«- Я хочу, чтобы ты мне доверял - Тогда тебе придется навсегда замолчать»
Я понимала, что одним утром я просто не проснусь. Слишком много я знала, слишком много хранила. И никто не хватится искать шлюху, никто не будет оплакивать проститутку. «Мир стал чище», - скажет один из лицемерных белых воротничков, прочтя о моей смерти в газетном некрологе. Он ведь и не вспомнит, что когда-то вывернул кошелек ради этой мертвой проститутки, а жене соврал что у него вытащили деньги из кармана. Его примерная жена улыбнется и подаст ему завтрак, а затем проведет до двери, чтобы потом впустить через нее сексуального молодого садовника. Двуличные твари. Все до одного. Они винят нас в не идеальности этого мира, а сами заказывают своих лучших друзей ради выгоды. Я то знаю. Потому что Он мне рассказывал всё из первых рук. Сколько бы вы заплатили за возможность слышать Его голос каждый день? Я бы отдала всё. Он есть сам мрак. Дьявол. Худший из худших. Он не из тех, с кем бы мама вам не разрешила гулять. Он из тех, от кого бы она вас заперла навсегда дома, если бы знала его настоящего. А ключ бы выкинула в реку, надеясь, что он туда не доберется. Но я знаю – доберется. Он до всего доберется. Неважно где вы спрячетесь, вашим единственным надежным укрытием от него будет деревянный ящик под двумя метрами сырой земли. Но даже тогда будет ли ваш сон умиротворённым? Обретете ли вы покой или будете трусливо ждать его прихода в темных углах ада? Вы будете ждать. Потому что его прихода вы будете ожидать всегда. И не важно какой страх, и ужас вас будет охватывать, вы будете ждать. Он вас заставит. Вы будете этого хотеть. Я была глупа. Понимаете? Я и сейчас глупа. Глупа, потому что жду его размеренного стука в дверь, жду, когда он лениво скользнет по мне взглядом, и жду, когда усядется в моё кресло и закурит. Моя маленькая комната с обшарпанными стенами и старой деревянной мебелью, почти винтажной, наполнится дымом, который я проветрю утром и заглушу дешевыми духами. Хотя знаю, что это бесполезно. Потому что каждый кусочек этой комнаты пропах сигаретами. Пропах им. Вся я пропахла им. Даже моя душа насквозь в нем. Я называю такие вечера «раскаяния демона», когда он тихо задает вопрос, а затем сам пытается найти ответ. Иногда он пытается найти истину, иногда себя. Он рассуждает вслух, а я тихо слушаю, боясь перебить его своим дыханием. Вы знаете, что творится в голове у дьявола? Я знаю. Это сплошные метания, сплошные вопросы без ответов. Это непрекращающийся мучительный процесс раскаяния и оправдания самого себя. Это ад внутри его головы. Тогда я медленно подхожу к нему и обнимаю его голову, прижимая к себе. Так просто и легко. Немного ласки и немного моих холодных рук, которые остужают накал мыслей в его голове. Он устало вздыхает и зарывается лицом мне в живот. Вот так просто. Со стороны мы выглядим, как обычная парочка. Но нормальные люди не живут с тем, с чем живем мы. Они не выживают с таким грузом в чаше грехов. А мы смогли. Мы почти выжили, мы почти живем. На нем старая потрепанная джинсовая куртка и черные джинсы. На мне лишь подаренный им пенюар. Барон и Проститутка. Две черные души, нашедшие друг в друге свет. А знаете еще что? Я очень наивна. Всё, потому что наивно верю в судьбу. Верю до сих пор, что не может быть иначе, есть только он, других для меня не существует. Они лишь безликие тени, а он стоит в центре и весь свет направлен лишь на одного него. Вы меня понимаете?«- Ты мне доверяешь? - Нет»
Мы оба туда попадем. Туда попадет он и все люди, которых он касался. Он всех заберет с собой, не забудет никого и выстроит в аду уже свой привычный ему мир. Он центр этого мира, точка притяжения. А я тот огромный метеорит, который неизбежно разобьется, попав в поле его гравитации. И все же иначе не выходит. Без него не выходит. Он, сам как наркотик, его голос, его запах, даже эта усмешка и снисходительный взгляд из-под полу закрытых глаз. И хочется кричать до разрыва связок о том, как тебе чертовски хорошо. О том, что Нирвана существует и вот она стоит перед тобой в синей джинсовой куртке и нацепленной усмешке. Но я не могу и не смогу об этом прокричать. Когда вы продаете смерть, вас ненавидят, презирают и боятся. А еще с вами хотят всегда дружить. Парадокс современного общества. Его ненавидели, презирали и боялись. И у него было много «друзей», которые тщательно искали место, где можно ударить или уколоть больней. Его больным местом была я. Вернее, не так. Всю его боль он сложил во мне. Я была хранительницей его боли. А он хранил меня, как шкатулку с секретами в дальнем ящике, подальше от других. Ключа от этой шкатулки не было. Он её выкинул в реку и не сказал в какую. Я проснулась от легкого касания холодного метала к моему лбу. Раскрыв глаза, я увидела его. Он нависал надо мной, приставив пистолет. - Ну же, сладкий, убей меня, - я беру его руки в свои и направляю дуло пистолета к своему рту. Я провожу по нему языком и пошло улыбаюсь. Он внимательно смотрит на меня, а затем бросает пистолет на кровать, наклоняется и жадно целует. - Ты ненормальная, - шепчет он между поцелуями. А я лишь улыбаюсь. - Почти такая же, как и ты. Я понимала, что одним утром я просто не проснусь. Слишком много я знала, слишком много хранила. Но это было не самое страшное в моей жизни. Самое страшное было то, что мне было абсолютно до смешного в с е р а в н о.