А вокруг - только море...

Он ускоряет шаг, заворачивая за угол. Почему все происходит именно так? Почему прошлое постоянно напоминает о себе? Он растерян и зол на самого себя, из-за того, что не может сдержать свое слово и продолжает вести себя неподобающе. - Дженсен, - тихий, усталый голос едва доносится до него. Он застывает, не понимая, что именно заставляет его остановиться. – Где ты? Миша зовет его так отчаянно – это слышно по интонации. Сердце Эклза сжимается от горечи – почему он опять убегает? - Прости меня, - он слышит, как тот опускается на пол в другом конце коридора. Дженсен выглядывает из-за угла, и видит его сгорбившуюся фигуру. Он чувствует вину за то, что убежал и не дал ему объясниться, но он все еще слишком волнуется и боится того, что Мише не понравилось прочитанное. Он растерян, ведь в прошлый раз, когда кто-либо читал его рассказы, его осмеяли, но... Миша абсолютно точно не похож ни на кого из его прошлого, это он уже понял. Он глубоко вздыхает и делает пару шагов по направлению к парню – тот мгновенно поднимает голову на звук, протягивая руку и встревоженно вглядываясь в его лицо, будто спрашивая разрешение. Он медленно кивает, присаживаясь рядом; он не злится, просто чувствует себя потерянным. Брюнет берет его ладонь в свою и сжимает, опуская взгляд. - Я не должен был читать, - шепчет он виновато, и Дженсен не знает, правильно ли поступает, сжимая его ладонь в ответ. ”Все в порядке” – хочет сказать этим жестом, но тот вдруг говорит: - Но что бы ты ни сказал, я не отступлюсь от своих слов. Ты действительно талантлив, Дженсен. Мне жаль, что я не оправдал твоего доверия, и я не смею просить дать мне прочитать больше – знаю, что не заслужил. Зеленоглазый качает головой, засовывая руку в карман джинсов и доставая оттуда их блокнот. ”Единственный, кто неправ – это я. Мне не стоило уходить от тебя. Мне сложно привыкнуть к тому, что теперь я твой друг, но я готов тебе поверить. Ты другой.” – ему нечего добавить к уже написанному, но он задумывается над последним предложением. Миша действительно другой, непохожий на людей из его прошлой жизни – он всегда серьезен и добр по отношению к нему, и он ему нравится, просто как человек. Одно это делает его особенным, и Дженсен хочет, чтобы брюнет это понял. Он ждет, когда тот прочитает это, и чувствует легкое смущение. Проявлять свои настоящие эмоции оказалось куда приятнее, чем он думал, но все еще сложно. Похоже, он начинает понимать, когда его хозяин обрадуется, а когда нет, но это же его чувства, почему его беспокоит реакция брюнета на них? Когда Миша поднимает на него взгляд, он поспешно отводит свой, глядя на собственные ноги и не оборачиваясь даже тогда, когда брюнет берет его за руку и пододвигается ближе. - В такой ситуации злиться – нормально, Дженсен. Я не хотел нарушать твое личное пространство. ”Но я не против!” – он вскидывает голову и вспыхивает, когда тот видит простест в его глазах. Ему стыдно за этот выпад, хоть он ничего и не сказал. Он стушевывается и пишет, неловко прикасаясь к своим волосам и откидывая их со лба. ”Мне не не нравится, когда вы нарушаете мое личное пространство. По правде говоря, я этого даже не замечаю.” - Что ж, тогда... Вопрос улажен? – он кивает, соглашаясь, и расцепляет их руки, чтобы встать на ноги. Он замирает напротив парня, не в силах отвести от него взгляд. Миша вдруг хмыкает и тихонько смеется, неожиданно обнимая его за талию и притягивая к себе. Дженсен напрягается, чувствуя, как перехватывает его дыхание и расширяются глаза. Он начинает нервничать, не понимая, что должно означать это обьятие – попытку успокоиться, или просто выражение чувств? Сглотнув, он неловко кладет руки ему на спину, до конца неуверенный в своих действиях. - Твое сердце так бьется, - задумчиво шепчет Миша, заставляя его покраснеть от смущения. – Не убегай от меня больше. ”Не буду” – думает он и втягивает носом воздух. От брюнета приятно пахнет, цитрусовыми и мятой – он обрывает эту мысль, краснея еще больше и несдержанно пряча лицо у того на плече. Зачем он продолжает потакать своим желаниям? Дженсен не знает, сколько они стоят так, обнявшись, но не хочет отстраняться. Так странно с его стороны думать о том, будто с каждым прикосновением хозяина между ними устанавливается все более сильная связь. Он понимает, что привлекает его в этом парне – его доброта, смелость и полное противоречие тому ему, каким он был предыдущие годы. Миша не боится касаний, не стесняется себя; он красив и умен, он может понять его чувства. Никто и никогда не был для него таким, и его пугает тот факт, что он уже доверяет и верит каждому его слову. ”Я помогу тебе”. ”Я не причиню тебе вред”.”Скажи, чего ты хочешь”. Эти слова заставляют его желать еще большего и одновременно корить себя за эгоизм и безрассудность. Он не знает, чем это вызвано, но он хочет, чтобы брюнет адресовал эти слова лишь ему, чтобы только с ним мог вести себя так искренне. Это невозможно, он полностью это осознает, но прижимает парня к себе еще сильнее, так глупо и по-детски. - Дженсен? – он вздрагивает и отстраняется, виновато опуская голову. Он не должен был поддаваться своим эмоциям. – Все хорошо? Он кивает, с теплотой заглядывая ему в глаза. ”Все слишком хорошо, чтобы быть правдой”, - вздыхает он про себя, и уголки его губ несдержанно дергаются. Он мгновенно отворачивается, закрывая рот рукой. - Ты только что... – шокированный голос Миши только еще больше пугает его, и он активно мотает головой. Нет, не может этого быть. – Сделай это снова! ”Нет!” – он снова хочет убежать, но сильные руки обхватывают его со спины и не дают это сделать. Теплое дыхание между лопаток посылает мурашки по спине и рукам, когда его хозяин шепчет: - Пожалуйста, улыбнись мне еще раз, - он задерживает дыхание, а после резко выдыхает. Медленно повернувшись в кольце рук, он встречается с его мягким взглядом, испуганно распахнув глаза. Тот тянется к его лицу и аккуратно убирает его руку, открывая плотно сжатые губы. – Пожалуйста, - повторяет он и улыбается сам, легко и непринужденно. Он чувствует, что не может сопротивляться силе его улыбки, и отпускает себя, чувствуя, как с непривычки побаливают мышцы. На душе сразу становится так легко, и он не может прекратить улыбаться и смотреть Мише в глаза, который смотрит на него с таким искренним восхищением... Его щеки покрывает стеснительный румянец, но улыбка становится еще шире, и он опускает взгляд, тщетно пытаясь перестать выглядеть таким непривычно радостным. *** Он почти не слышит своих шагов, все еще пребывая под впечатлением. Перед глазами повисла скромная, но такая красивая улыбка зеленоглазого, его сверкающие радостью изумрудные глаза... Он мечтательно вздыхает и чуть не врезается в стену, тут же смеясь над своей невнимательностью. Дженсен, стесняясь, написал что-то про какие-то вещи, которые им понадобятся, и отправил его переодеваться в теплую одежду. ”По ночам вне дома холодно... И что он имел в виду?” – он задумчиво хмыкает и заходит к себе, прикрывая дверь. Раздевшись, он подходит в комоду, задерживаясь взглядом на своем теле – синяки уже сошли, осталось лишь несколько шрамов от особо глубоких царапин. Он проводит пальцами по длинной светлой полосе под левой грудью, ощущая гладкость новой кожи. Закрыв глаза на секунду, он делает глубокий вдох. Дженсен уже дважды спасал его, первый раз – от последствий шторма, а второй – от самого себя. Может именно это так повлияло на него, что он начал испытывать к нему что-то странное? Он соврал ему, сказав, что дело в одном лишь желании быть его другом. То, что он чувствует – много больше. Благодарность, радость от его близости, желание прикасаться... Миша никогда не испытывал все эти чувства сразу и по отношению к одному-единственному человеку, но сказать ему об этом кажется непосильной задачей. Он хочет, чтобы тот знал о его чувствах, но он не будет требовать от него слишком многого. Тем более, он и сам себе не может ничего обьяснить. Улыбнувшись самому себе, он достает из комода теплую кофту с капюшоном, плотные брюки, носки и футболку, после склоняясь над нижней полкой и вытаскивая оттуда кроссовки. Дженсен хочет отвести его куда-то, но куда? И почему ночью? Он одевается, так и не придумав ничего разумного в ответ на эти вопросы. Вряд ли это романтическое свидание, с чего бы Дженсену приглашать его на такое? Хотя, он ни за что не признается, что был бы приятно удивлен, если бы так и оказалось. ”Боже, до чего я докатился... ” – думает он, растирая покрасневшие щеки. Хотеть романтики в отношениях с таким парнем, как Дженсен... Чем он думает? Зеленоглазый в жизни не посмотрит на него так, но… ему ведь это не слишком нужно, или нет? - Черт, - бормочет он, застегивая молнию на кофте. Ему лучше выкинуть из головы эти глупости, пока он не усугубил свое положение еще больше. Он признает: Дженсен красив, потрясающе пишет, а его улыбка определенно сногшибательна, и за одно это в него можно влюбиться, но Миша уверен – эти чувства не будут нужны никому из них. Легкий стук в дверь, и он оборачивается, приглаживая волосы. На лице Дженсена опять застыло серьезное выражение, но сам он выглядел слегка робко. Он еще раз посмотрел на себя в зеркало и подошел к нему, принимая в руки записку. ”Я приготовил еду нам в дорогу, но мы можем поужинать прежде, чем выйти.” - Куда мы пойдем? – Миша не выдерживает и спрашивает. Дженсен краснеет, а после слегка поводит плечом, оставляя его все так же сгорать от любопытства. Гараж встречает их громким завыванием ветра, врывающимся внутрь сквозь открытые двери. Миша ежится от пробравшегося под одежду холода – в доме было значительно теплее, чем на улице. Он забирается во внедорожник, и левая рука отдает болью в нетренированных, ослабленных мышцах. Зябко поведя плечами, он только сейчас обращает внимание на голые руки зеленоглазого, покрытые мурашками. - Тебе холодно, - не спрашивает, скорее утверждает. Дженсен качает головой, и они выезжают из гаража. ”Как хочешь” – он отворачивается к окну, хотя минуту назад готов был отдать свою кофту парню. В этот раз они едут не в сторону пляжа. Деревья сгущаются, и вскоре обступают их со всех сторон. Дорога начинает идти в гору, галька сменяется песком, и желание узнать, куда они направляются становится все сильнее. Миша поворачивает голову влево и смотрит на странно расслабленного парня – кажется, тот чувствует его любопытство и... наслаждается этим? Машину вдруг ощутимо трясет, и он сдерживает испуганный вскрик, отворачиваясь к окну и глядя по сторонам. Сосны заменили привычный взгляду смешанный лес, а землю устилает толстый слой сухих иголок. Их стволы черны, будто покрытые копотью – лесные пожары нередкое дело в этом климатическом поясе, но почему сосны все еще живы? Резкий поворот, и в глаза бьет неяркий свет, более не сдерживаемый могучими кронами. Они выезжают на площадку, и Дженсен тормозит, останавливая машину у огорожденного высокими перилами обрыва. С губ брюнета срывается восхищенный вздох: они забрались не так высоко, как могли бы, но вид открывается потрясающий. Он видит скалы, возвыщающуюся над ними гору и волны на северном побережье – огромные валы разбиваются в паре метров от каменистого берега, но звук не долетает до них. Поднявшийся ветер треплет волосы неслышно подошедшего к нему Дженсена, натягивающего на себя легкий свитер. Он тянется к его капюшону и, взглядом спросив разрешения, набрасывает на его голову. ”Продует” – обьясняет он жестом, и Миша улыбается, беззвучно прошептав: ”Спасибо”. Он прослеживает взгляд задумчивого зеленоглазого, устремленный в посуровевшие небеса. Несколько капель приземляются на его нос и щеки, и он смешно морщится, вновь оборачиваясь к наблюдающему за ним парню. - Здесь очень красиво, - он делает шаг к нему и встает рядом, чуть касаясь его плечом и напрочь забывая про личное пространство, потому что никто не увидит, не осудит и не скажет ничего против. Этот остров принадлежит им одним, и они будут делать то, что нравится им обоим, не боясь гнета чужого осуждения. В его руке появляется сложенный вдвое листок, и он отвлекается от созерцания вечнозеленых лесов, разворачивая записку. ”Эти сосны были завезены сюда по ошибке, но хорошо прижились. Они удивительно выносливы и способны выжить даже после лесных пожаров: в их стволах есть глубоко дремлющие почки, прорастающие, несмотря на сгоревший ствол. Они есть только на островах близ берегов северно-запада Африки, а теперь и здесь, несмотря на разные климатические пояса. Тем не менее, эти леса – не все, что я хотел вам показать. Машину придется оставить здесь, так как дальше дорога была повреждена.” - Хорошо, - его сердце начинает биться быстрее в ожидании чего-то по-настоящему интересного. Приняв из рук Дженсена небольшой походный рюкзак и взвалив его себе на плечи, он радуется, что выбрал подходящую обувь. – А восстановить ее можно? Дождавшись отрицательного мотка головой, он вздыхает и направляется к причудливо огибающей гору пешеходной тропе вслед за другом. Вскоре они вновь вступают в лес, но дорогу отчетливо видно, несмотря на сгущающиеся вечерние сумерки; длинные, желтовато-коричневые опавшие иглы создают мягкий настил, податливо прогибающийся под их шагами. Воздух здесь отличается от того, что на побережье – он вдыхает его полной грудью и с легкой улыбкой идет дальше, взбираясь вверх по склону, изучая закрытую рюкзаком спину ведущего его вперед Дженсена. Как бы странно это ни звучало, сейчас он понимает, что рад, что приехал на этот остров совсем один. Его брат не такой как он – он бы точно не стал пытаться наладить отношения с кем-либо, если ему это не слишком нужно. Миша – другое дело. Ричард его брат, но Дженсен... Ему бы ни за что не удалось достигнуть с ним такого взаимопонимания и доверия, будь рядом кто-то еще. Над головой внезапно прогремел гром. Грозы – обычное явление в это время года, но он все равно чуть не теряет равновесие от неожиданности, хватаясь за ближайший шершавый ствол. Выдохнув, он схватился за лямки и подтянул свою ношу, отталкиваясь от земли и делая пару шагов. Обернувшись, он посмотрел наверх – из-за сгустившихся туч и близости ночи сильно потемнело, но вот небо разрезает вспышка далекой молнии, и на его голову обрушивается ливень. Услышав странный стук, он видит махающего ему руками парня. - Надо убираться, - бормочет Миша и спешит к нему, отмечая, какой скользкой становится почва под его ногами. Его здорово веселит то, как они спешат забраться как можно выше, пока вокруг стеной стоит дождь, в ушах отдают раскаты грома, а глаза слепят молнии. Склон становится почти отвесным, льющаяся с небес вода мешает видеть, что впереди, но он упрямо взбирается вверх, морщась от ощущения сбегающей вниз по спине холодной струйки: капюшон слетел еще после первого порыва ветра. Молния сверкает совсем близко, и гром почти сразу следует за ней. Миша делает последний рывок и вдруг чувствует под собой горизонтальную поверхность, сваливаясь на пол от неожиданности. Он успевает лишь подняться на ноги, вглядеться в темень перед собой и пораженно прошептать: ”Пещера?”, как сверху внезапно раздается жуткий треск. Его неожиданно вталкивают внутрь, а после он слышит оглушающий стук камней по той площадке, на которой он стоял. - Спасибо, - он скидывает рюкзак с плеч и оборачивается, к своему удивлению не обнаружив позади никого. – Дженсен? Он делает шаг вперед и вдруг наступает на что-то мягкое. С ужасом отпрыгнув, он падает на колени, руками ощупывая теплую и мокрую руку и вскоре находя и голову. Волосы парня покрыты чем-то жидким, но вязким, и он бледнеет прежде, чем успевает перевернуть его на спину. - Нет! – с его губ срывается крик, но напрасный – тот шевелится и морщится, однако не приходя в сознание. Он с облегчением выдыхает и сильнее сжимает его руку в своей, второй ощупывая его лицо на предмет повреждений. – Ты жив, господи... Сняв с себя кофту, он складывает ее в несколько раз и подкладывает ему под голову, начиная суетиться и немного паниковать. Что, если Дженсен не придет в себя? Должно быть, какой-то камень попал ему по голове, и он только и успел, что втолкнуть его внутрь... Он спас его в который раз, снова, а Миша даже не знает, что делать, когда тот пострадал! - Аптечка, аптечка, - бормочет он себе под нос, принимаясь рыться в брошенном у входа рюкзаке зеленоглазого. Глаза хоть и привыкли к темноте, но он с трудом видит, что именно держит в руках. Скорее, скорее, только бы она здесь была... Очередная вспышка озаряет небосвод и его руки, и он наконец видит то, что искал – маленькая белая коробочка с красным крестиком. Вывалив на пол ее содержимое, он закусывает губу в поисках ваты или марли, хоть чего-нибудь, чем можно закрыть рану. Закусив губу, он издает победный возглас и подползает к парню с бинтом и ватой, осторожно поворачивая его голову на бок. Руки дрожат, а пальцы путаются от волнения и беспокойства, которые сейчас составляют все его естество. Наложив повязку, Миша легонько проводит пальцами по его щеке, убирая лишнюю влагу. Кожа парня нежная, гладкая, и он грустно улыбается – если бы тот не был в бессознательном состоянии, он бы не осмелился прикоснуться к нему вот так, интимно и трогательно, как хочется уже давно. Кто-то говорил, что если изолировать двух людей от общества, они влюбятся друг в друга, рано или поздно. Раньше он не верил в подобное, но сейчас сомневается в своей категоричности. Один шанс на тысячу, что это произойдет, но вероятность есть, так ведь? Миша вздыхает и принимается рыться в своем рюкзаке, ища что-нибудь, во что можно переодеться или завернуться, а заодно укрыть Дженсена – их одежда промокла наскозь прямо до нижнего белья, а от свежего, пропитанного влагой воздуха внутри пещеры становится прохладно. Вытащив два объемных свертка, он разворачивает их и понимает, что это спальные мешки. Положив их на пол параллельно друг другу, он смущенно останавливается. Он не может уложить в него Дженсена, предварительно не раздев его. - Возьми себя в руки, - бормочет он себе под нос. Он еще не видел его без рубашки – зеленоглазый никогда не снимал ее в его присутствии, и сейчас необходимость избавить его от мокрой одежды заставляет его нервничать и краснеть. Покачав головой, он принимается за дело, осторожно выпутывая его из рукавов и откладывая одежду в сторону – потом разберется, как с ней поступить. Он был удивительно бледен – даже в столь тусклом освещении его кожа на груди и животе казалась молочно-белой, но веснушки были даже там – тусклые и незаметные. Красивые ключицы, подтянутая грудь, впалый живот с легким рельефом – Мише захотелось прикоснуться к каждому миллиметру его тела, огладить, изучить, приласкать... Резко помотав головой, он взялся пальцами за пояс его брюк, но вдруг остановился. Чуть выше изящных бедренных косточек тянулся белесый шрам, ровный, как от ножа. - Ему делали операцию? – брюнет не на шутку обеспокоен, но тут же отметает эту мысль, приглядевшись внимательнее. Десятки следов от царапин или ударов покрывают весь его торс, особенно ребра и верхнюю часть живота, не оставив на нем живого места. Особенно сильно выделяются еще два – над сердцем и там, где заканчиваются ребра. Они ровные, без рваных краев; Миша видел не так много шрамов, но эти явно оставлены ножом. В груди образуется темная, животная ярость по отношению к тем, кто посмел так поступить с Дженсеном, и успокаивающее этот жар бесконечное сочувствие к зеленоглазому. Раздев его до нижнего белья, он еще раз осмотрел его, напоследок проведя пальцами по шраму на левой части его груди. - Я не допущу, чтобы такое случилось снова, - обещает он, скорее самому себе, чем Дженсену. *** Голова отдает пульсирующей болью, когда он открывает глаза. Расфокусированный взгляд долго не может рассмотреть находящийся над ним каменный потолок, покрытый известью. Пещеру освещает разведенный на сложенных камнях огонь недалеко от входа – дыма нет, несмотря на то, что в воздухе витает послегрозовая сырость и свежесть. Он принимает сидячее положение, ощупывая повязку на своей голове – что с ним случилось? Последнее, что он помнит, это растерянно озирающегося по сторонам Мишу, обвал, а потом... - Дженсен? – раздается встревоженный голос справа, шум и шорох. Он поворачивает голову и тут же оказывается заключен в крепкие обьятия. – Слава богу. Его взгляд все еще мутный от боли, когда он встречается глазами с отчего-то почти полностью раздетым брюнетом. Они касаются друг друга грудью, и Дженсен с ужасом понимает, что тоже обнажен. Опустив взгляд, он отстраняется от хозяина и прикрывается своим спальным мешком, обнимая руками колени. - Я видел, - тихо шепчет Миша, и он вздрагивает, не ожидая столь прямого ответа на его немой вопрос. – Когда это случилось? Он качает головой, не уверенный, что готов ему рассказать, и старается стать еще меньше. Воспоминания все еще пугают его, но уже не так сильно, как раньше. - Твои шрамы, твое прошлое... ты не хочешь говорить, как и что именно с тобой произошло, но это беспокоит меня, если это оставило такой сильный отпечаток, - грустно произносит его хозяин, пододвигаясь. Он поднимает взгляд, показывая, что слушает, в то время как его сердце наполнилось теплотой. - На миг мне показалось, что я потеряю тебя. Я не знаю, что бы я сделал, случись это на самом деле, и я не хочу проверять, но одна мысль о том, что когда-то ты был так же близок к чему-то непоправимому сводит меня с ума. ”Ты беспокоишься за меня?” – безмолвно спрашивает он, чувствуя щемящую радость в груди и отчаянно вглядываясь в лицо наклонившегося к нему парня, не уверенный до конца, что тот поймет его. - Ты стал мне очень дорог, - еле слышный шепот, и его руку сжимают прохладные пальцы. Он вздыхает, прикрывая на миг глаза, а после глядя на вход в пещеру. Он жалеет, что не может сказать ему того же, но вместо этого перестает зажиматься и сцепляет их пальцы в замок, не задумываясь над тем, что это жест может значить для Миши. Его губы трогает легкая улыбка, когда он указывает на чистое небо серьезному и задумчивому мужчине. - Дождь закончился, - произносит тот чуть удивленно, и поражается еще больше, когда Дженсен поднимается на ноги, укутываясь в спальник, тянет его за руку и идет к выходу. Тучи разошлись, и Миша пораженно охает, подходя к самому краю и вглядываясь в ночное небо. Миллионы звезд видны как никогда хорошо, заполняя собой весь небосвод, а тонкий месяц едва-едва отражается в притихшем океане. Ветер слегка треплет их волосы, и Дженсен притягивает парня к себе, заботливо укрывая его своим спальником. Его восхищенный взгляд определенно стоил того, чтобы привести его сюда, ведь здесь так красиво, пусть они и не дошли до старого маяка на вершине горы, куда он изначально собирался. Ему тепло, несмотря на мокрую холодную землю, на которой он стоит босиком, и он не может убрать с лица улыбку. Это кажется таким естественным – стоять под звездами почти в обнимку, любоваться ими и прикрывать от ветра единственного человека, который смог найти путь к его сердцу и медленно, но настойчиво завоевывает его. - Они прекрасны, - Миша вдруг подается назад, прислоняясь своей спиной к его обнаженной груди. Он кивает, пытаясь унять пробежавшую по телу дрожь. Чувствовать чужое тело рядом со своим, так близко... Его щеки алеют, ведь он так открыт, так уязвим в эту секунду, но... Если это Миша, он чувствует себя в безопасности. Они теряют счет времени, которое проводят вот так – согревая друг друга своим теплом, укрываясь разделенным на двоих спальником, но Дженсен не может сосредоточиться ни на чем, кроме бешенного стука своего сердца и горячего тела под своими руками. Он пробует отстраниться, стыдясь своей реакции, но брюнет лишь поворачивает голову, заглядывая ему в глаза, и просит: - Мы можем постоять так еще чуть-чуть? И он никак, никак не может ему отказать, растерянно кивая и снова скрещивая руки у него на груди, пытаясь отвлечься от странных мыслей. Ему неловко, до ужаса неловко, потому что его смущает соственная нагота и то, как близко он к своему хозяину. Почему ему так одуряюще, непередаваемо хорошо от того, что Миша говорил ему ранее? То, что о нем беспокоятся, заботятся и переживают – у него никогда не было человека, желающего дать ему это, но сейчас он боится его потерять – он ведь так неопытен по части отношений между людьми. У него не было друга, приятеля по переписке или просто кого-либо, кто нравился ему просто за то, что он есть. Ему было неведомо чувство восхищения другим человеком, но теперь он обрел их всех в лице одного человека, и просто не знает, что ему с этим делать. Миша вдруг оборачивается, и он невольно задерживает дыхание, с легким страхом глядя в его потрясающие аквамариновые глаза и понимая, что никакая сила на земле сейчас не заставит его выпустить брюнета из обьятий. Парень смотрит на него чуть задумчиво, и он начинает нервничать, чувствуя, как электризуется между ними воздух и как напрягаются их прижатые друг к другу тела. Его взгляд сам собой опускается на чуть приоткрытые, пухлые губы его хозяина, и он шумно сглатывает, не понимая происходящего с ними и отчаянно боясь понимать. Он прикрывает глаза на секунду, а когда открывает, чувствует, как подкашиваются от испуга колени, когда его губы накрывают чужие, обжигающе-горячие и безумно приятные.