Наступившее будущее

У Толика было такое ощущение, что его снова ведут арестовывать, как тогда, год назад, после неудачной попытки защитить женщину, избиваемую собственным мужем. Только в этот раз вместо слуги закона за Смертиным следовала Маша, временами подталкивая несчастного кулачком в спину. Заявления о том, что кабинет ЭГДС далеко не самое лучшее место для выяснения отношений, Капустина проигнорировала. Предложение сначала объясниться с Новиковым — тоже. — Жди здесь. И не смей сбегать, — не удостоив конвоируемого даже взглядом, Маша решительно распахнула дверь в нужный кабинет. Ее глазам предстала идиллическая картина того, как Олькович убеждает маленького ребенка в том, что гастроскоп — это космический корабль, экипаж которого состоит почти полностью из новичков, которым перед покорением вселенной нужно потренироваться в менее масштабном месте. За столом над журналом регистрации сидела незнакомая женщина в больничном халате, строго нахмурившая брови при появлении Маши. — Почему посторонние в кабинете? — сухо осведомилась женщина у светловолосой студентки, — кажется, с Куратовым мы договаривались только об одной практикантке. — Извините, пожалуйста, — чуть заикаясь, произнесла Капустина, — Вику срочно потребовал Вадим Георгиевич. Пробормотав что-то вроде «только недолго» и пожелав Виктории скорейшего возвращения, женщина пересела к мальчику, по виду которого было ясно, что он готов стать плацдармом для испытания умений и навыков команды космического корабля. Закрыв дверь и схватив однокурсницу за полу халата, Маша, не говоря ни слова, потянула девушку за угол, где несколько минут назад оставила Толика. Увидев своего бывшего парня, Олькович резко изменилась в лице и попыталась вернуться к работе, но высвободиться из стальных пальцев рыжеволосой однокурсницы оказалось не так-то просто. Подведя упиравшуюся Вику к Смертину, Капустина подмигнула Толику и поспешила к лифту. Машинально проводив глазами Машу, Смертин уставился на свои ботинки. — Ты меня позвал, чтоб молчать? — внезапно нарушила тягучую тишину Олькович. — Нет, я тебя вообще не звал, — не поднимая глаз от обуви, пробурчал Толик, — я хотел бы попросить у тебя прощения за то, что не смог объяснить тебе ситуацию, — услышав недоверчивое фырканье, парень поспешил схватить девушку за плечо, — нет, правда. Мне очень жаль, что так получилось, — взгляды молодых людей встретились. — Проси, — тихо, но отчетливо произнесла Вика. От чужой руки на плече становилось уютно и радостно. Свет любимых глаз тревожил, но это не казалось Виктории чем-то неприятным. — Что просить? — непонимающе переспросил Смертин, пытаясь разгадать мысли Вики по выражению ее лица. — Прощения, — не меняя интонации, уточнила блондинка. Заметив в глазах девушки задорный огонек, Толик облегченно улыбнулся и поцеловал любимую. С готовностью прижавшись к однокурснику, Вика обвила его шею руками. Слишком долго она не чувствовала обжигающих прикосновений, слишком сильно скучала, заигрываясь в недотрогу, слишком сложно переживала размолвку с самым главным человеком в своей жизни. Решив удрать с практики пораньше, Вика с Толиком покинули больницу. Устроившись в ближайшем кафе, студенты заказали по чашке кофе. Жестким стульям они предпочли диванчик в углу зала. Держа свою возлюбленную за руку, Смертин пообещал девушке, что никогда не будет ей врать, взамен потребовав возможность быть выслушанным в любой момент. Виктория оставила за собой право проверять достоверность информации в особых случаях. Скрепив договор поцелуем, молодые люди принялись за напитки. Тем временем Маша носилась по больнице в поисках Рудольфа. Девушка решила во что бы то ни стало разобраться со всеми проблемами одним махом. Успех со Смертиным и Олькович придавал ей уверенности в себе. Ночью, когда вместо рыданий она созерцала потолок, а Толик сидел возле нее, девушка успела о многом подумать. Вспомнить, как заглядывалась на Рудика еще на первом курсе, как во время его ответов на семинарах ловила каждое слово. Как на втором узнала, что он – потомственный врач из благородной семьи, как не могла сказать ни слова в его присутствии из-за боязни (между прочим, вполне обоснованной) выставить себя полной дурой. Как на третьем пыталась заставить себя влюбиться в Смертина, чтоб забыть будущего профессора. Как в тот же год познакомилась с матерью Рудика, лежавшей в больнице с холециститом и не имеющей никакого иного отношения к медицине. Когда Толик, пытаясь утешить Машу, погладил ее по голове, девушка дернулась как от удара током. На миг Капустина даже возненавидела друга, который, испортив свою личную жизнь, умудрился уничтожить и их отношения с Рудиком. С большим трудом студентке удалось сдержаться и не заорать благим матом. Возле учебки девушка нос к носу столкнулась с объектом своих мыслей. — Рудь, я… — Ничего, Маш, добилась, поздравляю, вперед. Совет да любовь вам, — в голосе Новикова было столько с трудом сдерживаемой обиды, что Капустиной стало немного страшно. Таким Рудика она видела всего один раз, когда бывший руководитель практики вместо него взял на операцию свою будущую жену. Неужели рыжеволосая студентка наконец-то в сознании Новикова начала конкурировать с самой медициной?