая её на самые глаза - от взглядов посторонних людей ему всегда было не по себе. Сейчас час дня, и ему нужно торопиться, иначе он не успеет вернуться вовремя. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как он приезжал сюда ранней весной - все те же бочки, коробки, ящики с одеждой и едой. Это судно проплывает здесь несколько раз в год, и у него заключена сделка с его хозяином - он получает необходимые для жизни продукты и одежду, а так же, выборочно, новый инвентарь. Оно будет стоять на этом месте ещё восемь дней, ловя рыбу и ожидая покупателей. У капитана, неженатого мужчины пятидесяти шести лет есть ручной какаду, свободно летающий по кораблю. Когда у тебя никого нет, компанию могут составить лишь животные. Дженсен тоскливо проследил за одиноким пожилым мужчиной, перетаскивающим ящики с кормы в трюм. Вот оно - его будущее. Тяжелая работа, одинокое существование и одинокая же смерть где-нибудь в побитой временем квартирке с заплесневелыми обоями и ветхими стенами. Он этого не хочет, но как ему все изменить? Его хозяин не раз предлагал свою помощь, но он все ещё не может поверить в реальность этого. Хочет, но страх лишает его надежды. Миша... Тот, из-за кого он решил сорваться сюда на неделю раньше, чтобы какое-то время побыть одному. Останься он на острове, искушение вновь ощутить тепло другого человека рядом было бы слишком велико. Он... Никто никогда не касался его так бережно и не относился к нему так, как он. Не бросался на помощь, не обрабатывал его раны, не просил побыть с ним какое-то время. Это сбило его с толка и полностью обескуражило, словно выбросило из реальности, заставив усомниться в своей незначительности. Он думал об этом всю ночь, не в состоянии уснуть, и понял, что чувство, возникающее у него при взгляде в глаза брюнета - благодарность. Он понимал, что Миша становится особенным человеком для него, и не мог не сделать что-нибудь взамен. Вздохнув, он направился к капитану, Роберту. Нужно было купить несколько ингредиентов и пополнить запасы круп и молока в дополнение к основному списку, и он надеялся, что они есть. - Кэп, к вам гости, - крикнул кто-то из команды так кстати, когда он собирался постучать по двери. Он нерешительно кивнул, чувствуя себя немного виновато: все же, заявляться слишком рано не было его привычкой. - Заходи, сынок, - он снова кивнул, на мгновение встречаясь взглядом с обернувшимся к нему Робертом. - Рановато ты на этот раз, но твой заказ уже выполнен. Есть ещё пожелания? Он делает жест, изображающий благодарность, и протягивает листок со списком нужных вещей. - Не уверен, что у меня будет ваниль и корица, - задумчиво рассматривает бумажку тот и отходит, отдавая команду рыжеволосому пареньку. - Сходи на склад, проверь. Пауза затянулась, и он почувствовал себя неловко. Может ли он напрягать посторонних людей из-за собственной прихоти? Хороша ли его идея, или стоит от неё отказаться? Что... Что, если Миша не одобрит этот жест с его стороны и разочаруется? Он сжимает и разжимает пальцы, терзаясь ощущением некой двоякости: его поступок легко назвать обоснованным, ведь он действовал, следуя выученному уроку: "Человек ожидает от тебя того же, что проявил по отношению к тебе.", но... Он чувствовал, что просто бросился в омут с головой, ухватившись за тонкую и сюрреалистичную ниточку надежды, что у него появится единственный друг. - Парень, - на его плечо опускается тяжёлая и грубая рука, заставляя вздрогнуть от страха и вынырнуть из раздумий. - Вечереет. Ночью обещают грозу, так что ехал бы ты быстрее. Твои вещи уже в лодке. "Гроза? Океан этим летом неспокойный", - думает он, отсчитывая нужную сумму денег, предусмотрительно сняв их со счёта в городке поблизости. Расплатившись, он вновь надевает кепку на голову и прощается, на языке жестов обещая встретиться поздней зимой. Роберт кивает; он проходит через палубу к привязанному к левому борту катеру и спрыгивает вниз, забираясь в кабину и оглядываясь по сторонам. Сложенные в углу ящики надёжно привязаны к метталическим кольцам, значит, за сохранность беспокоиться не придётся. Обратный путь займёт много времени. Дженсен вернётся на остров поздно вечером или ночью, когда Миша уже будет спать. Он сам не сомкнул глаз сегодня, но в сон его не клонит - слишком много мыслей в последнее время, слишком много эмоций. И каждый раз некогда задумываться и решать что-либо, ведь он всегда чем-то занят: готовит, работает, или же сосредотачивается на своем хозяине и попытках не сорваться и не проявить слишком много запретных чувств. Запрещенных, нежелательных - любые проявления себя для него табу, ведь он так ничтожно мал по сравнению с внешним миром. Что значат его боль, его желание, его страсть и слабость? Он не силен, не умен, не талантлив... Он никогда не показывает себя настоящего, просто не хочет, словив достаточно косых взглядов и перекошенных от презрения лиц в школе. - Что же делать с тобой, малышка? - два высоченных парня склонились над ним, растягивая губы в похотливой усмешке. Дженсен вскрикнул, когда один из них схватил его за подбородок и заставил разомкнуть губы, проводя по ним большим пальцем. - О-отпустите, - заикаясь, прошептал он, вцепившись в руки парня и чувствуя выступившие на глазах слёзы. Он зажмурился и повторил. - От-тпустите! - Куда, детка? - второй присоединился и задрал его рубашку, не обращая внимания, как колотит паренька и как отчаянно он пытается оттолкнуть их обоих. - Мы хотим хорошенько развлечься. - Отпуст-тите! - никогда ему ещё не было настолько страшно. Он дернулся, почувствовав холодные руки на голой коже живота, случайно заехав локтем по лицу одного из парней. - Вот урод! - гневно воскликнул тот и повалил его на землю, нанося быстрый и болезненный удар по рёбрам. - Не рыпайся, а то хуже будет! Он уже ничего не соображал от накатившей на него паники и ледяного ужаса, как вдруг откуда-то сбоку раздался знакомый голос: - Эй, вы. Эта принцесса моя, так что отвалите по-хорошему, - он побледнел и сжался от пронзившей все тело дрожи, когда с него слезли и заставили подняться. Его колени тут же подкосились, но он устоял, глотая непрошенные слёзы. Его глаза пусты, а взгляд холоден, когда он вспоминает дальнейшие события. Он потерял в тот день слишком многое, и не забудет этого до конца своей жизни. Дорога до дома кажется бесконечной, хотя прошло всего три часа с момента его отъезда. Вода окружает со всех сторон, небо затянуло тучами. У него ещё два часа до обещанного шторма, и он увеличивает скорость, разрезая водную гладь и краем глаза следя за GPS-навигатором. Половина пути пройдена, но он не успеет приехать до грозы, а ведь нужно ещё и яхту привязать покрепче. Вздохнув, Дженсен пытается привести себя в порядок и настроиться на то, что ему придётся объясниться перед хозяином. Тому могла понадобиться его помощь, а его не оказалось рядом. Остаётся лишь надеяться, что после такого своевольничества его не уволят и не сделают выговор, хоть он и заслужил. Что бы ни сделал Миша, он примет его решение. Это его обязанность, его долг, его работа, и так будет до тех пор, пока он не станет здесь не нужен. Гром вдруг гремит прямо над головой, и небо рассекает извилистая молния. Редкие капли бьют по стеклу, создавая приятный звуковой фон. Дождь постепенно набирает силу, и через три минуты превращается в настоящий ливень. Он поеживается от холода и всматривается в горизонт: уже слишком тёмно, чтобы разглядеть остров. Теперь вся надежда на радар - если верить показаниям, он должен двигаться строго на северо-запад, и через сорок три минуты будет на месте. Он не может понять, что чувствует, когда осознает, что первый раз возвращается туда, где, как он смеет надеяться, его ждут. Впервые он возвращается не только ради себя, но и ради кого-то другого. Это волнительно, потому что сердце замирает всякий раз, как он представляет себе мгновение, когда предстанет перед Мишей с просьбой простить его за внезапный отъезд. Так странно. Ещё неделю назад его душа и разум были почти пусты - он просто ставил себе задачу и решал её, не задумываясь над способами, но теперь... Теперь он полон мыслей, неясных ожиданий. Эмоций так много, что он не знает, куда их деть, на что направить? Что бы он ни делал, очистить разум от ненужного не получается - никакая физическая нагрузка избавить от этого неспособна. "Быстрее", - думает он, с тревогой слыша, как скрипит лодка под напором стихии. Он не знает, почему именно торопится - чтобы миновать шторм, или... Вернуться. Просто вернуться к тому, кто нуждается в нем и в ком нуждается он сам, хоть и не хочет, не может этого признать. Следующая волна врезается в бок катера с такой силой, что его почти отрывает от пола, и лишь вцепившиеся в руль руки удерживают его от удара об стенку. Он сдавленно выдыхает и чудом удерживает катер от переворачивания. Гром вновь эхом отдается в ушах, и Дженсен, стиснув зубы, выжимает из судна последние силы. Полмили до острова, так почему же он ничего не видит? Туман и дождь поглотили этот крохотный кусок суши в огромном океане. Внезапно лампочка на навигационном приборе мигает, и механический голос сообщает, что он достиг цели. Остается всего три сотни метров до берега, когда обычно видимая издали гора словно выныривает из беспросветной водяной дымки, и мимо него в опасной близости проносится острая скала - отколовшийся от суши кусок. Дыхание учащается, когда он подъезжает к пирсу, достаточно далеко от места, где у берега разбиваются четырех-метровые волны. Он выключает мотор, быстро выскакивая из кабины, пока лодку не отнесло, и привязывает, дважды чуть не упав от сильной качки. Коротко вздохнув, он жмурится от бьющего в лицо дождя, и достаёт из катера небольшую тележку с крупными колесами, перемещая в неё пять коробок с купленными товарами и то и дело со страхом оглядываясь на приближающийся вал - обычно, сейчас начинаются самые сильные волны, достигающие воистину разрушительной силы. Вместе с опасением по жилам разбилось облегчение - он вернулся к своему хозяину, к Мише. Он понимал, что это маленькое удовольствие не принесёт ему ничего хорошего, но несмотря на стыд, продолжал втайне радоваться такой простой вещи - он больше не один, пусть лишь до тех пор, пока Миша не уйдёт. В доме было тихо. Конечно, ведь уже почти ночь - на улице сгущаются сумерки, и он одергивает себя. Нет смысла мечтать, что мистер Коллинз бросится ему навстречу. Может, он вообще не заметил его отъезда, решив, что лишь затерялся где-то в особняке. Подняться наверх с тяжеленными коробками не кажется сложной задачей, и это первое, что он делает. Он разберет их завтра, а сейчас лишь переоденется и ляжет спать - слишком поздно, чтобы заниматься чем-либо другим. Поставив свою ношу перед дверью, он открывает её, да так и замирает на пороге. "Миша...", - проносится у него в голове, когда он бросается к тяжело дышащему, кутающемуся в его тонкое одеяло парню. Его лоб покрыт испариной, губы раскрыты и втягивают холодный влажный воздух, что просачивается сквозь открытое окно. На первое прикосновение тот никак не реагирует - его лихорадит. Дженсен сбрасывает плед и осторожно берет его на руки, отбрасывая с его лба мокрую челку и определяя температуру. Его тело кажется странно лёгким у него на руках, а сам Миша таким беспомощным. Он вздыхает и выносит его из комнаты, жалея, что оставил его без присмотра в таком состоянии. Он не простит себя, если по его вине кто-либо пострадает - лишь из-за того, что его не оказалось рядом в нужным момент. Просто не сможет простить. Миша вдруг коротко бормочет что-то, хмурясь и дергаясь в бреду, когда он подносит его к постели. Он бы хотел прошептать что-либо утешающее, но не может, и это усугубляет его вину перед собой. С появлением Миши его немота приносит одни неприятности, хоть он и научился жить с этим. Вместо этого он лишь кладет его на кровать и присаживается рядом, чтобы снять с него пропитавшуюся потом одежду. - Дженс... - выдыхает вдруг брюнет, стоит его пальцам прикоснуться к оголенной шее. Он переводит взгляд на его лицо, отмечая слипшиеся ресницы и непривычно яркие губы. Он краснеет, когда понимает, что чуть было не подумал "красивый" про своего хозяина. Его сковывает ужас, и он резко поднимается и выходит, чтобы заняться приготовлением охлаждающих компрессов и жаропонижающего. Ему нельзя так думать, нельзя! *** - Жарко, - шепчет он, облизывая пересохшие губы. В голове туман, и мысли никак не хотят проясняться. По лбу стекает что-то тёплое и мокрое, что заставляет его насторожиться. Кровь? Он с трудом открывает глаза, жмурясь от яркого света, и проводит словно ватной ладонью по лицу, натыкаясь на влажную тряпку. Вода. Но... Он в своей комнате, значит... Сбоку раздается еле слышное сопение, и он приподнимается на кровати, мгновенно находя прислонившегося к стене спящего Дженсена. Он с облегчением улыбается. Тот вернулся к нему. Но... Как он пропустил тот момент, когда тот пришёл? И почему он чувствует себя так, словно вот-вот упадёт в обморок? - Дженс... - шелестит он почти беззвучно, и прочищает горло, что вызывает у него сильный кашель. - Дженсен... Тот не реагирует; даже во сне его лицо искажено тревогой и усталостью. Во сколько же он лег и откуда вернулся? Миша точно помнит, что засыпал в его комнате. Похоже, когда парень его нашёл, у него поднялась температура... Он виновато поджимает губы. Мало того, что свалился ему как снег на голову, не предупредив о своем приезде, так ещё и вынуждает заботиться о себе, выхаживать, помогать восстанавливаться после шторма. То, что тот не высказывал недовольства ни о чем не говорит - он понимает, что Дженсен в жизни не скажет ему слова против, если только это не будет касаться его самого. "Не девчонка я, чтобы обо мне так пеклись, но... Фактически, он первый человек в моей жизни, кто делает это для меня," - думает он, разглядывая совершенный профиль, скрытый под угрюмой маской. Он красив непонятной для Миши внутренней красотой, которую можно разглядеть, лишь отбросив внешные черты. Брюнет умеет смотреть вглубь, на то, что парень так умело скрывает: даже спящий, он не выглядит достаточно расслабленным и умиротворенным. Он понимает, что, скорее всего, тот просто не смог выкроить время на хотя бы четырех-часовой сон, уснув на полу его спальни и даже не прикрывшись одеялом. Дженсен не похож на его брата, который предпочитал избегать заботы о нем, ссылаясь на его самостоятельность и то, что пара лишних градусов на термометре его не убьют. Он... он просто делает именно то, что ему нужно, чтобы почувствовать себя лучше. Что и говорить о том, что это лишь увеличивает испытываемую Мишей симпатию и желание тоже стать для него особенным. Он снимает уже неприятно холодящую лоб повязку и опускает её в таз с водой, что стоит на тумбочке. Ему уже лучше, хоть голова и раскалывается на части. - Дженсен, - позвал он, опустившись на колени рядом с тем и чувствуя, что его почти полностью обнажённое тело обдувает приятный холодок. Его снова раздели, пока он спал, и, хоть он и не смущается своего тела, он чувствует лёгкое необъяснимое стеснение перед этим парнем. Тот вздыхает, приоткрывая глаза. - Прости, что разбудил, - он чешет затылок, опуская взгляд на свои ноги. - Ты и так, наверно, не высыпаешься. Зеленоглазый мгновение расфокусированно смотрит на него, и после встаёт, виновато опуская голову. Миша следует его примеру и поеживается, что не ускользает от внимания парня. Он подходит к шкафу и достаёт тяжёлый махровый халат цвета красного вина, и протягивает его брюнету. - Спасибо, - благодарит он, накидывая его на плечи. - Дженсен... Его перебивает глубокий вздох, вырвавшийся из груди того. Он замолкает, глядя на то, как он достает из кармана заранее написанную записку. "Прошу прощения, что уехал вчера без предупреждения, этого больше не повторится. Я готов понести любое наказание". Встревоженно оглядев старательно избегающего его взгляда Дженсена, он комкает бумажку и кладет руку ему на плечо, говоря то, что вертится на языке с тех пор, как он увидел его сегодня утром. - Я рад, что ты вернулся. И мягко улыбается, когда тот удивленно приоткрывает рот, не веря в услышанное.