Наступившее будущее

В первый день декабря Новиков пришел в больницу чересчур рано. Ему не хотелось с кем-либо взаимодействовать, и он надеялся, что в такое время в раздевалке никого не окажется. Расчет оказался верным. Переодевшись, студент-медик поспешил к кофейному автомату. Первую часть ночи Рудик провел за чтением очередного заумного трактата, а вторую — созерцая собственные руки, на тот момент казавшиеся чужими, поэтому кофеин был больше чем просто необходим. Будущий профессор за всю свою недолгую жизнь ни разу не дрался. Конечно, его временами поколачивали во дворе, тот же Гера, но это были детские забавы, не более. А ведь парень хотел уйти, и если бы этот придурок не бросился за ним, все бы обошлось. После того, как не помогло даже грубое «отлезь, гнида», в голове у Новикова что-то щелкнуло. Правда, туман перед глазами так и не появился. Каждый свой удар студент мог воспроизвести в памяти довольно отчетливо. Благо, их было немного. Сделав слишком большой глоток, парень чертыхнулся. Анатолий так ему и не ответил. Ни разу. Даже не пытался как-то закрыться или отвернуться. Вот только отсутствие реакции распаляло еще сильнее. Интересно, Смертин знал, что его бьют заслуженно или издевался, понимая, что Рудольф не сможет нанести ему особых повреждений? — Рудик, привет, что это ты так рано? — приветливый голос однокурсницы вывел будущего медика из транса. Подняв глаза, парень горько усмехнулся, — у тебя такие синяки под глазами, — наклонившись, светловолосая девушка провела пальцами по лицу Новикова, — ты плохо спал? — Я плохо жил, — стряхнув с себя ласковые руки, Рудольф поднялся с диванчика, на котором сидел. Опустив пластиковый стаканчик в урну, парень махнул рукой, попутно произнося, — время лечить людей, удачного дня, Вик. Рудик уже скрылся из вида, а Олькович все еще непонимающе хлопала ресницами. Рыжий однокурсник всегда казался ей немного странноватым, но не настолько же. Решив не тратить время на бесполезные раздумья, девушка отправилась в учебный кабинет. — Итак, сейчас Виктория Олькович расскажет нам о синдроме Маллори-Вейсса. И если расскажет правильно, то обязательно получит приз, — многообещающим тоном сообщил руководитель практики после обычного вступления. — А что за приз? — поинтересовался Глеб, выглянув из-за спины Вики. — Не понимаю, отчего это вам так важно, студент Лобов. Приз специальный. Только для доктора Олькович. Хотя, конечно же, все будет зависеть от ее ответа, — посчитав инцидент исчерпанным, Куратов весело взглянул на покрасневшую Вику. — Ну, синдром Маллори-Вейсса так же известен как желудочно-пищеводный разрывно-геморрагический синдром. Характеризуется, то есть, представляет собой поверхностные разрывы слизистой оболочки брюшного отдела пищевода и кардиального отдела желудка при рецидивирующей рвоте, сопровождающиеся кровотечением, — выдохнув, девушка, не дожидаясь разрешения, плюхнулась на свое место. — Замечательно, доктор Олькович, — Вадим Георгиевич сделал вид, будто сначала хотел зааплодировать, а потом резко передумал, — теперь обещанный приз, в первую очередь, ради того, чтоб удовлетворить любопытство доктора Лобова. Для вас занятие окончено. Ваш путь лежит в кабинет ЭГДС. Сегодня практику вы будете проходить именно там. Возле нужного помещения девушка обнаружила несколько детей в возрасте от пяти до восьми лет. Ласково им улыбнувшись, Вика вошла в кабинет. Там светловолосую студентку встретила женщина в очень узкой и очень длинной юбке с ужасно строгим лицом. — Вы от Вадим Георгиевича? — безапелляционно осведомилась она, — он говорил, вы желали бы стать педиатром. Думаю, вы знаете, что к детям необходим особый подход. Именно этим вам предстоит заниматься. Нужно уговорить наших маленьких пациентов на обследование. — Кишку глотать? — чуть ошарашено спросила Олькович, которой уже надоело кивать каждый раз, когда суровая женщина делала паузу. — Не кишку, а гастроскоп, доктор, — остановившись на полуслове, собеседница в упор взглянула на Вику. — Олькович, — поспешила подсказать студент-медик, — простите, конечно, гастроскоп. После ухода Вики, Маша будто невзначай положила голову на плечо Смертину. Рудольф тихонько скрипнул зубами. Новикову совершенно не нравился тот факт, что его задевает поведение бывшей девушки. Ведь если она ему действительно небезразлична, то Рудик должен радоваться ее счастью. Но отчего-то у него не выходит. Гипнотизируя затылок более удачливого соперника, Рудольф пытался подавить в себе желание поставить ему синяк и на второй глаз, для симметрии. В учебку они зашли вместе, только что не под ручку. Здороваться Новиков с ними не стал, да и сладкая парочка не горела желанием поприветствовать однокурсника. Из чего будущий профессор сделал вывод, что нужно притвориться, будто ничего и не было. Причем, понятие «ничего» включало в себя не только вчерашнюю драку, а все случившееся после того поцелуя на набережной.