Техника зеркального перевоплощения

       — Как ты должен знать, Наруто-сан, обычная техника перевоплощения, хенге-но-дзюцу, позволяет ниндзя превратиться в живой или неживой объект при помощи манипуляций со своей чакрой. Время перевоплощения и поддержание заданной формы зависит от уровня и силы шиноби, а также ещё от некоторых факторов. Например, если ты превращаешься в камень, то техника развеивается, если ты начинаешь шевелиться. Если ты превращаешься в другого человека, то техника развеивается, когда нарушают целостность оболочки или твою концентрацию. Скажем, — беловолосый старик с густыми кустистыми бровями задумался, — если ты превратишься в меня, то техника развеется от сильного удара, или если я тебя пораню, если ты испытаешь боль или страх, или каким-то другим образом нарушишь своё сосредоточение на технике. Поэтому даже очень сильные шиноби не могут слишком долго находится под хенге. Обычно эту технику используют для того, чтобы смутить или запутать врага, пробраться в лагерь под чужой личиной, и никогда не используют для шпионажа. К тому же имеется ряд ограничений, таких, например, как соблюдение массы тела. Поэтому маленький ребёнок не сможет превратиться в огромного бугая, разве что на очень короткое время и тот будет очень лёгким. А если крупный шиноби превратится в ребёнка, то его масса будет выдавать его, оставляя более глубокие следы, ну, ты понял… Наруто кивнул, молчаливо соглашаясь со словами старейшины клана Онияма, к которому на обучение его отправила Шион. Ему вспомнились первые попытки хенге, когда он превращался в коротышку Третьего Хокаге или Ируку-сенсея не вышедшего ростом. — Конечно, в деле перевоплощений и шпионажа есть свои секреты. Так, я слышал, что есть один клан, не имеющий собственных лиц, и они превращаются по-настоящему в других людей, вплоть до копирования характера, но это их кеккей генкай: уникальная способность тела. — Да, один раз я сталкивался с такими шиноби, — подал голос Наруто, осмелившись перебить старика. — У них своеобразная техника. Старейшина прищурился и кивнул, раскуривая трубку. — С очень давних времён клан Онияма защищает жриц Страны Демонов, и техника теневого зеркального перевоплощения была придумана именно для защиты нашей госпожи. К сожалению, как и у любой запретной техники, у неё есть слабое место, которое и делает технику запретной… — Возврат невозможен, — одними губами повторил за стариком Наруто. — Но, вижу, ты уже знаешь об этом, — выпуская клубы едкого дыма сказал старейшина, поглядывая из-под кустистых бровей, и, пожевав губу, спросил: — Скажи, Наруто-сан, зачем тебе это? Эта техника создана, чтобы защищать, а не для того, чтобы обманом захватить власть или подменить собой другого человека. Взглянув в его глаза, Наруто понял, что от его ответа будет зависеть, узнает ли он о технике или нет, даже вопреки приказу жрицы. — Понимаете… Я… Просто хочу всегда быть рядом с любимым человеком и защищать его от его тьмы. Но для этого мне надо стать женщиной, — на одном духу выдал он, не отрывая взгляда от глаз старейшины. — Вот как, — ответили ему через минутную паузу, показавшуюся вечностью. — Тогда слушай…

* * *

— Смотри, что я умею, папа! — Мицуко одним слитным движением встала на мостик, а потом прошлась на руках. — Ты молодец, такая ловкая девочка! — улыбнулся Наруто, подхватывая на руки дочь, одетую в тренировочный комбинезон, которая словно обезьянка забралась на него и крепко обняла за шею. Голубые глаза с белыми зрачками внимательно изучали его лицо, и детская ладошка пересчитала его демонические полоски на щеках. — Внутри тебя спрятан кто-то такой большой, красивый, рыжий и пушистый, я сегодня видела сон. У него много-много хвостиков, и мы играли. А иногда он выходит и становится золотым. Большой-пребольшой, как целая гора. Только вы давно не гуляли так вместе. Почему, папа?.. Курама из глубины его внутреннего мира фыркнул и засмеялся: «Мне нравится эта девочка, такая же неугомонная и любопытная, как один мой маленький знакомый». — Наверное, потому, что мы с моим другом слишком большие и можем что-нибудь сломать, если выйдем прогуляться, — засмеялся Наруто, чмокнув Мицуко в крошечный носик. — А в своём сне я видела, что мы гуляли на большом каменном плато, там нечему ломаться, — посмотрели на него совершенно честные и невинные глазки. — Ты же знаешь, у меня, как и у мамы, есть Дар, и я вижу будущее. «Ага, похоже, у девочки как у её мамы есть дар к милому шантажу», — угорал Курама, смахивая несуществующие слёзы. — Тогда давай спросим у твоей мамы, где находится подходящее плато, на котором можно погулять большому-пребольшому девятихвостому лису, — улыбнулся Наруто, поддаваясь просьбе дочери. Сердце заныло, разрываясь. Ему подумалось, что ещё несколько дней здесь, и он не сможет уйти. Разве от таких милых глазок, маленьких ладошек, этого крошечного доверчивого счастья можно уйти? Но не уйти, значит предать свою любовь и самого себя и всю жизнь мучиться сомнениями. Но сомнения уже начали появляться. Утешало только то, что о его детях есть кому позаботиться, и Страна Демонов всегда стояла особняком от свар Пяти Великих Стран и войн шиноби.

* * *

За горным перевалом, к северу от храма, действительно оказалось горное плато. А Шион тоже захотела прогуляться с ними и «посмотреть золотого пушистика». Прогулка удалась на славу, он объединился с Курамой в режиме золотого покрова, заключив Шион и Мицуко в полупрозрачное тело золотого лиса. Мицуко даже стала разговаривать и что-то спрашивать у Курамы на тему «как ему живётся в папе», а тот нашёл впечатлительного слушателя и давай притворно жаловаться на протечки чакры, и что у него мало света, и нет живности, сплошная скука и темнота, спи себе или смотри, что творится во внешнем мире. В общем, день прошёл незаметно и очень весело.

* * *

— Я не хочу ложиться спать! — расплакалась Мицуко. — Я знаю, когда я усну, ты уйдёшь от меня! — Прости, солнышко, но я должен, — грустно поцеловал в лоб дочку Наруто, прижав к себе. — Надеюсь, я иногда буду сниться тебе, а ты мне, ты ведь сможешь, правда? Ты у меня такая талантливая девочка. Слёзы в глазах стояли и у него. — Не забывай, что ты будущая правительница, Мицуко, — напомнила дочери стоящая за спиной Наруто Шион. — И твоя жизнь будет полна потерь и трудных решений. Но твой отец так решил и сделал свой выбор, поэтому ты должна уважать его выбор и его решение. — Я… — слёзы были вытерты рукавом пижамки. — Да, мама. Прости, отец, я всё понимаю. Я постараюсь тебе присниться. Просто я буду скучать. — Я тоже очень буду скучать, Мицуко, — ещё крепче сжал маленькое тело Наруто, вдыхая детский карамельно-молочный запах. — Прости меня, малышка.

* * *

Мягкие сладкие губы, оставляющие после поцелуев привкус горькой полыни боли расставания. Нежные, горячие от румянца щёки, на которые падают солёные капли его слёз. — Наруто, не плачь и не сожалей, — стерла с его век предательскую влагу Шион. — Не надо ни о чём сожалеть. У нас всё будет хорошо. — Спасибо тебе за всё, — быстрые поцелуи тонкой белоснежной шеи и округлых плеч. — За нашу дочь, за нашего будущего сына, за то, что отпускаешь меня… — шептал он в безумстве ночи, ночи, когда всё решится и достигнет точки невозврата. — Наруто… Наруто… — тихие стоны девушки с потусторонними лиловыми глазами, светящимися в темноте странными узорами. Разметавшиеся шёлковые волосы — жидкое серебро на чёрных простынях. — Ты спросила, смогу ли я стать женщиной, знаешь, у меня есть перед глазами отличный пример. Если бы я не любил другого, я бы смог полюбить тебя, Шион… — Сегодня… полюби меня сегодня, Наруто… Ведь это — твой последний раз, — обняли его тонкие девичьи руки, порывисто прижимая, целуя, разжигая огонь страсти. Сладко и безумно скручивалась спираль внизу живота. Последний раз. Кровь стучит в висках. Цветочный аромат кожи, плавящейся под его руками. Аккуратные ореолы красивой высокой полной груди просятся попробовать их вкус. Пососать горошинки сосков, выслушивая тихие стоны, рождающие волнение и мягкую негу блаженства. — Наруто… Ах!.. Наруто… — в его волосы вплелись тонкие пальцы. Обволакивающая теплота, ласковая, нежная. Тихие ритмичные вскрики на каждое его движение. Долго, так долго удерживаться на самой грани эйфории, двигаясь размеренно до особенного продолжительного стона и сжимающей, затягивающей пропасти сладкого упоительного наслаждения. Соскользнуть и раствориться на несколько мгновений где-то вне пространства и времени. А потом всё по новому кругу. И ещё, и ещё… В последний раз. Насытившись до полной расслабленности, до изнеможения, прикрыть глаза, когда за окнами начала разгораться заря нового дня. Скоро, совсем скоро наступит его точка невозврата...