Во имя любви. Часть 2. Наперекор всему

В Питер Ник летел не на самолете, а на крыльях. Первый раз он ехал с Глебом на гастроли «официально». Не тайком, преследуя любимого, как в первый год их отношений, и рискуя навлечь на себя праведный гнев, а на законных основаниях в статусе «помощника директора». Чем занимается директор артиста, Никита представлял слабо, но решил, что основная его обязанность — обеспечивать комфорт Глебу. Пока же комфорт обеспечивал «Аэрофлот». Глеб Васильевич развалился, насколько позволяли габариты, в кресле бизнес-класса с газетой «Советский спорт». Газеты бортпроводница разнесла еще до взлета. Ник от чтения отказался. Он устроился у иллюминатора и теперь разглядывал облака. Он, конечно, с большим удовольствием разглядывал бы Глебушку — любимый комично смотрелся в очках, сползших на кончик носа, к тому же он поминутно хмурил брови, видимо, новости у советского спорта были не очень веселыми. Но, к сожалению, бизнес-класс был полон, приходилось соблюдать субординацию. Да и Глеб держался подчеркнуто отстраненно, что было немного обидно, но понятно — первый совместный выход «в люди», волнуется. А ведь можно биться об заклад, с тем же Трояновым в самолете он может и проболтать весь полет. Чем Ник хуже? Ну не считает же Глеб, что Ник начнет к нему приставать в самолете? Не прошло и двадцати минут после взлета, как стали разносить напитки. От спиртного Глеб отказался, взял себе яблочного сока, Нику досталась банка пепси. Не успели расправиться с питьем, принесли закуски. - Я не хочу, — поморщился Ник на вопрос стюардессы, сырное ему ассорти или мясное. - И сырное, и мясное, — перебил его Глеб, загребая тарелки. - Ты уже проголодался? Дома же поели, — удивился Ник, когда стюардесса ушла. - Первое правило выживания на гастролях — есть везде, где дают, и при любой возможности! — назидательно сообщил Глеб. — Сейчас горячее принесут, а десерты у них вообще чудесные! - Тебе все вкусно, что сладко! - Вот мы сейчас прилетим, пока нас встретят, пока расселят, потом поедем на площадку, там пока туда-сюда, звук, свет, потом выступление. В следующий раз нормально поесть можно будет ближе к ночи. - А в гостинице при заселении не вариант в ресторан сходить? Или времени не будет? - Может и не быть, во-первых. А во-вторых, я не ем за два-три часа до концерта. - Почему? - Потому что съеденный перед концертом кусок будет ощущаться до его окончания. Когда человек поет, он активно дышит, а если он еще и скачет по сцене, то все съеденное путешествует из желудка назад и обратно. - Ты, вроде, не скачешь? - Когда как, — хмыкнул Глеб. — Сегодня, может, и буду. Глебу принесли рассольник и салат, судя по виду, тайский. Пока он с аппетитом поглощал бортпитание, Ник размышлял о том, как мало знает об этой стороне жизни Глеба. Он никогда не был на его концертах, дома они редко обсуждали гастроли и выступления. Глеб вообще старался не говорить о работе, предпочитая более приятные темы. - А какое второе правило гастрольной жизни? — поинтересовался он, когда Глеб закончил с десертом. - Спать везде, где есть возможность. В самолете, поезде, машине, зале ожидания. Даже полчаса сна лишними не бывают. Артисты умеют спать в любых условиях — лежа, сидя, стоя, и в любое время суток. Ник хмыкнул. Вот это без сомнений. Глеб действительно мог уснуть где угодно. Не далее как неделю назад Никита обнаружил его спящим в туалете. Любимый прибыл домой в крайне вымотанном состоянии, поужинал, зашел перед сном в «комнату уединения», сел на фаянсового друга, и этого оказалось достаточно, чтобы организм отключился. - Третье правило будет? - Будет. Но сегодня я его придерживаться не стану, — вполголоса сообщил Глеб. - О, это уже интересно. И что за правило? - Все, что зашло вечером в номер артиста, должно выйти из него на рассвете. Никаких гастрольных романов дольше одной ночи. - Ого! И для тебя это было актуально? - А почему нет? Я похож на святого? По молодости особенно актуально. Когда после концерта у служебного входа стоит очередь желающих, только выбирай, почему этим не воспользоваться? Но утром даму обязательно нужно проводить… До дверей. Иначе вскоре встретишь ее в Москве уже под дверью собственной квартиры. - Господи, бедная Ирма! — притворно горестно вздохнул Ник. - Ой, не надо! Покой Ирмы я всегда тщательно оберегал. Ну, что-то до нее доходило, но это удел всех жен артистов. И по сравнению со многими коллегами к Ирме я относился с большим уважением. Девушка, а мороженое у вас есть? Никита только глаза закатил. Стюардесса пошла за мороженым, а Глеб снова взялся за газету. В аэропорту их встречали двое мужчин средних лет в одинаковых черных костюмах и при галстуках. - Петр Николаевич сейчас занят, сможет встретиться с вами только вечером на концерте, — сообщил один из них, пожимая руку сначала Глебу, а потом Нику. — Он просил разместить вас и передавал самые теплые слова приветствия. Для Глеба и Ника машину подали к трапу, девочки из подпевки и музыканты загрузились в автобус. Ник заметил, что девчонки откровенно его рассматривают. Можно не сомневаться, что он станет предметом их обсуждений минимум на неделю. Заселялись в гостиницу «Москва». Для Глеба и Ника было приготовлено по люксу на одном этаже, дверь в дверь. Ник подумал, что это очень предусмотрительно, конспирации ради отправился в свой номер, Глеб, подмигнув ему, пошел в свой. Что делать дальше, Никита совершенно не представлял. Вещей, которые нужно было бы разбирать, у него нет. Какой смысл тащить чемоданы, если они приехали всего на один день? Чем должен заниматься директор? Расселять коллектив? Так добры молодцы в костюмах и без него неплохо справились. К тому же общаться с тремя вечно хихикающими и строящими ему глазки тридцатилетними «девушками» ему не очень хотелось. И Глеб никаких указаний не давал. Послонявшись по номеру и приняв душ, Ник набрал мобильный любимого: - Глеб, я стесняюсь спросить, а что мне делать? Голос в трубке был сонный, кажется, Глеб успел воспользоваться своим вторым правилом и задремать. - А сколько времени? Ага, через час придет машина и поедем в «Асторию». Директор проверяет, чтобы все было готово к выступлению: звук, свет, коллектив на месте. Ну, увидишь по обстоятельствам. Зная Петра Николаевича, думаю, все будет в лучшем виде. А сейчас можешь навестить своего артиста и выяснить, как он устроился. Ник понял намек и, накинув гостиничный халат, поспешил к Глебу. Любимый лежал на диване перед большим плазменным телевизором, который транслировал, конечно же, спортивный канал. На столике рядом стояла початая бутылка коньяка из мини-бара и плитка шоколада. - Угощайся, — Глеб кивнул в сторону бутылки. — И мне еще налей. - А я думал, ты отдыхаешь с дороги, — протянул Ник, беря бутылку. - Я и отдыхаю. - А как же концерт? - Ник, я тебя умоляю. Профессионализм не пропьешь. И потом, я же не напиваюсь. Так, расслабляюсь немного. Ты дверь запер? - Нет. - Так запри и иди сюда. Оч-чень соблазнительный халатик! Но без халатика гораздо лучше! Никита успел подумать, что не зря принял душ. Дальше мозги отключились, потому как Глеб снял с него халат и притянул к себе. Судя по началу, спокойному и нежному, Глеб был настроен на неторопливый, «домашний» секс, но время поджимало, поэтому пришлось сократить программу. Когда Немов с чувством выполненного долга откинулся на диванные подушки, Ник устроился у него на плече и ехидно заметил: - Странно ты как-то к концертам готовишься, Глебушка. Я где-то читал, что вокалисты за сутки до концерта отказываются не только от спиртного, но и от секса. Дыхание сбивается, еще что-то… - Ну конечно. А если у тебя по двадцать концертов в месяц, то так и сдохнешь, трезвенником и девственником, — хмыкнул Глеб. — Глупости это все. Перед сольным концертом — да, нужно себя ограничивать. А сегодня мы споем десять песенок для публики, которой все равно, подо что пить и плясать, можешь мне поверить. И ради толпы пьющих и жующих я должен отказывать себе в удовольствиях? С чего бы? - Даже распеваться не будешь? Ник вспомнил, что сегодня еще не слышал коронных завываний, с которых начиналось их утро, если вечером планировался концерт. - Не буду. То, чем мы сегодня займемся, называется халтура, мой хороший. Смотри и учись. - Зачем? — насторожился Ник. — Ты будешь брать меня с собой еще? - Если ты будешь так же хорошо справляться со своими обязанностями, как сейчас, — ухмыльнулся Немов. — Мне лично понравилось! - А Троянова куда? - Никуда. Будет у меня директор и помощник по личным вопросам. Славик за директора, а ты по личным вопросам. Ну давай вставай и иди одевайся, уже ехать пора. Легким шлепком по попе Глеб придал ему ускорения. Переодеваясь в свитер и джинсы в своем номере, Ник размышлял над сказанным. Он был бы счастлив сопровождать Глеба на гастролях, тогда им придется разлучаться гораздо реже. Да и приглядывать за Глебом можно, чтобы был накормлен, напоен, вовремя спать уложен. Но не Глеб ли еще недавно был категорически против подобного? И не слишком ли это опасно? У Троянова неизбежно возникнут вопросы. Что еще за помощник по личным вопросам? Уж лучше бы тогда телохранителем его обозвал. Пусть считают, что у Немова маразм или звездная болезнь так проявляется. @@@ Прибыв на место проведения праздника, Ник сразу понял, почему Глеб был настроен скептически. В большом зале центрального ресторана гостиницы стояли накрытые столы, за которые уже начали рассаживаться первые гости. Преимущественно это были пышные дамы бальзаковского возраста со своими спутниками. Спутники выглядели почти одинаково — темный костюм и строгий галстук, хмурое лицо и дорогие часы. Политики, сразу определил Ник. У бизнесменов лица повеселее, а спутницы помоложе. Посредине зала была организована небольшая сцена. Музыканты Немова расположили тут оборудование и теперь налаживали звук. Сам же Глеб раскланивался с Петром Николаевичем — плотным мужичком лет пятидесяти с намечающейся лысиной. Петр Николаевич весело смеялся, обнимал Глеба за плечи и поил коньяком, нимало не смущаясь, что банкет еще не начался. Ник скромно стоял в сторонке и обозревал окрестности. Наконец Глеб про него вспомнил: - Никита Иосифович, иди сюда. Познакомься, Петр Николаевич, это мой помощник, Никита Иосифович Тайлевич. - Петр Николаевич Синельников, депутат, — представился дядька, пожимая Нику руку. — А Славик уволился? - Нет, остался в Москве, готовит юбилей. Ты помнишь? 5 декабря, «Крокус холл», жду вас с супругой! - Постараюсь быть. Ну супруга точно будет, ты же знаешь, она тебя обожает. А у меня как получится, сам понимаешь, я человек подневольный. О, а вот и Валентина. Милая, иди сюда, Глеб Васильевич хочет с тобой поздороваться. С дородной Валентиной, супругой Синельникова, Глеб не просто поздоровался, но и расцеловался. Еще минут десять слушал комплименты по поводу своей вечной молодости, бархатного голоса и умения дружить с ее замечательным мужем. Нику стало скучно. Кроме того, в джинсах и свитере он чувствовал себя неуютно среди этого разодетого собеса. Моложе его в зале были только девчонки подпевки, и то не факт. Внимания на него особо никто не обращал, и заняться ему было совершенно нечем. Подошел для вида к музыкантам, уточнил, нет ли проблем. К счастью, все было в порядке. Что бы он делал, окажись, что что-то не так, Ник и понятия не имел. - Вы теперь с нами будете работать? — поинтересовалась одна из бек-вокалисток, беленькая, кажется, Лена. - Как решит Глеб Васильевич, — ушел от ответа Ник. — Будем считать, что у меня испытательный срок. - Было бы здорово, если бы Вы остались. В нашем коллективе так не хватает молодых мужчин. Лена томно закатила глаза, намекая, видимо, на возраст музыкантов. Все они действительно были примерно ровесниками Глеба. Ну все, начинается. Этого он и боялся. - Все будет, как решит Глеб Васильевич. Я надеюсь, что смогу быть ему полезен. - Вы-то будете, но будет ли он полезен Вам, — снова вздохнула Лена. — Вы ведь администратор, да? -Что-то вроде того. Вообще-то по образованию я психотерапевт. Но вот жизнь заставила сменить профессию. - Да, психологи сейчас никому не нужны, — «поддержала» светский разговор Лена. — Как Вас зовут? - Никита Иосифович. Лена слегка вздернула брови, удивившись странному сочетанию имени и отчества — ну а что делать? Русская мама упорно хотела назвать сына Никитой, в честь дедушки. - Так вот что я Вам скажу, Никита, — продолжила девушка, отбросив отчество. — Если Вы собираетесь сделать карьеру, работа у Немова — не лучший вариант. Он всем обещает золотые горы, но ничего не делает. Мне обещал сольную карьеру, но уже три года я стою на подпевках. Он совершенно не ценит своих сотрудников! - Лена, ты опять жалуешься на свою горькую судьбу? — к ним подошла вторая девушка. — Здравствуйте, меня зовут Светлана. - Никита, — Ник решил, что церемонии смысла не имеют. - Лена, через десять минут начинаем, хватит болтать. Глеб Васильевич увидит, что мы не на месте, потом душу вытрясет! Лена поморщилась, давая понять, что она думает о Глебе Васильевиче, но пошла к своему месту у микрофона. Мда. Девушка, похоже, полная дура. Жаловаться новому человеку на своего непосредственного начальника и главного благодетеля как минимум неосмотрительно. Мало ли, как он сюда попал. Может быть, он любимый племянник Немова? Или племянник лучшего друга, что соответствует действительности? Насколько Нику было известно, во время выступления Троянов всегда находился за кулисами, следил, чтобы все было в порядке. Но за неимением в данном случае кулис, Ник устроился за столом, без труда отыскав свое место — на всех тарелках лежали карточки с именами гостей. Глебу и его директору отвели почетные места за одним столом с именинником, прямо напротив сцены. В качестве конферансье выступал какой-то известный ведущий с телевидения. Имени его Ник не помнил, но морда была знакомая. Выразив свою глубокую признательность «дорогому товарищу Синельникову», он объявил Глеба. Заиграло коронное вступление «Нив России», и Глеб вышел на сцену. Выглядел любимый чудесно — синий костюм, белоснежная рубашка, красная бабочка, глаза блестят то ли от выпитого коньяка, то ли от недавнего секса. Сразу чувствуется, что человек в ударе. В вокале Ник разбирался слабо, мог только отличить живой звук и фонограмму. Сегодня Глеб работал живьем. А почему же тогда в самолете сказал, что будет «халтура»? Планы поменялись? Или он что-то не понял? «Нивы России» зал слушал, в припеве даже подпевали, но на второй песне забегали официанты, раздавая горячее, зазвенели бокалы. На третьей уже отчетливо слышались разговоры, за дальним столиком кто-то смеялся. Синельников принимал поздравления от опоздавших гостей, встав из-за стола. Перед сценой собрались желающие потанцевать, так что Нику скоро стало не видно Глеба. Кажется, слушали выступление Немова только Валентина, покинутая супругом, и он. Ник выбрался из-за стола и, лавируя между танцующими, подошел к сцене. Глеб его не заметил. Неудивительно, он как-то рассказывал, что во время выступления зал не видит, лица не различает, даже если зал хорошо освещен, как сейчас. Зато Нику было прекрасно видно, как постепенно иссякает энтузиазм любимого. Глаза уже не блестели, двигались на сцене только девчонки, Глеб же стоял памятником самому себе и пел на автопилоте. Нику даже показалось, что улыбается или скорбит, в зависимости от песни, Глеб тоже машинально, отрепетировано, а сам мыслями где-то далеко-далеко. На полу сцены, у ног Глеба Никита заметил лист бумаги. На нем крупными буквами, чтобы Глебу было видно, был напечатан список песен. Ник подсчитал, что осталось три песни. Быстрее бы все это закончилось. Ему очень хотелось подойти и как следует встряхнуть «дорогого господина Синельникова», чтобы прекратил жрать и бухать со своими друзьями, а обратил внимание на артиста, которого сам же зачем-то позвал. Хотелось рявкнуть на весь зал, чтобы вели себя не как в кабаке. Но ведь они, в сущности, и были в кабаке, пусть дорогом. Это в любом случае не концерт в Кремле. Зачем Глеб вообще соглашается на такие выступления? Ему же неприятно, это заметно. Неужели у него нет возможности выбирать? Не старлетка все-таки. Все когда-нибудь заканчивается. Глеб допел последнюю песню и с видимым облегчением поставил микрофон на стойку: - Я еще раз поздравляю нашего дорогого Петра Николаевича и благодарю вас за внимание! Голос прозвучал хрипло. Ник взглянул на часы — выступление длилось ровно сорок минут. Глеб говорил, что его потолок — полтора часа, потом голос садится. Но это с короткими перерывами, возможностью зайти за кулисы глотнуть чая с молоком. Здесь же он никуда не выходил и пауз не делал. Глеб хотел было спуститься со сцены, но неожиданно уже изрядно выпивший Петр Николаевич поднялся со своего места и на весь зал прогремел: - Подожди, Глеб, а «Розы»? Это же Валькина любимая песня! Глеб Васильевич слегка побледнел, но к микрофону вернулся. Музыканты заиграли «Розы». Петр Николаевич вытащил жену на середину зала танцевать. Судя по тому, как прятала глаза покрасневшая Валентина, она была абсолютно трезва, и за мужа ей было очень стыдно. Ник стоял, привалившись к звуковой колонке и думал о том, что с Глебом нужно серьезно поговорить. И пусть они опять поругаются, а Глеб начнет орать, что яйца курицу не учат, но не дело в его возрасте и с его заслугами вот так унижаться. Глеб допел «Розы», но на этот раз ему даже не дали поставить микрофон. - Ты куда? Уже все, что ли?! Подожди, Глеб, праздник продолжается! Что там у тебя еще есть? Пой! - Петя, успокойся, пожалуйста! — Валентина безуспешно пыталась увести супруга за стол. Но Петр Николаевич уже закусил удила. - Пой! Глеб спустился со сцены и подошел к Синельникову — не разговаривать же с ним в микрофон на весь зал. Ник тут же возник у него за спиной. Его воля, он бы давно вышвырнул пьяного юбиляра на улицу, проветриться и прийти в себя. Но начинать карьеру директора или хотя бы помощника стоило явно не с того. - Петр Николаевич, мы закончили работу, — мягко проговорил Глеб, беря Синельникова под локоть. — Я бы с удовольствием попел для Вас еще, но я не совсем здоров, немного простыл, связки, Вы понимаете… Песня про связки и больное горло у Глеба любимая «отмазка», когда заставляют петь, а он не хочет, про это Никита слышал от него неоднократно. - У нас же сегодня праздник! — не унимался Синельников. — Ты хочешь испортить мне праздник? - Ни в коем случае. Но можно поставить просто музыку. Мы ведь договаривались — десять песен. - А, так вот в чем дело, — заорал юбиляр. — В деньгах дело! А я думал, ты мне друг! Думаешь, у меня денег нет?! На, возьми! Не хочешь по дружбе, пой за деньги! Синельников вытащил бумажник и попытался засунуть его содержимое в карман пиджака Глеба. Немов отшатнулся. - Что Вы себе позволяете?! - Я все себе позволяю! Я — депутат! А ты кто такой? Шут! И будешь делать то, что тебе говорят! Пой, я сказал! Синельников попытался схватить Глеба за грудки, то ли желая вытащить на сцену, то ли собираясь все-таки запихнуть ему деньги. Но не успел дотянуться до Глеба, как его отшвырнуло в сторону. На ногах господин депутат не удержался, плюхнулся на объемный зад. Зал на секунду затих, но тут же зашумел. Кто-то бросился поднимать юбиляра, кто-то запричитал. - Пошли отсюда, быстро. Ник крепко взял Глеба за локоть. Музыканты поспешно начали сматывать шнуры. - Пошли, иначе я его отметелю, а у него депутатская неприкосновенность! Спорить Глеб не стал, дал себя увести и запихнуть в машину. До гостиницы доехали в полном молчании. Ник ожидал, что Глеб устроит ему скандал. Почти что драка, на людях, с заказчиком концерта, да еще и депутатом! Но Глеб ничего не говорил. Он сидел, прикрыв глаза и откинув голову на спинку сидения. Со стороны могло показаться, что дремал, хотя такое было невозможно. Сам Никита даже спокойно дышать не мог, адреналин бурлил в крови и требовал выплеска. Машина остановилась у гостиницы. Ник вылез первым, открыл дверь со стороны Глеба, помог выбраться. Пока шли к лифту, он заметил, что Глеб снова начал прихрамывать. Поднялись в номер Глеба. Немов сразу плюхнулся на диван. - Сделай мне чаю с молоком, пожалуйста. Попросил тихо-тихо, почти шепотом, и у Ника сразу сердце сжалось. У него же просто сил нет, ни на скандал, ни на что другое. Молоко нашлось в мини-баре. Ник быстро приготовил чай, принес Глебу халат, помог переодеться, включил телевизор. - Кушать не хочешь? Глеб отрицательно помотал головой. Держа стакан двумя руками, он жадно пил. - Тебе всегда так плохо после концертов? Глеб часто приезжал к нему после выступлений, но в Москве сольники бывали редко, а за одну-две песни в сборном концерте так не умотаешься. Даже наоборот, пока ждешь своего номера, пообщаешься с коллегами за кулисами, соберешь сплетни, окунешься в «светскую жизнь» и потом с хорошим настроением можно и на любовные подвиги. А сейчас перед Ником был дико уставший и очень грустный человек. Глеб снова покачал головой: - Не всегда. Когда зал трудный. Еще! Он протянул пустой стакан. Вторую порцию пил уже с печеньем, не спеша. К середине стакана даже заговорил, правда по-прежнему тихо: - Если зал живой, подпевает, так не устаешь. А если ему на тебя плевать, это изматывает. Ну и инцидент еще этот. Понимаешь, я правда не могу уже долго петь. Возраст… Поэтому в контракте специально указывается, на корпоративе не больше десяти песен. Если большой концерт, то мы делаем вставки номеров девочек, я могу отдохнуть. Ну и фанеру иногда используем. - Ты еще оправдываться будешь?! — поразился Ник. — Перед вот этой скотиной? - Он нормальный, просто перебрал. - Он тебя оскорбил! - Ник, он просто был пьян. Вот увидишь, завтра позвонит и извинится. - Это что, не в первый раз? Глеб не ответил. - Глеб, я не понимаю! Зачем тебе это все? Неужели из-за денег? - Не только. Есть люди, которым нельзя отказывать. Ну и из-за денег тоже. Корпоративы, приглашения – это основной заработок. Гастролировать с сольными концертами по городам гораздо тяжелее, а получает артист гораздо меньше. Есть разница, слетать в Питер на один вечер, выступить на банкете или «чесать» по всей Сибири с сольниками! А когда заказчик корпоратива теряет представление о реальности, на место его ставит Слава. У него обычно хорошо получается, без рукоприкладства. - Я его не бил! - Швырять депутата тоже не стоило. - Прости, Глеб. У меня рефлекс просто. У тебя будут проблемы? - Не думаю. Проспится и не вспомнит. Главное, чтобы слухи не поползли, что у Немова помощник махачем занимается. - Я тут тебе хотел предложить подходящую для меня должность. Назначь меня телохранителем! Тогда и махач будет оправдан! - Да уж, тело хранить у тебя отлично получается. Можно еще чаю? Утром позвонил Синельников. Как и предполагал Глеб, извиниться. Добры молодцы в костюмах, провожавшие их в аэропорт, передали конверт с «извинениями», в котором, как сказал Глеб, было столько же, сколько пошло на счет артиста за концерт. Несмотря на то, что ночью Глеб долго не мог уснуть, до половины третьего смотрели телевизор, выглядел он вполне нормально, ни на что не жаловался. По прилету в Москву сразу поехал на какую-то съемку, пообещав вечером позвонить. Ник был отправлен домой.