Научи меня

Первый круг боев медленно подходил к концу. Хотя порой начинало казаться, что этого не произойдет - слишком уж впечатляющими были сражения. Не один раз победу вырывали из рук неожиданным решением, не раз дополнительные условия на ринге грозили обернуться катастрофой, но зал регулярно заходился криками и плачем. Люди были довольны. Они радовались не столько поразительным способностям мастеров, сколько поражению одного из соперников. Никто не остался равнодушным. Кокко с щемящей тоской думала, что эта Битва Олимпия навсегда останется в ее памяти. Она и сама гудела со стадионом, падала в пучины отчаяния, когда мастера оказывались в ужасающем положении, и все же каждый раз победно вскидывала кулаки, наслаждаясь. Приятно думать, что в мире есть что-то подобное, яркое, всепоглощающее, и ты, именно ты, тоже приложил к этому руку. Возможно, это было не совсем верно. Так гордиться делом, несущим смерть и боль… Но уже очень давно она выбрала мир, где хочет жить. И пусть он был ограничен стенами башни или вот этим островом, зато он был свой, до боли понятный и родной, и люди ее окружали такие же. Быть может, только пара мальчишек, что поразили тогда, на арене, ее воображение, чуть отличались. Золдик и Фрикс... О, она бы многое отдала, чтобы узнать, что вертится в их головах, что за мысли их одолевают. Жаль только те ни с кем не делились. И только отточенным взглядом профессионала, Кокко видела, что и в их раю не все спокойно. День за днем Киллуа улыбался. Тянул губы в кривой улыбке, расслабляясь только во время боев. Эти сражения не могли оставить равнодушными. Но в душе было как-то пусто и даже одиноко. С Гоном они больше не возвращались к той теме, из-за чего Золдик был и благодарен, и расстроен. Быть может, если бы у них получилось объясниться… С другой стороны он не мог вызвать друга на серьезный разговор. Страх потерять то теплое, что было между ними всегда, с каждым днем продолжал расти. Киллуа будто чувствовал, как Гон удаляется от него, рассыпается искрами на пальцах, оставляя после болезненное жжение. Он мог только молчать, день за днем взращивая своих демонов. - Итак, - комментатор сложила руки в замок и хитро посмотрела на собеседников из-под рыжей челки. Их совместное времяпрепровождение между первым и вторым боем дня стало маленькой традицией. С одним маленьким изменением. Все же Кокко была непомерно общительна, тянулась ко всем и каждому, и вот за столом сидели уже не четыре человека, как в первый раз, а девять. Проигравшая Юбини, дел кукольных мастер, оказалась милой и строгой девушкой с по-мужски жесткой рукой. Ривендел, ее лучший друг, который этот факт признавать отказывался, возвышался хмурой ледяной глыбой. Гансэки, что могла менять тело по собственному желанию, благодаря чему и прошла на второй круг, любила грубые, несмешные шутки и отличалась удивительной проницательностью. А вот ее сожительница Кэбё, несмотря на недюжинный ум, свой бой проиграла, хотя и обладала удивительной способностью заражать различными болезнями все, к чему прикасалась. Последним же, удивив всех, к посиделкам присоединился Контаро Тескуничи. Удивительно приятный мужчина с искромётным чувством юмора и просто потрясающей улыбкой, - сегодня состоится последний бой третьего круга… Вы готовы кричать и хвататься за сердце? - Кокко, - Юбини погрозила ей пальцем, мягко улыбаясь, но крохотная складочка все равно залегла между ее тонких бровей, - ты не на работе! - Да ладно вам! – уличенная рассмеялась. – Сидите такие хмурые, как будто блох наелись! - Да жалко как-то, - Кэбё притворно вздохнула, - быстро круг закончился, а ведь здорово было, да? – она толкнула Гансэки локтем. - Ты о своем проигрыше? Можешь не стесняться и поискать утешения у меня на груди, - та многозначительно поиграла бровями, протягивая к ней руки. - Эй! Хватит ее лапать! Хико, скажи им! – Бронированный неловко развел руками и замельтешил около борющихся девушек, не зная с какой стороны подступиться. – Я вообще чего сказать хотела… Помните, я вам кое-что обещала? – Кокко указала двумя пальцами на Фрикса и Золдика, задорно подмигнув. – Так вот… Я… То есть не совсем я, но и я тоже… - В общем, вы приглашены в комментаторскую на последний матч этого круга, - ослепительно улыбнувшись, закончил за нее Тескуничи. Конечно, без его слова такое не могло бы стать реальностью, если только незаконно, но как бы Кокко скрывала двух парней у себя весь поединок – оставалось загадкой. Впрочем, все это было ему только на руку. Контаро был хорош в неожиданных решениях и, только увидев этих мальчишек, он мгновенно придумал, как разнообразить второй круг. Но для этого было нужно, чтобы сопляки ему доверились. - Правда? – Гон подпрыгнул на месте и сжал руку Киллуа, на что получил вполне искреннюю улыбку. Ведь перспектива смотреть последний бой с высоты комментаторской – это же просто невероятно! Тескуничи кивнул, и Кокко, совершенно не стесняясь, кинулась к нему обниматься. Как же здорово, что именно такой человек один из тех, кто стоит во главе Небесной Арены. Контаро был ее первой и единственной любовью, только он знал, как заставить кровь кипеть, а воздух дрожать от напряжения. - О! Повезло вам! – Хико, наконец, оставил непримиримую парочку и присоединился к разговору. – Только я вот понять не могу, осталось ведь три участника, как тогда… Многозначительные взгляды, брошенные на него, заставили смутиться, будто он посягнул на что-то святое. Особенно проницательный и по-взрослому серьезный взгляд Золдика. Прикольный пацан. И все же что-то не давало ему покоя. В отличие от активной, но отнюдь недальновидной Кокко, Бронированный знал, что Тескуничи хорош только в одном - в грязных, нечестных играх. А уж этот взгляд черных глаз, что порой замирал на парнях, действительно заставлял беспокоиться. Он не любил, когда обижают тех, кого он мог бы назвать друзьями. - Увидите, - Контаро хохотнул в кулак, пристально разглядывая его в ответ. – Обещаю, скучно не будет! Гон часто смотрел на Ривендела. В бою его увидеть не удалось, но было в мужчине что-то такое, что заставляло его уважать. За холодной маской отчужденности пряталась жажда хищника. Эти его хладнокровие и невозмутимость были надежной крепостью горячей натуре. - Ривендел-сан, - по-другому обращаться к нему почему-то не получалось. Слишком уж взрослым тот казался, - могу я попросить… - Нет, - сталь в глазах мастера была прочна, одним словом он отбивал любое желание у любого юнца, но Гон был упертым, как самый тупоголовый баран. Хозяин этажа только поморщился, он за всю жизнь и не на таких насмотрелся. - Вы же еще не знаете, о чем! – в обличительном жесте Фрикс ткнул в него пальцем и нахмурился. - Ты хочешь напроситься мне в ученики, мелочь. - Но… Но как Вы… Я же не успел ничего сказать! - Думаешь, мне это интересно? – Ривендел смерил его презрительным взглядом и, толкнув плечом, обошел, игнорируя вспышку раздражения в карих глазах. Мал еще, чтоб с ним тягаться. - Что, хреновый из него собеседник? – из соседних кустов, как ни в чем не бывало, вышел Хико, отряхивая от налипших колючек черные брюки. Шпион из него получился, что надо, - Фрикс даже не почувствовал чужого присутствия. - Я все равно его заставлю! – Гон твердо ударил по ладони кулаком. Он почему-то был уверен, что только Ривендел сможет подсказать ему, как стать сильнее на данном этапе. - О! Расслабься, парень, - Хико мягко и очень неловко похлопал его по плечу. Как оказалось, Фрикс нормально относится к прикосновениям, но воспоминания о том смущающем случае все еще были слишком яркими, а портить внезапную дружбу глупым жестом не хотелось, мало ли, - не стоит просить его об этом. - Но почему? - Понимаешь, - Бронированный уселся на асфальт и подогнул под себя ноги, заглядывая в карие глаза сверху вниз, - наставником Безымянного Ривендела был его любимый человек, и тот погиб от руки одного из собственных учеников. Рив с тех пор не использует нэн, хранит его в секрете в память о возлюбленном. Потому его и прозвали Безымянным… - Не понял, - Гон присел рядом и незадачливо почесал макушку под смешок собеседника. - Так прозвища ведь даются по запоминающимся боям, а Ривендел никогда не использовал чего-то кроме грубой силы. Как-то так, - Хико развел руками и улыбнулся. – Но зачем тебе наставник? Мне казалось, ты достаточно силен! - Не достаточно, - Гон грустно покачал головой и вздохнул. Ему еще расти и расти до отца и остальных. - О! Разве ты не тот парень, что уделал одного из химер? - Все было не так. Больше я такое повторить не смогу. - Но почему? – Бронированный неподдельно удивился. Обладать какой-то очень сильной техникой и не пользоваться ей? Это же глупо! Конечно, козырь нужно придерживать, но и забывать о нем не стоит. - Что-то там про условие и плату… Я сам не очень-то понял. Просто тогда я был обязан вернуть один должок. - Ясно, - протянул Хико, поглаживая свое колено. Он прекрасно понял, о чем говорил парень. Тяжело ему пришлось, если уж тот прибегнул к условию и оплате. – Знаешь, не вешай нос, я бы посоветовал тебе быть более хитрым, скрывать свою силу и меньше полагаться на грубую силу, но… Ты ведь усилитель, и в этом заключается твоя сила, не так ли? Рвение к победе, честный бой, вера в людей… Тебе не стоит ни у кого учиться. Лучше будь собой. Сила всегда кроется в нас самих, пусть мы этого и не понимаем. Учитель может лишь направить тебя, но это не значит, что он делает что-то, чего не можешь ты сам. Может, просто ты давно не тренировался? Как насчет спарринга? - Сейчас?! - О, нет-нет! – Хико замахал руками. – Давай после сегодняшнего матча? Не хочу идти с синяками во все лицо, это ты сможешь скрыться в комментаторской! Гон рассмеялся. Бронированный был удивительным человеком. Добрым, легким на подъем, открытым. Только на Киллуа и Тескуничи его глаза смотрели иначе. Гансэки Золдику однозначно не нравилась, хотя ему вообще мало кто нравился. Но она была просто ужасной. Одной из тех девушек, что производили впечатление брутальных самцов. Нет, она, конечно, выглядела очень привлекательно, особенно, если учесть, что постоянно носила сетчатую майку и короткие шорты, но стоило ей открыть рот... - Что, жертва пубертатного периода, не дает тебе твой мальчик, а? - Изменчивая вальяжно опиралась на низкий забор и курила эту одну из своих дурно пахнущих самокруток. Она вообще часто доставала эти свои неказистые серые папиросы, и ее прекрасные черные волосы, на свету отливающие синим, вечно пахли гарью и смолой. - Тебе какое дело? - Киллуа раздраженно уставился на нее. Уж кому-кому, но не ей лезть в его дела. Тем более, что, в общем-то, и не было никаких дел. История закончилась, не начавшись. - Совершенно никакого, - она выпустила полу-прозрачные белесые круги из легких и блаженно улыбнулась. - Акт доброй воли, если тебе угодно. Надо же как-то поддержать твою тонкую душевную организацию. - Это ты-то? - А чем я хуже остальных? - Гансэки неприятно ухмыльнулась, будто удивленно распахнув разноцветные глаза. - Может, это божье провидение сейчас говорит с тобой через меня? - Ну-ну... - Не веришь, хм... - она вдруг нудно замычала, протягивая вперед дрожащие руки и прикрыв глаза, будто впадая в транс. Впрочем, тут же легко улыбнулась и вновь обратила взгляд на собеседника, затушив окурок. - Завали его. Изменчивая неопределенно взмахнула рукой и удалилась, плавно покачивая бедрами. Она была так же хороша снаружи, как и омерзительна внутри. Но почему-то Киллуа ее услышал. Может, все дело в том, что он не был слишком решительным? Сам же отступил, отпустил Гона. Если бы он был чуть напористей, немного тверже... Вдруг его просто не восприняли всерьез? Очень хотелось в это верить, потому как, если все дело в этом, еще можно все изменить. Своими размерами комментаторская не поражала. Да и вид был невзрачный, серый, даже мрачный какой-то. Будто лифт с окнами, но именно за эту панораму и можно было продать душу. Стадион с высоты поражал. Все как на ладони, и маленькие люди, что сливались в единую волну, и арена, выглядевшая еще значительнее. Кокко улыбнулась, заметив, как мальчишки прилипли к стеклу. С тоской вспомнила свой собственный восторг, который с годами пожрала привычка. Но она все равно была рада. Производить впечатление всегда приятно, так что комментатор улыбнулась и накинула наушники, хватаясь за портативный компьютер. С сегодняшнего дня она будет пользоваться только им, а не устаревшими распечатками. Свет в зале почти погас, и лучи прожекторов отчетливо разрезали пространство, набирая скорость, пока не замерцали. - Добро пожаловать на заключительный бой первого круга Битвы Олимпия! - закричала Кокко, и парни от неожиданности дернулись. Здесь ее профессионально поставленный голос звучал еще громче, чем внизу. - Мы все с нетерпением ждали этого дня. Кто же пройдет в следующий этап, а кто останется ни с чем? Вряд ли кто-то в силах предсказать. Сегодня бой будет особенным, как вы могли догадаться. Вместо двух участников, у нас их три! Да-да, вы не ослышались... Сегодня на арене будут выступать одновременно трое мастеров, и только один вырвет победу, - тяжелая музыка хлынула из колонок, и огненные фейерверки полыхнули тягучими волнами, но никак все предыдущие разы по периметру площадки, а прямо с трибун, оставляя наиболее впечатлительных зрителей заикаться, - Наш первый участник! Хозяин двести сорок девятого этажа, человек, не раз удививший нас своими результатами, обладатель двадцати шести побед и одного проигрыша, любитель красивых дам и больших животных, Докуэн! Экраны с высоты тоже казались гораздо внушительнее, а потому щуплый паренек с белыми прядями не очень длинных волос на мониторе потерялся. Он весь был какой-то нервный, но зеленые глаза смотрели упрямо и очень решительно. - Докуэн-сама, были ли вы готовы к тому, что биться придется сразу с двумя соперниками? Заготовили новый хитроумный план заранее или будете импровизировать? - Я не знал, - парень сложил руки на груди и ощутимо напрягся, но после фыркнул, сдув со лба непослушную прядь, - но это не имеет никакого значения. Планировать заранее бессмысленно, я готов к любому исходу, но намерен победить. На экране полетели кадры его сражений, а в этот момент открылся проход в виде пасти волка, поднялся тяжелый мост, соединяющий выход и арену, на который пружинистой походкой ступил мастер. Едва его ноги коснулись арены, вокруг хозяина этажа вспыхнул кольцом столп огня, но парень не дернулся, даже не достал рук из карманов потертых джинс. - Наш следующий боец удивительный человек, в которого никто не верил, - продолжила Кокко, и Гон с Киллуа удивленно бросили на нее вопросительные взгляды. Потому что голос у комментатора внезапно охрип. - Хрупкими, нежными пальчиками, сжимая в руках свою косу, она наполнила наши сердца светлой надеждой и жуткими воспоминаниями. Тридцать боев, выигранных нокаутом, тридцать сражений, в которых она падала всего минутами позже своего соперника. Ни одного поражения. Хозяйка двести сорок восьмого этажа, Призрачная Усуакари! Девочка на экране бойца напоминала слабо. Совсем крошечная, Гон ей бы и четырнадцати не дал, хрупкая, как цветок лилии, она краснела и изо всех сил сжимала свою косу в руках до белых костяшек. - Усуакари-сама, - с легким трепетом к ней приблизился репортер, будто боялся напугать или смутить, впрочем, мастер покраснела еще сильнее, и он не стал давить, - хотите что-нибудь сказать перед боем? Есть ли то, чем вы бы хотели поделиться? - А... - потекли секунды тишины, и, когда Фрикс уже думал, что интервью так и завершится, внезапно зазвенел ее тонкий, как вся она, голос, - Докуэн-кун, пожалуйста, прекрати меня заливать... Моменты ее сражений были... грустными. Призрачная на них была изможденной, бледной и очень неловкой. Такой же она вышла из раскрывшихся крыльев бабочки, стилизованного выхода на арену, и, дрожа, шагнула на мост. - Не смотрите так, - Кокко отключила микрофон и встретилась взглядом с парнями, - пусть она и не кажется сильной, внутри у нее не камелии, а настоящий стержень. Киллуа независимо пожал плечами, а Гон прикипел взглядом к этому необычному мастеру. Она не была похожа на человека, жаждущего боев. Словно кто-то или что-то вынудили ее. Фрикс мысленно пожелал ей удачи. - И наш последний участник, - тем временем продолжила Кокко, легко отвлекаясь на ринг, - вставайте в очередь, он разобьет ваши сердца! Всегда с улыбкой встречающий бой, непревзойденный мастер исчезать в самый интригующий момент, хозяин двести двадцать первого этажа, на счету которого двадцать пять побед и три поражения, Неуловимый Нэмими! Нэмими действительно оказался удивительно веселым человеком, даже просто выступая перед зрителями, он заражал своим энтузиазмом и какой-то внутренней силой. Но, впрочем, внешностью не выделялся, обычный среднестатистический японец, быть может, чуть выше остальных ростом. - Ваше настроение как всегда на высоте, уверены в своей победе, Нэмими-сама? - заискивающе улыбнулся репортер. Тот рассмеялся и взъерошил короткие темные пряди. - Самое главное, чтобы все насладились сражением! Я буду только рад встретиться с сильными соперниками! - и он снова засмеялся. На экране же замелькало его сосредоточенное лицо с хмурой складочкой на лбу, во время предыдущих боев, пока сам Неуловимый появился из пасти акулы и махнул залу рукой. Вокруг него тоже вспыхнуло пламя, и Усуакари отшатнулась. - Время нашего завершающего боя, - под медленно гаснущий свет негромко заговорила Кокко и вдруг продолжила, переходя на крик, - пришло! Гон инстинктивно шагнул ближе к другу - свет в зале погас совсем. Экраны же изменили угол наклона так, чтобы не было видно бойцам, и показали изображение в режиме ночного видения. Фрикс с Золдиком переглянулись и, как и многие на трибунах, активировали Гё, чтобы смотреть на саму арену, но, пока бойцы не активировали нэн, ничего не было видно. Они даже наоборот спрятали свою ауру, возможно, еще до того, как освещение погасло окончательно. - Охо-хо! Вот и первый сюрприз от организаторов! Не изобретательно, но очень хитро, - комментатор следила только за своим пк, внимательно вглядываясь в экран. - Что же придумают наши мастера, чтобы выйти из затруднительного положения? Зрители замерли, боясь вдохнуть. Ставки на этот бой были запредельными, теперь каждый шорох мог решить исход боя, и никто не хотел рисковать. Сами хозяева этажей плавно перемещались по кругу в поисках соперников. Напряжение нарастало. Гон даже задержал дыхание и с улыбкой услышал, как Киллуа и Кокко сделали то же самое. А потом кто-то из многочисленной толпы не выдержал. - Докуэн! Справа! Два шага вперед и один влево! Пока все искали слепыми глазами крикуна, мастер двести сорок девятого этажа уже бросился в указанном направлении. Стремительно преодолев расстояние, он нанес сильный удар Нэмими в живот и постарался отскочить, но тот будто только этого и ждал, короткой подсечкой повалив на пол. На шум тут же среагировала девушка и легонько ударила косой по арене. Если бы парни не услышали этого тихого звука, они бы остались без голов. Огромное лезвие вылетело из-под земли буквально секундой позже того, как те отпрыгнули в стороны. Зрители взорвались, почувствовав начало. Они стремились дать совет своему бойцу, но в итоге все превратилось в неразборчивый шум, из которого ничего толком и не поймешь, а уж если учитывать, что не все были так точны, как первый смельчак, да и были те, кто специально кричал неправильное направление, то и вовсе невозможно было услышать даже своих мыслей. Но Усуакари уже активировала нэн, так что заметить ее не составило труда. Докуэн напал, и его нога встретилась с древком косы, которое легко провернула мастер, чуть не отрубив ему лодыжку. Только приглядевшись, Гон понял, что сама девушка стоит и дерется с закрытыми глазами. - Вот такая она, наша Призрачная Усуакари, - Кокко хлопнула ладонями по столу, выказывая одобрение, - повелительница тьмы! Не успел Докуэн оправиться от атаки девушки, как на него тут же налетел лихим ветром Нэмими, нанося точные удары под колени и по спине, и тот упал. - Критический удар, Ноль-ноль-один! - объявил судья, и снизу на табло появилась привычная уже таблица решений рефери. - К черту, - Докуэн поднялся и, стерев кровь с губы, сплюнул на пол, по которому заклубился сизый туман. Призрачная и Неуловимый тут же постарались отскочить от него, но Нэмими немного зацепил холодное облако, и его будто схватили за обе ноги, резко швырнув в другой конец арены. - Критический удар, один-ноль-один! - Давно бы так! - Неуловимый рассмеялся, активировав нэн вслед за Докуэном. Гон с благодарностью вздохнул, следить за самой ареной было куда привычнее, да и смотреть с высоты комментаторской будки только на экраны было бы очень обидно. Усуакари тем временем очертила вокруг себя косой и снова ударила в пол, разогнав туман своим собственным сумраком. Она изо всех сил вцепилась в древко и начала безжалостно опускать лезвие в пол раз за разом так быстро, что уносить ноги приходилось обоим. Изменчивый туман спрятался в тени сумрака, внезапно вылетел вперед и, схватив Нэмими за руку, бросил его прямо на косу, - та со скрежетом вошла в незащищенное бедро мастера. - Критический удар! Засчитан обоим противникам, два-один-один! Киллуа во все глаза следил за происходящим. Казалось, где-то далеко, в другой вселенной, надрывается Кокко, сжимает кулаки Гон, а он все смотрел и не мог оторваться. Битва завораживала. Докуэн и Усуакари явно были трансформаторами. И если первый рассеивал свою ауру до состояния тумана, но сохраняя ее по-прежнему мощной, то вторая скорее трансформировала свое оружие, то превращая в сумрак, то в острие. - Это не просто битва! Это настоящая война! - Кокко не отрывалась от своего экрана, на котором Усуакари как раз достала Докуэна, столкнув сумрачной атакой на лезвие, чем заработала еще одно очко. Арена задрожала, будто завыла смазанными шестеренками, и мастера чуть не повалились с ног. - Невероятно! - комментатор прижала наушник сильнее, стараясь разобрать слова оператора связи. - Центральная платформа пришла в движение! Мне подсказывают, что она разделена двенадцатью окружностями, и каждый пласт движется с произвольной скоростью и направлением! Это значит, в любую секунду они могут измениться! Но это еще не все... Если хоть один раз не коснуться каждого круга в течение минуты, в пяти разных местах произойдет взрыв! На арене будто разразился гром, и, легко ускользнув от тумана, Нэмими на невероятной скорости бросился на Докуэна, нанося сокрушительные удары. - Критический удар! Два-два... - не успел договорить судья, как плотный белесый сгусток толкнул Усуакари вперед, прямо на Неуловимого. Та еле успела занести косу над полом и оттолкнуться, как снова прогремел гром, и она, по инерции вцепившись в застывшего Докуэна, потянула его за собой, чтобы столкнуться со стеной воды, оказавшейся тверже, чем камень, - Два критических удара! Два-два-пять! Золдик, сперва принявший нэн Нэмими за усиление, о чем говорила его сумасшедшая скорость, с удивлением отметил появление воды. Такое было доступно скорее материализаторам, а значит, Неуловимый использовал и то, и то. Специалисты, выходит, были не такой уж редкостью, как казалось поначалу. И вдруг, прерывая любые размышления, раздался взрыв. Докуэн, лихорадочно следящий за срабатывающими механизмами, внезапно, после третьего залпа, выкинул руку вперед, указывая своему туману на цель. Усуакари слишком поздно среагировала, и ее сумрак не смог дать достойный отпор, когда саму девушку потащило прямо к новому взрыву. Это были какие-то доли секунды, когда зал, застыв в немом молчании, наблюдал. Неожиданно сильная волна погребла туман, и Призрачная успела выскользнуть всего за секунду до неминуемой смерти, а потом, широко распахнув свои печальные глаза, она смотрела в улыбающееся лицо Нэмими, который спас ее. Нэмими, которого оттолкнул отчаянно сопротивляющийся захватчику сумрак и, по воле судьбы, бросил прямо в следующий механизм. И он продолжал улыбаться. Продолжал ровно до тех пор, пока его тело не упало сломанной куклой на арену. - Этого не может быть! - Кокко подскочила, прижав руки к груди. - Что это было?! - Всего лишь холодный расчет, - Докуэн отряхнул руки и встал, под зажигающийся свет. Он немного поморщился от боли в ногах, но мгновенно его лицо стало непроницаемым. - Нокаут, - кивнул судья, проверив пульс бойца. - Вот я и поймал тебя, - мужчина хмыкнул и убрал руки в карманы, - не-у-ло-ви-мый. Бледная Усуакари стояла со слезами на глазах, ее хрупкое тело трясло от едва сдерживаемых рыданий, а руки до крови сжали оружие: - Он же твой лучший друг! - Он оказался слаб, - мастер прищурил глаза и пожал плечами. Гон застыл, глядя на этого безжалостного человека. Как же можно быть таким жестоким? Как можно своего друга, своего самого близкого человека бросить под взрыв? Неужели ему действительно все равно? Киллуа, не глядя, сжал его плечо. Жуткий поступок хозяина этажа и ему сначала показался ужасающим. Ровно до тех пор, пока он не увидел, как сильно Докуэн сжал в карманах кулаки. Это арена, и здесь сражаются насмерть. - Я. Тебя. Не. Прощу, - Призрачная выглядела жалко. По ее щекам текли слезы, и никакой уверенности или решимости в ее взгляде не было. Но было кое-что гораздо хуже. Гон почему-то сразу понял, что с ней происходит. Однажды он уже сам мстил за Кайто. Усуакари вскинула косу, и та рассыпалась серебристой пылью, замерцав надо всей ареной. Сумрак, засвистев, вихрем подхватил крохотные осколки, и вся платформа, кроме тех мест, где стояли судья и сама мастер, погрузились во тьму. Отбросив сомнения и любую жалость, перед ними предстал настоящий боец. Никто не видел, что происходило внутри этой черноты, ни Гё, ни режим ночного видения не смогли пробиться сквозь сильнейшую технику мастера этажа, но душераздирающий крик заставил многих отвернуться в страхе. Докуэн все кричал и кричал, его пытка была бесконечно долгой, и в конце только беспомощно скулил, а после и вовсе замолк. Сорвавшись с места, девушка бросилась в свой сумрак, и только через несколько секунд со звоном упавшей косы, тот опустился. - Нокаут! Победитель Усуакари! Призрачная сидела на коленях, прижимая трясущимися руками лучших друзей к своей груди, и протяжно выла сквозь слезы. Весь зал встал в немой тишине, сочувствуя чужому горю. Гон прикрыл глаза в беззвучной скорби и неожиданно для себя поймал взглядом Хико. Тот не смотрел на арену, но и не отвернулся, его медовые глаза будто прикипели к единственному по-настоящему равнодушному сейчас человеку. Фрикс только тихонько вздохнул. Ему было стыдно перед знакомо-незнакомой Усуакари, но он тоже не смог оторваться от неожиданного зрителя. Слишком долго не видел, будто в другой жизни. Хисока. Хисока и Ривендел стояли друг напротив друга, безмолвно общаясь.