— Выходи. Пожалуйста.
Голос Даичи звучал приглушенно из-за деревянной двери, к которой Суга прижался своей холодной щекой. Он мог поклясться, что его губы все еще покалывало, что было весьма ироничным, учитывая, как все прошло, и он сжался еще сильнее, пряча лицо в ладонях. Как он теперь вообще посмотрит Даичи в глаза?..
— Ты придаешь этому слишком много значения.
Это каким же образом он придавал слишком много значения осознанию того, что дружба не оправится от чего-то вроде признания любви по пьяни и ужасно нацеленного поцелуя, попавшего куда-то в верхнюю губу и нос; а потом он пискнул и спрятался в шкафу, увидев своего друга/любимого/капитана на следующий день, и
честное слово — шкаф — насколько же ироничнее все может быть…
— Суга. Я слышу твои взволнованные мысли через дверь. Не дури, уж не тебе положено.
— Будь помягче с Асахи, он старается изо всех сил, — грустно пробормотал в ответ Суга.
Он не хотел говорить об Асахи. Он вообще не хотел говорить. На самом деле, он вообще хотел ненадолго прекратить свое существование.
Может, ему стоит переехать в другую страну. И сменить имя. И заменить себе сердце, потому что эта чертова штука и его чертовы чувства толкнули его на это, и он больше никогда в своей жизни не притронется к алкоголю, плохая это была идея, и…
— Ты останешься там на весь день?
— Может быть.
— Ты проголодаешься.
— Отправишь первогодку с едой.
— Я и
сам могу принести тебе еду, знаешь ли. А вообще-то, могли бы вместе сходить поесть вместе. И заодно, может, поговорим обо всем этом.
— Если ты разрешишь мне надеть пакет на голову.
— Но тогда я не смогу поцеловать тебя. Должным образом. В губы. Потому что мне кажется, так оно обычно бывает.
— Может, тебе
кажется, что ты ведешь себя романтично или смешно, но это
не так.
— Я прекращу тебя дразнить, если ты выйдешь оттуда.
— Я только что подружился с метлой и ведром. Они во мне нуждаются.
— А мне ты нужен еще больше, — сказал Даичи слишком уж драматичным голосом, и Суга обнаружил, что он начал подыгрывать, а его сердце словно затанцевало.
— Откуда мне знать?
— Я не смогу ничего тебе доказать, если ты не выйдешь наружу.
— Может, тут вход в Нарнию.
— Что ж, этому мне противопоставить нечего… так, ладно, уборщик уже на другом конце коридора, и я думаю, лучше тебе выйти, пока он сюда не дошел.
Внезапно встав на ноги, Суга моргнул, когда по глазам ему снова ударил свет, и тут снова посмотрел на Даичи — какое-то тепло в его глазах заставило его желудок сделать сальто похуже, чем при воспоминании о Катастрофическом Ужине.
— Значит… еда? — спросил он, неловко засовывая руки в карманы, улыбаясь, когда он увидел, что Даичи сделал то же самое, искоса ухмыляясь ему.
— Как хочешь. А если будешь вести себя хорошо, сможешь меня даже за руку подержать.
Суга застонал, щеки у него снова загорелись, и он прикрыл лицо ладонями, подглядывая на Даичи через пальцы и слишком уж хорошо осознавая, что его попытка строго на него посмотреть была абсолютно бесполезной.
— Если ты продолжишь в том же духе, я, наверное, больше этого не захочу.
— Ты пытался убедить меня, что мы должны усыновить Хинату и Ямагучи вместе. Очень настойчиво.
Суга прикрыл щелки между пальцами.
— О боже, я этого даже не помню. Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
— Если бы… но я все еще хочу встречаться с тобой, и это многое говорит о том, насколько ты мне нравишься.
— Романтик из тебя все еще никакой.
— А я и не пытаюсь им быть. Значит,
еда?
— …ага.
За руки они в итоге так и не подержались, но Даичи взял его лицо в свои ладони и надлежаще поцеловал его позднее, а Суге немного казалось, что он растает, и очень хотелось петь и танцевать.
Когда Даичи отстранился, Суга моргнул, все еще пытаясь выяснить, как нужно нормально мыслить, потому что ему пришлось приложить невероятное количество усилий для поддержания таких основных функций тела, как дыхание и сердцебиение, а то ему пришлось бы худо.
— Видишь, вот, как надо, — прошептал Даичи, и Суга ударил его в плечо, а потом обнял. Немного ради того, чтобы спрятать покрасневшие щеки, но в основном просто потому, что он мог.
* * *
Бонус (потому что мне уж больно хотелось расписать эту сцену):
— Наши дети были б такими милыми. Милыми-милыми маленькими ангелочками. Но ты парень. И я парень. Грустно-то как.
Даичи уставился на Сугу взглядом, в котором смешались тихий ужас и нездоровое любопытство, потому что говорил он все более неприличные вещи, и честно говоря, Даичи уже волновался о том, куда же вела его эта цепочка мыслей. Но это было похоже на аварию. Отвернуться он не мог.
— Знаешь, нам надо просто усыновить Хинату. Для квартиры он подойдет да и вообще — маленькое солнышко. Разве ты не хочешь просто взять его за щечки или потрепать его волосы, Даичи. Не хочешь? Давай усыновим Хинату.
— Э-э, Суга, не думаю…
— И Ямагучи!
— Я
правда не думаю…
— Прекрасный веснушчатый ангел. Только скажи мне, что ты не хочешь, чтобы он был твоим сыном. Его планирующая подача залетела прямо мне в сердце. Если ты не почувствовал то же самое, у тебя нет сердца. У тебя же есть сердце, правда?
Суга наклонился ближе, резко схватил его за плечи и уставился на него широко распахнутыми глазами, словно его жизнь зависела от немедленного подтверждения Даичи того факта, что у него, разумеется, было сердце. Вместо ответа Даичи пытался понять, стоило ли его приподнять или заставить встать на ноги и пойти лечь поспать.
— Конечно, оно у тебя есть! Капитанам команд сердце нужно. Таковы правила. Нам надо написать Хинате и Ямагучи… сказать, что у них теперь новые родители…
— Так, я конфискую твой мобильный, пугать первогодок ты не будешь…
— Им следует радоваться!
— О боже, Суга. Ты так пьян. Давай, пошли, я помогу тебе лечь. Проспись. Утром тебе станет очень стыдно.
— Это правда! Правда… Даичи, хочешь кое-что узнать? — Даичи
следовало его проигнорировать и заставить пойти спать. Но опять же, это был тот самый феномен автомобильной катастрофы.
— Ты такой классный капитан. И боже, твои руки. У тебя такие
красивые руки, Даичи. Ты прям сделан из того самого материала для парней. Я хочу твоего материала… погоди, нет… я хочу твоего парня… погодь… в общем, люблю я тебя. Очень, очень люблю.
Ему следовало предугадать этот поцелуй и предотвратить его, но вся эта болтовня по пьяни слишком его шокировала, чтобы он мог вовремя отреагировать.
Дело в том, что поцелуй
мог оказаться приятным. Вот только Суга жутко промазал, упал на пол рядом с ним, как мешок с мукой, бормоча «О нет» в ковер и отключился.
Даичи уставился на него, чувствуя, словно Суга мог в любую секунду просто сесть, рассмеяться и рассказать ему о том, как он походил на курсы актеров и хотел разыграть его или что-то в этом роде.
Что же Даичи такого натворил, чтобы заслужить нечто подобное.
Им придется
поговорить об этом на следующее утро. И Даичи не позволит ему об этом так просто забыть.
* * *
То, что Суга буквально растворился на следующее утро, его не удивило. То, что Суга действительно пискнул и прыгнул прямо в шкаф уборщика, завидев его, было… необязательно.
