Истории Полукруглого Замка

«В низине тропинка снова затоплена, — бессловесная речь Лерина ощутилась уже знакомым мысленным касанием, словно внутри головы каким-то небывалым образом подул легкий прохладный сквозняк. — Много грязи, вам надо обходить». — Лерин говорит, что внизу тропинка затоплена и очень грязно, — перевел Финдарато своим спутникам, занятым больше разглядыванием окрестных зарослей, беззаботной болтовней и кстати прихваченной закуской. — Нужно где-то обойти. Келеборн, — окликнул он младшего сына вождя, отвлекая того от Артанис и корзинки с едой, — здесь есть какая-нибудь другая дорога? — Да не дергай ты его, — услышав, тут же влез Айканаро. — У Лерина лучше спроси, ему же оттуда виднее. — И вот так — уже четвертый раз, — тихо вздохнул Артаресто, следовавший за старшими братьями. — Кто вообще придумал идти туда после дождя? — Но после того дождя успело подсохнуть хотя бы немного, — урезонил его Финдо, припомнив доводы, слышанные утром от Келеборна и Галадона. — А Галадон сказал, что этой ночью или завтра можно ждать новой грозы, вот тогда все размоет еще хуже. — Сейчас там не должно быть много воды, — подал голос Келеборн. — На броде есть камни, чтоб перейти посуху. Может быть, Лерин их не заметил? — Особенно если опять полез по деревьям, — не удержался от улыбки Инголдо, припомнив, как среброволосый вампир предпочитал миновать разлившиеся мелкие речки. — Как говорится, рожденный летать ползающих не разглядит. Путь к здешней диковине, называемой Спящими Сестрами, оказался не слишком долгим и вышел бы самой приятной прогулкой, если бы не тропинки, которые в некоторых местах еще оставались расквашенными или подтопленными после случившейся несколько дней назад очередной грозы. К радости Финдарато и Артаресто, но к легкому разочарованию Айканаро и Артанис, слишком удаляться от Карас Галадона не пришлось: всего только пересечь почти незаметную границу лесного города и по извилистым наземным тропам пройти через несколько полузаболоченных низин, разделенных невысокими всхолмьями. Келеборн, которого вождь Галадон отправил в качестве провожатого, тащил увесистую корзинку с едой, манившую отголосками аппетитного аромата, и не забывал предупреждать неопытных спутников о возможных неудобствах и препятствиях незнакомой им дороги. Впрочем, большой опасности ждать вроде бы не стоило: в этих местах эглатрим промышляли сбором самых разных даров леса, ловили рыбу в мелких речках и озерцах и разводили кое-где небольшие плантации полезных растений и грибов. Так что опасным чужакам вряд ли удалось бы проникнуть так близко к самому эльфийскому поселению, миновав разведчиков и пограничных стражей. Нэрвен, нескрываемо наслаждавшаяся присутствием своего жениха, донимала его расспросами о месте, бывшем целью их небольшого похода, и о сущности таинственных Сестер, о которой нолдор пока что никто не озаботился рассказать. Лерин, от скуки увязавшийся с эльфами, скорее всего, бывал там не впервые, однако тоже не спешил раскрывать тщательно хранимую загадку. Как теперь догадывался Финдо, желанными сведениями мог поделиться Ангарато, не присоединившийся к вылазке: второй Арафинвион случайно услышал о Сестрах от кого-то из своих новых эглатримских товарищей, а позже расспросил Галатиля, вместе с которым теперь часто выбирался в разведывательные или охотничьи рейды. Однако, что бы ни рассказал ему старший сын вождя, Ангарато не счел нужным ни поделиться узнанным с родичами, ни самому пойти поглядеть на это. В прогретом воздухе густо переплетались запахи цветущих трав, сочной лесной зелени и влажной земли. Широкие просветы полян, огражденные стеной древесных стволов и густого подлеска, казались огромными зелеными чашами, до краев наполненными солнечным сиянием и накрытые сверху невесомым небесным шелком. А в паре шагов от этого сияющего многоцветного мира внезапно начинался совсем другой: бесчисленные оттенки зеленого, сумрачные тени, обретающие почти телесную плотность, бесконечно колышущееся узорное кружево листьев и любопытно тянущиеся чуткие руки ветвей. В проблесках одиноких солнечных лучей, пробивавшихся сквозь густые кроны, волосы Артанис и Айканаро на мгновения вспыхивали пойманным светом, как пушистые золотые одуванчики. Залюбовавшись, Финдо невольно задумался — не выглядит ли почти также и он сам, разве только поскромнее, так как его волосы, даже коротко остриженные, не пушились вокруг головы так пышно. Несколько раз за время пути им попадались навстречу эглатрим или даже нолдор из самых приспособчивых и непоседливых, занятые сбором чего-нибудь съедобного или лекарственного и перетаскиванием уже собранного в лесной город или в скрытые среди леса временные хранилища. Келеборна, Лерина и нолдорских вождей приветствовали, кое-кто интересовался целью их прогулки, некоторые охотно делились простыми новостями этого мирного утра… Присоединиться, впрочем, не пожелал никто: Спящие Сестры в любом случае никуда бы не делись, а вот пища сама себя заготовить не могла, особенно когда ее требовалось чуть ли не вдвое больше, чем прежде. Словно в ответ на промелькнувшую мысль, в нос Финдарато заполз уже знакомый манящий аромат, немного напоминавший смесь жареного мяса с орехами. — Ну чего ты капризничаешь, глупенький? — шутливо наседала Артанис на младшего из братьев. — Самого жирненького для тебя выбрала, ну смотри, какой поджаристый, вкусный! Ну давай, съешь червячка, как птенчик, ам-ам! — Шевелится! Убери его, он шевелится! — Это она его пальцами шевелит, фокус показывает! — рассмеялся Айканаро, подбираясь к корзинке с едой. — Нэрвен, подвинься, я тоже хочу! — Мы только половину дороги прошли, а вы уже голодные? — чуть улыбнулся Келеборн, все же решив не зажиливать столь желанную всем пищу. — Позавтракать, что ли, забыли? — Не забыли, просто здесь аппетит очень скоро нагуливается! — нимало не смутился Айканаро. — А от любопытства он становится еще сильнее, — добавила Артанис, все еще пытаясь убедить Артаресто не воротить нос от хорошей еды. Получалось, впрочем, не слишком успешно. Финдарато, ушедший немного дальше вперед, приостановился, наблюдая за родичами, однако завтракать второй раз его пока не тянуло. Эта возня, удивительная в своей мирной обыденности, отчего-то напомнила давно покинутую жизнь родного края, остававшуюся теперь лишь разрозненной грудой неотвратимо тускнеющих образов… Разве только там — в этом пока сомневаться не приходилось — свет дня выглядел немного иначе, и даже самые густые леса не были так полны загадочной сырой тенью, да и походные закуски были гораздо более обыкновенны. «Твой брат не хочет есть червяка?» — осанве Лерина легко коснулось разума, заставив Инголдо вздрогнуть: чересчур увлекшись не ко времени нахлынувшими воспоминаниями, он в эту минуту позволил себе потерять связь с окружающей действительностью, а потому умудрился совершенно забыть про вампира. Тот, наверно, почувствовал их промедление или же просто заскучал в одиночестве, так что решил вернуться к оставленным позади спутникам. «Глуповато на самом деле вышло, — так же мысленно пояснил Финдарато. — Он их отлично ел в порезанном виде, когда не знал, что это такое. А когда увидел целых — почему-то испугался…» «А что в них страшного?» — удивился Лерин, неслышно подобравшись ближе и остановившись рядом с эльфом. «Я и сам удивился, когда узнал, — ответил старший принц Третьего Дома нолдор. — В конце концов, никто из нас не боится есть мясо оленя или кролика, а червяки — они ведь тоже животные, разве только без шерсти». Червяки — или черве-еда, как их здесь часто называли — и вправду не внушали большинству эльфов никакого страха. Эти животные видом своим походили на помесь слизня с гигантским опарышем, хотя и не превращались с возрастом в мух или бабочек, на всю жизнь оставаясь в одной и той же ползучей форме. Впервые полезные свойства нескольких видов червей открыли еще в Дориате, а позже удобный источник полезной сытной пищи не раз выручал эглатрим в неурожайные годы и долгие зимы. Среди густых лесов и заболоченных речных низин не было подходящего места для обширных полей и пастбищ, а если бы такое и нашлось, помешали бы опасные соседи и частые безумные выверты здешней погоды, когда посреди лета мог ненадолго ударить мороз и выпасть снег, а темной зимней ночью — разразиться вдруг самая настоящая гроза со страшными молниями. А вот садки и кормушки для червей, немного похожие на пчелиные ульи, гораздо легче было обиходить и уберечь от бесчисленных опасностей внешнего мира. Червей растили в чистоте и откармливали травами и плодами, чтобы вырастали крупными, мягкими и жирными и не набрали какой-нибудь заразы, как это бывало с их дикими собратьями, не брезговавшими падалью. Артаресто, снова не ко времени давший волю бессмысленным страхам, все-таки наотрез отказался от закуски, так что Нэрвен и Айканаро вдвоем успели за оставшийся путь изрядно опустошить заветную корзинку. Финдарато и Келеборн, плотно позавтракавшие перед выходом, перехватили по парочке самых поджаристых и аппетитных червяков, просто поддавшись заразительному примеру. Лерин, с интересом наблюдавший за эльфами, сам червяками не прельщался: два дня назад вампир удачно подстерег на берегу речки болотного оленя, так что насытился на несколько дней вперед. Несъеденную обескровленную тушку животного Лерин, как обычно, оставил друзьям-эльфам: в приготовленном виде такое мясо мало отличалось от обычной дичи. Низина, о которой Лерин предупреждал, и вправду оказалась не особенно проходима: очередной ручей, который в обычное время можно было преодолеть одним прыжком, набрал лишней воды от недавних грозовых ливней и расползся по дну низины, превратив землю в сплошную липкую грязь. Келеборну, хорошо знавшему эти места в любую погоду, легко удалось отыскать нужный брод и те самые камни, которых Лерин и вправду не заметил. Однако даже этот прерывистый мостик, созданный именно на случай таких наводнений, оказалось не так-то просто преодолеть. Айканаро и Артанис, соревнуясь в отваге и ловкости, перескакивали с одного камня на другой, едва не перегоняя их провожатого и каждую минуту рискуя свалиться в холодную мутную воду. Впрочем, кажется, именно это безрассудство и становилось им защитой: оба вслед за Келеборном быстро и легко выбрались на сухое место, а вот Артаресто и самому Финдарато все же пришлось кое-как отчищать одежду, забрызганную водой и грязью. *** — Вот это место, — чуть замявшись, словно от беспричинного смущения, проговорил Келеборн, отрывисто махнув рукой вперед, туда, где из давно размытого склона невысокого холма выступал большой камень, оглаженный многолетними усилиями дождевых потоков. Поверхность его была шершавой и неровно-темной, отличаясь от обычной породы здешних скал и валунов. Кое-где к камню, словно он был покрыт липким соком, пристали высохшие листья, веточки и травинки. — А сами Сестры — они где? — не понял Айканаро, обводя растерянным взглядом камень, склон и заросли вокруг, но не находя ни пещеры, ни дома, ни гробницы — ничего, о чем он успел передумать и перевоображать с тех пор, как впервые услышал о таинственной эглатримской находке. — Если уж дошли сюда, то может, скажешь наконец, что они такое и где их тут высматривать? Финдарато, уже понявший, что совершенно обычные вещи и места в этих краях слишком часто таят в себе какие-нибудь сюрпризы, сдержался и не стал забрасывать Келеборна ненужными вопросами. Взгляд подмечал одну мелочь за другой: землю, в одном месте утоптанную гораздо плотнее, чем вокруг; пару невысоких плоских камней, будто нарочно положенных так, чтобы на них удобно было встать как раз около самого большого; несколько давно засохших и окаменевших древесных корней, свешивающихся сверху и отполированных множеством прикосновений… Лерин, словно чувствуя или зная что-то, чего не могли пока ощутить эльфы, старался держаться от камня на расстоянии, пусть и не пытался удерживать друзей от вполне закономерного любопытства. Оглядевшись и, видимо, решив, что остальным пока не грозит никуда свалиться или вляпаться, среброволосый вампир бесшумно отошел чуть в сторону по склону, а вскоре уже с удобством устроился на прочной высокой ветви одного из ближних деревьев, откуда неплохо просматривался лес на несколько десятков шагов вокруг. — Смотри, тут у него пятно какое-то странное, другого цвета! — Артанис, не теряя зря времени, уже успела забраться немного повыше по извитым корням большого дерева, так что смотрела теперь на тот же камень с другой стороны и под другим углом. — Камешек-то непростой, верно? — по выражению лица Келеборна мгновенно узнав свою правоту, она не стала дожидаться словесного ответа. — Как бы тут к нему поближе подлезть… Ресто, не хватайся, тот корень сухой! Предупреждение запоздало всего на миг: корень с легким треском обломился, не выдержав тяжести ухватившегося за него Арафинвиона. Артаресто, углядевший необычное пятно еще до того, как сестра сказала о нем вслух, наконец-то проявил совершенно нормальное любопытство и полез посмотреть на эту странность поближе. От падения его уберег все тот же большой камень: лишившись опоры, нолдо со слабым вскриком взмахнул руками, пытаясь восстановить утраченное равновесие, и тут же уперся ладонями в ближайшую твердую поверхность… Точнее, в то самое загадочное пятно. — Да он же прозрачный внутри! — громко восхитилась Нэрвен, подобравшись ближе и почти поймав брата за рукав. — Как янтарь, только бесцветный. Ну что, что ты там увидел? — затормошила она Артаресто, но тот, словно не слыша и не чувствуя ее, все вглядывался в затененные глубины огромного камня, оказавшегося вдруг вовсе не камнем. — Там внутри что-то есть? — вмешался Айканаро, немного недовольный тем, что младшие сумели разгадать загадку раньше него. — Может, именно те самые Сестры, будь они неладны? — Они там, — словно во сне, тихо проговорил Артаресто, и Финдарато вздрогнул, поймав взгляд младшего брата, полный растерянности и нежданной горькой тоски. — Совсем даже не похожи… И точно — как будто спят. *** Они и правду были там — в прозрачной глубине камня, скрытой за неприглядной поверхностью, видимые лишь через небольшое окошко, где наслоения внешней грязи были удалены тщательной шлифовкой. Две молодых женщины, совсем не похожие внешне и вряд ли состоявшие при жизни в кровном родстве, однако оставшиеся на несчетные века едиными в смерти. Должно быть, души их оставили тела во время глубокого спокойного сна: на лицах застыла безмятежность, а на телах и одежде, насколько их удавалось рассмотреть, не было следов крови и ран. Но вместо естественного процесса разложения эти покинутые телесные оболочки попали в прозрачную субстанцию, что застыла вокруг и сохранила их на века или даже тысячелетия, как древесная смола, становясь янтарем, сохраняет плененных ею насекомых или листья давно вымерших деревьев. Тонкие светлые волосы одной из женщин были заплетены в небрежную косу, кое-как стянутую темным шнурком, за который зацепился в давние времена сухой лист, да так и застыл неизменно, схваченный вместе с прочим прозрачной смолой. Едва-едва виднелась непонятная надпись на затрепанной обложке толстой книги, которую светловолосая Сестра даже после смерти не выпустила из рук. Вглядевшись в лицо второй из Спящих Сестер, Инголдо мгновенно вспомнил, с чего и почему у него с Галадоном впервые начался разговор о таинственной диковине эглатримских земель. Темноволосая женщина застыла в недвижном смертном сне, обнимая подругу, и глаза ее были закрыты, но даже теперь по чертам ее смугловатого скуластого лица несложно было угадать принадлежность к совершенно иному племени. Те же непривычные особенности, не присущие ни одному из известных ему народов, Финдарато видел, кажется, так давно, в страшную гибельную ночь в Темных Землях, во время нападения на стоянку нолдор… Одинокая женщина, что явилась его взгляду всего на миг, а потом исчезла, словно лишь почудилась расстроенному от усталости воображению. Морок, обман глаз, ложное обличье, принятое темным духом или еще каким неведомым созданием из Твердыни Севера, ведь и вправду — обычной живой женщине, тем более такой красивой, совершенно нечего делать в воинском рейде и на поле боя… Вот они, значит, каковы из себя — те самые южные народы эдайн, которые лесной вождь назвал «многочисленными, как листья на деревьях». Волосы темные и прямые, как тончайшая проволока из черного металла, кожа хранит следы поцелуев неукротимого солнца и даже на холодном темном севере не скоро возвращает себе изначальную белизну, и глаза прячутся от ослепительного света под особыми, словно двойными веками… А сами глаза — какие они? У всех ли непроглядно-темны и загадочны, как у виденной им живой незнакомки? Или же отблескивают медовым золотом, как у хищных лесных кошек? Может, и вовсе стоит не путаться в домыслах, а просто вспомнить о явном родстве двух видов и представить знакомые уже цвета и оттенки глаз, привычные для самих эльфов? Хотя если уж даже у разных эльфийских народностей почти всегда заметны различия, то чего стоит ждать от существ, после разделения прошедших гораздо более долгий путь? «Пожалуйста, проснись, — мысленный зов формировался вопреки здравому смыслу, и осанве терялось в стеклянно-молчащей мертвой пустоте странного янтаря, в никем не измеренной бездне прошедших веков. — Открой глаза, взгляни на меня, хоть какой знак подай в ответ…» И не отличить уже было: прозрачный ли камень под пальцами или неотвратимо застывающий лед, и до кого пытается он дозваться — до незнакомой женщины, умершей тысячелетия назад, или до старого товарища и дальнего родича, которому не суждено было увидеть окончания ледяного похода… Но если ледяные кристаллы и острые снежинки хотя бы поначалу таяли, не выдерживая соседства с телесным теплом, то небывалый бесцветный янтарь лишь чуть согревался, оставаясь таким же безжалостно-твердым. И так же неподвижны оставались лица двух Сестер, которым уже не суждено было проснуться. — Каждый из нас, приходя сюда, поначалу звал их и пытался разбудить, — тихий голос Келеборна и его осторожное прикосновение вернули Инголдо в настоящий мир, не заставив забыть недавнего желания, но лишь напомнив о его бессмысленности. — Поэтому мы и назвали их Спящими Сестрами, а не мертвыми. — Но почему твой отец так настаивал, чтобы мы их увидели? — напрямик спросил Айканаро, не трудясь сдерживать свойственную ему бесцеремонность. Поглядев на узниц камня и быстро поняв, что они собой представляют, он, в отличие от братьев, не стал без нужды всматриваться дольше и потому не подпал под странные чары этого места. — В том, что в этих краях загадки и странности на каждом шагу, мы уже и так убедились, и еще одна мало что тут прибавит. — А что это за прозрачный камень, в котором они оказались? — Если Артанис и почувствовала ту же странную тоску, то ничем этого чувства не выказала, как, впрочем, умела скрывать и еще очень многое, что считала постыдной слабостью. Во всяком случае, спрашивать она предпочитала о материях гораздо более приземленных и практичных. — Если что-то вроде янтаря, то сколько же должно было быть смолы разом… И от какого растения она могла взяться? — Мы с отцом тоже думали над этим, — кивнул Келеборн, кажется, обрадованный удобным и понятным вопросом. — Он даже думал постепенно отполировать весь камень, но потом побоялся, что солнечный свет может разрушить их там, внутри… Мы отделяли несколько раз небольшие куски этого материала и проделывали над ними опыты. В воде он всегда всплывает, при горении плавится и растекается, а его дым и запах ядовиты. — С другой стороны, откуда нам знать, какие растения в этих краях водились много лет назад, когда наши предки еще здесь не жили? — Разум Финдарато уцепился за единственную хоть сколько-нибудь осмысленную догадку: звучала она даже в мыслях несколько нелепо, однако никакого другого ответа он, как ни старался, изыскать не мог. — Какие-то из них могли быть ядовитыми… И достаточно большими, чтобы создать такое скопление застывшего сока. — А может, это вещество даже не было изначально ядовитым? — почесал Айканаро и без того несусветно лохматый затылок. Вообще-то химические опыты обычно не вызывали у него большого интереса, однако при удобном случае обрывки полученных знаний пригождались вполне удачно и даже к месту. Особенно — если кто-нибудь в процессе разговора случайно или намеренно направлял его мысль в нужное русло. — Допустим, разлилось, потом с чем-то смешалось или стало меняться под действием воздуха, света или чего-то на этих женщинах… Кстати, на них — извини, Финдо — вполне мог быть какой-нибудь яд, ведь умерли же они от чего-то, причем очень спокойно и незаметно. «Думаю, что в этом он прав, — мягким прохладным ветерком прошелестели в голове мысленные слова Лерина. Слегка вздрогнув от неожиданности, Инголдо поглядел наверх, и вампир, облюбовавший удобную древесную ветку, с легкой улыбкой помахал ему. — В этом камне до сих пор растворена какая-то отрава, поэтому я и стараюсь не крутиться рядом с ним. Не волнуйся, — поспешил Лерин успокоить друга, мгновенно ощутив вспыхнувшую в нем тревогу, — на эглатрим она, как видишь, не действует, а значит, и для вас не опасна». «Но как такое возможно? — озадачился Финдарато. Прислушиваясь к своим ощущениям, он понимал, что никакого разрушающего воздействия не чувствует, да и не верилось, что эглатрим могли за столько времени не узнать, если бы это место действительно было отравлено. С другой стороны, опасения Лерина тоже не были притворством. — Если бы камень постоянно источал яд, то эглатрим наверняка бы давно это узнали и не стали бы так часто сюда приходить». «Отчего же? — в мысленной речи Лерина звучала бесцветная туманная печаль. — С давних времен существуют яды, предназначенные губить существ какого-нибудь одного вида, а для всех других безвредные или хотя бы не смертельные. У моего племени существовали легенды о великих войнах и катастрофах давних забытых лет, когда с помощью таких ядов были полностью истреблены целые многочисленные народы, так что и памяти от них не осталось. Сейчас уже невозможно проверить правдивость таких историй, но рисковать я все-таки не хочу». — Так странно, — все еще погруженный в свои мысли, Артаресто умудрился пропустить часть занимательной беседы и теперь заговорил невпопад. Впрочем, его негромкие задумчивые слова различил разве только Финдарато, оказавшийся ближе всех. — Если они и вправду из тех же древних времен, что насекомые и листья в кусках янтаря… Их одежда сшита с не меньшим мастерством, чем наша, сохранилась книга в настоящем переплете и с белой тонкой бумагой, рядом еще какие-то хитрые вещицы. Может быть, их народ знал тогда тысячи секретов, неизвестных нам, открывал незнакомые земли, прокладывал дороги и строил прекрасные города… Но что случилось с ними потом? Где была их родина, и остался ли от нее теперь хоть какой-то след? Есть ли в мире сейчас хоть кто-нибудь, кто мог бы больше рассказать о них? Или они тоже растворились среди других народов, забыли свои имена и свой язык, и даже дети их уже не знали, откуда родом их родители? Тихие вопросы слетали с губ, растворяясь в шелесте листвы, пении птиц и шорохе лесных ветерков. Артанис, Айканаро и Келеборн продолжали увлеченно строить догадки о происхождении прозрачного янтаря, а Финдарато, растерянно всматриваясь в задумчиво-отстраненное лицо самого младшего брата, вспоминал недавние слова Лерина. *** — Отец посчитал, что Сестры могут стать для вас ободрением, каким они когда-то стали для него самого, — немного смущаясь, объяснял Келеборн, когда эльфы и вампир, отдалившись на достаточное расстояние от камня, ставшего неразрушимой гробницей, наконец устроились на совершенно обычный привал, безопасный и удобный для всех из их маленькой компании. — Напоминанием о том, что жизнь не может исчезнуть так просто, даже если после всех невзгод вам кажется совсем иное. Эти женщины жили много сотен или даже тысяч лет назад, в те времена, которые были невероятной древностью даже для старейших из нашего народа. С тех пор жизнь, может быть, изменилась, но не исчезла, несмотря на все бедствия и войны, и мы с вами тому доказательства. Этот мир никогда не был пустым и мертвым местом и не желает им становиться, мы не первые его жители, и не нам быть последними. «Конечно, не нам их осуждать, но оба с приветом, — резковатой рыжей искрой мелькнула переданная по осанве мысль Айканаро, так что внутри головы у Финдарато едва заметно зачесалось. — Мертвые эдайн для них ободрение, а живые при этом враги и угроза, надо же…» «Только вслух не вздумай этого ляпнуть, а то отправят нас отсюда туда, где нашли, и будут правы», — поспешил Инголдо вразумить чересчур искреннего брата. — Интересный у твоего отца взгляд на мир, — Артанис, словно сумев почувствовать, о чем мысленно переговариваются ее братья, высказала примерно это же, но гораздо более деликатными словами. — Никто из нас не сумел бы до такого додуматься, скорее уж навоображали бы себе чего-нибудь ужасного, только их увидев. Но его вариант мне нравится гораздо больше. Эти женщины, может, застали те времена, когда наши предки переселялись на запад или даже еще жили у Вод Пробуждения… — Что ж, и это вполне возможно, хотя доказать вряд ли удастся, — улыбнулся Келеборн, как раз успев доесть очередного поджаристого червяка. — Мы бы и сами рады были узнать, что эдайн могли быть в те времена нашими соседями, а может быть, даже друзьями, а не только соперниками в борьбе за землю и пищу. — А они действительно могли жить возле Вод Пробуждения по соседству с квенди? — удивился Финдарато: насколько он еще помнил рассказы деда и других старших родичей, ни о каких других разумных существах, обитавших рядом с Куйвиэнен, никто не упоминал. Помнили из тех времен разве только нечастые визиты айнур или подобных им созданий, да набеги темных тварей с севера, однако и тех, и других легко было определить даже в самых давних и историях, где правда мешалась с вымыслом. — Этого, жаль, теперь поведать некому, — покачал головой сын вождя. — Среди ныне живущих в нашем племени нет никого, кто застал бы то время в сознательном возрасте, а в Дориате, как отец вам уже говорил, разговоры на такие темы не поощрялись. — А позже, когда из Дориата отправляли отряды на исследование южных земель? — очень ко времени припомнил Финдо не столь давний разговор с Галадоном. — Разве не было хотя бы попыток разведать старый путь и отыскать родичей, оставленных во время Великого похода и Разделения? — Да, тогда, глядишь, и про эдайн удалось бы разузнать, — добавил Айканаро, которому, как видно, тоже нравилась мысль о дружбе с этими существами. — Веришь или нет, но попытки были, — подумав и словно преодолев старательно скрываемое сомнение, все же ответил Келеборн. — Кое-кто из старейшин, участвовавших в том походе, не прочь был бы вернуться в родные края, а еще лучше — проложить к ним отсюда надежную дорогу. Но расстояния оказались слишком велики, а мы — слишком малочисленны для обратного перехода. Во время пути на запад у нашего племени еще не было средств измерить пройденную дорогу и сохранить эти знания, поэтому те, кто отправлялся в разведывательные походы, переоценили свои силы и поплатились за это. Земли, лежащие между нами и Водами Пробуждения, огромны, неизвестны и теперь чужды для нас, а могущественных провожатых, вроде заморских духов, здесь взять неоткуда. — Печально, конечно, что к нашему общему прошлому сейчас нет возврата, — вздохнул Инголдо, против воли отгоняя непрошенное видение — поселения смуглокожих, темноглазых и черноволосых эдайн на лесистых берегах у вод огромного холодного озера. — Хотя в будущем, надеюсь, возможностей и удачи станет больше. — Особенно когда нас станет побольше, — подмигнула Артанис, засмущав своего возлюбленного. — Кто о чем, а девчонки вечно об этом самом, — рассмеялся Айканаро, ненароком крепко толкнув в бок задумавшегося о чем-то Артаресто. — Вон, у нас тут свой адан есть, хоть и молчун, вдруг он что-нибудь полезное знает? — Лерин, до этого внимательно прислушивавшийся к разговору, несколько растерянно взглянул на эльфа. — Ну, не стесняйся, друг, я ведь по глазам уже вижу, что ты что-то интересное вспомнил! «Вряд ли вам это поможет, — наконец решившись, все так же мысленно заговорил вампир, стараясь, чтобы его бессловесная речь на этот раз была воспринята всеми. — История моего народа насчитывала чуть больше трех столетий, и даже самые старые сказки уходили в прошлое лишь немного дальше. В них иногда говорилось о других племенах, хотя не удалось бы понять, имеются ли в виду людские народы или эльфийские. Но в некоторых историях, заимствованных от странников и кочевников, рассказывалось об огромном озере далеко на северо-востоке, в краю древних низких гор, бескрайних вечнозеленых лесов и холодных зим. Говорили, озеро это настолько велико, что незнающие путешественники принимали его за внутреннее море, разве только с пресной водой, невероятно чистой, прозрачной и смертельно холодной. Это заблуждение разошлось в их рассказах по разным землям, осталось в сказках и песнях, и даже давние жители тамошних краев стали звать свое озеро морем». — Но это же какое озеро должно быть, чтобы странники, много видевшие и знающие, умудрились принять его за море? — удивился Айканаро. — Как по мне, если пресная вода — значит, уже морем быть никак не может, а прочее как-нибудь объясняется. — Величина видится раньше, чем замечаются свойства воды, — логично предположил Келеборн, сам не встречавший больших водных пространств, за исключением нескольких довольно широких рек. — А от прозвищ и песен глупо требовать обоснования каждого слова. — А еще чего-нибудь занятного о нем не припомнишь? — обратилась Артанис к Лерину, явно не собираясь так просто отбрасывать увлекшую ее мысль. Инголдо, сейчас подумавший примерно о том же, навострил уши. — Если уж насчет жителей ничего выяснить невозможно, то, может быть, в этих сказках было что-нибудь о внешнем облике этого озера, кроме его размеров, о погоде, растениях и животных в тех краях? «В юности я слышал несколько историй об этом озере, но это было слишком давно, чтобы даже я мог припомнить все в точности. В одних говорилось, что оно настолько огромно, что над ним рождаются собственные ветры и страшные бури, а между островами проходят течения, как невидимые с поверхности подводные реки… Другие рассказывали об озерных тюленях, прячущих под звериной шкурой свое второе — людское — обличье, о скалах, в которых заточены древние божества прибрежных племен, и о рыбаках-чародеях, имевших дар призывать целые косяки рыбы в свой невод… — мысленная речь Лерина струилась плавно, неспешно и прохладно, как те самые течения, и сквозь беззвучные слова прорастали видения, то ли рожденные его собственным воображением, то ли им самим воспринятые когда-то точно так же из чужого разума и памяти. — В старинной песне пелось, что в это озеро впадают десять больших рек, но вытекает из него лишь одна, и никому не ведомо, куда девается вся остальная вода, если озеро не увеличивается и не заливает паводком всю землю вокруг». — И такое замечательное место наши предки додумались покинуть, — вздохнула Артанис, и в разуме ее бродило, пока еще смутно, желание новых земель, за которые не пришлось бы воевать или торговаться с их исконными хозяевами. — А ведь если бы все племена нашего вида объединились, вместо того, чтобы отделяться и расходиться в разные стороны, — тряхнул лохматой головой Айканаро, — то сил для обороны от темных тварей и хищников было бы достаточно и без вмешательства Валар. «Что ты такое говоришь!» — чуть было не воскликнул Финдарато, по привычке одергивая и остерегая брата, излишне резкого в словах и мыслях, но на сей раз всегдашняя уверенность изменила старшему принцу Третьего Дома нолдор. Вера, бывшая неотъемлемой частью оставленной прежней жизни, в новом мире казалась мелкой и блеклой, и этот мир растворял ее без остатка, превращая в ничто, а на ее месте оставляя лишь все новые загадки без ответов. Теперь мысль об ошибочности решений Западных Владык уже не казалась непозволительной и кощунственной, и слишком легко было представить их слова заблуждением или даже прямой ложью с неясными целями. А если настоящий мир оказывался совсем не таков, как о нем рассказывали, то вдруг и сами Айнур на деле являлись вовсе не тем, чем казались или желали казаться? — Мысль, конечно, заманчивая, — Келеборн, внимательно слушая друзей, словно единственный из всех не поддался странному очарованию полузабытых легенд и слишком смелых мечтаний. — Но не замахиваемся ли мы по ошибке на слишком многое, принимая чужое прошлое за свое? Как я уже говорил, Воды Пробуждения покинуты нашими предками слишком давно, и у нас не осталось ни меры пройденного пути, ни карт, ни других сколько-нибудь точных сведений. Но, по моей мысли, если бы Куйвиэнен действительно был так огромен, чтобы порождать ветра, бури и реки, об этих особенностях должны были остаться хотя бы легенды и сказки, как те, что недавно пересказывал нам Лерин. Но у нас их нет, и наша давняя родина всегда зовется лишь озером, а не морем. Мне жаль разочаровывать вас, друзья, но я думаю, что Куйвиэнен, где бы он ни находился — всего лишь обычное лесное озеро, которое очень сложно найти и отличить среди множества других похожих. А то пресноводное море уж скорее подходит для эдайн, которых слишком много и которым вечно всего становится мало. «А что, если верно и первое, и второе, а разница между ними лишь во времени? — все еще не желая отпускать из памяти образы и слова, переданные Лерином, Финдарато чуть запоздало сообразил, что услышал теперь мысленную речь Артаресто, который слишком стеснялся, чтобы высказать вслух нежданно посетившую его идею. — Если эдайн могли вытеснять квенди с лучших земель, то вдруг это произошло и с Куйвиэнен?» «К чему отравлять и без того не слишком легкую жизнь бессмысленными сожалениями и надуманными страхами?» — справедливое замечание, адресованное лишь одному, не было причины передавать звучащими словами, так что Инголдо лишь выразительно взглянул на усевшегося рядом брата, чуть коснувшись его руки. Несмотря на теплый день, пальцы у Артаресто были холодными. «Я бы и сам больше всего хотел, чтобы у этих страхов и вправду не было причины». — А что случилось с твоим собственным народом, Лерин? — Артанис не забыла ни слов вампира о трехстах лет истории, ни того, что о своем народе он упоминал исключительно в прошедшем времени. «То же, что случается со многими другими народами, — среброволосый вампир лишь задумчиво пожал плечами, перебирая попавшиеся ему под руку зеленые травинки с колючими метелочками колосков. — Наше племя всегда было малочисленным и потому не имело сил завоевать лучшие земли или противостоять пришлым врагам. Горы стали нам защитой, но они же обернулись причиной для вымирания: в потаенные долины не было пути захватчикам, но там не оказалось и добрых соседей, с которыми можно было бы обмениваться невестами и женихами. В конце концов последние из нас, все до единого состоявшие в кровном родстве, решились покинуть родную долину и спуститься к подножью гор в поисках лучшей доли. Но люди, жившие там, вовсе не желали делиться землей, урожаями и добычей, и большинство из наших родичей бесполезно погибли в неравных стычках. Оставшиеся же рассеялись по миру, избрав каждый свою дорогу и не оглядываясь на оставленное позади». Некоторое время эльфы молчали, лишь в задумчивой растерянности переглядываясь и тут же отводя глаза: слишком безжалостным и возможным было будущее, невольно предреченное через эту историю им самим. Словно дождавшись наконец желанной тишины, защебетала где-то совсем рядом лесная птица, невидимая среди колышущегося кружева зеленой листвы. Чуть более сильный порыв свежего ветерка донес прохладную сырость со стороны подтопленной низины; заплясали отблески солнечных лучей, то здесь, то там пробивавшихся сквозь древесные кроны. С едва уловимым шорохом показался на выступающем из травы камне маленький полосатый бурундук, опасливо глянул на двуногих и тут же вновь скрылся в зарослях, чтобы пару мгновений спустя уже стремительно взбираться по стволу ближнего дерева. В такой час, до краев наполненный зеленой жизнью, золотистой лаской солнца и всецветным покоем летнего дня, совсем не тянуло предаваться мыслям о безнадежной борьбе и бессмысленной смерти. Одинокий солнечный блик скользнул по волосам Лерина, окрашивая их в золотой цвет, как будто адан вдруг решил сделаться похожим на своих друзей-эльдар. А невдалеке, внутри своей каменной гробницы, чуть видимой за негустым подлеском, тихо спали тысячелетним смертным сном две Сестры — застывшая в прозрачном янтаре неразгаданная память о давно прошедших временах и исчезнувших народах, слишком много общего имевших с нынешними. «Но когда же в этой жизни ты впервые попробовал кровь из еще живой добычи, и отчего всякая другая пища перестала насыщать тебя?» Финдарато был уверен, что этот вопрос остался лишь неосторожно мелькнувшей мыслью в его разуме, надежно скрытый от всего мира. Однако Лерин, молча взглянув на эльфа, лишь чуть качнул головой, словно каким-то невероятным образом понял его и просил не спрашивать о слишком сокровенном.