Freaks

Чонин ведёт его в кафе, где усаживает на открытом воздухе за столик под широким зелёным зонтом и заказывает у официантки две порции блинчиков и традиционный улун, даже не спрашивая меню. – Ну и чего ты молчишь, раз сам меня сюда привёл? – нарушает через какое-то время тишину Бэкхён, медленно оглядываясь вокруг себя, чтобы не смотреть на Чонина. – Жду вполне конкретных вопросов, – отзывается тот, вводя тем самым Бёна в ступор. Чонин улыбается очень солнечно и даже более хитро, чем раньше, и Бэк думает, что всё было подстроено заранее. Вокруг него готовилась своеобразная революция, а он ни сном ни духом. И это довольно-таки обижает. – Так вы давно всё спланировали? – в голосе Бэкхёна то ли вопрос, то ли обречённое утверждение, и Ким хмурится в ответ на это, не зная, обвиняют ли его или просто спрашивают, но на всякий случай кивает. – Не всё, конечно. Крис решил, что если я встречусь с тобой раньше, чем он скажет про меня, то ты ничего не заподозришь. В принципе, так и вышло, – пожимает он плечами, отпивая принесённый чай. – У тебя со всеми такая терапия? – Бэкхён указывает пальцем на свои губы, чётко давая понять направленность вопроса. – И вообще, откуда ты знаешь Криса? Он зол. Ему не понравился уже первый ответ Чонина, и он готовится к тому, что минут через десять встанет и молча уйдёт. – У меня вообще терапии нет. А У Ифань просто был руководителем нашего волонтёрского отряда в прошлом году, где он, собственно, со мной и познакомился. И с Пак Чанёлем, его нынешним парнем. Чонин говорит с остановками, заталкивая в рот большие куски блинов, но это не выглядит так, будто он хочет оттянуть разговор. По крайней мере, Бэкхёну хочется в это верить. Но чем больше Ким рассказывает, тем больше логика событий ускользает от Бёна, кажется, он вот-вот зайдёт в тупик в попытке понять ситуацию. – При чём здесь парень Криса? – вазочка с малиновым джемом застывает в руках Бэка в наклонённом состоянии. – Ничего не понимаю. – Мы были здесь две смены. Не знаю, видел ли ты Чанёля в последнее время, но когда он приехал со мной сюда, он был настоящим социофобом. Чонин жестикулирует руками так, что Бэкхёну не приходится сомневаться, что тот высоченный дылда, похожий на щенка-переростка и обладающий широченной улыбкой и добрейшими глазами, чем-то был болен. Бэкхён и видел-то его всего пару раз в вузе вместе с Крисом, но этот парень с милыми чертами лица и слишком низким, не сочетающимся с его внешностью голосом, показался ему настолько яркой личностью, что его невозможно было не запомнить. Особенно сохранилось в памяти его по-детски невинное «Бэкхённи-хён», когда Чанёль впервые поздоровался с ним, засидевшись у Криса дома и случайно столкнувшись с Бэком в коридоре. Бён тогда задерживался на работе допоздна и приходил домой почти за полночь. – На самолёт он шёл в сопровождении родителей, шарахался абсолютно ото всех. А в Пекине, завидев Криса, как вцепился в его руку, так и не отпускал. Он хорошо рисует, мы втроём частенько находили заброшенные здания в черте города и ночами рисовали вместе с ним и Минсоком. Так и разговорили парня. Как оказалось, биологические родители были жестоки с мальчишкой, и вот уже как несколько лет он живёт в приёмной семье. Чанёль никак не мог избавиться от своей детской травмы, и так и оставался с мачехой и отчимом, даже будучи аспирантом. Да, кстати, – Чонин отставляет пустую тарелку с вазочкой джема в сторону и с хитринкой смотрит на Бэкхёна, – а я ведь тоже в том году поступил в аспирантуру, я не студент, как ты думал. Бэкхён не находит, что сказать. Он просто изображает из себя глупую рыбку, выброшенную волнами на песок. Ему казалось, что Чонину лет двадцать от силы, а оказалось, несколько больше. Лет на пять. – Я улетаю завтра, мои дела в Пекине кончились. Фестиваль проведён, сессия закрыта, а практику я буду проходить уже в Корее, – немного грустно говорит Ким, рассматривая ленты пластыря на своих пальцах. – Ну да, Бэкхёна тоже вылечил. Ещё один успешный пациент на твоём счету, – угрюмо высказывается Бён, даже не пытаясь скрыть сарказм в своих словах. Он думает, что так правильно: сказать гадость и оттолкнуть, чтобы было не слишком больно по факту чониновского отъезда. Если Чонин его лишь «вылечил», то ему ведь не составит труда просто исчезнуть, правда? – Хён, – тянет Ким, протягивая руку и переплетая с Бёном пальцы. – Ты такой… – он не успевает досказать, чувствуя, как пальцы Бэка сжимаются от предстоящего ругательства, и решает опустить тему, дабы не нарваться. – Ты приедешь всего через полгода. Я не хочу убеждать тебя, что ты единственный и неповторимый, но и говорить, что ты как все, не смей. В данный момент я действительно хочу быть с тобой.

***

Бэкхён вновь ничем не занимается на работе. На нём по-прежнему белый халат чуть ниже колена, но строгого костюма уже нет. Светлые брюки и рубашка в зелёную клетку – Бэкхён больше не тот беспрекословно потакающий правилам мальчик. Все его мысли крутятся вокруг того, что Чонин уезжает в аэропорт через каких-то два часа. Бэк в собственной голове уже наперёд распланировал сопливую драму, взяв на себя роль главного героя, расстающегося с возлюбленным. Одной его половине хотелось плакать, тогда как у второй чесались руки пробить самому себе в морду, чтоб хернёй не занимался. Бэкхён чувствует себя придурком, который специально драматизирует события. Ведь он прекрасно понимает, что всё равно приедет в Корею через полгода, когда контракт на исследования закончится вместе с его командировкой, и тогда они смогут быть вместе уже там. Но мысли уходят дальше, подбрасывая неудержимой фантазии поразительные варианты развития событий, а главное в них то, что он Чонину через полгода уже будет не нужен. – Долго планируешь предаваться унынию? – от мыслей Бёна отрывает мягкий голос Фаня, вошедшего без стука в его кабинет. – Влюбился в Чонина? – С чего ты взял? – резко реагирует Бэкхён, но тут же тушуется, не собираясь раскрываться. Интересно, Крис – человек, который видит его насквозь, или у Бэка просто на лице всё написано? Бён достаёт из тумбочки лист с заявлением и протягивает начальнику. Этим он пытается перевести тему, но у него совсем не выходит. – Бегать от себя долго будешь? – Ифань почти смеётся ему в лицо, а Бёну хочется сбежать. – Иди к чёрту, – бросает он, собираясь выйти из кабинета и избежать ненужного допроса, но Крис его останавливает. Бэкхёна едва ли не мутит от переживаний, его лицо заливается краской при мысли о том, что он целовался с парнем, и ему это даже понравилось. И вообще, он был бы не против это повторить. Только вот вряд ли общество любит гомосексуалистов, а значит, очередная ошибка… – Кто он для тебя? – Бэкхён ожидал этого вопроса, но всё же надеялся, что Крис не станет его задавать. – Ты же прекрасно понимаешь, что никто. Мы просто знакомые. А он, как вы оба хотите думать, лекарь и мозгоправ. Бэкхён совсем так не думает, но хочет переубедить Криса, а может быть, и себя заодно. Бён думает, что это просто классика жанра. Главный герой произносит вслух то, в чём пытается убедить собственные буйные мысли. Но настоящей классикой жанра оказывается кое-что другое. Или кое-кто. – Оу… – тянет Чонин, облокотившись на откос двери. – Я, наверное, позже зайду. Крис выходит почти следом за Кимом, благодаря за заявление, и Бён остаётся со своими тараканами наедине посреди кабинета. У него опускаются руки, потому что Чонин не должен был этого слышать. Говорить у того за спиной было само по себе глупейшей идеей, но Бён и предположить не мог, что Ким узнает именно то, что не надо. Бэк скидывает халат и хватает ключи от кабинета, собираясь отыскать Чонина в этом огромном здании. Он верит, что сможет, и вылетает из лаборатории, тут же убеждаясь в этом. – Что ты здесь делаешь? – вся уверенность Бэкхёна осыпается на глазах, когда он видит Кима, привалившегося к стене его кабинета. – Жду, когда ты побежишь оправдываться, – Чонин говорит исключительно гадости, как думает Бён, но улыбается так искренне, что желание подарить пару пощёчин за наглость пропадает мгновенно. – Ты же поэтому так несёшься. – Чонин, я не это хотел сказать, – выпаливает Бэк на одном дыхании, понимая, что если не сейчас, то собираться с мыслями и набираться мужества для одной простой фразы он будет очень долго. – Я знаю, – усмехается Ким и притягивает Бэка к себе за пояс, утыкаясь ему в шею. – Я попросил Ифаня завести этот разговор специально, – Бэкхёну ужасно хочется ударить Кима за все эти эксперименты над ним, он упирается руками в его грудь и пытается выбраться, но парень держит крепко и продолжает мучить Бёна своей речью. – Так я, по крайней мере, знаю, что ты всё ещё зависим от своих действий и слов, жёстко контролируешь всё, что с тобой происходит. Я бы посоветовал тебе расслабиться и получать удовольствие, и пусть всё идёт своим чередом, но ты ведь не станешь слушать. – Ты придурок, Ким Чонин, – бурчит Бён, сминая в пальцах очередную броскую чониновскую футболку с ярким принтом. – Ещё раз я узнаю о твоих экспериментах на мне – тебе не поздоровится. И Ким смеётся, сжимая Бэкхёна в объятиях: – Договорились.

***

– Говорят, аэропорты и железнодорожные вокзалы видят больше искренних поцелуев, чем дворцы бракосочетаний, – говорит Бэкхён фразу, откуда ни возьмись всплывшую в голове и больше похожую на ту, что из сборников ванильных цитат. А Чонину кажется, что Бён соткан из верёвок, будто сковывающих его. Словно потянешь за одну из них – и ты уже знаешь, какая комбинация получится, потянешь за другую – и снова всё известно заранее. Чонину хочется распутать этот клубок противоречий и ужасающей логичности уже на инстинктивном уровне. Ему хочется угадывать Бэкхёна, но тот настолько ведомый и правильный, что даже предсказывать не нужно. – Ну, тогда можешь поцеловать, а мы проверим. Бэкхёна подкупает тёплая и лучистая улыбка, залёгшая в гусиных лапках у уголков глаз парня, но он всё мнёт в тонких пальцах кромку рубашки возле ярёмной впадинки, перекатывая в подушечках жемчужную пуговку, и не решается даже опустить взгляд на губы парня. Отчего-то ему всё кажется настолько неправильным, что хочется развернуться и убежать. Ведь все вокруг обязательно смотрят исключительно на них и только того и ждут, что Бён Бэкхён очернит свою репутацию примерного парня. А девушка по громкой связи уже объявляет выход на посадку для пассажиров, летящих в Сеул, тем самым подкрепляя уверенность Бёна в неправильности всего того, что он вообще забыл в аэропорту. Это «неправильно» Бэкхён проглатывает между первым и вторым механическим повторением просьбы девушки пройти на посадку и поддаётся порыву, цепляясь за горловину футболки Чонина так же отчаянно, как и за остатки собственного разума. Он делает маленький шажок вперёд в пространстве и огромный шаг в своей «терапии», привстаёт на носочки, чтобы дотянуться до его губ, лишь расслышав тихое и тягучее «хён», тонущее в единичных миллиметрах между их губ. И в тот момент, где-то между тревожными звоночками в голове, ему кажется это самым правильным поступком в жизни, несмотря на то, что вокруг них битком набитый аэропорт. – Иди, – угрюмо прячет глаза Бэкхён, разорвав поцелуй, и понимает, что сейчас расплачется, как самая настоящая девчонка. – Неважно, правильно это было или нет, – по-взрослому мудро заключает Чонин, приподнимая пальцами подбородок Бэка и заставляя того посмотреть на себя. – Это было искренне, хён, и ты должен это понимать. Он не собирается становиться свидетелем слёз Бэка, поэтому просто крепко его обнимает, положив голову ему на плечо и слушая редкие всхлипы, чувствуя горячие капли, впитывающиеся в ткань футболки. Они стоят так ещё каких-то пять минут, кажущихся Бэкхёну как минимум второй вечностью, проведённой в объятиях этого парнишки. Последним тёплым прикосновением оказывается поцелуй в щёку, и Чонин, всё так же ласково улыбаясь, позволяет себе смахнуть слёзы с лица Бэка лёгкими касаниями больших пальцев. – Всё, что ты делаешь, – правильно. Думай об этом, хён. Бэкхён провожает взглядом Чонина до самого тоннеля, ведущего на посадку, борясь с желанием сорваться и побежать следом, но это было бы так по-детски, поэтому он просто идёт на выход, даже не дожидаясь вылета самолёта. Солнце проглядывает сквозь тучи, и у самого входа в аэропорт Бэк поздно замечает, что пинает со всего маху мусорку. Он пугается металлического грохота и озирающихся людей, чувствуя, как краска потоком заливает его лицо, и пытается незаметно исправить ситуацию под хохот коллеги. – Это было всё-таки лишним. Когда я говорил тебе избавиться от навязчивой идеи быть идеальным, я не имел в виду, что ты должен устраивать беспорядок на улицах. Ифань помогает ему собрать мусор с площадки и поставить обратно несчастную мусорку, после чего они садятся в машину и уезжают с парковки. – Но стало ведь легче, – риторически заявляет Бэк, смущённо подхватывая искрящееся смехом настроение друга. – Всего каких-то полгода ещё, и я смогу продолжить терапию. Как думаешь, я смогу жить нормально? – Даже не мечтай, Байсянь. Даже не мечтай.

Fin.