Проклятие любви

Первое, что почувствовал мужчина, придя в себя – боль. Нога болела, но, по крайней мере, он был жив. Микеле приоткрыл глаза, как только почувствовал, что на нем поправляют теплый плед, которым он был укрыт и буквально тут же его взгляду предстал Флоран, сгорбившийся в кресле напротив и смотрящий на него с мрачным огоньком в глазах. Увидев, что гость очнулся, чудовище наклонилось над ним, внимательно осматривая. Микеле тихо кашлянул, пряча за кашлем смущение от такого пристального разглядывания: - Что произошло? Волки… Это был сон? - Если бы ты не убежал, на тебя бы не напали! – сварливо отозвался зверь, выпрямляясь и скрещивая лапы на груди. Блондин приподнялся и, несмотря на слабость, недовольно посмотрел на хозяина замка. - Если бы ты меня не напугал, этого бы не произошло! Прислуга, приблизившаяся было к ложу гостя, в страхе отступила назад, когда с губ Флорана сорвалось гневное рычание: - А тебе не следовало совать свой нос туда, куда не надо! - А тебе стоит сдерживать свой дурной характер! Минуту они молча глядели друг на друга, сердито хмурясь и сжимая кулаки, но силы Микеле кончились также внезапно, как и нашлись. Он тихо застонал и откинулся обратно на подушки, прикрывая глаза. Тут же над ним засуетилась прислуга, удивив так толком и не отошедшее от гнева чудовище. Пострадавший от волков Микеле явно смущался такой теплой отзывчивости и то и дело тихо благодарил помощников, а Флоран только и мог что удивленно смотреть на румянец на бледной коже.

***

Микеле шел на поправку, но, не так быстро, как ему хотелось бы – укус волка, конечно, был обработан, но рана затягивалась медленно и хромота, появившаяся в связи с этим грозила остаться с ним на всю жизнь. Первое время он порывался вскочить с кровати, уверяя, что с ним все уже в порядке, но малейшая нагрузка на ногу приводила к тому, что на бинтах расплывались кровавые узоры. Флоран раз за разом рычал на не вмеру активного мужчину, мощной лапой вновь заставляя принять горизонтальное положение, и получал в ответ только веселое фырчание. Прислуга же полностью прониклась к их гостю, стараясь быстрее поставить его на ноги и с радостью выполняла его на редкость скромные пожелания. Например, Дов, часто получая болезненные тычки в бок от Мервана совершал поистине героические походы в библиотеку, чтобы принести юноше книгу. Особенно Микеле любил книги, связанные с музыкой, из-за которых он иногда напевал вслух и пытался сочинять свои собственные партии. И не замечал, как в такие моменты Чудовище, проходящее мимо, останавливается и прислушивается к чистому голосу своего гостя-пленника, вычитавшего в очередной книге песню. Сердце зверя, что много лет было покрыто ледяной броней в такие моменты оттаивало, и болезненно сжималось под натиском каких-то доселе непонятных и неведомых чувств. Когда же Микеле наконец смог нормально стоять и пытался передвигаться при помощи Диан, галантно поддерживающей его деревянной ручкой. Тут уже Флоран не мог терпеть: порой, грозно рыкнув на прислугу, он немного грубо хватал руку молодого человека и закидывал себе на плечо, помогая пройти те шаги, которые требовались, чтобы разработать ногу. К тому времени оба сумели наладить общение, которое иногда сопровождалось взаимными колкостями, спорами, но ни разу больше не было гнева или злости. Флоран, по мнению Микеле, оказался тем еще занудой, запрещая ему ходить подолгу или то, что, по его мнению, могло повредить все еще неустойчивому здоровью. Локонте добродушно подмечал, что в такие моменты Чудовище ведет себя как излишне заботливая мамочка, на что принц возводил глаза к потолку, порой даже пряча улыбку, в ответ на сдавленные смешки от Локонте. Через неделю блондину, наконец, удалось увидеть знаменитую библиотеку замка (приведенную в порядок по приказу Флорана – вымытую, очищенную от пыли и моли в шторах). Первое, что бросалось в глаза – огромные стеллажи с книгами, уходящие к сводам готического потолка, а рояль, стоявший в центре зала, казался весьма маленьким на фоне такого большого пространства. Флоран, маячивший за спиной друга (он надеялся, что уже может звать Микеле другом, но делал это пока лишь в мыслях, боясь, как бы гость не отверг дружбу после всего произошедшего), сделал пару шагов к музыкальному инструменту и провел лапой по крышке, вспоминая, как любила петь его мать, а отец и маленький он лишь слушали, завороженные красотой голоса женщины. - Могу я сыграть, Флоран? – тихо спросил Микеле, надеясь, что Чудовище не осадит его за то, что он прервал его невеселые мысли. Принц помотал головой, отгоняя мысли о прошлом прочь и перевел взгляд на Микеле, в чьих глазах явно читались опасение и надежда. - Да, конечно, мой дом – теперь и твой дом. Все в этом замке, кроме розы, - чуть строго добавил он, - можно использовать в твоих нуждах. Теплая улыбка, ставшая ответом, казалось, засияла ярче солнца и Флоран не мог не улыбнуться в ответ.