День десятый

Мы выдвигаемся в путь в начале сентября небольшим отрядом из пятнадцати человек - я, Артур, Мерлин и двенадцать рыцарей, которые вполне могут сойти за надежную охрану путешествующей дамы. Всей Британии известно, как Утер Пендрагон печется о своей воспитаннице, поэтому то, что меня сопровождают «головорезы Камелота» (в устах Артура это звучит как комплимент, хотя сами «головорезы» вовсе не в восторге, что их приравнивают к бандитам с большой дороги), ни в ком не может пробудить подозрений об истинной цели нашего путешествия. Гвен оставила службу у меня в день отъезда, и я, по чести сказать, вздохнула с облегчением. Одновременно с нами войско Камелота выдвинулось в сторону Тинтагеля. Скоро мои корабли примут рыцарей на борт и, обогнув остров с юга, помчат к Оркнеям. Утер тверд в своем решении, как никогда, и все же когда войско скрывается с наших глаз, я улавливаю во взгляде короля тень сомнения. И не могу избавиться от ощущения странной щемящей тоски, когда обнимаю Утера на прощание. Кажется, сломленное в нем в первую ночь после того, как Мерлин отравил меня, так и не срослось. И, видимо, уже не срастется. Я храбро начинаю путешествие верхом. Мне кажется, что я могу своротить горы и повернуть реки вспять, до того легко и радостно на сердце, что я наконец-то покидаю Камелот и оставляю в нем все свои страхи. Но уже через два часа размеренной езды Артур снимает меня с лошади в полуобморочном состоянии и в холодном поту, от слабости я едва могу говорить. Никогда не думала, что у человека может быть так мало сил. Для меня наспех сооружают подобие паланкина из запасных плащей и нескольких копий. В ближайшей деревне покупают небольшую повозку, и большую часть пути я проделываю в ней, что сильно замедляет наше продвижение. Иногда Артур сажает меня к себе в седло, чтобы я могла подышать воздухом свободно. На самом же деле я прислоняюсь головой к его груди и еду, закрыв глаза и слушая, как бьется его сердце. Я перестаю соглашаться на такие поездки после того, как однажды, в мгновение, когда наши сердцебиения сливаются в одно, Тьма в моем сознании обрушивает на меня пожелания горя, смерти и забвения для Артура Пендрагона. Неужели я обречена на это навеки? В дороге мое сомнительное развлечение составляет, в основном, Мерлин, назначенный возницей, но я выражаю мало восторгов по поводу такой компании, и через пару дней мальчишка бросает попытки завести со мной разговор, а собеседника мне заменяют книги из библиотек Гайюса и сэра Гальфрида – я взяла несколько о природе исцеления и о языке кельтов. Пришлось долго уговаривать сэра Гальфрида, чтобы он разрешил мне доступ к запрещенным книгами, и чуть ли не поклясться собственной жизнью, что Утер не узнает об этом. Вскоре мы убеждаемся, что Кэй и Бедивер ничуть не преувеличили того, насколько накалена обстановка в соседних государствах: на границах Мерсии нас встречает сразу три рыцарских отряда в полном боевом облачении. В самом деле, один неосторожный жест, одно необдуманное слово - и наши жизни закончились бы здесь, на границе. И все же Креода пропускает нас через Мерсию - не слишком охотно, но беспрепятственно, и даже приглашает передохнуть один день в его замке - угрюмом строении с толстыми стенами, узкими бойницами и низкими потолками. Никогда не думала, что Мерсия - такое мрачное королевство. Артур ведет себя безукоризненно - то есть необыкновенно заботливо и так, словно между нами ничего не произошло. Я не знаю, благодарить его за это или отругать. Порой мне кажется, что он старательно избегает меня, и тогда я окончательно теряюсь. Он видит, что меня ничуть не радует необходимость проводить каждый день в обществе Мерлина, и изо всех сил старается сгладить острые углы, но, к сожалению, эти его старания я не в силах оценить по заслугам. - Умерь свой гнев на Мерлина, Моргана, - как-то вечером просит меня Артур. Рыцари уже спят, и мы сидим вдвоем возле догорающего костра. Иногда принц шевелит угли, и в темноту взвиваются рыжие искры. - С чего бы вдруг, - не слишком любезно отзываюсь я. Артур терпеливо вздыхает. - Странно сознаваться в этом… Нет, не так. Пожалуй, это первый и последний раз, когда я произношу такое вслух, но, после Кэя и Бедивера, я могу назвать своим другом только Мерлина. И надо же, чтобы с ним враждовала именно ты! Я внезапно понимаю, что Артур одинок так же, как и я. - Я тоже твой друг, Драконья голова, - говорю я на это и кладу ладонь на его запястье. - Нет, - Артур качает головой, не глядя на меня. Отблески угасающего пламени бросают удивительно мягкие отсветы на его лицо, из-за чего он кажется гораздо моложе своих двадцати. Совсем юное лицо - и тело закаленного воина. - Ты – нечто большее, Морриган. Нечто гораздо большее. ...Во сне я блуждаю по лабиринту из старого камня, потемневшего от времени и поросшего колючим сухим мхом. Я не могу вспомнить, как я сюда попала, так обычно и бывает во сне, и не знаю, для чего я здесь оказалась. Я не испытываю страха, лишь смесь любопытства и смутного беспокойства из-за окружающей меня неизвестности. Камень, которого я касаюсь рукой, кажется мне чересчур холодным. Чересчур мертвым... даже для камня во сне. От этой мысли я отдергиваю руку. - Сюда, - шелестит чей-то голос в нескольких шагах от меня, у самой земли. - Сюда. Мгновение или два я раздумываю, стоит ли прислушиваться. «Это всего лишь сон, - напоминаю себе, шагая в направлении к голосу. - Я в любое мгновение могу проснуться». Голос выводит меня к ступеням, я поднимаюсь по ним и оказываюсь в центре каменного круга, кромлеха, как его называют кельты. В лабиринте было темно, а здесь ровный холодноватый сиреневый свет, какой обычно бывает перед рассветом, но я вовсе не уверена, что сейчас рассвет. Круг образуют грубо обтесанные огромные камни-плиты, врытые в землю, и, проходя мимо каждой из них, я могу почувствовать, от какой исходит солнечное тепло, а от какой - могильный холод. Я насчитываю шестьдесят камней. Часть из них уже начала крошиться под действием ветра, снега и дождя, но даже поддавшиеся времени и стихиям, камни не утратили ни своего величия, ни магической мощи, заключенной внутри них. Я чувствую ее кожей, как если бы стояла обнаженной, я чувствую ее прикосновение к моему духу - ненавязчивое, но цепкое, как будто меня стараются проверить. В центре каменного круга поднимается к небу узкая лента дыма над шатрообразным костром, а по обе стороны от него - ровные, словно зеркала, глади озер, без признака ряби, такие удивительно спокойные, словно магия этого места обладает властью усмирять воду. Это не Стоунхендж. Этого кромлеха я никогда прежде не видела, и мое воображение не сумело бы создать подобного. Все слишком реально для сна. - Здесь творили магию задолго до нас с тобой и будут творить после нас, - шелестит все тот же голос, и я понемногу начинаю узнавать его. - Ты в кольце Бродгара, Моргана. Моргауза! - Покажись, - прошу я, оглядываясь. Я чувствую, как она кружит вокруг меня, словно хищник, примеривающийся к прыжку. Лица Моргаузы я не вижу; как бы я ни старалась повернуться к ней, она оказывается стоящей против света и мгновенно исчезает. - Приветствую тебя на моей земле, - шелестит Моргауза. - Тебе не нужно бояться меня. Я не могу понять, откуда ее голос доносится теперь, похоже, что отовсюду сразу - снизу, из-под земли, из каменных плит, вокруг и сверху, с тускнеющего неба. И я вдруг понимаю - я не сплю. Все это слишком реально для сна. Должно быть, Моргаузе удалось вызвать к себе мой дух. - Я не боюсь, - спокойно отвечаю я и, подумав, прибавляю: - Сестра. - Откуда ты узнала?! - с неподдельным удивлением восклицает Моргауза. - Впрочем, неважно… Я хочу помочь тебе, сестра, - произносит она за моей спиной. Я по-прежнему не вижу ее, куда бы ни повернулась, лишь ее тень скользит вокруг меня, касается подола моего платья. - Я рада, что наконец-то могу называть тебя так. Идем со мной. Только я знаю, как тебе помочь. Я чувствую скользящее прикосновение ее пальцев к моей руке, но когда оборачиваюсь, успеваю заметить лишь подол ее пурпурного платья. - Я знаю о том, что тебе нужно, гораздо больше, чем ты, - ее дыхание касается моей щеки. - Хочешь взглянуть? Тон, которым она задала мне вопрос, не требует ответа. Она произносит заклинание, и дым в центре кромлеха меняется, густеет, обретает очертания. Могауза кладет ладонь между моими лопатками и подталкивает меня вперед, и я уже могу представить, что сейчас случится, нечто подобное было со мной, когда я, скованная действием яда, была сторонним наблюдателем за воспоминаниями и мыслями всех, кто меня окружал. Я вижу себя в тронном зале Камелота. На мне пышное сиреневое платье из парчи и бархата со шлейфом, расшитое серебром и жемчугом по вороту и подолу. У меня никогда не было такого роскошного одеяния. Я прохожу через строй придворных и рыцарей, и все они почтительно склоняются передо мной, как склонялись бы перед королевой. А я и есть их королева - мою голову венчает тяжелая золотая корона с крупными рубинами кроваво-красного оттенка, и холодный свет играет на их гранях. - Ты будешь королевой, если останешься на моей стороне, - шепчет Моргауза. - Со мной ты обретешь свою истинную силу. - О какой истинной силе ты говоришь? - оказывается, у меня пересохло в горле, и мои губы едва шевелятся, когда я задаю вопрос. Мне трудно отвести взгляд от себя в образе королевы. Правительницу Оркнеев смешит мое невежество. - Ты боишься своих демонов, сестра, но ты напрасно их боишься. Это не демоны вовсе, не противься им. Останься со мной, и я открою тебе все тайны магии. Твой талант - это истинное сокровище, Моргана, он не может пребывать в забвении. Ее упоминание о демонах заставляет меня содрогнуться всем телом. - Мы станем непобедимы вместе, - между тем договаривает моя сестра, я чувствую еще одно скользящее прикосновение, но на сей раз - к плечу. - Ты получишь все, чего заслуживаешь. Ты даже его сможешь заполучить, если останешься на моей стороне. Его? Я всматриваюсь в видение, созданное Моргаузой, не понимая, что она имеет в виду, всматриваюсь и вздрагиваю от неожиданности, потому что я-королева, идущая с надменно поднятым подбородком сквозь строй придворных, направляюсь не только к трону, но и к королю в алом плаще. Туманная дымка прячет его от меня, но шаг за шагом я вижу его все яснее, и этот король... Артур? «Я хочу твоей смерти, Артур Пендрагон!» - настойчиво раздается в моем сознании. Нет, нет, во имя всего святого, только не это, я не хочу, не хочу! Я-королева хватаюсь за голову, тяжелая корона с рубинами сдавливает мне виски, впивается в кожу, вонзается краями в кость, больно, боги, как больно, как же мне больно! Я кричу, и видение рассыпается в пыль на моих глазах. Сейчас бы самое время проснуться! Моргауза за моей спиной поддерживает меня под локти, чтобы не дать рухнуть на колени. Ее вьющиеся светлые волосы, в точности такие, как были у моего - у нашего - отца, падают вперед, касаются моей щеки. Я тяжело дышу, в висках все еще отдается пронзающая боль. - И на каких же условиях? - отдышавшись, спрашиваю я. - Как решишь ты, сестра, - смиренно отвечает оркнейская королева. - Ты использовала меня, чтобы захватить Камелот, - я высвобождаю локти. - Я запомнила это. Ты обманула мое доверие. - Ты не слишком возражала, сестра, - Моргауза обходит меня, становится лицом ко мне - снова против света - и пожимает плечом. – Напомнить тебе, как ты жаждала падения Утера? Справедливо. - Я хотела, чтобы Утер понес наказание, - признаю я. - Я не помнила себя от ярости, но гибели Камелота я не желала. Я не могу принять твою сторону, пока ты приравниваешь одно к другому. - Ты хочешь защитить Утера? - Моргауза издает удивленный смешок. – И это после того, как он предал нашего отца! У меня перехватывает дыхание. В яблочко. Мысль о войске, которое пообещал прислать на подмогу король Логриса своему самому верному вассалу, но так и не прислал, когда потребовалась помощь, все эти двенадцать лет подтачивала мое доброе отношение к Утеру гораздо больше, чем дела, творимые от его имени и по его приказу. Именно она грызла меня изнутри, как червь грызет яблоко. У меня очень умная сестра. - Он отдал приказ о моем убийстве еще до моего рождения, - в голосе Моргаузы звенит гнев. - А теперь он отправил своего сына, чтобы довести задуманное много лет назад до конца! - Ты первая напомнила ему о себе, - отвечаю я. - И сожалею, что не сделала этого раньше! - Артур не испытывает восторга от того, что возглавляет этот поход, - я пытаюсь говорить примирительно. - Никто не станет прочесывать Оркнеи вдоль и поперек, чтобы найти тебя. - Думаешь, я стану прятаться? - насмешливо интересуется Моргауза, отступая на несколько шагов. - Ты моя сестра, - негромко говорю я. - Я не желаю тебе зла. - Если ты вступаешься за моего врага, значит, ты и сама мой враг! – ее голос раскатывается над каменным кругом, словно гром. - Это ты так считаешь. - Берегись, сестра, - оркнейская королева снова тенью скользит вокруг меня. - Берегись, если решила принять сторону моих врагов! И я наконец-то просыпаюсь. Раннее утро, которым мы пересекаем границы Нортумбрии, встречает нас холодным перистым туманом, разбросанным по равнине поверх изумрудной травы, подернутой инеем. Сквозь дымку трудно разобрать все краски, ясно лишь, что пурпурного оттенка здесь гораздо больше, чем золотого у нас, на юге, и прогалины в тумане то и дело вспыхивают темно-бордовым. Я чувствую себя совершенно разбитой, мне кажется, что этой ночью меня раскололи на множество кусков, а потом сложили их вместе в неправильном порядке. Мне трудно все - шевельнуть пальцем, открыть глаза, произнести слово, даже дышать. Я могу только лежать на подушках, напоминая себе и окружающим безвольную куклу, и надеяться, что этот странный приступ пройдет так же внезапно, как начался. «Может быть, Моргауза прокляла меня?» - это мысль неотступно зудит то над правым, то над левым виском, и я вяло пытаюсь от нее отмахнуться. - Странно, - замечает Артур - судя по тону, лишь бы заметить хоть что-нибудь, - нас до сих пор не встретил ни один отряд из вооруженных до зубов пограничников, а мы едем по землям Нортумбрии не меньше часа! Он всерьез забеспокоился, заметив мое состояние утром, и даже уступил место главы отряда Бедиверу, чтобы лично и неусыпно наблюдать за мной. - Берегись, - мне приходится делать паузы через слово, чтобы набрать достаточно воздуха, - как бы еще через час мы не встретились с войском! - Нет, - гораздо более серьезным тоном отзывается Артур, - войско было бы слишком. Я несколько раз киваю в тени, которую отбрасывает на меня полог. Мы останавливаемся, я слышу, как Бедивер кричит Артуру, что заметил небольшой конный отряд, движущийся к нам из леса. Через несколько минут я слышу топот копыт и голоса. У местных жителей непривычный выговор, мне приходится напряженно вслушиваться, чтобы разобрать слова. Вопросы Артуру, судя по голосу, задает один и тот же человек, у него резкие интонации, и, пока принц произносит формальные приветствия, отвечает на вопросы о цели визита и передает верительные грамоты, я приподнимаю полог, чтобы рассмотреть получше того, кто нас встречает. У него точеный и резкий под стать голосу профиль, черные волосы, заплетенные в косу, и мне непривычно видеть ее после коротких военных стрижек, принятых в Камелоте. Его доспехи из вороненой стали с серебряной чеканкой, туника поверх – нарочито простая, призванная сгладить помпезность доспехов, черная с белым в шахматном порядке. Его щит прикреплен к седлу, на нем - три черных ворона на белом фоне, рассеченном черной полосой. Его сопровождает семеро рыцарей, но они беспрекословно считают его своим предводителем. Его посадка в седле безупречна, и он одного роста с Артуром, но старше принца примерно лет на пять. Они обмениваются короткими кивками, Артур указывает в сторону повозки - видимо, тот, кто нас встретил, пожелал выразить свое почтение леди Моргане Корнуэлльской. Когда он подъезжает ближе, оказывается, что его глаза еще чернее, чем волосы, в них почти не видно зрачка, но сейчас, когда солнечные лучи едва пробиваются сквозь утренний туман, они как будто бы отливают золотом. «Кто ты? - спрашиваю я, словно ответ может прозвучать изнутри. Широко раскрытыми глазами я смотрю на всадника и не могу отвести от него взгляда, он пугает меня и завораживает одновременно. Непонятный холодок чувствуется в груди, но это точно не страх. - Кто же ты?» Всадник придерживает коня, останавливается напротив, наклоняется в седле, чтобы почтительно поцеловать мою руку. Прежде, чем коснуться моей ладони, он снял латную рукавицу. Мои пальцы влажные от волнения. - Приветствую вас в Нортумбрии, леди Моргана, - говорит он, чуть улыбаясь. - Я - Уриен, король этой земли.