***
Прибери в комнате! Живо! - не раз мы слышим подобную фразу от родителей. Но кто-то исполняет это сразу, а кто-то не делает, продолжая молча заниматься своими делами, а кто-то активно спорит с родными насчет беспорядка. - Не буду! – в тон матери кричит мальчик, уткнувшийся в лего. - Тогда в ближайшую неделю не увидишь сладкого! – продолжает мама, захлопывая дверь. - Ну и ладно! – отчаянно выдыхает мальчик и со всей силы бросает деталь в закрытую дверь, которая через пару секунд отрывается и, сначала выглядывая в целях безопасности, в комнату входит девушка. - Что тебе надо? Тоже пришла сказать, что мне надо прибраться в своей комнате? - отчаянно бубнит малыш, продолжая скреплять детали между собой. - Нет, - тихо шепчет девушка, - я пришла посмотреть, что ты хочешь построить сегодня. - Мне так не кажется. Ты такая же, как все взрослые: ты хочешь, чтобы все дети были послушными и выполняли просьбы родителей по первому приказанию. - Да, я не хочу расстраивать родителей, но, - взяв лицо мальчика в мягкие ладони, девушка взглянула в карие глаза, - я тоже была ребенком, и я тебя понимаю. Ты – мой брат, Макс, и я всегда буду поддерживать тебя. Может, мы вместе приберемся, и ты продолжишь собирать конструктор, а я пойду на встречу. - Хорошо. Но позволь мне спросить тебя, Лиза, про твоего парня… - А тебе не рано знать про мою личную жизнь? – хитро смотря на младшего братишку, Лиз улыбнулась и ободряюще кивнула. – Хотя тебе не рано. Спроси, когда уберешь вон того зеленого крокодила на место. Как ни странно, мальчик делал все, что говорила ему сестра: убрал игрушки, прибрал на столе и заправил кровать. - Я все сделал. Теперь спрошу, - уверенно начал он. - Как ты понимаешь, что человек тебя любит? – в этот момент девушка взглянула на своего брата и натолкнулась на взрослый ищущий взгляд. Она присела на кровать и задумалась, вспоминая все, что происходило при встречах с ее молодым человеком, так яро признававшемся когда-то в любви. - Например, когда я его обнимаю, его сердце начинает биться чаще в унисон с моим; когда я опаздываю на свидание, что прямо сейчас я делаю, он встречает меня добродушной улыбкой, не напоминая о моем проступке; когда я не беру телефон из-за учебы или еще чего-то, он беспокоится так же, как если бы я пошла по темному переулку ночью одна; он мне доверяет, - последние слова особенно запали Максу в душу. Целый оставшийся день он думал о словах Лизы. Под конец дня мальчик уже помирился с родителями, достроил свой замок из лего и ждал сестру, присев у окна и разглядывая прохожих, ища знакомый силуэт в ночи. Когда стало уже совсем поздно, он лег спать, все так же мечтательно поглядывая на свет из окна. Едва закрыв глаза, мальчик услышал, как входная дверь открылась, а затем как мама кричала на сестру за то, что она так поздно пришла, да еще и пьяная. Ничего не объяснив, Лиз ушла в свою комнату и захлопнула дверь. Макс встал с кровати и, выглянув, прокрался в сестринскую комнату. Она лежала на кровати и плакала. Услышав, как он вошел, Лиза поднялась и села на кровать. - Что ты хотел? – вытирая слезы, спросила сестра. - Я тебя ждал. Я думал над твоими словами о доверии. Что это такое? - Вот если бы тебе сказали упасть, предупредив о том, что тебя внизу поймают, ты бы прыгнул? - Нет. - Или если бы ты спрятал килограмм конфет, но через некоторое время тебе бы надо было уехать надолго, ты бы сказал мне, где твои конфеты? - Нет, - с невозмутимым видом продолжал отрицать Макс. - А если бы я пообещала тебе, что дам что-то ценное, например, за то, что ты целый день будешь слушаться родителей с первого раза, ты бы мне поверил? - Конечно, ты же - моя сестра. - Вот это и называется доверием. - Мальчик повесил нос, словно ожидал исчерпывающего ответа, но что может объяснить подвыпивший человек семилетнему ребенку? – Не расстраивайся, со временем ты все поймешь, а теперь я спать, и тебе тоже надо бы, - одарив брата добродушной улыбкой, Лиза проводила мальчика в его комнату и уложила в кровать, прикрыв одеялом. Уходя, она еще раз смотрит на своего младшего братца, осознавая, что уже сейчас он понимает больше, чем кто-то в ее возрасте. Следующий день проходил, как обычно: завтрак, школа, друзья – пока Макс не вернулся домой. Подходя к зданию, он заметил знакомый женский силуэт, смотрящий с высоты пятиэтажки. Когда он узнал Лиз, сглотнул и сорвался с места, глубоко дыша, взлетел на крышу и остановился в шоке - Не подходи ко мне, брат. Уйди, ты не должен этого видеть! - Стой! Почему? Почему ты здесь? – кричал мальчик, смахивая слезы и подходя все ближе к сестре. - Так надо. Вырастешь – поймешь! – Лиза сделала шаг вперед. Макс подбежал к краю и посмотрел на разбившееся тело сестренки. Сквозь слезы он заметил девчонку среди деревьев и кустов, которая не менее шокирована, чем сам мальчик. Когда же наконец Макс пришел, он стал свидетелем сцены, уже банальной в их семье: мать орала на отца из-за вчерашнего поступка Лиз, не замечая, как их уже единственный ребенок, оперившись на стенку, медленно сползал по ней, садясь и упираясь в колени. Его руки тряслись, но родителям не было дела - они продолжали разбираться между собой, не подозревая, что Лиз, их единственная дочь, лежала на асфальте около дома. - Мама! Папа!- он пытался привлечь их внимание, но тщетно. - Перестаньте немедленно! Лиз мертва, - в комнате повисла тишина, а на мальчика уставились две пары изумленных глаз. Он не поверили, пока полицейский не позвонил им. У матери истерика, отец пытается ее успокоить, а ребенок смотрит на все это так, словно не верит эмоциям родителей. Искривляется в ухмылке и думает: мама, ну зачем ты так убиваешься - ты никогда не любила Лиз. После бессонной ночи мальчика встречает щедрый вкусный завтрак и мама, ждущая, пока сын поест. - Максим, сынок, мы понимаем, как тебе тяжело сейчас. Нам не легче, и поэтому мы с отцом решили, что тебе нужно пока что уехать куда-нибудь отдохнуть. С учителями мы договоримся, а ты поедешь на Кипр вместе со мной, папа присоединится к нам попозже. Мальчик чуть ли не давится последним куском каши. Услышав, что, вместо свидания с сестрой, ему предлагают уехать неизвестно куда. Ему ничего не остается, как согласиться с родителями, ведь бежать некуда.***
Групповые занятия в психиатрических больницах не редкость. Говорят, что на них врач начинает лучше понимать своего пациента, а пациент лучше раскрывается и учится находиться в компании. В то же время подобная практика – это испытание для врача и больного. Надо перебороть себя, довериться людям, которых, возможно, видишь в первый и последний раз. Это - мое не первое занятие среди людей с разными отклонениями, но почему я волнуюсь? Может, из-за того, что произошло вчера? Или из-за того, что не предупредила Макса о том, что сегодня у нас занятие не наедине? А может, из-за погоды? Точно, из-за погоды, что это я? Но все уже здесь, кроме "короля швабр". Я нервно тереблю ручку, часто поправляю выбившуюся прядь и наблюдаю за своими пациентами: один разговаривает с невидимым другом, другой что-то так упорно разъясняет соседу справа, который рисует что-то в альбоме, с которым он не расстается, еще один рассматривает что-то на потолке. - Может, начнем? – в ответ на это на меня воззрились несколько пар удивленных глаз. – Например, вы. Расскажите о себе. - Я? – человек, который только что доставал своими размышлениями соседа вдруг поник головой. – Меня зовут Джек, и я здесь после того, как рассказал, что хочу стать розовым слоником, - Джек отвернулся и заплакал, а его сосед, который только что рисовал и говорил, чтоб тот отстал, ударил его своим альбомом по голове и показал портрет Джека. Он просиял и продолжил слушать меня. - Ну а вы? – обратилась я уже к человеку, упорно искавшему что-то на потолке. – Как вы здесь оказались? - Тот встал со своего стула и, подойдя ко мне, указал на потолок. - Вы видите их? - Кого «их»? - Разве вы их не видите?! Светлячков? - Увы, - мягко улыбнулась я и пожала плечами. – Может, все-таки расскажешь нам о себе? - Хорошо, - встав в полный рост, согласился больной. – Меня зовут Кристиан. Я здесь уже несколько месяцев после того, как рассказал отцу о том, что я видел гномика в саду. Отец было подумал, что это - обычный глиняный садовый гномик, но я сказал папе, что он со мной разговаривал. Разговор с ним был вынесен на семейный совет, на котором все решили, что это у меня от усталости, - приподняв брови, продолжал рассказывать Кристиан. – Но с каждым днем я приходил и рассказывал о том, что вижу странные вещи: то школьный автобус извиняется перед дорожным покрытием за его тяжесть, то деревья шепчутся о скидках в магазинах садового инвентаря. Родители не выдержали моих рассказов и отправили меня сюда, - закончил молодой человек и сел на место. Из-за моей спины послышались хлопки и выкрики «браво». В дверях стоял Макс в непривычном для него костюме и восхищался услышанным рассказом. - И давно ты стиль сменил? Теперь в моду входят костюмы в виде креветки? – съязвила я, разглядывая его костюмчик. - Просто ты же любишь креветок, вот я и подумал - тебе так понравится, - он прошел к своему месту и устроился как дома, подобрав хвост из-под себя. Оглядев всех, решил продолжить: - А что вас так много? Оргия? - Нет. Групповое занятие, - осадила я. – Давайте послушаем следующего. Вот, например, Вы, - зля безразличием к креветочной персоне, обратилась я к парню, уставившемуся на Макса. Он выпучил глаза и что-то шептал про себя, двигая губами и указывая на парня рукой. - Он раздавил моего друга! – почти прокричал парень. - А может, нет?! Твой друг, возможно, успел убежать? - А может, нет. А может, да. А может, ты – это салат, - вставил реплику Максим. - Креветкам слово не давали! - перебила я его. – Он ушел - его не раздавили. А пока мы ждем твоего друга, расскажи нам о себе. - Ну ладно, - прищурив глаза, согласился пациент. – Мое имя - Скотт, и я здесь из-за… - начал парень, но его перебили. - Скотт… тина, - буркнул себе под нос Макс, но Скотт его услышал, сглотнул и, кажется, разозлился, но все-таки решил продолжить свой рассказ: - …из-за моего друга. Он постоянно что-нибудь вытворяет, а винят во всем меня! И тут креветка поднимает восстание. Встает просто. - Да?! – кричит на весь кабинет Макс. – А давайте танцевать! – он лукаво посмотрел в мою сторону и подошел. - А давайте вы пройдете в мой кабинет! – в тон ему проговорила я. Как ни странно, он согласился и, пританцовывая, отправился в мой кабинет. Все то время, пока мы шли по коридору, я наблюдала за ним с нескрываемым интересом - я восхищалась им, ведь может быть таким, какой он есть, не прячась за маской добряка из сказки. Когда мы наконец пришли, он в таком же игривом настроении плюхнулся в мое кресло и посмотрел на меня. - Может, поиграем? - Ты сорвал мне групповое занятие, и мне уже без разницы, - отчаянно выдохнула я и услелась на диван. Макс взял кисть с моего стола и уселся рядом. - Можно вашу руку, доктор Беккер? - не дожидаясь ответа, он взял мою руку и положил к себе на колено. - Правила игры просты, как огурец: вам нужно назвать мне десять любых фильмов. Сказать, что мне сложно вспомнить десять фильмов, будет более чем точно, так как я не смотрю фильмы с тех пор, как начала работать психотерапевтом. - Хорошо. А что будет, если я выиграю? - Я буду выполнять все, что ты мне скажешь, чтобы вылечиться. Если же выиграю я, то я останусь у тебя ночевать. К такому повороту событий мои зеленые кеды не были готовы. - Я согласна. - Только пока ты будешь назвать мне фильмы, я буду причинять тебе боль, - он прикоснулся рукояткой кисти и начал тереть ей мою кожу. - Чем быстрее ты назовешь мне десять фильмов, тем быстрее я закончу. - "Дорога", - первое что пришло в голову, а кожа на руке уже покраснела, а собеседник смотрел на это и улыбался. - "Побег из Шоушенка". - Я забыл предупредить, что с каждым фильмом я буду приносить тебе больший вред. - Хотелось ответить, но в это время я вспоминала фильмы, которые я когда-то смотрела. - "Комната страха", - в этот момент я заметила кровь и не смогла продолжить дальше. Просто вырвала руку, в ответ на что Максим просто рассмеялся. - Слабачка! Но теперь я останусь у тебя ночевать. Я вижу, ты рада. Пока он одевался, я остановила кровь и заклеила место пореза пластырем. Оставшееся время парень был вежлив и мил, что меня настораживало, он не подавал признаков злости и того, что он чем-то отличается от адекватных людей, что он чем-то болен. Всю дорогу он лишь смотрел на меня с каким-то интересом и попросил подождать его на улице, пока он сходит в магазин. У меня дома Макс вел себя, словно был в своем доме, но это меня не удивило: он всего лишь поел и ушел спать в мою спальню. Мне ничего не оставалось, как лечь на диване. Утром я проснулась от того, что кто-то трогал мои волосы и красил их ярко-рыжей краской, а руки были привязаны к кровати.