Сразу хочу подготовить вас. Глава очень большая и тяжелая для восприятия. Много ангста, флешбэков и переживаний героев. Настройтесь на нужную волну и, пожалуйста, старайтесь включать каждый саундтрек, дабы точно ощутить эмоции героя. Глава написана от души и от всего сердца. Каждое слово пропитано личными переживаниями и чувствами. Будем рады отзывам и критике. Спасибо, что читаете и ждете хх Мы очень ценим каждого из вас <3
POV Гарри
Наверное, так люди и становятся близкими – они залечивают друг другу раны. - Лорен Оливер
Sound: M83 –Wait
Ты заслуживаешь того, кто будет любить тебя всем сердцем, того, кто будет помнить о тебе каждую секунду, кто будет постоянно думать о том, где ты сейчас, что ты делаешь, с кем ты и все ли у тебя хорошо. Тебе нужен тот, кто поможет тебе осуществить твои мечты и сможет избавить тебя от твоих страхов. Тот, кто будет уважать тебя, любить тебя таким какой ты есть, особенно твои слабости. Рядом с тобой должен быть тот, кто сделает тебя счастливым, по-настоящему счастливым, себя не помнящим от счастья. Море волнуется раз, море волнуется два, ты замираешь на три..где-то у моря внутри. Теперь все идет обратным ходом. Как в кино, когда фильм пускают задом наперед. Люди выскакивают из воды на трамплин, размахивают руками и глотают свои радостные крики. Наступает сентябрь, закрываешь окно, которое открыл в июне, снимаешь замшевые туфли, которые надел тогда же, и влезаешь в тяжелые башмаки, которые тогда забросил. Теперь люди скорей прячутся в дом, спасаясь от холодного северного ветра. Только что на верандах было полно народу, и сразу двери захлопнулись, никаких разговоров, только листья с деревьев падают так и падают. Я долго держался, чтобы снова сорваться, чтобы вновь оказаться в точке отправления. Никакие разговоры по душам не могут излечить грусть от потери любимого человека. Никакие истины, никакая душевность, никакая сила, никакая нежность не могут излечить эту грусть. У нас нет другого пути, кроме как вволю отгрустить. А ведь в конечном итоге ничто не сможет подготовить нас к следующему столкновению с грустью, которого никак не ждешь. Странно, но я ни с кем не хочу делиться переживаниями. Неотвеченные звонки на мобильном, непрочитанные эмейлы, смс. Не ищу понимания и сочувствия. Нет желания с кем-либо разговаривать об этом. Молчать. Молчать. Когда не ждешь – ничего не происходит, да и когда ждешь тоже. Молчать. А чего ты ждешь? Я смотрел в окно и задумчиво кусал кончик карандаша – моя жалкая вредная привычка. Когда время тянется со скоростью черепахи - в голову лезут ненужные тоскливые мысли. Хотя кого я обманываю, ведь эта тоска всегда во мне, она пустила свои корни давно и не собирается отпускать. Перевожу взгляд на фотографию в золотой рамке, которая поблескивает от света настольной лампы. Такое ощущение, что фотографии заполняют всю мою жизнь – только они хранят те воспоминания. Потому что я не могу думать о прошлом, не могу спокойно жить дальше, всё еще не могу. Если я хоть на миг окунусь в те счастливые моменты, мне будет слишком больно возвращаться в реальный мир. Мир, где больше нет тебя. Я постоянно задаюсь вопросом – почему именно ты? Почему не я? Ты ушел слишком рано, чтобы я перестал думать о тебе каждый день. Сжимаю челюсть еще сильнее, врезаясь зубами в ничем неповинный кусочек дерева, мне хочется бить кулаками стены, так чтобы костяшки жгло от кровавых ран – да вот сил больше нет. Я улыбаюсь, осознавая, насколько же я все-таки жалкий человек. Я всегда улыбаюсь, потому что так хотел он. Он всегда говорил, чтобы я не переставал верить в себя и мечтать. Мечтать о том, кем я стану в будущем, мечтать о том, какие люди будут окружать меня, что они будут значить. Человек думает, что все знает о смерти, но это не так. Стоит только ее увидеть, увидеть вблизи, как она забирается под кожу, и остается там. Стоит на краю жизни и смотрит, как она идет мимо, сам ей не живет, не может. Он в ней просто призрак. А потом, ты ее видишь, видишь вблизи, как она совсем рядом, и от этого не убежать с этим ничего не сделать. Я все еще боюсь того страшного дня. Я боюсь, что все повторится. Пойми меня, я стараюсь, честно стараюсь, но без твоей поддержки мне всё сложнее. Ты обладаешь удивительным свойством: тебя нет рядом, но везде и повсюду ты со мной. За утренним чаем, во время пробежки и даже во сне. В моих мыслях и воспоминаниях твое присутствие сопровождает приятная музыка с кассеты, которую ты подарил мне на десять лет, а еще тишина и твоя улыбка, точно такая же, как и у меня. Ты ушел, но ты всегда в сердце, и словно солнце освещаешь его в минуты грусти. Даже сейчас я думаю о том, что бы ты сказал, увидев меня таким беспомощным, с разбитым сердцем и глупой улыбкой на губах. Наверное, что я сошел с ума. И ты был бы чертовски прав. По-настоящему скучать — это когда душа требует человека. Не тело требует, а душа. Когда человека выворачивает наизнанку от недостатка родных рук и глаз. Вот тогда ты хочешь кричать на весь мир, как ты скучаешь. Дорогое сердце, почему он? Почему он так поступил со мной? Кричу тебе изнутри - выкинь меня из головы, просто память сотри. Потому что я забочусь о твоих чувствах больше, чем о своих. Я отпустил его, чтобы он был счастлив с тем человеком, которого действительно заслуживает. Мне всегда казалось, что все лучшее доставалось, и будет доставаться другим. Я был прав, даже он никогда не принадлежал мне. Он подарил мне нечто, чему трудно даже подобрать название. Расшевелил во мне что-то, о существовании чего я даже не подозревал. Он стал частью моей жизни, которую не так-то просто вычеркнуть. Но я стараюсь. Резко зачеркиваю строчки, аккуратно выведенные на листке бумаге, комкаю и бросаю ненавистный клочок бумаги в стену – запускаю руки в волосы и закрываю глаза. У меня сегодня “тебя нехватание”, ну знаешь, иногда люди этим болеют. Они рыдают в подушку, убивая сознание, холодные руки об батарею греют. Ночами не спят, пишут, стирают, злятся, кидают телефон в стену. Наверное, у каждого человека было такое состояние, когда ему хотелось писать стихи, песни. То ли от безграничной радости и счастья, то ли от терзающей душевной боли. Так или иначе, у всех у нас бывали такие моменты, когда вдохновение и чувства хотели выпрыгнуть из вашего разума, души и сердца, и лечь на белоснежный лист бумаги. Мне хочется передать всю свою обиду и отчаяние на простом листе, рифмуя слова, соединяя их в единую целую балладу. Между строк спрятана моя боль и невыносимое чувство пустоты. Моя комната забросана скомканными листами бумаги, на которых от силы было написано по три слова. Мысли в голове все спутались и не давали возможности передать то, что я чувствую сейчас в одном тексте. С одной стороны - я так зол и обижен, что хочется лезть на стену от этого ощущения, хочется швырять мебель и бить все вокруг, но с другой - я так сильно скучаю, что хочется просто лечь и смотреть в потолок, даже не двигаясь, вспоминая его глаза и его улыбку. Неужели надо обязательно отдалиться от человека, чтобы осознать, какое место он занимает в твоей жизни? После очередной попытки я комкаю бумагу и со всей силы кидаю ее, попадая в открывающуюся дверь. – Воу, дружище, вот так ты меня встречаешь? – Найл приходит ко мне каждый день, и даже не зная всей сложности ситуации, поддерживает меня. Он знает меня слишком хорошо и ему от меня даже слов не надо. Он все понимает. – Прости, просто не могу выдавить из себя ни одной цельной мысли, – я падаю на широкую кровать, расставляя руки и ноги, – Давно вдохновение так жестко не подставляло меня. – Кстати, об этом, я сегодня ночью написал совершенно потрясающую музыку, – Найл завалился рядом со мной, укладывая свою голову на мою руку, – Мы могли бы придумать что-то вместе, прямо как в старые времена. – Оу, должно быть случилось кое-что серьезное, – я поворачиваюсь к нему и смотрю в его голубые глаза. Что-то внутри моментально скручивается, в самой глубине этих двух океанов я вижу глаза Луи – и я нервно сглатываю. – Э…понимаешь, вчера мы с Зейном по просьбе отца ходили на выставку картин из коллекции герцога Пальма-де-Майорка, – от одного имени, из компании Найла, хотелось запустить в стену чем-то тяжелым, – это нужно было для новой статьи, и я наблюдал за ним. Прикинь, он так долго рассматривал полотно, на котором было лишь несколько разноцветных полос! И когда я начал ворчать, чтобы мы уже продвинулись дальше к фуршетному столу, он заявил, что если бы я знал, сколько лет тому назад это нарисовано – так бы не говорил. Как будто люди раньше могли нарисовать что-то, чего не могут сейчас… – Хоран сел в позу лотоса, а я, подперев голову рукой, слушая рассказ друга уже более внимательно, потому что с каждым его словом становилось все интереснее, но и еще больше непонятнее. – Гарри, он стоял около одной картины полтора часа! Целых гребаных полтора часа! Боже, самое странное, учитывая мою активность и абсолютную не заинтересованность всеми этими каракулями, я стоял все это время рядом и даже с места не сдвинулся. То есть я не перестал хотеть скорее попасть к фуршету..но я не мог оставить его там одного. Я просто… Я щурюсь, не понимая, к чему ведет Найл. – Мы ведь лучшие друзья? – Я киваю, – Ты ведь умеешь хранить секреты? – Говори уже, Хоран, не беси, – я сажусь рядом с ним и слегка толкаю его в грудь кулаком. – В общем, после выставки я ужасно устал, и я предложил Зейну заехать ко мне и выпить по бокалу виски, заодно показать ему свою квартиру. – И? – протянул я, окончательно сбитый с толку. – Мы выпили по бокалу, потом еще по одному, потом... – Вы переспали? – Перебил его я, вскидывая брови. Стоп. То есть, это же мой лучший друг, который никогда не сомневался в своей ориентации. Но такие истории, как клише, всегда заканчиваются одним. – Нет, боже, Гарри, – он скривил лицо, махнув на меня рукой, и заметно занервничал. – Он отсосал тебе? – Да нет же! – Ты ему? – Блять, Стайлс, можно я сам закончу! – Окей, молчу, – я сделал жест, словно закрыл рот на замок и выбросил ключи, призывая Найла продолжить свой рассказ. – Когда мы уже были немного пьяны, я начал жаловаться, что у меня болит спина, а Зейн согласился помочь мне. Ну, то есть он долго прикалывался надо мной, что он не та сексуальная секретарша моего отца. Вот. – Почему я все вытаскиваю из тебя? И-и-и? – И я возбудился, – протараторил он и прикрыл лицо ладонями, ему явно было неловко. – Что, повтори? – я прекрасно понял, что он сказал, просто хотелось услышать еще раз, что этот нахальный натурал возбудился от рук гея. – Я возбудился! Так достаточно громко? – простонал Найл, не отнимая рук от своего лица. – Довольно, – улыбнулся я, сразу пряча улыбку под серьезное выражение лица. Черт, я не мог не признать, что это подняло мне настроение, как ничто другое. Пусть это было слишком злорадно, но уж очень смешно – Найл и Зейн? – Ну, давай, осуждай меня. Подъеби, чего же ты ждешь? – Фыркнул Хоран, наконец показывая мне своё катастрофическое смущение и алые щеки. – Зачем мне это? – Безразлично ответил я, пожимая плечами и поднимая руки в воздух. – Просто я хочу, чтобы ты знал, я не гей, – он схватил меня за руки и пронзающим взглядом посмотрел в мои глаза, словно он мог внушить это мне и себе самому, в первую очередь. – Конечно, нет! Просто ты возбуждаешься от одних прикосновений парня, страстно целуешь его с языком и любуешься им часами. Да, все натуралы так ведут себя со своими друзьями. Особенно подвыпившими друзьями, – подмигнул ему я, весело ухмыляясь. – Эй, поцелуй - это всего-лишь желание, и я тогда был слишком пьян! – А как ты объяснишь остальное? – Меня поражало, как Найл еще мог отрицать очевидные вещи, стараясь оградить себя от правды. – Может от недотраха? - Он вопросительно посмотрел на меня, в надежде, что я поддержу его версию. – Абсолютно. Точно. Нет, – сказал я, делая паузу через каждое слово, – Если ты не гей, то бисексуален точно. – Секундочку! Меня не интересуют никакие парни. Только Зейн, – он прикрыл рот рукой, а я коварно улыбнулся ему, – Боже, нет, я не это имел ввиду, блять, Хаз. – Мне даже немного обидно, что ты засмотрелся на него, а не на меня, – наиграно надулся я, выпятив нижнюю губу и сложив руки на груди. – Прекрати издеваться, тоже мне друг, – с этими словами он повалил меня на спину и, усевшись сверху, начал щекотать. От чего я начал отбиваться всеми возможными способами, потому что, черт, Найл знал, чем меня можно заткнуть. Теперь представьте картину: два здоровых лба, которым скоро стукнет двадцать лет, катаются по кровати, щекочут друг друга и вперемешку с истерический смехом пищат на всю квартиру. Обнять и плакать просто. И, конечно же, как нельзя кстати, в комнату валилась Брэнсон со своим куриным супчиком, которым она меня пичкает уже неделю, твердя, что это поможет мне скорее поправиться. – О, Боже, что здесь происходит? – Мы с Найлом отодвинулись друг от друга и, посмотрев на офигевшую Лекси с подносом, который чуть не упал на пол вместе с ее челюстью, засмеялись еще громче. – Малышка, присоединяйся, – я потянул ее на себя, когда она поставила мой ужин на тумбочку. – Я в групповом сексе с геями не участвую. Но кто ее слушал в тот момент - Найл и я начали щекотать ее ребра в четыре руки, от чего уже она громко визжала. Когда мы втроем окончательно выдохлись, то просто прилегли, дружно обнявшись. Я и Найл сжали Лекси с двух сторон в крепких объятиях. Это было типично для нас. Лекси была наша малышка, хоть все мы и были одногодками, мы с Найлом считали ее за младшую сестру, и нашим долгом было защищать и оберегать ее. – Ребят, я вас так люблю, – пробормотал я, зарываясь носом в длинные волосы блондинки, крепче обнимая ее. – И мы тебя, сладкие щечки, – сказали они одновременно и засмеялись, потому что знали, что я смущаюсь и краснею, когда они так называют меня. Для полного эффекта эта чертовка потрепала меня за те самые щечки. И в этот момент я понял, что с ними смогу пережить все: любую болезнь, любое расставание, любую радость – абсолютно все на свете. Такие друзья на вес золота, такие люди должны быть в жизни у каждого человека.Flashback, Ресторан Брикко, первый французский поцелуй.
Sound: New Empire – One Heart With A Million Voices
Гарри вальяжной походкой подошел к стойке с микрофоном и несколько раз постучал указательным пальцем по нему, проверяя звук, не забывая при этом улыбнуться Луи, который сидел за одним из столиков у самой сцены и возился со своим фотоаппаратом. Глупые улыбки не сходят с их лиц уже на протяжении стольких дней, а все началось с того момента, как они пересекли грань их самого первого поцелуя. Это была не неловкость, не смущение, это был постоянный флирт на работе. Кудрявый бросает беглые взгляды в сторону шатена и смущенно улыбается, в то время как второй завороженно наблюдает за ним. У них происходит, лишь им известный, разговор глазами, они не могут сдержать улыбки, улыбаясь так искренне - глазами, но работа тоже требует внимания, и парни вскоре возвращаются к своим делам. Музыканты настраивают свои инструменты, не обращая внимания на двух постоянно флиртующих парней, и это идет Луи и Гарри только на руку. Время близится к выступлению - персонал уже надевает свою идеально отглаженную форму, приводя себя в порядок перед зеркалами. Сегодня состоится одно из самых важных мероприятий в году – аукцион раритетных вещей. Вся элита Бостона сбежится сюда, красуясь своими дорогими дизайнерскими нарядами, соревнуясь со всеми за возможность купить совершенно ненужную безделушку или кресло, на которое даже дышать страшно. Они будут меряться своими кошельками и давать за почти разваленный рояль миллионы, только бы он не достался их конкурентам. Луи удавалось побывать на таких аукционах во многих штатах. Его отец из-за нехватки времени всегда отправлял сына, как представителя их семьи, чтобы он купил что угодно на этих вечерах. Имея безлимитную карточку, Томлинсон зачастую искал самые редкие картины для своего парня. Единственной радостью похода в сборище стариков с толстыми кошельками для него было купить что-нибудь именно для Зейна. Но сегодня все словно перевернулось с ног на голову, и сейчас Луи отчаянно просил организатора продать ему старый компас, не дожидаясь, когда за него начнут предлагать тысячи долларов, а то и сотни тысяч. Своим шармом и мастерством заговаривать людям зубы, ему все-таки удалось уговорить этого строгого и жутко вредного старичка обменять компас на свои дорогостоящие часы, которые подарил ему отец на восемнадцатилетние, в придачу к новенькой Феррари, которая так и пылится в гараже Вегаса по сей день. Да кому нужны были эти часы, когда сейчас Луи рассматривал компас у себя в руках, о котором Стайлс ему все уши прожужжал. – А поцелуй на удачу? – Гарри подкрался сзади, как любил это делать всегда, и чмокнул парня в щечку. – Зачем тебе удача? Ты всегда на высоте, – быстро проговорил шатен и спрятал подарок в карман своих светлых брюк. Гарри обиженно посмотрел на него. И это не похоже на наигранную грусть, он действительно расстроился. Луи взъерошил его кудряшки и потянулся за быстрым поцелуем, пока никто не увидел. Зал был еще пуст, но официанты уже во всю расставляли закуски и напитки на столы-фуршеты. Но Гарри хватает его за талию и тянет в сторону уборных, проталкивая в женскую, что явно его не заботит. Все слишком заняты, чтобы заметить их. Голубые глаза заблестели неимоверным желанием, и он чувствовал, как сердце Гарри начало биться в два раза быстрее, как его дыхание затаилось и рот чуть приоткрылся. Луи потянулся к губам, которые так и напрашивались на поцелуй лишь одним своим видом, с их идеальным цветом, изгибом и припухлостью. Он сильнее схватился за волосы кудрявого на затылке, проникая языком в его рот, чувствуя привкус кофе, который они пили утром, чувствуя, как что-то внутри переворачивается, горит, и как Гарри чувствует то же самое. Мозг самого Стайлса отключился полностью, все пространство вокруг заполнял Луи: его руки на затылке, его приятный запах, мягкие губы, которые на удивление могут быть такими нежными, горячий язык, которым он так умело владеет, разгоряченное тело, жаждущее прикосновений. Весь мир не имел никакого значения, когда они стояли там и целовались, отдаваясь друг другу без остатка, узнавая новые грани друг друга, делясь тем счастьем, нежностью и болью - всеми чувствами, которые они успели накопить друг к другу за эти месяцы знакомства. Если бы не стук каблуков у двери, они бы продолжили это приятное занятие, но пришлось быстро отстраниться друг от друга и метнуться в сторону раковин, делая вид, что моют руки. – И чем вы тут занимаетесь? – В туалет зашла Лекси в идеально облегающем ее фигуру черном, неприлично коротком, кружевном платье и положила руки на бедра, вопросительно смотря на парней, которые еле сдерживаются, чтобы не засмеяться в голос. – Руки моем, не видишь? – Подал голос младший парень, в то время как Луи закусил губу, тихо хихикая. – В женском туалете? – Какая разница в каком, Брэнсон? – Ну, я эм ... Пойду за фотоаппаратом. – Луи проскакивает между двумя друзьями, глядя себе под ноги. – Оке-ей, – протянула Лекси и больно хитро посмотрела на Гарри, – Будем считать я поверила тебе, Гарольд.Flashback, Первое разоблачение.
Солнце палящими лучами прогревало температуру воздуха, невыносимая жара опустилась на Бостон, а океан просто бушевал, тем самым заставляя любителей серфинга достать свои доски, отправиться на пляж и словить парочку большущих волн. Лиам был большим любителем этого вида спорта и с самого утра, увидев передачу погоды по телевиденью, как маленький ребенок умолял Лекси показать дорогу на пляж для серфингистов. Но девушка была неприступна, надеясь провести свой выходной в постели за просмотром любимого сериала, эпизоды которого пропустила из-за частых корпоративов. Но утренние ласки мускулистого парня, который ну очень сильно хотел получить желаемое, заставили ее нехотя поплестись в душ и приготовить завтрак для двоих. Сейчас на часах было около восьми утра, а значит Гарри должен был вернуться со своей ранней пробежки уже как час назад. Но блондинка даже не стала звонить другу, так как знала его огромную любовь к воде - он наверняка лежит на берегу, ловя утренние лучи. Гарри любил проводить свободное время на пляже и злился, когда его отрывали от релаксации. Да и Лиам постоянно поторапливал Лекси, не давая возможности даже завязать непослушные длинные волосы в хвост. Пейн делал все слишком быстро, чем смешил девушку, каждый раз что-то роняя или сам падая на песок. Они дурачились на пляже, периодически обмениваясь легкими поцелуями. Лиам схватил девушку за ноги, закидывая ее себе на плечо, не смотря на протестующий визг, и потащил в воду, сильно раскачиваясь из стороны в сторону – от чего парочка шумно упала под пенящуюся волну. После громких упреков Лекси, которая выронила фотоаппарат на пути к воде, парень, смеясь, отпустил ее на берег. Лиам собрал оснащение и отправился рассекать потрясающие волны, восторженно присвистывая по пути. Блондинка звонко смеялась и фотографировала парня, радующегося, словно пятилетний мальчишка, которому подарили машинку на пульте управления. Но улыбка пропала с лица моментально, когда шатен с невероятной скоростью поплыл к берегу, подхватывая свою доску под мышку. Лекси поплелась следом за парнем, который приближался к двум целующимся молодым людям. – Кхм, кхм, – Лиам наигранно покашлял в кулак, вставая за спиной пары, не замечающей ничего вокруг. Он просто не понимал, это была правда то, что он видел сейчас своими собственными глазами? Потому что эта ситуация уж точно не укладывалась в его голове. – Лиам? – Луи нехотя оторвал губы от Гарри, и зажмурился, прикрывая ладонью глаза от палящего солнца. – Лекси? – Гарри был не менее удивлен, отпрянув от Луи и убирая руки в свои карманы. – Гарри? – Лекси улыбнулась из-за спины Пейна и прикрывала рот рукой, чтобы сдержать легкий смешок. – Луи? Так, стоп! Какого хуя тут происходит? – Взревел Лиам, сводя брови, так что между ними пролегла глубокая морщина. Оба парня медленно встали на ноги - Гарри неловко пинал песок под ногами, сжав губы в тонкую линию, а глаза Луи испуганно бегали от кудрявого к Лиаму. Это было самым ужасным, что Луи только мог себе представить на пути разоблачения его лжи. Лиам только что спалил их с поличным, да еще и вместе с Лекси. Как теперь выйти сухим из такого предательства? – Я все объясню. – Луи берет Лиама за локоть и пытается отвести друга немного в сторону. – Да уж постарайся, – парирует Лиам, с силой выдергивая руку от захвата Луи, – Лекси, ты чего ржешь? – Просто это так…неловко, – лепечет девушка, поправляя свои растрепавшиеся от ветра волосы, – Луи и Гарри, кто бы мог подумать, – она кидает быстрый взгляд на Гарри, словно знает намного больше, чем показывает. – Еще бы, мой друг сосется тут с твоим другом, – вскидывает руками Лиам и отходит к ждущему его Луи, оставляя Гарри и Лекси стоять в неведении. – Лиам, не сейчас, – низко шепчет Луи, он молится всем богам, чтобы Пейн не ляпнул что-нибудь о Зейне. Ему приходится отвести друга еще дальше, чтобы их разговор никто не услышал. – Блять, Томлинсон, какую игру ты ведешь? Ты вообще с ума сошел? – слегка толкает его в грудь Лиам, не переставая злиться на своего друга. Это было тем, что Лиам ненавидел в людях – ложь своим близким. – Я же говорю, что позже все объясню, только не закатывай сейчас истерик, – Луи оборачивается и смотрит в сторону Гарри и Лекси, он ловит на себе сочувствующий и непонимающий взгляд кудрявого. Луи так сильно сожалеет, что Гарри стал свидетелем этой сцены. Он бы предпочел осуждение со стороны многих людей, лишь бы не видеть Гарри сейчас таким расстроенным. – Ты дебил? Ты изменяешь Зейну? Почему? – Луи резко разворачивается, хватает Лиама за грудки и отводит еще дальше. – Не ори! Я знаю, что это ужасно и для меня уже приготовлен котел в аду, но все не так просто. Просто дай мне шанс все рассказать тебе с самого начала, прежде чем ты все расскажешь Зейну, – выпаливает Луи, начиная злиться, и сжимает кулаки, так что костяшки белеют на загорелой коже. – Ты играешь с огнем, Томлинсон! Я ничего не скажу ему сегодня, но ты должен меня убедить не сделать этого завтра, – предупреждает Лиам, складывая руки на груди. – Я.. – начинает Луи, но Лиам не желает ничего больше слушать: – Все, Лекси, пойдем отсюда, – кричит он в сторону, не отрывая глаз от глаз друга, его взгляд холодный, и у Луи что-то сжимается внутри, – Слишком много геев в моей жизни. – Лиам, спасибо, – тихо говорит Луи, когда они молча подходят к Лекси и Гарри. Злость уходит, здесь место только злости на самого себя, ведь только он сам виноват, что это вообще произошло. – Пошел нахуй! – отвечает Лиам ему на ухо и уходит за ручку с любимой, оставляя парня думать, как же все правильно объяснить ему, чтобы он все понял и помог ему. Луи остается лишь надеяться, что их общий друг с Зейном поверит в историю со снами и поможет принять самый сложный выбор в его жизни. Луи берет руки Гарри в свои и старается натянуто улыбнуться, показывая, что между ними все по-прежнему все хорошо. Минуту он теряется, а после крепко прижимает его к себе, словно это была вся его жизнь и ее отнимали у него. Он обнимал его, чувствуя, что вся жизнь в нем, и это на самом деле было так. FlashbackSound: Gabrielle Aplin – The Power of Love
Если грустить, то только вместе. Давай? Вместе. А потом мы будем вместе смеяться, правда? Ведь после грусти должна прийти радость. Луи собирал вещи и аппаратуру в сумку, готовясь отправиться домой и наконец-то отдохнуть, после тяжелых рабочих дней. Он тихо напевал себе под нос песню, с которой только что выступал Гарри и, не замечая присутствия в комнате еще одного человека, начал пританцовывать, виляя бедрами в такт песне. – Ты когда-нибудь думал петь? – Стайлс вошел в комнату и на ходу стал расстёгивать клетчатую рубашку. – Я не умею петь, – улыбнулся Луи, и его щеки слегка порозовели. Неловко, когда тебя застают за таким личным занятием – потому что он пел только в хорошем настроении или, может быть, иногда в душе, в чем никогда бы не признался. – А я думаю, что умеешь. Ты вообще удивительный, – Луи просто не знал, что ответить, потому что Гарри назвал его удивительным. Он хотел обхватить его за плечи и целовать, но вместо этого смущенно улыбнулся, опуская голову и слегка качая ей. – Не хочешь сегодня пойти ко мне домой? – вдруг говорит Гарри, уже переодевшийся в повседневную одежду. Луи перестает комкать свою рубашку в сумку и замирает на месте. Он поворачивается к парню с лицом полным удивления. – Это..это не то о чем ты подумал, – смеется Гарри, запуская руку в свои отросшие волосы, – Лекси тоже там будет, просто я хотел провести вечер вместе. Луи садится на диван, когда большая ладонь накрывает его коленку, поглаживая. И он успокаивается, потому что Гарри всегда знает, как его успокоить. Луи просто наклоняется, целует его и шепчет в губы: – Да.. хорошо. Мы скажем ей, что будем заниматься дизайном веб-сайта, – предлагает Луи, пожимая плечами. – Она приготовит свои фирменные блинчики, будет здорово, – отвечает Гарри, широко улыбаясь, ведь это столько значило для него. В тот день Луи был впервые в комнате Гарри. Они долго говорили о снах, Луи рассказывал все в самых точных подробностях, перебирая кудряшки парня, который устроился сверху Томмо и водил пальцами по татуировкам на его руке. Гарри так заинтересованно слушал его, и не мог поверить своим ушам. Казалось, Луи в действительности был там, в ту роковую ночь, когда его корабль тонул в черных водах океана. Но Стайлс ничего не говорит, не раскрывает свою самую большую и болезненную тайну - он просто не мог сейчас открыть душу, хотя и очень хотелось довериться Луи. Так хотелось все рассказать и наконец-то почувствовать, что груз с его плеч наконец упадет. Потому что Луи действительно это заслуживал, Гарри хотел бы подтолкнуть его к разгадке снов. Но он боялся. Боялся, что кто-то другой сможет разделить с ним эту боль, с которой он жил все эти месяцы. Потому что это его личное наказание, которое он бы в жизни никому не пожелал. Этот разговор Гарри отложил до лучших времен, переключаясь на тему обсуждений любимых фильмов и музыки. Какого было удивление Луи, когда Гарри на полном серьезе сказал о своей любви к сериалу «Дневники Вампира». – Фу, это же девчачий сериал, – ворчал Луи, морща нос, – То ли дело «Декстер»! – Ну, во-первых, – Гарри приподнялся на локти и заглянул в глаза старшему парню, – «Дневники вампира» – это не девчачий сериал, там тоже есть страшные моменты и сюжет, который заставляет задуматься, а во-вторых, «Декстер» - слишком жестокий сериал, я такое не люблю, – после этих слов он снова лег на грудь парню и крепче обнял его. – Значит, малыш Гарри, не любит жестокость, – смеется Луи, щипая Гарри за бок, и получает в ответ такой же щипок, от чего подпрыгивает на кровати. – Я свожу тебя на фильмы ужасов, где очень много жести! – говорит Луи, не успевая осознать, что только что назначил свидание Гарри, – И я не позволю тебе закрыть глаза, – он посмеивается на вытянутое лицо кудрявого. Они еще долго спорили о том, какой же все-таки фильм стоит посмотреть, Луи откровенно смеялся с мнения Гарри, на что тот толкал его в бок и смеялся вместе с ним. Луи просто было странно слышать от высокого и коренастого парня, у которого тело покрыто множеством татуировок, что он очень любит мелодрамы и что его любимый жанр книг не фэнтези, как у Луи, а романы, с ванильно-сопливым сюжетом. Что он предпочитает слушать грустную музыку о любви, и вообще Луи был очень поражен такой нежной и ранимой натурой Гарри. Его невинность так умиляла, а его наивность просто не оставляла Томлинсона равнодушным, который после очередной глупости младшего парня, чмокал его в носик и прижимал ближе к своему телу. – Вот я тупой: забросил колледж, прогуливал лекции и совершенно не был заинтересован в перспективах своего будущего, – говорит Луи, смотря в потолок и рассуждая о своей жизни. Они только что говорили о том, как Луи жил в Вегасе, старательно избегая тем, касаемых любовных отношений – то ли Гарри еще не был готов прямо спросить Луи об этом, то ли считал, что они даже не знают, кто они друг другу, чтобы задавать подобные вопросы. – Ты не тупой, – Гарри словно обиделся на такую критику Луи самого себя. – Нет, Хазза, я не такой идеальный, как ты думаешь, я.. – Ты – идеальный, – с придыханием, очень тихо говорит кудрявый. Луи нервно сглатывает и не знает, что ответить этому чуду, поэтому только слабо улыбается, завороженный прекрасным лицом парня, который сейчас очень серьезен и нахмурен. Неловкое молчание прерывает звонок ирландского друга. – Хэй, приятель, что делаешь? – слышится звонкий веселый голос Найла в трубке. Гарри хмыкает, смотрит на Луи и проводит рукой по его щеке. Он закусывает нижнюю губу, сдерживая расплывающуюся счастливую улыбку. – Ты кем-то там занят? Гарри смеется и слезает с Луи, ложась на подушку рядом с ним. – А что если - да? – Вау, и какая она? Или это он? Луи кладет голову на его плечо и трется носом о шею, пока Гарри гладит его спину. Луи все слышит и улыбается рядом. – Слушай, Найлер, мне нужно идти. – Подожди! Я хотел пригласить тебя на пенную вечеринку Майкла, он собирает всех ребят вечером. Вот сказал мне позвать своих друзей. Там будут выступать “Монатики”, а мы давно хотели попасть на их концерт! Ты только представь закрытый концерт! Это же просто с ума сойти, я бы просто- – Я занят, неужели ты не понимаешь? – тихо посмеивается Гарри, когда Луи щекочет его кожу своим дыханием, он совершенно не слушает, о чем болтает его друг на той стороне трубки. – Ну, черт. Ты меня подставляешь, кудрявый засранец. Если со мной там что-то случится, то ты будешь в ответе за это, – Гарри слышит, как что-то с грохотом падает, – Ой, вот уже началось! Потому что не смог составить компанию своему лучшему другу. И вообще, тогда мы идем на следующую, ты мне проспорил! Понимаешь? – Ты уже взрослый парень, – смеется Гарри, – а ведешь себя как младенец. Единственное, что с тобой может случиться - так это похмелье и головная боль завтра. – Идиот, – шипит Найл в трубку и начинает смеяться. – Такой же как и ты, – закатывает глаза Гарри, словно Найл может увидеть выражение его лица, – Хорошего вечера, Найлер. Надеюсь, ты в своем уме, чтобы сильно не набираться перед работой. Гарри сбрасывает вызов и кидает телефон в кресло у окна. Он замечает, что тем временем Луи подкрался к письменному столу, осматриваясь в комнате. Луи обнаружил исписанные смятые листы и кожаный дневник, лежащий на краю стола. Потрепанный и расписанный разными фразами. Там были фотографии, торчащие своими белыми уголками из-под страничек. Только Луи успел вытащить одну из них, к нему молниеносно подскочил Гарри и выхватил дневник и фото из его рук, на котором были точно запечатлены два парня, Луи не успел разглядеть их лиц, лишь смутные очертания. Гарри был не готов, еще не готов поделиться своим секретом. Он заметно нервничает, когда лепечет оправдания, что эти фотографии приготовлены для реставрации и что их лучше не трогать, пока они не приведены в лучший вид. Он быстро сует их вместе с дневником в ящик стола. Луи не настаивает и просто валит его снова на мягкую кровать, нависая сверху, а после даря ему десятки поцелуев. Они просто целуются и делятся друг с другом теплом своих тел. Луи кажется, что этот день настолько чудесный, потому что он вместе с Гарри в его комнате, потому что тот позволяет ему узнать о нем еще больше. Луи сидит на его кровати, уплетая блинчики, которые Лекси испекла для них перед уходом на свидание с Лиамом. Томмо рассказывает, как набил свою первую тату в 16 лет, и что в этот момент Зейн держал его за руку, как он мечтал стать футболистом все детство и что у него есть четыре сестры, которые живут с матерью, которых он никогда не видел из-за отца. Он рассказывает, как сильно скучает по ней, как скучает по ее теплой улыбке и ласковых руках. Но увидев погрустневшего Гарри, сразу же переводит тему семьи на тему о корабле, он действительно хочет узнать о Гарри все-все, он хочет, чтобы тот поделился с ним своими переживаниями. Он хочет всячески доказать, что ему можно доверять, и он готов выслушать все. Но у Стайлса какая-то неприступная и высоченная стена, он искренне не хочет вспоминать ужасную ночь, которая отняла у него самого близкого человека в его жизни. И Луи чувствует, что что-то не так, но больше не затрагивает эту тему. Он готов ждать сколько угодно.Бостон, 21 сентября, настоящее время.
Sound: Sam Smith – Leave Your Lover
«Привет. Как ты?» «Почему молчишь?» «Я просто хочу знать, что с тобой все хорошо» «Ответь мне, когда сможешь, ладно? Я очень переживаю» «Я звонил тебе всю неделю. Хотел услышать твой голос. На работе сказали, что ты приболел. Тебе уже лучше?» «Сегодня ко мне подошла маленькая девочка на улице и подарила шарик. Знаешь, она была как маленькая копия тебя. :)» «Не могу уже слушать Лиама о том, какая Лекси прекрасная. Похоже, мой друг влюбился» «Ты получил мой подарок? :)» «Я просто решил, что когда твой корабль снова сможет выйти в океан, тебе пригодится новый компас.» «Хазз, я скучаю.» «Я не видел тебя уже две недели. Сегодня Лекси на работе ударила меня по лицу и с тех пор не разговаривает со мной.» «Гарри, я хочу услышать твой голос. Позвони мне.» «:(» Спустя следующую неделю Луи писал мне по 1 сообщению в день. «Скучаю.» Одно слово. Одно сообщение. О болезни я не лгал, после нашего долгого разговора под дождем я слег на две недели с ангиной. Хорошо, что Лекси постоянно крутилась около меня и помогала справляться с недугом, а когда она уходила на работу, ко мне приезжал Найл и всячески развлекал меня – кино, видеоиграми, глупыми рассказами о своем дне. А я вел себя, как депрессивная девушка после расставания со своим первым парнем. Я засыпал, вспоминая наши с Лу моменты, все в голове сгущалось новым приливом обиды и грусти. Все воспоминания о нас стали отдавать болью где-то в области сердца. Не то что бы я никогда не расставался с любимым человеком, просто Луи был особенным человеком. Он за короткое время успел стать частью меня. Лекси знает о моей глупой натуре быстро доверяться людям, открывать им свое сердце и душу, а потом оказываться брошенным и одиноким. Почти все свои отношения заканчивал не я. Зачастую меня просто бросали со словами: «Проблема не в тебе, а во мне», «Мы не подходим друг другу» и прочие глупости, которые не вызывали у меня ровным счетом никаких эмоций. Я спокойно отпускал этих людей из своей жизни, забывая их с помощью песен и учебе игры на гитаре. Но после расставания с Луи во мне словно что-то умерло, в прямом смысле этого слова. Может быть, так умирает вера в лучшее? Не знаю, какой глупец сказал, что парни не плачут. А если и плачут, то только слабые. Все. Все парни плачут и тоскуют по своей утерянной любви. Просто каждый человек боится показаться слабыми и жалкими. На людях мы излучаем радость, пофигизм и надеваем глупую улыбку, пока душа медленно умирает. Каждый раз, когда я давал волю слезам, Лекси, словно чувствуя мою слабость, заходила в комнату и ложилась рядом, обнимая меня. Только она и Найл давали мне жизненные силы и нужный заряд энергии, просто находясь рядом. Я люблю их так сильно, что готов растерзать любого, кто обидит дорогих мне людей. Я даже не знал, что дружба может быть настолько сильной. Клянусь, я знаком с ними с самого детства. И еще ни разу за все время нашей дружбы мы ни разу не ругались. С Лекси мы вместе выросли, а Найл жил неподалеку, его отец был одним из спонсоров нашего детского дома, поэтому он часто прибегал к нам вместе поиграть. С самого детства я знал, что этот голубоглазый парень с большим сердцем никогда не предаст и не оставит нас. Так и есть. Годы идут, а наша дружба становится только крепче. Поэтому я, даже не колеблясь ни на секунду и ни в чем не сомневаясь, рассказал им о нас с Луи. Найл сразу же закипел от злости и начал звонить своим дружкам с плохой репутацией, чтобы отомстить за меня. Лекси пришлось облить Хорана ледяной водой и смыть его телефон в унитазе, чтобы как-то прекратить этот закипающий скандал, пока я ошарашенно наблюдал за развернувшейся картиной. После, окончательно успокоившись, они просто сидели несколько часов рядом со мной и занимались своими делами. Лекси писала стихи, Найл смотрел гольф по телевизору, пока я просто лежал и мучился от головной боли и першения в горле. Пару раз даже пришлось вызывать врача, потому что температура поднималась до максимума и меня хотели забрать в больницу, но я настоял на том, чтобы мне сделали все необходимые инъекции дома. После этого каждый день ко мне наведывалась медсестра и проверяла мое состояние, заставляя пить горькие и противные лекарства. Sound: Jorge Mendez – Cold Почти месяц я не разговаривал и не виделся с Луи. Сегодня официально мой последний день больничного, а это значит, что уже завтра я буду петь на корпоративе, на котором, несомненно, фотографом будет Луи. Всю неделю до этого я боролся с ужасным жаром и даже не включал телефон. Сейчас впервые за семь дней я включаю его и готовлюсь к новой порции сообщений и пропущенных звонков от Томлинсона. Но на нем лишь одно голосовое сообщение - нажимаю на кнопку, чтобы прослушать его. «Привет. Меня аж выворачивает наизнанку от недостатка,» – его голос такой тихий и грустный, что мне хочется сейчас оказаться рядом с ним и крепко обнять, чтобы он знал, что я тоже погибаю от недостатка его в моей жизни, - «Хочется снова посмотреть в твои глаза и увидеть твою улыбку, хочется снова ощущать твои нежные прикосновения.» – Он тяжело и громко вздыхает, а у меня внутри словно все органы сделали сальто от его следующий слов. – «Хочу поцеловать тебя. Как помнишь, в тот первый раз? Ты глубоко засел во мне, Гарри.» - Луи шмыгает носом, и мне кажется, что это не из-за насморка. – « Если ты больше не захочешь видеться со мной, то я снова выдумаю тебя. Снова привяжу цветных ленточек к твоему образу, а ты снова оборвешь их, приходя ко мне во сне каждую ночь. После нашего разговора ты мне стал опять сниться. Я заметил: когда я был с тобой – снов не было, теперь они вернулись. Теперь тебя два. Два Гарри в моем сне. Если ты не перезвонишь мне, и если я не услышу твой голос в ближайшее время, то боюсь увидеть во сне десять кудрявых парней, которые выглядят в точности как ты, и они будут водить хоровод вокруг меня.» - Я улыбаюсь сквозь слезы. – «Так что, если не хочешь передавать мне пончики в дурдом, перезвони мне. Я безумно скучаю.» На этом сообщение заканчивается, и голос Томмо перестает звучать из динамика. Я закрылся в комнате и слушал его голос снова и снова. Я игнорировал Лекси, которая надоедливо стучала в дверь через каждые пять минут, я игнорировал мир вокруг себя. Раз за разом слушаю его: «Я безумно скучаю», и решаю для себя, что больше нельзя все держать в тайне. Я должен увидеть его, мне это необходимо как воздух. Я должен все рассказать. Поэтому я решил, что ждать до завтра просто глупо и невыносимо мучительно. Звоню Найлу и убеждаюсь, что Зейн на работе и занят статьей. Дальше от Хорана сыплются пропущенные и десятки смс, с вопросом: «Что ты задумал?» , «Не вздумай идти к нему!», «Если ты пойдешь к нему и будешь унижаться, я не стану разговаривать с тобой» и все в таком духе. Но сейчас все неважно, главное – Луи. Мне просто жизненно необходимо обнять его. Прошу Лекси отвлечь Лиама, на что она недоверчиво смотрит на меня и мне приходится все рассказать ей. О снах Луи и моем видении перед тем, как я потерял сознание, когда тонул. Я рассказал ей все до мелочей, и к моему большому удивлению она все поняла. Лекси без лишних слов крепко обняла меня и сказала бороться за свое счастье. – Между прочим, мы с этим придурком Лиамом вчера поругались и я его послала, – она ехидно улыбается и тычет пальчиком в щеку, – целуй меня и я вытяну этого засранца из квартиры. Целую ее много раз в щеки, в губы, в лоб, целую ее руки и шепчу: «Спасибо».***
Стою на пороге его квартиры как в тот первый раз, только переживаю намного сильнее. В момент, когда я постучал в дверь, земля словно ушла из-под ног, а когда Луи открыл дверь, я рухнул в пропасть. Он был одет в одни пижамные штаны, его волосы были растрепанные ото сна, а на лице была легкая вмятина от подушки. Такой родной и настолько реальный, что мне хочется броситься ему на шею и обнимать до тех пор, пока воздуха в моих легких не останется. Глядя на невероятно домашнего Луи, я напомнил сам себе, что нужно дышать. Он словно прочитал мои мысли и потянул меня быстро за руку в квартиру, захлопнув ногой дверь. Луи взял меня за руки, посмотрел в глаза, а после прижался всем телом ко мне, пряча свое лицо в области моей шеи. Тысячи мурашек покрыли мою кожу, Луи так чертовски сильно действовал на меня. Когда я захотел обнять его в ответ, я понял, что он прижал мои руки своими, не давая возможности даже пошевелить ими. – Лу, мои руки. – Прости, прости, – он ослабил хватку, а потом обвил руками мою шею, привставая на носочки. Я осторожно положил руки ему на талию, блаженно закрывая глаза от его горячей и приятной кожи. Томмо вдыхал запах моих волос, а я еле сдержался, чтобы не поцеловать его в плечо. Не могу сказать точно, сколько мы стояли и обнимались у порога, но это было не так важно. Важным было лишь то, что Луи рядом, крепко обнимает меня за шею и обдает ее горячим дыханием. Я не преувеличиваю, когда говорю, что рядом с Томмо время останавливается, как будто стрелки на часах замедляют свой ход, а все вокруг прекращает свое движение. Чтобы по-настоящему оценить объятия любимого человека, надо прежде узнать, каково без них. Что может быть искреннее простого объятия, что может быть лучше, когда тебя обнимает человек, без которого ты погибал все это время. Тяжело выдохнув, словно все это время у него было задержано дыхание, Луи отошел на шаг от меня и с размаху врезал мне смачную пощёчину, от которой лицо сильно зажгло. – Оу, – я потер место удара, ощущая, как кожу стало сильно жечь. – Молчи, – после этих слов он обхватил мое лицо ладонями и вовлек меня в страстный поцелуй. Вскоре его рука переместилась на мою задницу и крепко сжала ее, прижимая ближе к себе. От такой близости воздуха в легких стало сразу меньше, и я вцепился пальцами за его талию, чтобы не упасть. Я был полностью поглощён им и его жаркими поцелуями. Сейчас он прижал меня к стенке и грубо мял мой зад, создавая трение между нами. В моих и без того узких штанах, стало еще уже, и я понял, что возбуждаюсь. Я попытался оттолкнуть Луи, но он, как ненасытный зверь, оставлял засосы на моей шее, кусая, оттягивая кожу, а потом зализывая красные пятна. – Луи, Луи, – до того, как я начал говорить, я и не знал, что мое дыхание сбилось окончательно, я только и мог стонать что-то вроде «луилуилуи», пока он потирал возбуждение в моих штанах. Я готов был кончить от одних только его рук. Я готов был кончить в штаны от его прикосновений и поцелуев. Когда он расстегнул мою ширинку и просунул руку под резинку боксеров, я понял, что если я не хочу позорно, как подросток, кончить, нужно остановиться. Я собрал всю силу и волю в кулак, и оттолкнул Томлинсона от себя. Растрепанные волосы, красные от частых поцелуев губы, его голый торс, татуировки, грудь, которая вздымалась с каждым его вздохом, глаза полные желания и стояк, который было не сложно заметить через тонкую ткань его домашних штанов. У него был чистый вид «валить и трахать». Я прочистил горло и снова напомнил себе, что нужно в первую очередь поговорить и все выяснить, прежде чем бросаться с головой в чувства, которые мы испытывали друг к другу. Я все еще не был уверен в том, что именно испытывал ко мне Луи.. – Прости, я такой идиот. Боже, что я творю, – Томмо сел на белый диван в гостиной и запустил руки в волосы, с силой оттягивая их. Я тихонечко подошел и присел рядом с ним. Я не знал с чего начать наш разговор, не мог подобрать правильных слов, чтобы объясниться с ним. Хотелось только целовать и обнимать его, без лишних слов, хотелось сказать, что я влюблен до безумия, до отчаяния, что он значит для меня так много. Проведя недели дома, мучаясь в болезненных агониях на кровати, я четко все обдумал и понял, что Луи – именно тот человек, с которым я хотел бы провести всю свою оставшуюся жизнь. Луи – тот, с кем я хотел встретить закат свой жизни, крепко обнимая и прижимая его к своей груди, сидя зимним вечером у камина. Черт, мне даже стыдно признаться в этих глупых мыслях, но я не мог отпустить его, как бы сильно не старался быть честным человеком. – Гарри, я не могу без тебя. Понимаешь? Не-мо-гу. – Луи, – я хотел сказать ему то же самое, но он перебил меня. – Замолчи, Гарри. Тебе не кажется, что ты слишком много разговариваешь? – Он повернул лицо ко мне, и я увидел красные глаза, которые налились соленой жидкостью, – Знаешь, что я чувствовал, когда ты не отвечал на мои звонки, сообщения? Ха, ты не знаешь! Я чувствовал, что разваливаюсь без тебя. Ты ушел и даже не спросил, что я чувствую, чего хочу я. – Он ударил себя по груди, и первая слеза слетела с его красивых глаз. – Ты думаешь, мне было охуенно весело? Да я плакал, как девчонка, после расставания со своей первой любовью. Да, Луи, я оплакивал наши отношения. А были это отношения вообще? Ты же все время обманывал меня, – я отворачиваю лицо в сторону, чтобы не видеть всего. – Я же попросил прощения. Это сложно, Гарри. – Ты, блять, не представляешь каких усилий мне стоило слушать твой голос на голосовой почте и читать твои сообщения. «Я скучаю», покривлялся я, цитируя слова из сообщения, которое присылал мне Луи каждую ночь, – Ты такой эгоист! – Ха, это я эгоист? – он встал с дивана и уставился на меня своими глазами, которые чуть ли не выпадали из «орбит», – Я хотя бы говорил тебе, что я чувствую и как мне тяжело без тебя, а ты все это время удачно игнорировал меня. Ты хоть можешь представить, как я себя накручивал, делая выводы? Ты хоть знал, сколько раз я напивался за эти дни? Сколько раз Лиаму приходилось приводить меня в чувства, чтобы Зейн не заставал меня заплаканного на полу с бутылкой виски? – Зейн. Зейн. Зейн! – я встал и подошел к нему впритык, – Одно имя, а столько значит для тебя, да, Лу? – я сам от себя не ожидал такого и уже мысленно дал себе еще одну пощёчину. – Ты, – шепчет он, – Ты – тот, кто мне нужен. – Он словно от усталости закрыл глаза, а я потянулся к его лицу, чтобы вытереть горячую слезу. – Ты должен быть уверен в своих словах, Лу, – я обнял его за талию и потерся носом о его влажную щеку. – Я хочу быть с тобой, – проговорил Луи, внимательно смотря в мои глаза. И больше ничего не нужно. Только слова самого любимого человека в этом мире. «Я хочу быть с тобой» - эти слова имели большой вес, и я заулыбался, выдыхая весь тот груз, который в последнее время свалился на мои плечи. С этим выдохом мою душу покинула неуверенность, обида, ревность и вся боль, которая копилась со времен нашего последнего разговора. Но вместе с уходом этих неприятных чувств, появилось другое. – А З-зейн? – заикаясь спросил я. Сколько времени я переваривал в себе обиду за предательство Луи – накручивая себя каждый вечер мыслями о том, как Луи ложился в кровать к Зейну после проведенного дня со мной, как он целовал его с утра, как они занимались сексом, пока я спал на их диване. Мое воображение сводило меня с ума. Я еще никогда в жизни не ревновал так сильно кого-то. – Я поговорю с ним. Я найду нужные слова. Не думай сейчас об этом. И я послушался. Я накрыл его губы своими и постарался вложить в этот поцелуй все свои чувства, скрепляя наше доверие друг другу. – Одевайся, мне нужно кое-что показать тебе.***
До чего же странное чувство - любовь, одних она посылает на смерть, других возвращает к жизни. Как писал великий Конфуций: «Влечение душ превращается в дружбу, влечение ума превращается в уважение, влечение тел превращается в страсть. И только все вместе может превратиться в любовь.» Я абсолютно точно испытывал всё это к Луи. Возможно, он – моя первая серьезная влюбленность. О любви пока говорить рано, или же я просто боюсь признаться даже самому себе, что никогда не испытывал более сильного чувства, чем сейчас. Это люди и называют любовью? Когда твоя кожа покрывается мурашками от его прикосновений, когда внутри расплывается приятное тепло и хочется взлететь до самых небес, когда ты так сильно любишь каждую мелочь в нем: его маленькие морщинки у глаз, когда он улыбается, его непослушные волосы и запах его одеколона, который ты готов вдыхать каждую секунду, наслаждаясь запахом любимого человека, ловить каждое его слово и тонуть в его небесно-голубых глазах, когда он говорит приятные и милые вещи, глядя на тебя с непередаваемой нежностью и заботой. Только когда я понял, что все это может так просто испариться из моей жизни, проскользнуть, как песок между пальцев, не оставляя после себя значимых следов, оставляя в памяти лишь маленькие песчинки с воспоминаниями о времени, проведенном рядом с ним. Нас всегда учили, что за свое счастье нужно бороться, переступая через свою гордость и сомнения. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю жизнь, что так и не решился изменить свою судьбу в лучшую сторону. Наша невидимая связь с Луи становилась все очевиднее. Я навсегда запомню его глаза и слегка приоткрытый от удивления рот Луи, когда он увидел отремонтированную внешнюю часть корабля. – Ну, как тебе? – Волнуясь, спросил я, окидывая взглядом залив – погода сегодня была просто прекрасная: полный штиль и едва дующий ветерок. – Гарри, это ведь, это же…, – он повернулся ко мне, и я увидел, что его глаза слегка покраснели. Все же, Луи был очень сентиментальным человеком, или это только со мной? – О чем ты? – Это ведь корабль из моего сна? Как ты узнал что.. – Томмо подошел ближе, оставляя меня стоять на месте и смотрел на эту белую громадину, как на восьмое чудо света. – Я же не говорил тебе. Боже, он выглядит точно так же, как и в моем сне. Боже, Хазз, – он взял меня за руку и велел подняться на корабль. Я непонимающе поплелся по маленькой лесенке, забираясь на борт, а Луи остался на прежнем месте. Но теперь он достал один из своих фотоаппаратов и принялся фотографировать мое ошарашенное лицо. Я в смущении отвернулся и уже не мог скрывать улыбку. Я облокотился на бортик и принялся позировать для него. Я понимал, как для него это важно, я понимал, с каким восхищением и восторгом он делал каждый свой снимок, словно вкладывая в каждый новый щелчок затвора частичку своей души. – Гарри, ты даже не представляешь, как ты красив, – мои щеки немного заалели от его слов и легонько поманил его рукой к себе, после чего он незамедлительно оказался рядом и поцеловал меня. – Лу, я те…, – я не договорил свою мысль, я хотел, но потом резко осознал, что это может стать ошибкой и необдуманным поступком. Нет, я был на сто процентов уверен, что влюблен в него, но мне показалось, что сейчас не самое подходящее время. Мы только помирились, а я тут со своими признаниями лезу. – Что, что ты хотел сказать? – Луи ждет от меня этих слов. – Я хотел сказать, что я тебе еще не все показал, – соврал я, хватая его за руку и ведя в сторону капитанской каюты.***
Sound: Agnes Obel – Riverside
– Скажи мне, только честно…Лу, ты любишь его? – слова сами слетают с губ, и я быстро опускаю голову, внимательно уставившись на свои туфли. – Гарри, прошу тебя. Мы разберемся с этим вместе, но дай мне время, – в какой раз просит Луи, и я прикусываю язык, чтобы не затронуть какую-нибудь еще больную тему. Я бы и хотел забыть всё, что происходит между нами, но чем больше я привыкаю к Луи, тем больше не могу смириться со второй стороной медали. Это как маленьких детей дразнят конфетками, но из-за аллергии им нельзя их попробовать. Только мои руки жадно тянутся и хватают воздух в рвении дотянуться до заветной сладости. Трясу головой, какой же я глупый и наивный. – Я не хочу давить на тебя, то есть.. Ты сам не понимаешь, вдруг ты просто запутался, а я лишь временный промежуток ваших отношений, – говорю я, не поднимая головы, – Отношения – это сложно, Луи. Ты можешь думать, что это конец, но через пару дней тебе в голову придет мысль: “ох, черт, почему я ушел?” И ты просто сорвешься. И я мысленно даю себе пощечину, потому что признаюсь Луи в своих собственных чувствах, которые испытывал в дни разлуки. Это стыдно, это неловко. Наш разговор снова заходит в сторону, которую я успел так возненавидеть. Я не хочу повторения той ночи на вечеринке Найла, не хочу больше уходить, не хочу снова видеть, как плачет Луи. – Я люблю Зейна, но пойми меня… Это не страсть, это не влюбленность – это скорее привычка, выработанная на протяжении тех лет, которые мы провели вместе, бок о бок живя в Вегасе. Я никогда не задумывался о том, чтобы обратить внимание на другого человека. Зейн был моей первой подростковой влюбленностью, был… А потом я встречаю тебя, и мне просто крышу сносит, понимаешь? Я абсолютно точно чувствую это всё к тебе, – голубые глаза пронзают меня своей искренностью, и я ни капли не сомневаюсь, что Луи говорит правду. Его сердце чистое и доброе, так же как и глаза, в которые я чертовски влюблен. – Он – твоя первая любовь, а я собираюсь стать последней, – говорю я, обхватывая руку Луи, и поглаживаю большим пальцем тыльную сторону. Я не могу больше держать эти слова в себе, он должен знать. Держать Лу за руку приятно и так привычно, словно наши руки были созданы друг для друга. Словно кто-то сверху свел нас на этой земле после долгих испытаний на прочность. Потому что вознаграждение можно получить, только пройдя через боль и муку. – Гарри, – шепчет Лу, закусывая свою нижнюю губу, между его бровей пролегает небольшая морщинка, и мне хочется нежно разгладить её пальцем. – Чшш, – останавливаю его я и улыбаюсь, – Ведь ты был создан для меня. – Я знаю, – отвечает он, и его голос на несколько тонов выше обычного, – Не зря мои сны сводили меня с ума столько времени, это стоило того. Улыбаюсь еще шире, потому что Луи кажется еще меньше, чем есть, его хочется крепко обнимать и целовать без остановки. Не смотря на то, что этот парень старше меня на несколько лет, мое сердце каждый раз сжимается при виде такого беззащитного Лу. Мой взгляд падает на его губы, и я секунду теряюсь в собственный мыслях, пока не вспоминаю одну вещь, которую мне бы очень хотелось подарить Луи. Я наклоняюсь к нему, едва не прижимаясь грудью к его груди. И мгновение Луи теряется - когда я отклоняюсь чуть в сторону - видимо уже собираясь поцеловать меня в ответ. Пока он озадаченно наблюдает за тем, я лезу в ящик столика, расположившийся позади него. Сжимаю маленький подарок в ладони и возвращаюсь назад. Этот кулон был со мной с самого детства. Мы с братом нашли его, когда нам было по семь лет, и нашу группу впервые отпустили прогуляться по этому самому причалу. Неизвестно, кто обронил его здесь, но он стал для меня самым настоящим талисманом, пока я не потерял самого родного человека в своей жизни – тогда я заперся в этой каюте и рыдал пару часов, размазывая грязь по лицу вместе со слезами, крича в голос о несправедливости этой чертовой жизни. Я ненавидел Бога, потому что он отобрал у меня всё, оставил меня одного справляться с болью утраты. Я оставил кулон здесь, чтобы он больше не напоминал мне о прошлой жизни. Но сейчас мне так хотелось отдать частичку своей души Луи. Потому что именно Лу вернул мои чувства, вернул прежнего меня. Я хотел поделиться с ним всем, что было внутри, всем, что скрывал даже от друзей. – Это для тебя. Я хочу, чтобы он был всегда с тобой, когда меня нет рядом, – смущенно плету я, пока чувствую сильный жар, исходящий от своих щек, – Это сердце океана, и я хочу, чтобы оно было и у тебя. Как талисман, который будет охранять тебя от дурных снов и мыслей. – Черт, – лепечет Луи, протягивая свои руки и обхватывая кулон, – Я обещаю хранить его! Так же как и комиксы под своей кроватью, – улыбается он своей мальчишеской, широкой улыбкой. Я смеюсь, качая головой из стороны в сторону, просто потому что это Луи, его не изменить. – Давай я помогу тебе, – предлагаю я и, не дожидаясь ответа, беру цепочку и защелкиваю замочек на шее Луи. – Спасибо, – тихо говорит он, пока я рассматриваю, как переливается драгоценный камень, сверкая своими точеными гранями. Невероятно красив, так же как и его обладатель. Я немного приподнимаю голову, смотря в глаза цвета океана. – Так это то, что ты собирался показать мне? – На само деле это не все.. – я достаю фото из заднего кармана и отдаю его Луи, – Ты должен знать, Лу. Он минуту всматривается, боясь сказать хотя бы слово. И мое сердце замирает в ожидании приговора. – Это.. – Это мой брат-близнец. Эдвард, – я тяжело вздыхаю, потому что чувствую подступающие слезы, – Мое полное имя Гарри Эдвард Стайлс, потому что я не знаю своего отца, и мое второе имя – имя брата. Черт, это сложнее, чем я думал.. Я сажусь на кровать в каюте и запускаю руки в волосы. Уткнув голову в колени, я плачу, не сдерживая слез. Чувствую его горячую руку у себя на спине, он плавно потирает ее, но молчит. Я всегда удивлялся, как так точно он мог чувствовать состояние моей души. – Он погиб в ту ночь, когда наш корабль попал в шторм. Я мало что помню с того момента: была ужасная паника, я просто не успел помочь ему. Я просто…не успел, – закрываю лицо ладонями и начинаю громче плакать. Луи обнимает меня за плечи. Я не хотел, чтобы чувства вновь дали волю слезам, но копить это в себе тоже больше не мог. – Прости, Луи, прости, что ничего не рассказывал тебе о нем, я просто не мог, – смотрю на него и молюсь, чтобы он понял меня. – Тише, Хазз, я все понимаю, – я утыкаюсь в его грудь, он еще крепче прижимает меня к себе, немного покачиваясь, словно пытается убаюкать меня. До этого я ни с кем не разговаривал о брате и уж тем более не говорил о том, как сильно я скучаю, как сильно мне его не хватает, я не смел даже заикнуться о том, что скучаю по нему с каждым днем все сильнее. Я не мог открыть душу даже Лекси и Найлу. Ужасно трудно было говорить, что все хорошо, а потом распластаться по полу, все больше ощущая потерю. Я всегда надевал маску сильного человека, который сможет с этим справиться. Не я один теряю близкого человека. Люди умирают каждый день и нужно учиться жить без них. Просто сейчас, когда он прижимает меня к своему сердцу, я понял, что открыл свою душу перед ним. Я плачу как ребенок на его груди. И только он знает, как на самом деле мне чертовски плохо. Когда есть кто-то, с кем можно поделиться всем, это и есть счастье. – Я никогда не оставлю тебя, – говорит он, когда я уже успокоился и просто уткнулся в его шею, прикрыв глаза, – Просто покажи мне, что здесь связано с ним. Мы можем поговорить об этом. Утрата поднимает в наших душах целую бурю. Нам кажется, что мы обижали того, кто нас покинул, и мы горько корим себя за это. Упрекаем себя за то, что были к нему несправедливы. Порой даже внушаем себе, что виноваты в его смерти. Беда в том, что мертвые недосягаемы для нас, мы не можем поговорить с ними, поделиться, посоветоваться. С этим-то и тяжело смириться. […] То, во что вы верите и чего ожидаете всей душой и всем сердцем, обязательно произойдет. Знайте наверняка. Один человек сможет разрушить все ваши возведенные стены, сможет дотронуться до сердца. А вы когда-нибудь влюблялись в душу? Полнейшую глубокой красоты. Я ждал этого, все это время. Я ждал, когда повстречаю человека, ради которого смогу отбросить свои прежние принципы, и просто идти навстречу судьбе. А она толкает меня к Луи, она уже тогда знала, что мы будем вместе. Судьба давала нам знаки, подсказывала, пока нас ломало изнутри в непонимании. Я пережил слишком много, чтобы верить в светлое будущее. Я так хочу построить его с тобой.Я пережил обман и предательство, но когда ты наконец-то пришел. Мне все еще хотелось тебя любить. Почему-то с ним я был счастлив. До разрядов. До фейерверков внутри при его виде.Именно с ним мне хотелось просыпаться, спать, есть, гулять, жить. Он во всей своей обычности смог свести с ума. Потому что любят просто так. Любят самых неидеальных из самых неидеальных. Я впиваюсь в мягкие губы Луи. Завожу руки за шею Лу, наклоняя его к себе. Мягко целую желанные губы, вторгаясь теплым языком в манящий рот. Просто потому что не могу справиться с его тягой. Руки Луи путаются в моих волосах, он тянет за них, и я сдавленно стону в его губы. Целую его подбородок, проводя языком по кадыку, а потом снова вовзращаюсь к тоскующим губам, посасывая нижнюю. Луи тихо стонет в мой рот. Разве можно так быстро возбуждаться? Только если тебя целует Луи Томлинсон, только если.. Медленно и развязно. Внезапно я оказываюсь прижатым к стене. Грудь Луи медленно вздымается, а наши бедра соприкасаются, из такой железной хватки не выберешься даже при желании. А этого желания и нет... Я хнычу, ощущая трение явно напряженного члена о свой собственный, и поднимаю взгляд, встречая чуть потемневшие от дымки желания глаза. – Ты значишь для меня так много, – признается Луи, закусывая свою нижнюю губу, и внимательно вглядываясь в мои глаза, – Ты чудесный, Хазза… Меня подбрасывает на месте, когда он так делает. Это прозвище, придуманное им, которое он дал мне, пока вместе работали в Брикко, так запало в мое сердце, что оно бьется как бешеное. Его голос отдается в ушах жженым сахаром: тягучим, липким и чертовски сладким. Я даже не замечаю его руки на своих бедрах, которые соскальзывают вниз, обхватывая задницу, пока пальцы Луи не впиваются в нее, от чего мое тело невольно изгибается навстречу. Мы никогда еще не пересекали эту черту. – Луи-и, – хриплю я, неспособный сказать что-то членораздельное, слова рвутся наружу, но не находят нужного выражения, от чего повисает небольшая пауза, прежде чем продолжаю, – Пожалуйста, пожалуйста. – Что, Гарри? – Луи ставит ногу как раз между моих бедер, медленно вырисовывая движениями невидимые круги. – Пожалуйста, – повторяю, тяжело дыша, и в моей голове бьется одна совершенно определенная мысль. Сколько раз я останавливал себя на ней, не позволяя своим рукам опуститься ниже и взять то, чего так хотелось заполучить. Сейчас я совершенно точно желал сделать Луи своим, сделать так, чтобы он нуждался во мне, чтобы проснувшись ночью влажным ото сна, он думал именно обо мне, чтобы охлаждаясь после трудного дня, он трогал себя, представляя меня, – …Я хочу тебя. Губы Луи растягиваются в улыбке, и он делает шаг назад только для того, чтобы притянуть меня за ремень еще ближе. Я оступаюсь и от силы, с которой он это сделал, чуть ли не впечатываюсь в его лицо, пытаясь сохранить равновесие. – Я хочу тебя не меньше, – шепчет он и проводит языком по моим губам, – Ты такой красивый, – его пальцы находят пуговицы на моей рубашке и расстегивают их по одной, мучительно медленно, от чего хочется схватить руки Лу и быстрее скинуть надоедливую рубашку. Мои колени дрожат, кровь бьет в ушах, и я толкаю Луи к письменному столику. Я стою рядом, пожирая взглядом его тело, от чего он сглатывает. Слегка растрепанные волосы, поло с расстегнутыми на груди пуговками, липнувшие к его бедрам штаны – всё это делает его невыносимо желанным, не смотря на то, что он одет. – Лу, – выдохнул я, чувствуя, как наслаждение внизу живота начинает закручиваться в спираль. – Пожалуйста, – теперь уже просит Луи, и я наконец решаю сжалиться над ним. И в следующую секунду падаю на колени, руками обхватывая его лодыжки. Луи сбивчиво выдохнул, когда я проник рукой под его поло, продолжая свой путь ближе к бедрам. Он выглядел дьявольски мило в таком положении и восхитительно – его челка смешно торчала в разные стороны, его голубые глаза отдавали холодом в тусклом освещении каюты. Я медленно опустил руку вниз, чтобы накрыть очертание его эрекции, теплой рукой поглаживая плоть, и Луи откинул голову назад, когда я сжал его, заставляя хныкать. – Шш, – прошептал я из своего положения, и Луи прикусил губу, когда я начал тянуть собачку на джинсах вниз, расстегивать пуговицу, пальцем специально прокрадываясь внутрь и дразня возбужденный орган маленькой собачкой молнии. Луи весь дрожал, пытаясь не издавать громких звуков, когда я преднамеренно касался большим пальцем его члена, спуская джинсы и боксеры к коленям. Кажется, он вздохнул с облегчением, когда я, наконец, обхватил его орган у основания, но следом практически задохнулся, когда я, не желая терять времени, накрыл своим ртом лишь конец, обдавая его горячим дыханием и проникая кончиком языка в расщелину на головке. Луи инстинктивно опустил руки в поисках моих волос, зарываясь в них своими пальцами, растрепывая их еще больше. Я обхватываю головку члена и начинаю сосать. Я начал медленно насаживаться на возбужденную плоть, помогая себе при этом языком и опаляя дыханием лобок. Глаза начинают слезиться из-за той интенсивности, с которой Луи толкается в мой рот. Но я лишь сильнее сжимаю его бедра, позволяя Луи делать это так, как он сам хочет. Мне просто нужна была связь, просто хотелось чувствовать ладони Луи, направляющие меня и задающие нужный ритм. Все это не продлилось слишком долго – восхитительный жар тела Луи и непристойный розоватый цвет его члена вокруг моих губ. Может, это потому что я слишком давно не занимался такими вещами, преднамеренно ограждая себя от любого вида отношений. Ладно, может, отчасти, но это только, потому что это Луи. Луи великолепный и в отличной форме, а еще он дико милый и смешной, а еще он в хорошей форме, снова, а я всего лишь молодой парень. Луи сильно закусил губу, когда я выпустил его член с характерным чпоком, глубоко вздохнул, облизнул губы и, не отрывая глаз от шатена, насадился снова, вбирая глубже и глубже. – Твою мать! – Луи со всей силы дергает мои волосы вверх, и это чертовски больно, надо сказать, но прямо сейчас ничего уже не имеет значения, кроме горячего пульсирующего члена Луи. На секунду я поднимаю голову для того, чтобы сказать: – Посмотри на меня, Луи. Тот подчиняется и протяжно стонет, наблюдая за тем, как я возвращаюсь к своему занятию, не отрывая от него взгляда. Мои кудри качаются в такт движениям, когда я двигаюсь еще резче так, что головка Луи начинает касаться моего нёба. Я чувствую, что Луи долго уже не продержится. Луи протяжно застонал, предупреждая, что он совсем близко, но я решил довести его, гулко сглотнув, тем самым приводя в движение шейные мускулы, что незамедлительно послало вибрации головке. Он сгибается пополам, изливается в рот и тяжело дышит в мои кудри. Я жадно все сглатываю, вылизывая головку до тех пор, пока Луи не бормочет проклятья, щекоча дыханием мои волосы, не отстраняется и выпрямляет спину. Я отстраняюсь с распухшими и ноющими губами. Все мое тело дрожит, возбуждение пронизывает кожу, покалывая ее, а сердце колотится в сумасшедшем ритме. Обессиливший, он откинулся на стенку, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, хоть в грудной клетке было очень тесно, затем опустил голову вниз, где я, отстранившись, слизывал с пальца оставшуюся смазку и обтирал губы. Щеки горели, губы покраснели, а глаза увлажнились. Я чувствую прикосновение пальцев Луи, подбирающиеся к шее, надавливающие на точку пульса, так что Луи точно чувствует, как все еще быстро бьется мое сердце. Мы теряемся во времени пару секунд. – Боже, это было… Прости меня. Я не хотел.. – Луи ахнул, вспоминая, что только что кончил в мой рот без всякого предупреждения. И я тихо сглатываю, в полной мере осознавая, что только что произошло. Не хочу ничего слушать, поднимаюсь на ноги и надеваю на него джинсы обратно. – Прекрати, – прошептал я ему в губы, целуя и посасывая их, горячо и грязно, заставляя Луи снова застонать. Но вдруг в заднем кармане моих джинс что-то начинает настойчиво вибрировать, и я отстраняюсь от тяжело дышащего Луи. "Он знает. Прости, Гарри." – единственное, что я вижу на экране своего телефона, пока сердце грохочет в ушах.Не знаю ничего страшнее таких минут, когда все может продолжиться как раньше, а может взять и кончиться из-за какого-то пустяка, когда все висит на волоске. - Дидье ван Ковеларт