Повелитель фантазий

«Когда ты долго боишься что-то сделать, но потом, наконец, решаешься, страх уходит сам собой. Так было и со мной. Еще только подъезжая к дому матери, я решил действительно навестить Марианну, а не просто ездить вокруг больницы. Ложась спать, я предвкушал свое состояние, как я проснусь в волнении, как в том же волнении сяду в машину и поеду в больницу, как не смогу думать ни о чем, кроме Марианны. Но все вышло совсем не так. Во-первых, я проснулся вовсе без волнения, а только с чувством, что не выспался. Мне показалось это очень странным. Но как я ни старался вызвать в себе тот трепет, с которым прежде думал о Марианне, ничего не получалось. Мои ощущения так и остались самыми обычными, как будто мне предстояло пойти на работу или что-то в этом роде. В ванной во время умывания ко мне в голову закрались вовсе не подобающие случаю мысли. Я ополоснул лицо водой и посмотрел на себя в зеркало. Признаться, я никогда не видел себя таким красивым. Густые каштановые волосы изящно обрамляли мою голову. Стрижка была не слишком короткой и не слишком длинной, то, что надо. Челка игриво закрутилась петлей. Мои глаза блестели, в них чувствовалась энергия и, в то же время, они были очень проницательны. Загадочные, темно-зеленого цвета, они прекрасно смотрелись на моем правильном, как у древнегреческой статуи, лице. Длинные ресницы придавали мне определенный шарм. Белые, как первый снег, и безупречно ровные зубы делали меня похожим на сказочного героя. Как Нарцисс в греческой мифологии, я стоял перед зеркалом и не мог оторваться от собственного отражения. У меня была спортивная фигура и смуглая кожа, хотя я никогда специально не занимался подолгу спортом и не загорал. Мне всегда говорили, что я симпатичный и даже красивый, но я никогда об этом не задумывался». У Курта была и впрямь очень приятная внешность. Большинство людей при встрече с ним отмечали его правильные черты лица и стройную фигуру. Возможно, это и предавало ему ту уверенность, с которой можно войти в любую дверь, с легкостью знакомиться с людьми и говорить, не боясь, что тебя засмеют или не поймут. Как бы то ни было, после 15 минут самолюбования Курт вспомнил, что пора собираться и ехать навещать Марианну. «Мне даже стало немного стыдно, что в такой важный день я рассуждаю не о Марианне и свойствах игры, а о своем внешнем виде. Хотя собрался я относительно быстро. Первые полдороги до больницы я ехал спокойно, иногда и вовсе забывая о цели моего визита. Но, чем ближе я подъезжал к месту назначения, тем пасмурней становилось у меня на душе. Я не мог себе представить, что увижу. Около больницы я вышел из машины и… задумался о том, как все это выглядит со стороны. В самые ответственные моменты моей жизни, я всегда представлял себя героем какого-то фильма. Так и теперь – я стоял и задавал сам себе вопросы: а сможет ли он переступить порог больницы, с каким выражением лица он это сделает, что скажет в тот момент. Еле отогнав от себя подобные мысли, я все-таки вошел в больницу и сразу увидел родителей Марианны. Они тоже меня заметили. Мы поздоровались, спросили про дела друг друга. По их словам, Марианне было очень плохо. Врачи не могли понять, чем вызвана ее болезнь и бесконечное желание играть в компьютер. Никогда не забуду, как я, отец и мать Марианны и ее психиатр шли по больничному коридору. Затем психиатр открыл дверь в палату Марианны – ее там не было. - Опять! – воскликнул врач. – Стоит только не досмотреть, и она убегает. Пойдемте скорее, нужно ее найти. Скорее всего, она в секретариате или в бухгалтерии: там есть компьютеры. Проблема в том, что, сколько мы не пытались, нам так и не удалось отобрать у нее эту треклятую игрушку. Она все время успевает или скопировать ее или спрятать. Шлем другое дело. Его мы отобрали. Но она научилась играть при помощи наушников. Для нас тайна, где она их берет. Чего мы только не… Он не договорил. Мы услышали крик. Он доносился из бухгалтерии. Мы поспешили туда». Ужасное зрелище представилось глазам Курта. Два санитара пытались снять с Марианны наушники, третий старался выхватить ноутбук. Отчаянно дергаясь, растрепанная Марианна сопротивлялась. Одному из санитаров она поцарапала щеку, другого укусила за ногу. Словно загнанный зверь, она старалась вырваться. На помощь санитарам подоспел психиатр. - Спокойно, Мария, спокойно, я хочу вам помочь, - говорил он. В какой-то момент Марианна действительно успокоилась и забилась с компьютером в угол. Тогда санитары предприняли новую атаку, но на этот раз они попытались надеть на нее смирительную рубашку. С неистовым воплем Марианна рванулась вперед и упала прямо перед Куртом и своими родителями. Среди ее бессвязных криков и бормотания Курт различил одну фразу: «Не надо, вы не понимаете, не понимаете…» Смысл этой фразы нельзя было понять сразу. Я попробовал использовать свой дар. Но я попал в пестрый, с бесконечно меняющимися картинками мир. Это было как полотно какого-нибудь авангардиста – ничего нельзя было различить, все перепуталось. Ее сознание представляло собой хаос, где фантазии и реальность настолько перепутались, что уже невозможно было понять, где кончается одно и начинается другое. Я не мог помочь Марианне, хотя мое вторжение и подействовало на нее успокаивающе (как наркотик на наркомана). Как только я покинул ее мир, обессиленная Марианна упала на пол. Врач вколол ей снотворное. С этого момента я больше никогда не навещал Марианну. Я отчетливо сознавал, что не могу для нее ничего сделать, а, наоборот, только ухудшу ее положение. С ее родителями я поддерживал и поддерживаю связь. Недавно они сообщили мне, что ей становиться лучше. Они нашли какого-то буддиста, который, по их словам, очень помог Марианне. Следующей осенью они собираются отвести ее в Тибет. Я не знаю, что с ней будет дальше, но может быть буддизм поможет ей найти себя в своем пестром мире.