Папашки

Утро понедельника. В этом словосочетании и так нет ничего жизнерадостного. Хотя отдельно друг от друга эти два слова не несут в себе зла. Вот, например, понедельник. Это самый противоречивый день недели. Сколько надежд люди вкладывают в один единственный день. Именно в понедельник они начинают новую жизнь, садятся на диету, бросают курить, начинают копить на машину и так далее в том же духе. Но обычно дальше понедельника эти планы не идут, словно какое-то проклятье висит над ним. И люди связывают многие свои неудачи именно с этим днем. Парадокс. Но понедельник то ни в чем не виноват. Будь первым днем недели пятница, ее бы точно так же не любили. Сегодня у меня были весомые причины для особой ненависти к этому дню – бессонная ночь, наполненная яркими фантазиями с участием моего соблазнительного соседа. Но, видимо, моих вчерашних переживаний судьбе-шутнице оказалось мало, и она решила устроить встречу с соседом с утра пораньше в лифте. Предстал я перед Минхо не в самом обольстительном виде. От недосыпа глаза болели и напоминали две красные воспаленные щелочки. На голове после наспех принятого душа волосы топорщились в разные стороны, галстук был неплотно и кривовато затянут поверх первой попавшейся под руку голубой рубашки, а все потому, что плохо рассчитал время на подъем малышни и сборы в садик. М-да, не так я хотел показаться на глаза своей ожившей эротической фантазии. Кстати о Минхо. Он был безупречен. У меня даже подозрения возникли, что на работу его собирала личная толпа стилистов. Идеально сидящий белый пиджак в черную мелкую клетку, белоснежные брюки, обтягивающие стройные ноги, безупречная укладка, дорогие часы на левом запястье и не менее дорогой браслет на правом. Закатанные рукава пиджака оголяли сильные предплечья. От вида выпирающих вен под загорелой кожей в голову полезли жаркие картинки, как эти напряженные руки прижимали бы меня к себе, порывисто стягивали, нет, лучше разрывали рубашку, как тонкие длинные пальцы скользи бы по влажному бедру, сжимая… О, Боже. Что за мысли? О чем это я? Ну, просто картинка, а не парень. Меня так и распирало от любопытства, кем же работает мой хмурый сосед. Но его неприступный вид не располагал к разговорам. Он лишь холодно кивнул на мое хриплое «Доброе утро» и больше ничего. Вот так значит, даже взглядом не удостоил. И это после всего, что между нами было? Так, а вот здесь нужно попридержать коней. А что между нами было? Потоп, ремонт и непонятные гляделки в ванной. Вот и все. Но последнее, судя по свежему и выспавшемуся виду соседа, произвело впечатление только на меня, и только я всю ночь проворочался в постели, упираясь в матрац стояком в безнадежной попытке уснуть, а этому хоть бы хны. Цветет себе и пахнет. Сделал вид, будто мы только соседи. Нет, ну мы и есть соседи. Но… Ах, черт. Похоже, я окончательно запутался. Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как Енмин, старший из детишек, стал тереть носик. Через несколько секунд лифт сотряс громкий детский чих. Я с ужасом наблюдал, как на брюках соседа расползается мокрое пятно. Малыш, чихая, и не подумал прикрыться ладошкой и щедро оросил соседа смесью из слюней и соплей. Я принялся нервно извиняться под хмурым и нечитаемым взглядом Минхо, пообещал, что оплачу ему химчистку и что-то еще лепетал о том, как мне жаль, одновременно с этим доставая из кармана платок и вытирая личико Енмина. Минхо лишь тяжело выдохнул и, как только двери лифта открылись на первом этаже, молча вышел. Детишки поспешили вслед за ним, обогнали на лестничном пролете и резво вылетели на улицу первыми. Дверь в подъезд еще не успела закрыться, как парень внезапно остановился на последней ступени и повернулся ко мне. Я не ожидал подобного и испуганно замер. - В котором часу ты будешь дома? – спросил Минхо, при этом поднимая руки и касаясь моего галстука. Сосед стоял непозволительно близко, нарушая все мыслимые границы личного пространства. Его пальцы, о которых еще минуту назад были мои пошлые фантазии, стали уверенно поправлять узел галстука, касаясь невзначай рубашки. Сквозь тонкую ткань я чувствовал их тепло и понимал, что мое тело так не кстати начинает просыпаться. - В семь, - еле выдавил я. - Отлично. В семь тридцать вечера я принесу тебе брюки, - на последних словах, он с каким-то мстительным блеском в глазах слишком резко и туго затянул узел галстука, лишая меня шанса на вдох и все с таким же невозмутимым видом развернулся и ушел. Ну и экземплярчик. И что я в нем только нашел? *** Вечером ровно в семь тридцать в дверь позвонили. Дети, перевозбужденные еще после садика, никак не могли успокоиться и с дикими криками носились по квартире, пока я пытался приготовить что-нибудь съестное на ужин, и неудивительно, что в такой канители у меня совсем из головы вылетело, что должен был прийти Минхо. Наскоро вытерев перемазанные в соусе руки бумажным полотенцем, я побежал открывать дверь соседу. И снова мне стало неловко за свой внешний вид: испачканный мамин розовый фартук со скромной надписью «Богиня кухни», поношенные домашние штаны с вытянутыми коленками и растянутая футболка. Хорош, ничего не скажешь. Минхо молча протянул мне пакет с аккуратно сложенными брюками в нем. - Завтра же отдам их в химчистку. Еще раз прошу прощения за утро, - виновато проговорил я, забирая пакет из рук парня. Я хотел было попрощаться и закрыть дверь, но подняв глаза на соседа, снова почувствовал, как меня затягивает в омут. От пристального взгляда Минхо мои руки начали подрагивать. Я подумал, что вот-вот умру от инфаркта, когда сосед коснулся указательным пальцем вмиг вспыхнувшей щеки и аккуратно провел им до подбородка. Мои глаза на миг прикрылись. Я даже рот открыл, когда, снова посмотрев на соседа, увидел, как он подносит палец к своим губам и слизывает капельку соуса. Еще секунда и, словно где-то щелкнул переключатель, передо мной снова был сосед с непроницаемой маской на лице. Да что за чертовщина с ним творится? Я же не слепой и прекрасно вижу – между нами что-то происходит. Что-то сильное, невероятное, волнующее. Подобного со мной еще никогда не было. Минхо тоже реагирует на меня. Здесь и дураку ясно - его тянет ко мне ничуть не меньше, чем меня к нему. Но он уже во второй раз останавливается, беря под контроль разошедшиеся эмоции. «Может, пора брать дело в свои руки?» - подумал я. - У нас скоро будет готов ужин. Составишь компанию? – и снова неудачная попытка воспользоваться улыбкой, так как сосед помрачнел и довольно холодно ответил отказом. В эту же секунду громкий визг раздался за моей спиной, а следом и яростный крик: - Отдай мой мячик! Ответом ему было не менее громкое: - Не отдам! Он мой! Я оглянулся посмотреть, что происходит. Реакция у меня всегда была хорошей, так что вовремя успел увернуться от летящего прямо в мой лоб футбольного мячика. Звонкий удар. Тихий стон. Я испуганно вжался в стену, прижимая пакет к груди и провожая взглядом подпрыгивающий по полу бело-черный мяч. У соседа, к сожалению, реакция оказалась далеко не такой хорошей, и теперь он стоял весь красный, злой и держался за ушибленный нос. Вокруг наступила гробовая тишина, только слышно было, как мясо скворчит на сковороде на кухне. Дети, чувствуя надвигающуюся бурю, неслышно пятились назад, пока не скрылись за дверями гостиной. - Как же так… - проблеял я. – Прости, пожалуйста, - я сделал робкий шаг к Минхо, но выставленная вперед ладонь красноречиво говорила мне не приближаться. – Зайди, я обработаю… - Нет. - Минхо, - попробовал настоять я. - Я сказал нет, - прогнусавил парень. – Ты здесь всего три дня, а бед натворил уже предостаточно, - он решительно развернулся и покинул место несчастного случая. Я мог бы крикнуть ему вслед, что это не моя вина, и малодушно свалить все на малышню. Но это было бы не правильно. Ведь, это я несу ответственность за поведение детей, так что и вина за все лежит на моих плечах. - Хен, - сзади подошел младшенький Енгук. Его маленькие пальчики вцепились в мои штаны. – Мы нечаянно. Я потрепал мальчика по лохматой черненькой макушке. Ну и как можно остаться равнодушным к этому виноватому и полному слез взгляду? - Умывайтесь и идите кушать, - мягко произнес я. *** После того случая я всю оставшуюся неделю думал, как загладить вину перед соседом. И если поначалу я еще сомневался, стоит ли это делать, то после телефонного разговора с родителями, во время которого получил нешуточный нагоняй, пришел к заключению, что необходимо как-то исправлять ситуацию. К тому же, детям подобное тоже не стоило спускать с рук. Я старательно отгонял от себя мысль, что просто ищу повод для еще одной встречи с соседом. Брюки вернул ему уже в четверг. Парень тогда просто забрал их, отдал забытые мной в прошлое воскресенье моющие средства и закрыл перед самым носом дверь, обескураживая и вгоняя в краску от злости. Так что оснований снова с ним встретиться у меня по сути больше не было. Но я уже решил во что бы то ни стало попробовать наладить контакт с этим холодным красавцем. И вот субботним вечером мы в количестве трех человек стояли перед дверью в квартиру доктора Чве (кем он работает, я выяснил во время разговора с родителями). В руках у Енмина была тарелка, наполненная печеньем, с которым мы практически весь день и провозились. Мальчики принимали активное участие в его приготовлении, старательно вылепливая из теста инопланетных животных причудливых форм. Енгук боязливо цеплялся за мои штаны и прятался за ногами. Оно то и понятно, ведь благодаря тщательному расследованию, выяснилось, что мячик полетел в голову Минхо именно с его подачи. Может, стоит отдать мальчика в футбольную секцию? У него определенно есть задатки. За дверью было тихо. Самые разнообразные мысли закрутились в моей голове от вполне разумной «его нет дома» и до бредовой «он истек кровью и умер еще в понедельник, а в четверг дверь мне открыл его призрак». После второй попытки нажатия на звонок послышались тихие шарканья, и дверь открыл заспанный Минхо. - Привет, сосед, - бодро начал я, широко улыбаясь, - мы пришли с миром. - Да, - поддакнул Енмин, - давай мириться. С минуту парень осоловело смотрел на нашу компанию, но когда мальчик сделал шаг к нему и протянул тарелку с печеньем, Минхо пришел в себя и, взяв ее, открыл дверь шире, пропуская нас внутрь. Я подтолкнул в спину стесняющегося Енгука. Мальчик нерешительно отдал самодельную открытку, где корявым подчерком было выведено всего два слова «Извини, пожалуйста». Написать послание более содержательное пятилетнему малышу оказалось не под силу. Мы с этими-то словами почти час провозились. Минхо с серьезным лицом осмотрел «хэнд мэйд», украшенный любимыми наклейками с мультяшными героями Енгука, и, присев на корточки перед мальчиком, улыбнулся ему: - Извиняю. Малыш в смущении отвернулся от парня и вжался в мою ногу, обхватывая ее ручками. Я же пребывал в состоянии гораздо худшем от увиденного, чем мой маленький подопечный, серьезно начиная подозревать у себя синдром «уехавшей крыши» с осложнением в виде галлюцинаций, настолько нереальным оказалось зрелище «улыбка соседа». Расположились мы за столом в просторной кухне. Минхо ставил чайник (не какой-нибудь электрический, а металлический со свистком, чем вызвал нешуточный восторг у Енмина) и выяснял у детей, какой чай им приготовить, а я жадно ловил каждое его движение, наполненное силой и грацией. Видимо, он чувствовал мой взгляд и то и дело недовольно смотрел на меня через плечо, не забывая при этом приветливо общаться с мальчишками. Ах, так. Ах, вот значит как? Два раза меня обломал и сейчас игнорирует? Ну, я ему еще покажу. Правда, что показывать и каким образом, я понятия не имел, но был настроен раззадорить Минхо, чтобы он приступил уже к конкретным действиям. Эта задача оказалась непосильной. Сказывались непробиваемость доктора Чве и моя неопытность в этом деле. Благодаря своей светло-синей ориентации, которая и так ограничивала круг претендентов на отношения, да еще и любви к учебе (круглый отличник как ни как) и в последующем неизлечимому трудоголизму (сейчас временно заглушенному необходимостью присматривать за мальчишками) я так и остался «мальчиком-колокольчиком, ни разу не дзинь-дзинь». Стыдно кому признаться, но в свои 26 лет, я невинен, аки, первый снег в начале зимы, если не считать двух поцелуев, состоявшихся в четыре года в садике с девочкой, которая всегда приходила с огромными белыми бантами, и в шестнадцать лет с парнем, во время выпускного в средней школе. Тогда я набрался храбрости и чмокнул в щеку нашу местную звезду баскетбола, получив в ответ мощный хук правой. Тот удар не только разбил мне губу, но и выбил окончательно желание проявлять инициативу в таких нелегких и непредсказуемых однополых отношениях. Да и времени для этого не хватало. Мать часто говорила, что у меня какой-то сдвиг в жизненных ценностях. Все нормальные люди стремятся создать ячейку в обществе, нарожать кучу детишек и жить себе в заботах о воспитании карапузов, а я какой-то неправильный вышел, с дефектом. Даже мою ориентацию родители восприняли довольно лояльно, но отсутствие стремления к отношениям понять никак не могли. Для меня всегда на первом месте была учеба, а потом уже ее потеснила карьера в государственном банке. Я не был замкнутым недотрогой, наоборот всегда был открыт для новых знакомств. Несмотря на свои «дефектные ценности», в особенно одинокие ночи я все же мечтал встретить большую любовь и отдаться ей без остатка. Но сам никаких телодвижений не совершал, чтобы хоть как-то ускорить этот процесс. Пока не встретил Минхо. Впервые я так сильно хотел быть рядом с человеком. Он притягивал меня как магнит, и я видел, что это взаимно. Но что его сдерживало? Почему, тогда в ванной он остановился, а затем и на пороге квартиры моих родителей включил заднюю передачу? Я был полон решимости докопаться и разгадать причины подобного поведения Минхо. Мой чай уже давно остыл, все печенюшки были съедены под чистую, а я так и не придумал, как подобраться к соседу. Он включил малышне детский канал на маленьком портативном телевизоре, висящем на стене, и вместе с ними принимал активное участие в комментировании идущего в это время мультика. Дети искренне смеялись и веселились во время просмотра, а я все больше офигевал от смены в поведении соседа. Я то уже успел уверовать в абсолютную хмурость и арктическую холодность Минхо, но как оказалось он может быть совершенно другим. Вскоре доктор Чве отправил детишек в гостиную, пообещав им включить иксбокс, пока сам будет убирать со стола. Мое предложение помочь было заглушено восторженным писком малышни, так что пока сосед выполнял свое обещание, принялся собирать чашки со стола. Я успел помыть только одну чашку, когда Минхо за моей спиной произнес: - Я сам. Отойди. Отходить далеко я не собирался и, сделав всего шаг влево, оперся бедром о кухонную столешницу и стал сверлить взглядом Минхо. Парень не выдержал и раздраженно буркнул: - Иди в гостиную. - Я тебе нравлюсь? – в лоб спросил я. Пенная губка, которой Минхо тер чашку, выпала из его рук. - Нет, - бесстрастный ответ, и губка снова оказалась в руках, а парень продолжил вымывать посудину. Я почувствовал неприятный холодок по спине и, кажется, услышал треск своей с виду прочной уверенности. Сделав несколько глубоких вдохов и вернув контроль над вскипающими эмоциями, я подошел чуть ближе к Минхо и продолжил: - Ты хочешь меня. Я же вижу. - Хочу, - честно признался сосед и, посмотрев на меня, слегка насмешливо продолжил: - Не стоит путать желание перепихнуться с чем-то более серьезным. Не маленький уже, должен был понять. - Но как же… в воскресенье… - стремительно падая духом, я еле выговаривал слова. В голове никак не укладывалось, что можно испытывать такое бурное желание и при этом оставаться абсолютно равнодушным к человеку. - Послушай, - снова раздражаясь, Минхо выключил кран и повернулся ко мне, - у меня есть определенная слабость к влажной коже. Меня возбуждает, когда я вижу капельки на ней. Ты же неудачно оказался не в том месте и не в том виде. Но если ты настаиваешь, мы можем заняться сексом. Без обязательств. - Извини, - тихо произнес я, чувствуя, как краска смущения заливает лицо. – Я не правильно тебя понял. Каким же наивным идиотом я сейчас выгляжу в глазах доктора Чве. Я снова ошибся, как и тогда в школе, но сейчас мне было гораздо больней. Лучше бы он мне врезал. Как оказалось, слова ранят намного сильней. Стало дико обидно и неловко. Я-то уже успел понастроить воздушных замков, даже позволил себе помечтать о нашем светлом и романтичном будущем, но как же это все оказалось глупым и поспешным. - Ты можешь пойти домой. Я приведу детей, когда они наиграются, - снова возвращаясь к мытью посуды, как ни в чем не было предложил парень. - Нет, спасибо. Мы, пожалуй, пойдем, - с трудом ворочая языком и не зная, куда деть глаза, начинающие предательски пощипывать, я пошел собирать детишек домой. Их капризные протесты, вызванные нежеланием отрываться от игровой приставки, немного взбодрили меня, и я уже более-менее спокойно попрощался с Минхо, получив очередной равнодушный кивок. Теперь-то я понял. Не холодность сквозила в поведении Минхо, а всего-навсего равнодушие. Вот как, однако, бывает. Моя влюбленность, не успевшая еще толком начаться, уже не имела шансов на взаимность.