Треугольник с острыми углами

Кризис случается в жизни каждого человека. Поздно или рано. Так или иначе. Наступает момент, когда переосмысливаешь все, чего успел добиться. И чего добиться не успел. И результаты этого переосмысления зачастую зависят от угла зрения. Так, с одной стороны, у тебя есть все, чего может желать мужчина двадцати девяти лет от роду: любимая и неплохо оплачиваемая работа, квартира, волейбол по понедельникам и четвергам, жена и пятилетняя дочка. С другой же стороны, работа отнимает почти все время, заказчиков нужно постоянно искать - никакой стабильности, квартира маловата для семьи с ребенком, да еще и в ипотеке, дочь часто болеет и постоянно капризничает... А уж жена... В общем, неизменен только волейбол. После непростой беременности и родов из фигуры любимой ушло былое изящество, материнский инстинкт напрочь поубивал все остальные. Из нежного и воздушного существа Маргарита превратилась в самую настоящую толстую тетку, встречающую тебя с вечно недовольным выражением на лице: ну почему опять так поздно? И начинается... - Ариша скоро позабудет, как выглядит ее любимый папочка. Вспомни, когда вы последний раз вместе гуляли на площадке. Не вспомнить? Вот именно. Ты кроме своей работы и друзей ничего больше видеть не желаешь. А я? Я уже чувствую себя какой-то жертвой кухонного рабства. Не об этом я мечтала, когда выходила за тебя замуж. Я стираю, убираю, готовлю, смотрю за ребенком, еще и работать пытаюсь. Мне тоже нужно время для себя! Я тоже хочу в спортзал, тоже хочу в кафе с подругами, да мы в кино уже три года не были... - Ритуль, дай я хотя бы разуюсь, а? - просишь жалобно. И думаешь, ну неужели так сложно не ворчать на тебя изо дня в день, ну почему жена не понимает, что своими наездами отбивает все желание вообще домой возвращаться. И получается замкнутый круг: ты задерживаешься - жена ворчит, ты, стараясь отсрочить упреки, приходишь еще позднее, она уже орет. И так бесконечно. А ведь ты ее любишь, иначе не возвращался бы. И она тебя любит, ты в этом уверен. Просто это быт. Да, признайся, и ты ожидал от семейной жизни немножко иного... Проходишь в ванную, моешь руки и, почесывая ноющую поясницу, наверное, на волейболе потянул, топаешь в кухню, получать свою порцию ужина и упреков. Краем глаза ловишь стрелки на часах - 23.30. Дочь давно спит, жена раздраженно гремит кастрюлями в кухне, с остервенением мучает несчастную помидорку, буквально разрубая ее ножом. Берешь стакан с водой, жадно прикладываешься. И тут слышишь: - Динь, знаешь, думаю, Аришке надо братика родить, - ты, едва не захлебнувшись, пораженно застываваешь. - Чего? - шепчешь, откашлявшись. - Думаю, нам стоит завести еще одного ребенка, - не оборачиваясь, спокойно повторяет Маргарита. А ты недоумеваешь: она же только что кричала, что к подругам хочет, а теперь... Господи, пойми этих женщин с их непостижимой логикой. - Рит, ты в своем уме? Какой ребенок? У нас ипотека, работа то есть, то нет, машину поменять хотели, на море слетать... Ну сама подумай, а? На кой нам это сейчас? Ариша скоро подрастет, сможет вечерами одна оставаться, а мы будем в кино ходить, в театр, куда ты там еще хотела... - глаза встретились с непримиримым взглядом серых глаз. И создается впечатление, что ты в этом доме уже ничего не решаешь - тебя просто поставили в известность. Все уже давно решено. Без тебя. - А я хочу маленького, - глаза жены наполняются горячими слезами. - Хочу, понимаешь? Годы идут, мы не молодеем, на пенсии, что ли, детей рожать? - Рит, ну не говори ерунды, - подходишь, обнимаешь плачущую супругу за плечи, кладешь ее голову себе на плечо, - какая пенсия. Тебе 27. У нас еще лет десять в запасе точно есть. 37 - чем не возраст для молодой мамы? Все еще поимеем - и детей, и кино, и подруг... - замолкаешь, поняв, что про подруг это ты, наверное, зря загнул. - Динечка, у нас и вещички все Аришкины остались. И кроватка в гараже, и коляску Юля вернет через пару недель. А уж сколько одежки детской - полшкафа, - глаза жены горят каким-то фанатичным блеском. И ты послушно пытаешься представить себя отцом уже двоих детей - и никак. Вообще никак. Это ведь и упреков станет в два раза больше, и денег нужно о-го-го - одни роды сколько стоят. Нет, ты категорически не готов к такому повороту событий. В животе голодно заурчало. А жена смотрит на тебя глазами раненой лани и, кажется, ты таять должен под ее взглядом, но начинаешь не на шутку раздражаться. - Рита, чтобы завести ребенка, надо хотя бы сексом заниматься, - бросаешь зло. - А ты мне уже два месяца жалуешься то на непрекращающиеся месячные, то на головную боль, то на патологическую усталость. - Но я и в самом деле очень устаю... - А я нет? Знаешь, иногда хочется какой-то инициативы от тебя, а то порой возникает ощущение, что я надувную куклу трахаю... - Вот, значит, как, - слезы стоят в глазах, губы дрожат. - А представь, во что ты превратишься после еще одних родов. Посмотри, что с тобой первые сотворили, - понимаешь, что поток сознания пора бы остановить, пока не наговорил того, о чем придется очень сильно пожалеть, но, судя по всему, ты уже опоздал. Рита с силой швыряет разделочную доску об стол, разворачивается и, с рыданиями влетев в спальню, с силой хлопает дверью. Слышишь приглушенный плач, видимо, она плачет в подушку, закрываешь лицо руками, сдерживаясь, чтобы не побежать утешать, ведь отлично понимаешь, чем такое утешение может закончиться. Тем, что уступишь, и будешь рад сделать все, что она попросит, лишь бы не плакала. И ребенка, в том числе. Ты сильнее, ты мужчина и не поддаешься на женские манипуляции. Да, сейчас ты очень ее обидел, но ведь будет завтра, и ты уверен, что сможешь загладить вину, обнимешь, поцелуешь, веник какой-нибудь притащишь, в конце концов. Сам накладываешь в тарелку подогретый ужин, заправляешь оливковым маслом салатик из свежих овощей, берешь кусок зернового хлеба и принимаешься за еду, задумчиво пережевывая каждый кусочек. Усмехаешься, ведь ты хотел рассказать, что скоро ваша жизнь может перемениться. Ты в финале. Из сотни претендентов отобрали пятерых, и завтра ты идешь на решающую встречу со своим потенциальным клиентом. Тебя заметили как профессионала. Если тебе достанется заказ на дизайн восьмисотметрового особняка великого Вадима Воронина, то ты, Денис Слободин, станешь не просто обеспечен, ты станешь богат. Богат и знаменит. Запустив посудомоечную машинку, принимаешь душ и стелешь себе на диване. Завтра, да уже сегодня, очень важный, можно сказать, решающий день. Засыпаешь быстро, не представляя даже, насколько решающим он окажется. И что не раз еще пожалеешь, что он вообще наступил. А Рита все никак не могла заснуть, лежала, уткнувшись в подушку, и, глотая обиду, не могла не согласиться, что Денис все же в чем-то прав. Она и в самом деле подзапустила себя. Вспомнить, какой холеной куколкой она была до рождения дочки. И посмотреть на нее сейчас. Полная, волосы давным-давно не видели парикмахера, маникюра нет, приличной одежды тоже нет. Все, что было, безнадежно мало, а новое куда носить? На детскую площадку? Смешно. Надо найти работу. Она пыталась работать дистанционно, чтобы побольше времени проводить с дочерью, но, похоже, это самым негативным образом сказывается на браке. В конце концов, умудряются же женщины с детьми и карьеру делать. Завтра она разместит на хэдхантере резюме и запишется в парикмахерскую и на маникюр, где-то лежал диск с упражнениями от Синди Кроуфорд. Да, и есть можно, в принципе, поменьше. *** - Дэн, пришло время выбирать. Я просто физически не могу тебя с кем-либо делить. Мне тошно, когда я представляю, как ты возвращаешься к ней, ложишься в ее постель, касаешься ее... - У нас давно ничего нет, - отвечаешь устало. Ты ожидал этого разговора и все равно оказался не готов. Сидишь в его машине, вдыхаешь потрясающий запах роскошного кожаного салона, дорогого парфюма, его тела... - Мне скоро надо будет уехать. Поедешь со мной, отдохнешь, развеешься... - Куда на этот раз? - спрашиваешь без особого интереса. Ты, наконец, все для себя решил. Ты выбрал. - Мюнхен, недельки на полторы. - Я не поеду. - Что? - на лице искреннее удивление, холеные руки лежат на руле, длинные сильные пальцы, отстукивая ритм, выдают нетерпение. - Подождешь меня дома? - Нет. Я ухожу, - правой рукой нащупываешь ручку двери, нажимаешь кнопочку, но она не поддается. Медленно поворачивая голову, смотришь в сузившиеся от злости карие глаза. - Так ты хочешь мне сообщить, что выбрал? - его голос тих и спокоен, но ты знаешь, насколько опасно это видимое спокойствие, какая чернота вихрем кружит в душе твоего визави. - Дэн, ты бросаешь меня, ты мне это хочешь сказать? - он почти шипит. - Да, - отвечаешь тихо, - я возвращаюсь к жене. - Это неверный ответ, - слышишь ты, и что-то острое моментально впивается в твое плечо, погружая сознание в темноту.