Недаром, видно, кто-то сказал, что разлука для любви то же, что ветер для огня. Маленькую любовь она тушит, а большую раздувает еще сильней. – А. Куприн
Img: http://savepic.org/6495301.jpg Sound: Taylor Swift – Come In With The Rain Было немного за полночь, когда Гарри вернулся домой с кладбища совершенно разбитый и подавленный. Он просто не знал, куда себя деть, куда сесть, чем заняться, о чем или о ком думать. Казалось, парень потерял все в этой жизни, и теперь она и вовсе ему не нужна. У него не было желания ни есть, ни пить, ни дышать вообще. Гарри просто был парнем, которому надоело страдать и терпеть все жизненные невзгоды и испытания, которые приготовила ему судьба. Гарри был парнем, который впервые в жизни влюбился по-настоящему и оказался так жестоко обманутым. Запуская длинные пальцы в свои кудрявые волосы, он обдумывал каждую мелочь, вспоминая каждый момент, каждое слово Луи, каждое его прикосновения и взгляд. И после каждого воспоминания в юной голове возникали все больше новых вопросов. Возможно, Гарри был слишком глуп и наивен, но он не мог до конца поверить в слова Луи. Ведь Томлинсон первым открыл свою душу перед ним, рассказал самые болезненные воспоминания и переживания. Черт возьми, он бросил своего парня ради него. В этом точно не было никакой логики, но маленькая, закравшаяся в самом сердце, обида зрела с каждой секундой. Звонок в дверь вырвал Стайлса из своих размышлений, и он, медленно перебирая ногами из своей комнаты, поплелся открывать ее, при этом думая, кто мог прийти к нему так поздно. Но когда его мозг подкинул мысль, что это мог быть Луи, Гарри уже через секунду открывал дверь. – А, это ты, – не скрывая своего разочарования, Гарри пропустил в квартиру не менее раздраженного Зейна. – У меня совершенно нет времени для твоих детских обид, – Малик закатил глаза и, слегка толкнув кудрявого, ворвался внутрь. Он вальяжно сел на диван, кладя ногу на ногу. – А у меня совершенно нет настроения для приёма гостей, – Гарри помассировал пальцами виски, которые со страшной силой пульсировали и отдавали острой болью в затылок. – Ты хоть на часы смотрел? – Ну, если у тебя нет желания выслушать послание от Луи, тогда я пойду, – брюнет встал и направился к выходу, но крепкая рука остановила его за локоть. – Что ты сказал? Какое еще послание? – шептал он. – В бутылке, – Зейн снова закатил глаза, вырывая свои руки и складывая их на груди. – Стайлс, прекрати витать в облаках. – Знаешь, несколько часов назад он сказал, что поразвлекся здесь, сел в самолет и улетел. И, блять, имею полное право сейчас… – Все, заткнись, у меня уже голова болит от твоего нытья, – Малик скривил лицо и выставил руки в защитном жесте. – Слушай сюда внимательно. Их беседа затянулась чуть дольше, чем рассчитывал Зейн, ведь он хотел просто прийти, сказать, что сцена в аэропорту была для отца (а точнее для его охраны, идущей по пятам за Томмо), который шантажирует Луи, и передать, чтобы Стайлс ждал и не пытался найти Луи и как-либо связаться с ним. Но все оказалось намного сложнее: парень задавал слишком много вопросов, от которых у Зейна чуть ли не пар шел из ушей. «Он тебе позвонил?», «А почему он не предупредил меня сразу?», «А почему он не намекнул мне?», «Вы опять издеваетесь?», «А почему отец шантажирует его?», «А как? А сколько я должен ждать?», «А когда он вернется?» – Я же сказал сразу - не задавай лишних вопросов! Боже, и как только Луи тебя терпит. Ты невыносим, – бросил Зейн, закатывая глаза к потолку. Но в этот момент для Гарри абсолютно все в этом мире стало неважным. Главное было то, что Луи не предавал его, что это все он сказал ради него, чтобы уберечь, и на лице парня заиграла улыбка умиления, от чего у Зейна все скрутило внутри от обиды. Он пришел сюда, чтобы предупредить парня, который забрал у него любовь, что все будет хорошо. Это непередаваемая мука. – Ну, раз моя «Миссия Купидона» выполнена, то я воспользуюсь моментом и, прежде чем ты не начал задавать новые вопросы, просто свалю. – Зейн? – позвал Гарри, плетясь следом за брюнетом. – Постой. – О нет, – простонал Малик, уже открывая дверь. – Ну что еще ты хочешь от меня? – Спасибо за то, что делаешь это, – Стайлc прикусил нижнюю губу, не скрывая своей радости, которая только что вновь перевернула его жизнь вверх тормашками. – Я делаю это не ради тебя, а ради Луи, – ответил Зейн и захлопнул дверь за собой.* * *
Sound: Red – Hymn For The Missing Томные месяцы в ожидании, холодные осенние ночи и морозные утра Гарри уже привык встречать в одиночестве, но он ни в коем случае не жаловался, конечно, было тяжело находиться в разлуке с самым любимым человеком на земле, но Стайлс все понимал и просто ждал. Он каждую ночь перед сном представлял их встречу, как он крепко обнимет Луи, как сладко поцелует после, и отругает в конце концов за то, что тот его не предупредил о своих выходках. Из Гарри был просто худший актер, поэтому доля его разума понимала, что Луи поступил правильно, оставив его в неведении. Эти несколько часов, что он провел в сознании того, что Луи его не любит, что он бросил его как надоевшую игрушку и оставил погибать в этом огромном городе, были, наверное, наихудшими в его жизни. Тогда потерялся всякий смысл жить и бороться дальше. Таким ранимым натурам, как Гарри Стайлс приходится нелегко в жизни: они любят так сильно и так отчаянно, что порой не могу пережить и дня без мук разлуки. Скучать по кому-то - самое прекрасное из всех грустных чувств. Больнее всего было то, что у Гарри не было никакой возможности связаться с Томмо. Никаких звонков, смс, писем. Абсолютно ничего. Одно он знал наверняка – как бы далеко сейчас не был Луи, как бы тяжело им не было, они любят друг друга. Любят так сильно, что готовы отдаться друг другу без остатка, они не боятся раствориться в своих чувствах, отдать свои сердца друг другу. Самый темный час в нашей жизни - перед самым прекрасным рассветом. И он обязательно дождется его, сколько бы ему не пришлось убить времени в ожидании и одиночестве. Гарри должен был дождаться свой лучик солнца. Но беда не приходит одна. В один из дождливых осенних вечеров, когда Гарри смотрел любимый фильм Луи (так он чувствовал его присутствие, это немного странно, но это действительно помогало отвлечься), он услышал едва слышимый стук в дверь. Стайлс отставил кружку с горячим молоком в сторону и помчался открывать дверь. Как бы Гарри хотел, чтобы это был он. Но сердце словно разорвалось, когда он увидел на пороге промокшую насквозь и заплаканную Лекси. Самое страшное - это видеть, как человек, который всегда улыбался, поддерживал остальных и просто был лучиком света в такой темной жизни Гарри, вдруг плачет. За всю жизнь он не видел, чтобы хоть одна слезинка скатилась из голубых глаз блондинки. Она не была похожа на тех девчонок, которые плачут над мелодрамами и после каждого расставания. Лекси была стойкой и сильной девушкой, но сейчас она словно разваливалась по частям с каждой упавшей слезинкой. Кудрявый притянул ее в свои объятия, где она уже начала рыдать навзрыд, заставляя тем самым парня, так же ломаться изнутри. Все стало таким неважным в этот момент, Гарри буквально мог почувствовать боль, которая вырывается наружу из хрупкого тела девушки. – Милая, Лекс, тебе нужно согреться, ты вся дрожишь. – Нет, пожалуйста, Гарри, не отпускай меня. Будь рядом, пожалуйста, будь рядом, – Брэнсон крепче обняла друга и зарылась носом в его шею, все так же дрожа от холода. – Хорошо. Я буду рядом, дорогая, только давай ты снимешь мокрую одежду. Ты же простудишься, – но девушка ни в какую не давала снять с себя промокшую куртку, крепко прижавшись к Стайлсу. – Я хочу умереть, Хаз. Мне так плохо, – частые всхлипывания не дают девушке закончить предложение, и Гарри пользуется случаем. Он снял мокрую куртку, заставил принять горячую ванну и переодеться в сухую одежду. Лекси нехотя выполнила все пункты и вернулась в гостиную, где ее ждал парень с горячим чаем, пледом и своими объятиями, конечно же. Девушка забралась с ногами на диван, Гарри сразу же укрыл и обнял одной рукой. Кое-как заставив ее выпить чай, он все же не решился спросить, что случилось. Он видел такую Лекси впервые и ему было так же тяжело, как и ей сейчас. Она всегда была рядом, когда Гарри был сломлен, она всегда озаряла его жизнь своей улыбкой и резким, но таким родным характером. Гарри не мог смотреть, как мучается его подруга, бесшумно плача, уткнувшись в его грудь, но и помочь он ей так же не мог. Они так просидели около часа. В полной тишине, слушая тихое тиканье часовой стрелки. Стайлс перебирал локоны девушки рукой, размышляя, что же такое произошло, что она так сорвалась. – Хаз, а ты любишь Луи? – внезапно начала она, приподняв голову и заглядывая в зеленые глаза друга. – Очень. – А что ты почувствовал, когда он не ответил тебе взаимность? – она стерла со своих щек слезинки. – Ну, то есть, когда он обманул тебя. Неважно. Что ты почувствовал? – Я хотел исчезнуть, – тихо признался Гарри, смотря подруге прямо в глаза. – Это больно. – Звучит не как вопрос, – парень подоткнул плед, съехавший вниз. – Милая, что-то случилось между тобой и Лиамом? Девушка лишь кивнула головой. Гарри всегда был очень проницательным в отношении разговоров с людьми. До того момента, как он не встретил Луи и не потерял голову. На этого парня не распространялось данное правило, Томлинсон был большим исключением, которое ломало все мысли Стайлса. – Вы поругались? – Хуже. – Боже мой, что произошло? – Гарри уже сам вытирал, катящиеся без остановки, слезы девушки. – Он ничего не чувствует ко мне. – Эм, может… – Я сказала, что люблю его, а он промолчал, а потом за ужином Лиам сказал, что все зашло слишком далеко. Это должен был быть секс на одну ночь, который превратился в регулярный. Но самое страшное то, что я полюбила его всем сердцем. Я влюбилась, серьезно влюбилась. Я ведь никогда не позволяла себе чувствовать что-то подобное. Я не подпускала к себе так близко никого, как Лиама. Зачем же в этот раз я окунулась в эти отношения. Я просто думала, что он чувствует то же, но все не так. – Лекс, ты не должна так убиваться из-за человека, который не оценил тебя по достоинству. Ты найдешь себе… – Вот только не надо говорить «Ты найдешь себе лучше». Это все я уже слышала пару часов назад. Мне не нужен «лучше», мне нужен Лиам. Он – это лучшее. Самое лучшее. Гарри молча наблюдал за подругой, потому что он действительно не знал, что сказать. Любовь – это не всегда легко и приятно, чаще всего это великое чувство приносит боль и страдания. Но Лекси была из тех людей, которые должны быть самыми счастливыми в этом мире. Таких людей, как Лекси, должны любить всей душой и сердцем. Другого не дано. – Он лжет, – спокойно ответил Гарри. – Как? В каком смысле? – Он либо лжет и боится признаться тебе в своих чувствах, либо он еще сам не понял, что любит тебя. Ну, или он просто редкостный козел. Брэнсон часто моргала, но уже не плакала. В ее глазах промелькнула капелька надежды, что еще не все потерянно. – Просто нужно подождать пару дней. Лекси, ему нужно время, чтобы осознать, насколько ты дорога ему, а если нет, то клянусь, я сяду за решетку, но он ответит за каждую твою слезинку!* * *
Img: http://savepic.ru/6356762.jpg Sound: Ashes Remain – Right Here Оглушающая музыка била по вискам, а алкоголь уже растекался по крови и затуманенный мозг Зейна подкидывал ему разные бредовые идеи. Сидя за баром спиной к шумящей толпе, брюнет обдумывал план его дальнейших действий. После визита к Гарри просто было необходимо взбодриться и прочистить мозги. Именно поэтому уже второй час он сидит в переполненном клубе и допивает n-нную стопку текилы. Зейн по натуре - одиночка. Он не любит жаловаться людям на свои проблемы, если эти люди, конечно, не Луи, но его сейчас нет рядом, да и вряд ли бы Зейн стал изливать душу парню, который его бросил. Малик так же не был сторонником случайных связей, да еще и будучи в абсолютно нетрезвом уме. Но сегодня все его принципы летели под откос. Его зад немного побаливал из-за быстрого и грубого секса в туалете десять минут назад, но сейчас его абсолютно это не заботило. Даже случайный партнер, который с самого появления Малика в этом клубе пожирал и, в прямом смысле, раздевал его взглядом, не смог отвлечь от мыслей о Луи и о том, как же все ужасно сложилось. Наоборот, Зейн почувствовал себя еще больше ничтожным. Он был настолько жалок, зализывая свои гноящиеся раны с помощью чужой боли. Возможно, это и подвигло пакистанца толкнуть огромного качка в центре танцпола, который в свою очередь не остался в долгу и смачно ударил Зейна в челюсть. Удары сыпались с невероятной скоростью, никто не обращал внимание, что худощавого парня, избивал другой парень в три раза больше его. Именно это и нужно было.* * *
Img: http://savepic.ru/6337535.jpg Sound: Owl City – Meteor Shower Безумно приятно иметь человека, с которым можно просто дурачиться, сходить с ума как дети, с кем можно быть самим собой, кому можно просто довериться. – Я пьян, – пробормотал Гарри, хватаясь руками за пояс на джинсах впереди стоящего парня. – Я не чувствую ног и сейчас свалюсь к чертям вни-и-и-з. Последние два шот-а, что ты вылил мне на штаны, были лишними. – Шевели задницей и лезь за мной! Осталось пару пролетов, и мы на месте! – Ответил голос сверху. – И самое главное не тя-я-ни меня вниз! Парни уже около получаса пытались подняться на крышу старенького трехэтажного домика. Они вырвались из местного бара рядом с центральным парком, всеми силами держась друг за друга и еле стоя на ногах. Это была их новая традиция, как они заручились, выходить в свет своей дружной компанией втроем. Но Лекси, жаловавшаяся на подступившую тошноту и головную боль, отказалась продолжать веселье, оставляя их в мужской компании. – Если я отпущу, то тебе придется отскребать мое тело с асфальта, – пьяно рассмеялся кудрявый. – Кровавый бифштекс, а что? – Это несмешная шутка, Гарри, – Найл уже забрался наверх и подал тому руку, поднимая его следом. – А вот Луи бы посмеялся, – обиженно сказал Гарри, складывая руки на груди и пошатываясь в сторону, в то время как блондин успел схватить его за локоть и потянуть на себя, не давая другу свалиться с крыши. – Я уверен, он убьет меня, если узнает, что мы пьяные забрались сюда. Хотя инициатором был ты! – Найл присел на бетон, откидывая руки за спину и стараясь не завалиться назад. – Не узнает, – мечтательно улыбнулся Гарри. – Я ничего ему не расскажу. – Садись рядом, – протянул блондин, хватая того за штанину и дергая вниз. – Ты еле стоишь. – Я могу и станцевать в таком состоянии, – нахмурился Гарри, но рядом все-таки присел, складывая свои длинные ноги в позу лотоса. – Ты уже пытался это сделать в баре, когда чуть не опрокинул поднос официантки, между прочим, с кувшином дорогого вина, – хихикнул Найл, посматривая на друга, который закрыл глаза, сделав вид, что он медитирует. – Ты выглядишь глу-упоо. – Сам ты выглядишь глупо. И вообще-е я не специально, она сама подвернулась мне на пути… – Когда ты пытался покорить воображаемый танцпол, – закончил Найл, смеясь уже во весь голос и игриво подталкивая Гарри локтем. – По крайней мере, всякие парни не жались ко мне у барной стойки! – Они не жались! – Распахнул глаза блондин, озираясь по сторонам, словно эти парни еще были рядом. – Лекси сказала, что ты подмигнул кому-то, – засмеялся Гарри, размахивая руками и падая спиной назад. – А она бы точно мне не соврала! – Черт, это отвратительно, – скривился Найл, представляя, что могло бы произойти, будь он в более нетрезвом состоянии, хотя куда еще сильнее. – Ты бы все равно первый нашел приключения на свою задницу, а мне пришлось бы вытаскивать тебя! И вообще, почему ко мне кто-то жался, а ты ничего не сказал?! – Какой же ты.. – широко улыбаясь, начал кудрявый, но потом, что-то вспомнив для себя, перевел тему. – Когда ты в последний раз был на вечеринках? – Эм, – задумчиво протянул блондин, – может, месяца два назад, на дне рождения Кейси с экономического факультета. Она позвала тогда весь наш кампус, даже библиотекаршу пригласила, представляешь. Я думал, мне показалось, но потом, черт возьми, это реально была миссис не-выдам-книги-без-читательского-билета-хотя-я-ничего-никогда-не-брал-до-этого, – Найл так быстро затараторил, что Гарри едва мог разобрать, что тот говорил. – А сейчас почему никуда не выходишь? – Перебил бессвязный рассказ парень, поднимаясь на локтях. – Стоп, – подскочил Найл. – Ты хочешь меня спросить, как справляется Зейн, да? – Что? Нет! – Переменился в лице Стайлс. – С чего ты взял вообще? – Не знаю, но именно из-за этого придурка я не вылезаю никуда, – вздохнул Найл, легко пнув лежащий рядом камушек. – Я иногда даже прогуливаю пары. – С ним что-то серьезное? – Настороженно спросил кудрявый, придвигаясь ближе к другу. – Нет, всё потрясно. Похоже, я обречен вытаскивать чужие задницы из всяких передряг, но это неважно. Может в прошлой жизни я совершил убийство маленького котёнка? – Найл, ты можешь положиться на меня, рассказать всё. Для этого и существуют лучшие друзья, ну еще для того, чтобы напиваться в хлам, конечно, но.. – Ты снова будешь смеяться надо мной как в прошлый раз, когда я поделился с тобой самой сокровенной тайной. – У тебя опять встал? – Засмеялся Гарри, не контролирующий себя из-за алкоголя, который давно ударил по его голове, заставляя щеки налиться красным румянцем, а глаза пьяно блестеть. – Ой! Прости, я слушаю. Так что случилось? Хоран вскинул плечами, прищурился и набрал горсток крупяных камешков, которые рассыпались на бетонной плите. Он поджал губы и быстрым рывком накинулся на кудрявого, одной рукой держа его за шею, а другой - закидывая эти самые камешки ему в волосы и воротник. – Хэй, я пошутил! Найл-е-е-ер! – промычал Гарри, пытаясь высвободиться из тисков блондина. – Оставь в покое мои волосы! – Тебе всё равно бы пора уже подстричься, чувак, – подразнил его Найл, отлипая от друга и выбрасывая оставшиеся камни. – А тебе пора бы повзрослеть, – Гарри начал трясти своими волосами в разные стороны, избавляясь от грязи, которая, кажется, была абсолютно повсюду. – Расскажи уже мне, в чем дело. Казалось, алкоголь уже начал отпускать, давая парням адекватно воспринимать происходящее вокруг. Они всегда вели себя, как дети, даже без дурманящего действия спиртного. – Я..Я просто не понимаю, что со мной происходит в последнее время, – слегка смущаясь, начал блондин, его щеки немного порозовели. – Ну эм.. Произошла одна вещь. И нет, Гарри, я не возбудился, – он кинул предупреждающий взгляд. – Зейн, как ты знаешь, сейчас иногда ночует у меня, и я не против этого. Просто недавно он пришел очень пьяный, очень-очень, так что мне пришлось тащить его на своих плечах в ванную, чтобы хоть как-то привести в чувства. И потом…не знаю, я помогал ему снять рубашку и.. Черт, я увидел засос на его шее, тогда я и понял, где он был. Меня охватила такая паника, что я даже не знаю, где он бывает, с кем и что он там делает. – Ты приревновал, друг, – заключил Гарри, внимательно слушавший историю. – Я этого не говорил, – уставился на него Найл. – Ты растерян, но посмотри на это с другой стороны, Найлер. Это же очевидно. – Не думаю, что все так просто, – ответил блондин, запуская свои пальцы в волосы и наклоняя голову вниз. – Если не знаешь, что испытываешь к человеку – закрой глаза и представь - его нет. Нигде. Не было и никогда не будет. Тогда все станет ясно, – Стайлс выжидающе смотрел на друга. – Ну как? – Всё очень паршиво, Гарри, – последовал тихий стон. – Он мне нравится. – А Зейн? – нерешительно спросил кудрявый. – Он не говорил тебе ничего такого? – Выделив интонацией последнее слово. Найл слегка замешкался, он не рассказывал Гарри о том поцелуе, который произошел между ним и Маликом по обоюдному согласию. Стайлс принял молчание друга за то, что он больше не хочет обсуждать это в таком направлении, поэтому поспешно поменял тему в более безопасное русло. – Как думаешь, он сильно переживает из-за расставания с Луи? Гарри осторожно поднялся на ноги, отряхивая свою задницу от песка, который наследил на его бархатных черных джинсах. Начинало вечереть, и в городе зажглись первые едва заметные огоньки фонарей. Вид сверху завораживал, и парень неосознанно проследил взглядом в сторону пляжа, где находился порт, с которого и началась их с Луи история. – А ты сам не понимаешь? – Понимаю, поэтому и уточняю... – Я не знаю, что там, в голове у Зейна, но меня больше волнуешь ты, чувак, – Найл поднялся следом и, встав рядом, похлопал Гарри по плечу. – Я даже не знаю, как он там, с кем. Да и, наверное, мне не стоит знать, чтобы нечаянно не сойти с ума, – честно признался Гарри, продолжая вглядываться вдаль. – Ты скучаешь по нему? – Скучаю, врать нет смысла. Он тот, кто дарит мне настоящее счастье, Найл. – А мне иногда кажется, что любовь приносит только боль. Как наркотик - сначала тебе кайфово, но потом начинается ломка, и ты просто умираешь. – Но ведь всегда можно найти наркодилера, который поставит тебе новую дозу, – улыбаясь, сказал Гарри и развернулся к Найлу. – У меня есть кое-что, – он потянулся в задний карман своих джинс и выудил оттуда маленькую бумажку. – Не удивляйся, я всегда ношу это с собой. Найл принял сверток из рук Гарри и начал внимательно рассматривать. – Разверни, – не удержался Стайлс, беря его в свои руки. – Так что это? – Начал Хоран, но когда увидел то, что было внутри, выдавил лишь: – Оу. – Это единственное, что пришло на мой адрес месяц назад. – И ты не рассказывал мне всё это время? Черт, Гарри, я думал, мы друзья. – Просто не было подходящего момента… Гарри любовно прошелся пальцем по черно-белому эскизу, на котором было изображено человеческое сердце, словно настоящее, со всеми жилками и проступающими сосудами. Рисунок был таким реалистичным, что казалось, оно сейчас выпрыгнет из бумаги и начнет биться прямо в руках парня. Но это сердце было не простым, сквозь него проходила огромная стрела, пронзающая его. И Гарри знал, кто мог так пронзить его сердце. Единственный человек на свете уже сделал это. Он знал, кто прислал эскиз этой татуировки. – Всё, что должно произойти, обязательно произойдет, Гарри. Не смей потерять то, что подарила тебе судьба. – Знать бы, что будет впереди, – прошептал Стайлс и, взглянув на друга, заключил его в крепкие объятия. – Спасибо за то, что ты рядом. Теплыми бывают не только молоко, которое Гарри до ужаса любил, перчатки или одеяло. Теплыми бывает все – разговоры, взгляды, письма, люди. Это то особое ощущение, которое дает нам силы жить, верить, мечтать, любить.* * *
Sound: Chester See – God Damn You're Beautiful Img: http://savepic.org/6516823.jpg – И давно ты принимаешь наркотики? – Найл сложил руки на груди и приблизился к Зейну с надменным взглядом. – Или ты пускаешь по вене? Покажи мне свои руки! – Блондин стянул с него кожаную куртку и начал закатывать рукава толстовки. – Блять, да ничего я не принимаю, понятно? – Зейн слегка оттолкнул от себя взбесившегося друга. Но Хорана можно было понять. Малик за последние два месяца постоянно попадал в какие-то передряги, словно ища на свою задницу каждый раз новые приключения. Пару недель назад парень накурился травы и слетел с катушек, в прямом смысле этого слова. Он забрался на крышу одного из самых высоких отелей Бостона и звал Найла. По его мнению, ирландец должен был появиться как супермен и спасти его, как и всегда впрочем. И он был прав, блондин давно установил маячок в его телефон, потому как вероятность того, что Зейн что-то учудит – была очень велика. Уже через какие-то полчаса Хоран просил его слезть с карниза крыши, умоляюще протянув свою руку. Зейн, услышав знакомый голос, резко обернулся, упал в его объятия и расплакался, как маленький ребенок. На следующий день он списал свое поведение на наркотик, но Найл знал настоящую правду. Два месяца прошло после отъезда Луи, и ему должно было стать легче, но былая обида за предательство пустила свои корни глубоко в сердце и душе бедного парня. Малик регулярно прогуливал работу или опаздывал на несколько часов. Свои обязанности он уже выполнял без того энтузиазма и огонька, с которым он начинал. Каждая его статья была скучной и однотипной. Бобби уже несколько раз грозился уволить такого халатного работника, но Найл каждый раз вставлял свое словечко перед отцом, умоляя дать еще один шанс своему разбитому другу. Вот уже как два месяца тянется вся эта канитель и беспорядок в жизни старшего парня. Только стоит ранам на лице и теле затянуться, пакистанец ввязывается в новую драку, где его избивают всегда двое, а то и больше человек. Он ведет себя как слабак, надеясь, что физическая боль перекроет душевную. И он должен был бы уже понять, что это не так, но вместо этого он находит новый путь для отступления. Сегодня его загребли в полицейский участок с пакетиком кокаина. Как хорошо, что в наше время практически все проблемы можно решить с помощью денег. Заплатив кругленькую сумму залога, Найл привез его в свою квартиру, как обычно это делал в последнее время, и уже не смог сдерживать свою злость. Блондину просто надоело каждый раз труситься и кусать губы до крови, переживая за Зейна. Он был снисходителен к нему все эти месяцы. Он терпел каждую выходку друга, но всему приходит конец. Планка была сорвана именно сегодня. Попаданием за решетку, пакистанец выпил последнюю каплю надежды у Хорана. – Прекрати себя так вести, Зейн! Ты меня уже достал по горло! Что ты учудишь завтра? Может, зарежешь меня во сне? – Блондин смотрел безумными глазами на Малика, а тот лишь смотрел в одну точку, сквозь Хорана. – Ты вообще меня слушаешь? – Найл щелкнул пальцами перед лицом парня и толкнул его, чтобы хоть как-то привести в чувства. – Найл, я бы никогда… – Что «никогда»? Зейн, вот нож, – Найл схватил с кухонного стола огромный тесак и вручил его другу, широко расставляя руки. – Давай, Зейн, тебе же не хватает новых ощущений. Пырни меня прямо в живот! Убей меня! – Ты идиот? – Зейн с силой оттолкнул парня, отбрасывая нож в сторону. – Оу, тогда избей меня, Зейн? Может тогда я пойму, какой ты получаешь от этого кайф? Судя по всему - это доставляет тебе удовольствие. – Заткнись! – рявкнул брюнет, сжимая кулаки, силясь не наброситься на своего друга. – А то что? – Найл вызывающе вздернул подбородок и поставил руки по бокам. Зейн не мог оторвать взгляд от такого Найла: злой, взбалмошный, запыханный, грубый. Его мелированая челка спадала на лоб, а грудь вздымалась с каждым его вздохом. Либо Малик действительно сошел с ума, либо Хоран действительно его возбуждал таким образом. Блондин явно не понимал, почему пакистанец сейчас рассматривает его, закусив нижнюю губу и тяжело сглатывая. – Какой же ты.. – еле слышно пробубнил Зейн, переводя сбившееся дыхание. – Говори внятно! – скомандовал Найл, всплескивая руками в стороны. – Я не хочу слышать оправданий и прочей хуйни, которую ты сейчас придумываешь на ходу. – Молчи, только помолчи, – после этих слов брюнет подошел к парню вплотную, опаляя горячим дыханием его губы, внимательно изучая их взглядом. Знакомое чувство разожглось внизу живота, заставляя тело вспыхнуть огнем изнутри. Вся уверенность Найла куда-то исчезла, и сейчас он готов был рухнуть от такой близости. Но вместо этого он первым подается вперед и притягивает Зейна ближе за шею, вцепившись пальцами в его волосы. Блондин томно стонет ему в губы, прося того протолкнуть свой язык в его горячий рот, и Малик поддается, при этом размещая свои руки на талии друга. Зейн слегка надавливает на бока парню, боясь спугнуть его, но похоже блондин не так уж и напуган, а наоборот, берет инициативу в свои руки, покрывая второй рукой задницу Малика, прижимая максимально близко к себе. Парень кусает нижнюю губу брюнета, от чего второй немного дергается, но не отстраняется и уже увереннее надавливает на его талию. Найл с поцелуями переходит к подбородку парня, периодически покусывая солнечную кожу, затем он засасывает нежную шею, которую Малик любезно открыл перед другом, запрокидывая свою голову назад с тихим стоном, вырвавшимся из горла. Найл покусывает и сразу же зализывает раны, втягивая кожу, после чего непременно появятся розовые засосы. – Любишь боль? – Хоран кусает мочку, играясь языком с серьгами в ухе. – Да, Зейн… – Это приятная боль, – еле внятно говорит он, уткнувшись лицом в плечо ирландца. – Зачем мы это делаем? – Потому что мы этого хотим? Оба? – Ты хочешь? – неуверенно спрашивает Найл, немного отстраняясь, но не отпуская парня из своих рук. Зейн неуверенно кивает, и этого достаточно для того, чтобы блондин просто слетел с катушек. Он давно хотел этого, он давно желал Малика, хотел завладеть им, он готов был сделать для него все. Пойти на любое сумасшествие, простить любой проступок, делать все, только бы Зейну было хорошо. Это было слегка пугающе, но и ново для него. Это ведь не значит, что он гей? Конечно, нет. Просто пакистанец притягивал его как магнит, он уже давно перестал считать его другом, ведь друзья не хотят поцеловать друг друга? А Найл слишком хотел прикоснуться к таким мягким и пухлым губам. Он так давно мечтал запустить руки в его шелковистые волосы, которые сильно отрасли. Ирландец хотел получить не только тело брюнета, но и его душу, которая постоянно звала его на помощь. – Если ты не уверен или не хочешь, мы не станем, то есть я.. – Блять, Малик, просто закрой рот и поцелуй меня. Их языки сталкиваются в равносильном бою, отвоевывая право вести эту игру. Они не целуются, они накидываются друг на друга, сильнее вжимаясь своими пахами так, что трение становится невыносимым – хочется скинуть всю одежду к чертям. После длительного и страстного поцелуя оба парня почти теряют равновесие от нехватки воздуха. Первым отстраняется Найл, чтобы задать самый главный вопрос сейчас. – Как? Как ты хочешь? – Тяжело дыша, спрашивает он, глядя в глубину почти почерневших от возбуждения глаз. – Я хочу разложить тебя на кровати, вылизать каждый миллиметр твоего тела, растянуть, как следует, и трахать до утра, вдавливая в матрац. А, может, ты хочешь трахнуть меня? – Горячий шепот на ухо – и от остатков здравого смысла не остается и следа. – Да, да, да, да, – как заведенный повторяет Найл, блаженно прикрыв глаза и буквально размякая в крепких руках брюнета с каждым его прикосновением. – Что ты хочешь, Найл? Скажи мне, – он целует его в приоткрытые губы. – Скажи, детка, – брюнет проводит рукой по выпуклости в джинсах блондина, немного надавливая на нее, от чего Найл почти скулит: – Просто трахни меня уже, Зейн. Ему не нужно повторять дважды, и Малик, втягивая блондина в очередной страстный поцелуй, поднимает его за задницу, заставляя тонкие ноги обвить его талию, и несет в спальню с широкой кроватью. Брюнет поспешно раздевает ирландца и себя одновременно, не переставая целовать разные участки на шее ни на секунду. – Я чертовски сильно хочу тебя, – стонет блондин, когда ловкие пальцы скользят по его телу, заставляя каждый участок кожи гореть. Зейн толкает почти голого Найла на кровать, а сам стягивает с себя джинсы, которые уже просто трещали по швам в области паха. Оставаясь лишь в одних боксерах, он стягивает джинсы Хорана, оставляя его так же в одном белье. Зейн закусывает губы от такого вида Найла: парень чуть ли не плачет и смотрит на него умоляющим взглядом, но пакистанец не торопится. Он дразнит, покусывает и облизывает тело под ним, создавая приятное трение между их органами. Малик оттягивает резинку боксеров, сразу же вбирая головку, неспешно обводит языком и выпускает, чтобы снять белье до конца. – Такой красивый, – брюнет проводит языком от мошонки до, сочащейся естественной смазкой, головки, он слышит, как рвано вздыхает Найл. – Так и хочется оттрахать тебя, чтобы ты сорвал свой голос. Блондин тяжело дышит и кусает руку, чтобы не закричать слишком громко от новых ощущений. Ни одна девушка не делала минет лучше того, что сейчас делает ему Зейн. Он вбирает ствол до конца, позволяя ирландцу трахать его рот, не забывая работать языком. Одной рукой Зейн гладит пресс блондина, а другой массирует яички. – Ах, блять, черт… – Найл не может подобрать слов, чтобы описать те приятные ощущения. Ему никто и никогда не делал этого, и сейчас, когда влажный язык описывает горячие круги, слегка проникая в него, то кажется, что можно кончить только от горячего дыхания, ладоней на бедрах и нежных касаний языка. Найл приоткрывает глаза и видит перед собой поистине невероятную картину: волосы Зейна торчат в разные стороны, губы, еще более пухлые, чем обычно, с жадностью обхватывают член, в то время как его рука медленно и равномерно двигается в своем собственном ритме, проникая одним пальцем внутрь, пульсирующего входа. Хоран готов сгореть от такого ласкового отношения к себе, от такого внимания и нежности. Никогда в жизни ему не было так хорошо, как сейчас. Пусть это ужасно болезненно и непривычно, но игра, определенно, стоит свеч. Тем временем Малик начинает разводить пальцы в разные стороны, неторопливо тянет их наружу и снова погружает внутрь. Зейн не хотел делать больно и неприятно Найлу, он хотел доставить как можно больше удовольствия младшему парню, поэтому слишком медленно и тщательно растягивал его. От каждого хриплого стона ирландца член болезненно дергался в трусах Малика, умоляя о внимании. Парень достал пальцы из достаточно подготовленной дырочки и быстро стянул свои боксеры. – О. Мой. Бог. – Найл приподнялся на локтях, удивленный таким размером члена друга. – Ты собираешься это все засунуть в меня? – До самого основания, – легко отвечает Зейн и раскатывает презерватив по члену. – О, Боже-е-е, – проскулил Найл, падая на мягкие подушки. – Откуда ты такой? – Какой? – Зейн устроился между ног парня, прижимая его коленки к его же груди. – Идеальный. И очень красивый, – прошептал блондин, смотря пакистанцу прямо в глаза. И тогда Малик не выдержал и провел ладонью по мягкой коже щеки Найла, заставляя ресницы того, затрепетав, закрыться.Сейчас для Зейна блондин был самым идеальным. Такой покорный и в тоже время властный, такой открытый сейчас перед ним, просящий наконец-то вогнать в него член. Малик сначала дразнил блондина, обводя круги вокруг колечка мышц. Но у него самого больше не хватало никакого терпения, и он обильно смочил слюной дырочку и протолкнул лишь одну головку. Давая немного времени, чтобы Найл привык к новым ощущениям, он замер и наклонился к нему за поцелуем. – Потерпи немного, хорошо? – Шепчет он в губы парню, который слишком сильно напрягся всем телом от пронзающей боли. Зейн знал, каково это, в первый раз заняться сексом с мужчиной, но быстро выкинул свои непрошеные мысли из головы потому, что меньше всего ему хотелось сейчас вспоминать свой первый раз с… Легкий кивок и Малик входит наполовину, при этом снова накрывая губы блондина, чтобы заглушить всхлип. Брюнет растворяется в новых ощущениях, внутри туго и узко, словно его зажали в тиски, но это то, что ему нужно. – Ах, больно, Зейн, – стонет Найл, когда из его глаз текут слезы, оставляя на бледных щеках мокрые дорожки. – Ты можешь не торопиться? Умоляю тебя. – Потерпи, детка, пожалуйста, – просит он. – Расслабься, позволь мне помочь тебе. От слов брюнета все тело блондина покрылось мурашками, и он доверился ему. Найл послушался и старался привыкнуть к неприятным ощущениям. Эта боль настолько ничтожна по сравнению с удовольствием, которое ему доставляет Малик. Его нежные пальцы, ласкающие его член, его приятное горячее дыхание на груди, легкие поцелуи, сменяющиеся языком, которые так бессовестно изучает податливое тело. Как только Зейн входит до самого основания и упирается головкой в простату, Найл теряет любую связь с реальностью. Он обнимает парня ногами, прижимая ближе к себе, так, что его член получается зажатым между их мокрыми и разгорячёнными от желания телами. Брюнет уже с бешеным ритмом вколачивается в такое хрупкое тело, раз за разом задевая заветную точку. Он хочет, чтобы ирландец навсегда запомнил свой первый раз, он хочет доставить максимальный экстаз блондину. Их тела сливаются воедино, губы двигаются в ленивом ритме. Найл настолько вымотан этими сладкими мучениями, что, когда Зейн снова берет в руку его член, он распахивает глаза и выдыхает, отчаянно желая, наконец, излиться. Тело подбрасывает на кровати, предвещая скорейшую разрядку. – Блять, сильнее, пожалуйста, – стонет блондин, запрокидывая свою голову назад. – Зейн, ааах! – И тот подчиняется, сжимая своими сильными руками бедра Найла так, что завтра на том месте могут остаться синяки. Он наращивает ритм, который просто напрочь сносит крышу обоим парням. По комнате раздается множество звуков: шлепки тел, стоны, всхлипы, удары спинкой кровати об стену, грязные фразы. Больше Хоран и слова сказать не может, а лишь стонет, подставляясь горячему члену всё больше и больше. Зейн успевает покинуть измученное тело до того, как начинает кончать. Помогая себе и Найлу рукой, он одновременно с ним изливается на живот того, заливая всё горячей, вязкой жидкостью.* * *
Sound: Olly Murs – Tomorrow – Такая шлюха, как я, даже не достойна твоего приветствия? – Найл набирал текст на ноутбуке, когда Зейн спустя неделю после ночи, проведенной вместе, появился в офисе. Рабочий день уже закончился около часа назад, и за столом, в тусклом освещении от экрана ноутбука, сидел лишь блондин. – Что ты здесь делаешь? – вдруг останавливается Зейн, хмурясь и оглядываясь по сторонам. – Оу, уже лучше, – Хоран пожал плечами. – Может, это для тебя секрет, но пока ты пинаешь хуи, я пишу статьи за тебя. – Не понял? – Что не понятного? Пока ты отсыпался в моей квартире после каждой пьянки или драки, я пропускал занятия в университете и писал статьи, чтобы отец не выпер тебя. – На самом деле, это было лишним. – Что? – Блондин со злостью закрыл ноутбук и встал из-за рабочего стола. – Повтори, блять? Я забил на свою учебу, каждый раз доставая твою задницу из разного дерьма! Я уже месяц умоляю отца не увольнять тебя, и ты говоришь, что это было лишним? – Спасибо, конечно, но этого больше не потребуется, – холодно ответил Зейн, кладя на стол бумагу с заявлением об увольнении. Он давно принял это решение, но оттягивал до лучшего момента, вроде того, что представился сейчас. – Засунь эту бумажку себе в задницу, Зейн, – Найл комкает документ и швыряет в лицо брюнету. – В таком случае я пришлю его по факсу лично твоему отцу, – цедит брюнет сквозь плотно сжатые зубы. – У тебя есть хоть капля совести? – Ирландец скривил лицо. – Спасибо, – всё, что выдавливает из себя Малик, и блондин не может не признать, как ухнуло его сердце прямиком вниз. – Спасибо? Ха, Зейн, я был рядом с тобой, когда ты был подавлен. Я все делал, чтобы ты чувствовал себя лучше после расставания с Луи. Но прошло уже три месяца, Малик, и если ты считаешь нормально кончать на меня, а потом уходить, ни сказав ни слова, и не давать знать о себе всю неделю, окей. Думаешь, я целуюсь с парнями каждый день? Думаешь, я каждый день подставляюсь им? И ты идиот, если не понял, что это что-то, да значило для меня, но знаешь, теперь просто забудь. Потому что больше это ничего не значит, считай, что я шлюха. Так что, пошел на хуй, Малик. Я даже видеть тебя больше не хочу. И Зейн уходит, не говоря ни слова и не оборачиваясь.* * *
Img: http://savepic.org/6490113.jpg – Мистер Томлинсон, – мерзко прокашлялся старик, прижимая кулак ко рту. – Так ответьте мне на вопрос: какое самое ужасное воспоминание преследует вас по сей день? – Меня ничего не преследует, – ровным тоном ответил Луи, потирая руки, сложенные в замок на коленях. Старик прочистил горло, удобнее усаживаясь на массивном кожаном кресле напротив, и сложил какие-то бумаги в своих руках. – Моя, специально составленная для вас, программа не может работать, если вы не будете отвечать на поставленные вопросы. – А я не хочу ничего вам рассказывать, Док. Думаете, вы первый, кто старается залезть ко мне в голову? – сухо сказал Луи, продолжая смотреть на стрелки часов, которые слишком медленно двигались, не приближаясь к заветной отметке, когда с психологическими штучками будет покончено. В комнате так тихо, что слышны были лишь едва различимое, спасительное тиканье настенных часов и раздражающее постукивание доктора своим ботинком о ножку кресла. – Упрямость – это естественная защитная реакция, которую нужно побороть в нашей беседе, иначе мы не сдвинемся с отправной точки, и я не смогу помочь вам, Луис. Томмо медленно кивнул, прикрывая глаза. Эти пытки длились уже неделю, и ничего кроме безразличия он не испытывал. – Первое - причина ваших выходок кроется внутри вашего подсознания. С прошлой нашей встречи мы не вынесли ничего нового. Но сегодня я подготовился и изучил историю болезни, так что уверен - воспоминание, которое глубоко засело в вашей голове, произошло ровно год назад. Луи вздрогнул при упоминании его личной катастрофы. Прямо в яблочко. – Что же такого случилось в тот день, мистер Томлинсон? – Раз вы прочитали мою медицинскую книжку, то почему бы вам и не ответить на свой вопрос? – Шатену меньше всего хотелось получать новую порцию ковыряния в голове, когда он итак знал, почему отец запер его здесь. Док не сможет вытащить из него чувства, которые он испытывал, никто еще не смог этого сделать ни с одним человеком. Он же не виноват, что отец заставил его выбить из Луи все гомосексуальные замашки. Только разве можно перестать любить кого-то только из-за прихоти другого? Любовь не выбирают, ее чувствуют. И никакие ошибки прошлого не влияют на это. Разве любить кого-то – это ошибка? – Вы растеряны. Вы не можете самостоятельно справиться с вопросами, которые навалились на ваши плечи. Для этого я и есть в вашем распоряжении. Вы не должны зажиматься, утаивать свои истинные чувства, когда, скооперировав наши силы, мы можем добраться до истинной причины вашего поведения. Вы должны… – Я ничего никому не должен, – перебил его Луи, устремив свой нахмуренный взгляд прямо в глаза старику, но тот беспринципно продолжал свой монолог: – Дифференциация поведения людей в послеэкстремальный период показывает, что большинство случаев ведут к расстройству психики на фоне экстремальной ситуации. И это, поверьте мне, вполне нормально. Мы сможем вернуть ваше равновесие, когда доберемся до главной точки проблемы. – Разве он вам не сказал, что это было со мной всегда? Я таким родился, и, пожалуй, всем с этим нужно просто смириться, – передернул плечами Луи, закатывая глаза к потолку. – Почему вы ищете проблемы там, где их нет? – Ваш отец вполне конкретно объяснил вашу проблему, Луис, и мы не будем отклоняться от заданного вектора. Второе, что вы должны запомнить - прояснение отношений с отцом поможет разобраться с той кашей, которая находится в вашей светлой голове. Третье - вам потребуется самостоятельная работа с негативными чувствами, своей ненавистью, и позитивными, такими, как любовь к отцу. Чем больше вы сконцентрируетесь на его чувствах, тем проще будет вам разобраться в собственном отрицании. А шаг четвертый – это принятие отца таким, каков он есть. Если вы сосредоточитесь на данном простом алгоритме, то мы найдем общий язык и выстроим путь скорейшего выздоровления. – Да вы издеваетесь! Как можно принять того, кого я ненавижу всем своим естеством? – Сквозь зубы процедил Луи, начиная закипать от опасной, тонкой грани, которую вот-вот пересечет психолог. – Я не болен, понятно вам? Неужели вы знаете всё, что он сделал? Вы лишь пешка в его игре, которую он устроил, чтобы сохранить свой имидж в обществе. Он думает, что я буду молчать, но не пойти ли ему на– – Мистер Томлинсон, попрошу не выражаться во время сеанса! – Грубо отчеканил старик, подрываясь на кресле. – А мне похуй, Док. Пусть свяжут меня и запихнут в сумасшедший дом, но я никогда не изменю то, что внутри меня, – Луи вскочил с места и стукнул кулаком свою грудь, с силой прижимая его прямо к сердцу. – Я никогда не стану таким, как мой отец. И это не только из-за моей ориентации. Я никогда не стану человеком, который будет распоряжаться своими детьми, как сломанными игрушками. Я никогда не прощу ему то, что он сделал со мной. Похоже, психолог нужен именно ему, Док. Так идите и вылечите ему мозги, – Луи попятился назад, нащупывая дрожащими руками ручку от двери, и бурей вылетел из кабинета.* * *
Миллионы людей не заменят тебя, никогда.*
Img: http://savepic.ru/6333413.jpg Sound: Troye Sivan – Touch Ты и я, мы оба знаем, между нами было всё. Но эта игра, в которую мы попались, окончательно запутала нас своими ходами. И я ловлю себя на мысли, что она даже забавна, конечно, пока кому-то не причиняет боль. И я не хочу, я не позволю, чтобы это был ты. Я и так причинил тебе достаточно страданий, чтобы снова позволить разбиться твоему сердцу. Ты не хочешь меня отпускать, а я не хочу тебе говорить, что между нами могла бы возникнуть настоящая любовь. Потому что я все еще боюсь столь громких слов, но я не хочу позволить себе шагнуть назад, перечеркивая нашу сильнейшую связь. Моё сердце бессильно изменить время и пространство. Даже если бы меня заставили пройти через все испытания вновь, я не смог бы забыть мгновенья, когда мы были вместе. Мы мучаем друг друга только потому, что этот холодный-холодный мир говорит, что мы не можем быть вместе и я не согласен. И я не хочу со временем осознать, что воспоминания - это единственное, что нас связывает. Я, черт возьми, не хочу умирать без твоих рук. Каждое мое утро начинается с отсутствия тебя. Тебя нет в этом чертовом городе. Тебя совсем нет в моем пустом мире. Кто-то другой рядом с тобой. Обнимает твои широкие плечи, целует горячими губами твои волосы, пока ты смеешься так, что улыбка касается твоих изумрудных глаз. Но на месте этого человека должен быть я. И я никогда более не испытывал чувства сильнее, чем то что разрывало мою грудь. Я никогда еще не любил с такой силой. Я ошибался, думая, что никого больше не смогу полюбить. А чувствовал ли я когда-либо такую любовь? Неземную, обволакивающую и не дающую свободно дышать, пока мы не вместе. Я прекрасно знал ответ. Никогда. Это было всё так ново для меня. Ощущать другого человека полноценной частичкой себя. Словно кто-то могущественный разделил нас, выбросив на Землю, заставляя своей властной рукой искать друг друга по всему свету. Лишь для того, чтобы обрести полное единение загнанных, истерзанных душ. Однажды среди ночи я проснулся и крепко прижал подушку к себе, словно это был ты, словно ты был всей моей жизнью и ее отнимали у меня. Я обнимал ее, чувствуя, что ты где-то далеко так же хочешь меня рядом. Сны больше не беспокоили, а я хотел, чтобы они вернулись. Я хотел увидеть в своих снах тебя. Я не хотел, чтобы чертов призрак твоего брата пугал меня по ночам, я просто отчаянно желал быть с тобой хоть в стране наших грез. Я устал листать фотографии с эмейла, которые успел отправить на свой адрес еще в Бостоне. Я был зависим ими всё это время. Я сдержал обещание, мысленно данное тебе, и послал свои работы на благотворительную выставку, которую организовывали каждой год перед Рождеством. Сколько фотографий я еще хотел сделать с тобой, с нами. Я хотел, чтобы все знали, какой ты другой, искренний, живой, настоящий, какой ты мой. Много времени ушло на то, чтобы смириться с нашим положением. Я знал, что это когда-нибудь закончится, только у меня совершенно не было идей как-то посодействовать скорейшему возвращению к тебе. Большую часть наедине с собой я корил себя за то, как поступил с тобой. Не знаю, простишь ли ты меня за это, но я так надеялся, что да, простишь. Извини, я никогда не знаю, что мне сделать или сказать. И прошу прощения за то, что оттолкнул тебя. Это всего лишь потому, что я был в полной разрухе и не знал, как защитить тебя. Надеюсь, тогда ты не поверил мне, потому что я всегда буду нуждаться в тебе. Прости. Я так много хотел тебе сказать, открыть тебе собственную душу, дышать тобой, жить тобой, и так мало успел за нашу маленькую жизнь, там в Бостоне. Простое значение всех этих слов, все это можно было выразить тремя теплыми словами. Я скучаю по тебе. Ты больше, чем что-либо. Ты больше, чем вся жизнь. Поверь в это. Поверь моим словам. Я так не хочу услышать эхо. Я так боюсь молчания. Так не желаю разлуки. Так сгораю, не видя твоих ярких глаз, не слыша бархатный голос. Просто я слишком далеко. Ведь так хочу быть ближе. Смысл всего этого горит во мне тремя простыми словами. Я люблю тебя. Луи закрыл глаза и почувствовал приятную боль, которая спускала его с небес на землю, показывала, что он все еще живой, что он может чувствовать. Он разжал руку, двигая затекшими пальцами, ощущая разгорающееся жжение на коже. Так разливалась любовь, бурлящая в венах, проникая в каждую клеточку его тела.* * *
Огромный деревянный стол располагался у широкого окна в пол, из которого виднелся ночной город, отбрасывающий ярким светом прямо в глаза. Город был таким же фальшивым и мелочным, каким Луи и помнил его. Ничего не изменится в течение и пары лет или столетий. Яркая обертка и мерзкая начинка. Как же сильно Томлинсону хотелось вернуться в волшебный Бостон, в котором всё абсолютно было не так. Люди добрее, океан и сама жизнь добрее. Окей, ему просто хотелось быть рядом с Гарри, но ведь именно Бостон свел их судьбы. Луи последний месяц тайно приходил сюда, в кабинет отца, чтобы остаться одному со своими мыслями. Естественно, пока того не было в их пентхаусе. Они не разговаривали друг с другом столько же времени, потому что Луи не мог и секунды находиться рядом с человеком, который устроил ему насильственную мозгоправку прямо в собственном доме. Избегать встреч было проще простого: Томлинсон старший неделями пропадал в командировках, пока за Луи следили его наставники в виде огромных скал – охраны. – Новый вызов, – произнес механический голос девушки с автоответчика, после которого последовал щелчок. – Вам поступил новый вызов. Луи замешкался, скидывая ноги со стола и наклоняясь к факсу. – Мистер Томлинсон, мы посылаем вам бумаги на подписание контракта с Aig Private Company, – отчеканил мужской голос. – Все необходимые документы будут доставлены, необходимые печати проставлены, осталась ваша подпись. Ждем вас завтра в главном офисе компании после полудня. Последовал очередной щелчок, и Луи потянулся, чтобы взять стопку бумаг, которые только что прислал ему странный адресат. Едва ли он не подскочил на офисном стуле, когда раздался очередной звонок теперь уже на телефон. – Привет, Марк. Тебе уже пришли документы, осталось только поставить твою подпись, и все денежки отгребем мы. Сколько месяцев мы разбирались с этой лажей! Сегодня мои парни выбили всю дурь из главного директора этой никчемной компании. Перезвони мне, когда откроешь виски в честь нашей долгожданной победы над этими сосунками с East Company! Ха-ха! Я отправил на твою почту пару фотографий с места веселья, так, чтобы поднять тебе настроение! До скорой встречи, победитель! Секунда и Луи с широко раскрытыми глазами проверяет почту отца, заблокированную под паролем его корпорации, который Томмо прекрасно знал. Один клик мышки и эти файлы перенаправлены в другое надежное место. Луи зло улыбнулся и горящими глазами окинул документы, которые до сих пор держал в руке. Это был его ключ к спасению. Занятой своими быстро кружившимися мыслями в голове, он не услышал приближающиеся шаги и звук открывающейся двери. – Что ты здесь делаешь? – Рявкнул мужчина. – Шаришься по моим документам, маленький ублюдок? Я же сказал и пальцем не прикасаться к ним. – Прости, отец, – наигранно невинно ответил Томмо, разворачиваясь к Марку и вставая на ноги. Он помахал рукой, в которой была пачка ценных бумаг, и присел на краешек стола. – Я больше и не притронусь к ним. – А ну отдай мне их, – Марк в паре шагов преодолел разделяющее их расстояние и кинулся на Луи, вырывая документы из рук. – Какое право ты имеешь брать мои бумаги? – Можешь не стараться сделать вид, что всё в порядке. Да будет тебе известно, я всё слышал и даже видел то, что находится в твоем компьютере, ну, знаешь, там, на почте, – как бы неохотно пожал он плечами. – Нужно быть очень неосторожным человеком, чтобы позволить своим друзьям присылать фото такого характера. А я, как человек, увлекающийся фотографией, не смог не оценить всю прелесть данных творений. Томлинсон старший мгновенно оказался около своего стола, входя в систему и обнаруживая открытые письма. – Это ты ублюдок. Ты заставил меня гнить здесь. А ради чего, отец? Ты хотел меня сделать таким же, как и ты сам? – Охрана, – заголосил мужчина, нажимая на кнопку вызова рации, – сейчас же сюда! – Ах, да. Можешь звать их всех, чтобы они избили меня, твоего собственного сына. Только я уже отправил снимки с доказательствами в надежное место. Помнишь моего лучшего друга Лиама? Так вот, они уже у него, – Луи улыбнулся своей самой ненастоящей широкой улыбкой. – Да как ты посмел, тварь?! Ты поплатишься за свои выходки! – Нет, совсем не я, – ровным тоном продолжал Луи. – Один звонок, и ты окажешься в такой заднице, отец. Срок за проведенные махинации и содействие в избиении человека высокого статуса в обществе…Хм, сколько лет дадут за это? Как чертовски жаль, – хмыкнул Томмо, проходя мимо Марка, который замер, со звериным оскалом на лице. – Что ты хочешь? – Процедил Марк, сжимая своей огромной рукой деревянный стол, который с треском щелкнул от чудовищной силы. – Я никому ничего не расскажу, если ты оставишь меня в покое всю оставшуюся жизнь, – ответил Луи, разворачиваясь на пятках и открывая дверь за секунду до того, как в нее тут же влетели охранники. – Я хочу, чтобы ты исчез из нее навсегда, – кинул он через плечо, улыбаясь отцу и окидывая взглядом снизу охрану, протискиваясь между ней. – А теперь позвольте мне. Я возвращаюсь к тебе.Лучший тип людей - это люди, которые приходят в вашу жизнь, и заставляют вас видеть солнце там, где вы раньше видели облака. Люди, которые верят в вас так сильно, что вы тоже начинаете верить в себя. Люди, которые любят вас, просто за то, что вы есть. Таких людей можно встретить только один раз в жизни.
Примечания: * Владимир Понкин "Твой голос".