Вороньи драбблы

— Это была случайность, клянусь! — Как у тебя вообще язык поворачивается назвать это случайностью?! — Ну а как еще?! — Как насчет «твой безграничный, поразительно настойчивый талант уничтожать все, к чему ты прикасаешься?!» — Ух ты, как жестоко, Ива-чан. — Не Ива-чанкай мне тут. И губы не дуй, а то тут же к стоматологу отправлю. И объясни как ты… подожди, это что, абрикос в лампе. — Вообще-то, это три абрикоса и презерватив. Не совсем уверен, откуда там взялся последний. — Ойкава, пришло время тебе покинуть этот мир… — Эй-эй, подожди, подожди… ой-ой-ой-ой… — Браво, у тебя получилось. Ты заработал себе пинок под задницу вон из моей квартиры. — Что? Ива-чан, ты выглядишь слегка… — Ты вскрыл мой диван, разбил три четверти моих тарелок, пролил алкоголь на ковер и сломал дверь, потому что хотел показать кому-то моего хомяка. Хомяка, которого я оставил дома. Нет, Ойкава. Ты зашел слишком далеко. С меня довольно, понимаешь, с меня довольно твоих вечеринок и так называемой «студенческой жизни». Я хочу успешно сдать экзамены, а также получить хоть немного покоя и тишины. Пакуй вещи. — А ты милый, когда шутишь. — Я не шучу. — Хочешь выставить меня за порог? Какое клише. Что же я должен сделать? Завоевать твое доверие обратно, показав, как я изменился? Уехать тобой на закат, когда я стану лучшим человеком? — Пока мне нужно лишь чтобы ты свалил отсюда. — Ты ведь несерьезно. Резкий стук в дверь заставляет Куроо вздрогнуть. Фу, голова у него все еще раскалывается, и он не может поверить, просто не может поверить в то, что натворил прошлой ночью. Обычно он не напивается в такой хлам, чтобы даже не помнить о событиях прошлой ночи за исключением подернутых дымкой воспоминаний о множестве абрикосов и разочаровании в хомяках. Открыв дверь, он обнаруживает за ней ни кого иного, а самого Ойкаву Тоору, этот идиота, который не понравился ему с первого дня. Также ему не верилось, что они были на одной вечеринке, и у того не оказалось выбитого зубы или хотя бы синяка под глазом. Он стоит напротив с коробкой в руках и сумкой на ней, еще две свисали у него с плеч, опираясь на бедра. В общем, видок его весьма обеспокоил. — Чего тебе? Ойкава изучает свои ногти, отвечая ему, стараясь прозвучать так, словно ему абсолютно все равно, и все совершенно нормально. — Ох, да ничего, Ива-чан выставил меня за дверь прошлой ночью, и раз уж большая часть разрушений его квартиры лежит на твоих плечах — ну, что ж. Мне нужно место, где можно перекантоваться, так что я теперь твой сосед.