Вороньи драбблы

Еще одно сообщение, которое он стер и не отправил. Частично он понимал, что тишина сослужит Асахи худшую службу, нежели какой-никакой ответ, и Нишиноя немного ненавидел себя за это, но он слишком сильно разозлился, чтобы обратить на это внимание. Гнев гремел в его венах с каждым шагом, смешиваясь с разочарованием и страхом, что это мог быть конец… Нишиноя злился на себя, но еще больше на Асахи — на то, каким он был трусом. Если он хотел ответа, он должен был показаться. Встретиться с ним. Снова прийти на тренировку. А не присылать тупое сообщение в 2:03, спрашивая, все ли у них было в порядке. Ведь все было далеко не в порядке. Причем настолько нахрен далеко, что Нишиное хотелось сломать что-нибудь еще. Но больше всего ему хотелось поплакать. Прижимая лицо к матрасу, он накрыл голову подушкой, заглушая стон простынями. Он не хотел играть в волейбол без Асахи. Он не встретится с противниками снова без их диагонального. Но ему было чем заняться на время отстранения. Команда изменится. Нишиноя изменится. И Асахи тоже изменится. Он вернется. Других вариантов не было. Все было плохо, когда Нишиноя, наконец, вернулся в спортзал впервые после инцидента. Потому что его товарищи были там, и новые ребята были там — но тот глупый, приводящий его в бешенство трус… Хината — это просто чертово маленькое чудо, и Нишиное хочется обкормить его всем мороженым мира — потому что так ведут себя крутые сенпаи! — но этого было недостаточно, чтобы он вернулся, чтобы снова стоял на площадке. Он не был в порядке. Асахи не был в порядке. И им обоим следовало это понимать. Асахи закричал, прося пас у Суги, и Нишиноя знал — знал от улыбки, тянущей вверх уголки его губ, еще до того, как окончательно осознание опустилось ему в грудь, сердце, кости… В конце концов, они будут в порядке.