Во имя любви. Часть 2. Наперекор всему

Ник стоял в кулисах и неотрывно следил за Глебом. Сколько куплетов у этого чертового «Света родного очага»? Кто бы мог подумать, что одна песня может быть такой длинной? Или это ему кажется? Зрители в зале, а точнее, зрительницы, их было большинство, млели от голоса Глеба и его фирменной улыбки, юбиляр Чолакян тоже наслаждался звучанием своего шлягера. А Нику хотелось на стену лезть. Плохая была идея записаться в помощники Глеба. Нет, это, конечно, возможность быть рядом. Но наблюдать вот такие подвиги любимого из кулис — просто мучение. Еще пять минут назад он растекался по креслу гримерной и морщился от любого громкого звука, так болела голова. А сейчас вон улыбается, практически пляшет под этот свой «Родной очаг». Как будто ни голова, ни спина не болят, и вообще все прекрасно. Кому вот это все надо, а? Не обошелся бы Чолакян без Немова? Только вчера из больницы, ну какая сцена ему? Наконец-то последний припев, проигрыш, поклон. Господи, он еще и кланяется! И даже почти получается! Цветочки от поклонниц. Да иди же ты уже в кулисы, бледный же как смерть! Шаги в сторону кулис были уже какими-то неуверенными, Ник едва успел его подхватить под локоть. - Ты как? - Голова кружится, — шепотом пожаловался Глеб, повисая на руке. — И тошнит. - Ну и за коим чертом ты на сцену лезешь? Слабость это, Глеб, нормально после операции. Ты еще и антибиотики пьешь, они угнетают организм. Ник осторожно довел любимого до гримерки и сгрузил в кресло. - Сейчас чаю сделаю сладкого. Ну отлежись дома хоть немножко! - Не может он дома отлежаться, — Троянов предупредительно нажал кнопку на электрочайнике. — Дома Ирма Владимировна заботой зае… замучает. И потом, артиста сцена лечит. - Я вижу, как она лечит, — прошипел Ник. - Я в порядке, — Глеб поднял руку, прекращая спор. — Просто был очень тяжелый день. Сейчас посижу пять минут и поедем домой. Ник, раздеваться. - Чего?! — Никита замер со стаканом чая в руках. - Раздевай его, — подсказал Троянов, — это твоя обязанность. Раньше у нас работала Тамара, костюмер, но она уволилась, новую брать не стали, сами обходились. Теперь твоя забота. После выступления надо сразу артиста переодеть. Во-первых, пока он не простудился, рубашка сейчас наверняка насквозь мокрая. Во-вторых, пока Глеб не испачкал чем-нибудь концертный пиджак или брюки. Концертная одежда убирается в кофры, рубашки стираются. Туфли тоже сразу надо сменить, концертные узкие, в них быстро ноги отекают. Вячеслав Давыдович вводил его в курс дела быстро и бесстрастно, видимо, даже рад был появлению помощника и возможности свалить на него обязанности няньки. А у Ника голова шла кругом от столь интимных подробностей. Одно дело дома раздевать свое сокровище, целуя, возбуждая, готовя к чему-то большему. И другое вот тут, при Троянове, причем не родного и любимого, мурчащего от удовольствия Глеба, а какую-то неживую куклу с нарисованными чертами лица и безучастными глазами. Он всегда такой на работе? Глеб спокойно и как-то привычно дал себя раздеть. Никита ожидал, что хотя бы надевать повседневное он будет сам, но Глеб выжидающе на него посмотрел, и пришлось натягивать на любимого футболку и толстовку, помогать влезать в джинсы. Ник надеялся, что со стороны не видно, как он краснеет. Как только закончили с переодеванием, в гримерку постучали. Милая девушка пришла сообщить, что в гримуборной Чолакяна накрыт фуршет и пригласила зайти выпить за здоровье юбиляра. - Как был жмотом, так и остался, — констатировал Троянов, едва за девушкой закрылась дверь. — Это двадцать лет назад в гримерках накрывали, когда ни у кого денег на рестораны не было. Неужели хотя бы на юбилей нельзя себе позволить нормальный стол накрыть? - Да ладно тебе ворчать, — Глеб медленно и осторожно поднялся с кресла, опираясь на руку Ника. — В рестораны всех водить — без штанов останешься. Он и так на юбилей потратился. Пошли, выпьем по рюмочке коньячку, раз зовут. - Глеб, какой коньячок, ты антибиотики пьешь, — возмутился Ник, даже забыв, что при Троянове нужно Глебу «выкать». - И что? Решил пойти по стопам Ирмы? Мне теперь лежать дома и есть кашу? У меня был отвратительный день, я чертовски устал, и я хочу выпить в компании друзей. Ты можешь остаться здесь. - Я тоже не пойду, — Троянов плюхнулся в кресло Глеба. — Подождем тебя тут. - Как хотите, — пожал плечами Немов и вышел. Ник растерянно посмотрел на закрывшуюся дверь. Зря он записался в помощники, очень зря. Ни к чему хорошему это не приведет, только ссориться начнут. Что с Глебом происходит? Он же назло делает. Назло кому? Себе? Что у него опять случилось? - Привыкай, — Вячеслав Давыдович поймал его взгляд. — Глеб не подарок. Но он не всегда такой. Раз звездит, значит, не в настроении. Может, чувствует себя плохо или в личной жизни проблемы. Так он нормальный мужик, лучше многих, поверь. - В личной жизни? — машинально повторил Ник. - Ну а что он, не человек? Раньше вообще катастрофа была, пассии в каждом городе менялись. То одна ему нервы поднимет, то вторая, а на нас он потом срывается. Но в последние годы вроде устаканилось, у него кто-то постоянный появился, и Глеб поспокойнее стал. Что ты такие большие глаза делаешь? Думаешь, к жене он сейчас поедет? Особенно коньяка напившись? Да Ирма его на шарфики перемотает за смешивание алкоголя с лекарствами. Это ему дико повезло, что она с ним в Израиль не смогла поехать. Ты, кстати, не рассказал, как там все прошло? Ник пожал плечами. Что он мог рассказать Троянову? Как кормил с ложки и ловил летящие в персонал чашки? Глеб, кстати, просил его поменьше общаться с Вячеславом Давыдовичем, во избежание неприятностей. К счастью, вскоре вернулся Глебушка, с заблестевшими от коньяка глазами, улыбающийся и в целом довольный жизнью. - И зря вы не пошли! Вполне приличный стол был! Ну что, поехали по домам? - Поехали, — Троянов поднялся. — Тебя куда везти? - В Нововнуково, — Глеб бросил на Ника извиняющийся взгляд. Ник хмыкнул и закатил глаза. Тайны Мадридского двора. Ну конечно в Нововнуково. Свинство сейчас было бы еще дома не ночевать. Вот и пусть милый от супруги получит и за коньяк, и за работу в таком вот состоянии. Пусть лучше с Ирмой ругается, чем с ним. - Я отвезу Глеба Васильевича, — вызвался Ник. — Я на своей. - Ты же вроде в центре живешь? Охота тебе по всей Москве кататься? — удивился Троянов. - Да я потом еще по делам поеду как раз в том районе, — выкрутился Ник. Спорить Вячеслав Давыдович не стал, только рад был, что Игорь в его полном распоряжении. Они уже выходили из КДС, когда Глеб вдруг сказал: - Слав, чуть не забыл. Мне завтра нужно будет полтора миллиона, наличными. Закажи деньги с утра и сними со счета, пожалуйста. - Сколько?! — Троянов резко затормозил посреди коридора. — А заранее нельзя было сказать? - Я и говорю заранее. Еще раньше я не знал, что понадобится. - Глеб, но… Эээ… Как бы тебе сказать, нет на корпоративном счету столько. - Как нет?! - Ну вот так. Я аренду «Крокуса» оплатил, пока тебя не было, зарплату девчонкам, музыкантам, за офис там по мелочи. - И что? Там было больше трех, когда я последний раз смотрел. За питерский концерт же еще переводили. - Глеб, ты за питерский наличкой брал, сам мне говорил по телефону. - Наличкой я брал за моральный ущерб, личный бонус. А оплата была по договору на счет! И даже без эти денег на счету должно быть гораздо больше! Ник прислонился к стеночке. Нашли место деньги считать, кругом люди ходят. И что вообще с Глебом случилось? Зачем ему столько, да еще и наличкой? У них какие-то непредвиденные траты? Насколько Ник знал, у Глеба было несколько карточек, прикрепленных к банковскому счету, личному, с его накоплениями. Но там наверняка есть лимит снятия, полтора миллиона с личного счета просто так не снимешь. Для работы был счет корпоративный, с которого Троянов оплачивал аренду офиса, покупку оборудования, выдавал зарплаты и так далее. На этот же счет приходили гонорары, с поступлений на него платились налоги. И вроде бы Глеб полностью доверял своему директору в финансовых вопросах, тут никаких трений не было. - Слава, мне завтра нужно полтора миллиона, наличкой. - Глеб, ну нету! Нет, понимаешь? Помнишь, я тебе говорил, что у меня проект тут один в Москве интересный. Ну когда ты в Питер уезжал? - И?! Твой проект обошелся мне в пару миллионов?! А я об этом ничего не знаю? - Может быть, мы хотя бы на улицу выйдем? — робко предложил Ник. — Вас сейчас кто-нибудь услышит, и завтра во всех газетах подробности финансовых отношений Немова и его директора будут. Но на него никто не обратил внимания. Глеб настойчиво пытался выяснить, где деньги, Троянов что-то бормотал про проект и про то, что все вернет через пару месяцев и даже с прибылью. В итоге Глеб заявил, что завтра деньги должны быть и точка, забыв про спину вылетел на улицу и остановился только не найдя машины у выхода. - Сюда меня на своей не пропустят, пошли на стоянку, — Ник осторожно взял его под локоть. - И с чего ты вызвался меня отвозить? Тебе же крюк через всю Москву потом делать. Или у нас останешься? — вдруг предложил Глеб. - Нет уж, родной, сам коньяку налакался, сам со своей благоверной и разбирайся, а то она меня крайним сделает. Я потом к Вяземским загляну, Таша просила заехать, там и переночую. У тебя на завтра какие планы? - Завтра… Завтра я занят, мой хороший, — Глеб как-то сразу посерьезнел. — Ты завтра своими делами занимайся, а вечером я к тебе приеду. - Ладно. По дороге молчали. Ник решил, что Глеб просто устал и не донимал его расспросами. Мало ли на что ему деньги понадобились. Может, жене подарок сделать, грехи замолить? Правда, такая сумма… Не похоже на Глеба. Ник постоял у ворот, дождался, пока Глеб зайдет в дом, и отправился к Вяземским. *** От хорошего расположения духа, обретенного за рюмкой коньяка в компании коллег на фуршете, у Глеба не осталось и следа. А стоило Нику отъехать от ворот, как снова накатило: и спина болит, и причитания Ирмы слушать не хочется, и с деньгами непонятно. Он уже было уговорил себя, что снимет нужную сумму с корпоративного счета, отдаст Горнову и забудет о компрометирующих снимках как о страшном сне. А теперь вдруг оказывается, что на корпоративном счету пусто. И это очень интересный вопрос, куда Слава дел деньги, с ним еще предстоит разобраться. И где сейчас взять полтора миллиона? Снимать с накопительного счета долго и дорого, потеряет все накопленные проценты по вкладу. И вообще этот счет неприкосновенный, «на старость». Оставался только их общий с Ирмой счет, с которого снимались деньги на жизнь. Точную сумму денег, лежавшую на этом счету, Глеб даже не знал, просто перечислял туда с каждого гонорара примерно третью часть. Встречала его только Динка, радостно прыгающая в полутемном коридоре. - Ну привет, привет, собака. Что у вас тут так темно? И где наша мама? Динка возмущенно тявкала. Глеб разделся и отправился на поиски жены, попутно включая везде свет. Ирма обнаружилась у себя в спальне за ноутбуком. - Я дома, — сообщил Глеб и встал в дверях, ожидая реакции. - Привет, — Ирма кивнула, не отрываясь от экрана. — Голодный? - Да не так чтобы, — неопределенно пожал плечами Глеб. — Ирма, нам нужно поговорить. - Давай через час, — Ирма застучала по клавиатуре. — У меня сейчас индивидуальная коуч-сессия по скайпу. - Чего у тебя? — Глеб не понял ни слова. - Коучинг. Не мешай, пожалуйста. Глеб прислонился плечом к косяку и никуда не ушел. Интересное кино получается. Что там такого в компьютере срочного, что на него никто внимания не обращает? Чем она занимается? В представлении Глеба компьютер был нужен либо чтобы в игрушки играть, либо чтобы по порносайтам лазить. Ни то, ни другое не являлось уважительной причиной для игнорирования супруга. - Ирма, сколько денег у нас на семейном счету? — поинтересовался он, поглаживая Динку за ухом. Ирма на секунду прекратила печатать и обернулась: - Не знаю. Немного. Я как раз собиралась тебе сказать, что нужно пополнить счет. - Насколько немного? Ты же в прошлом месяце мне говорила, что денег достаточно, что пока можно не перечислять, а то много скапливается? - А в этом месяце потратилась, — Ирма снова отвернулась к монитору. — Глеб, давай потом? Я сейчас очень занята. - Чем ты занята? Меня целый день нет дома, можно мне уделить пять минут, когда я прихожу? Глеб уже не скрывал раздражения. - Я же тебе сказала, у меня индивидуальная коуч-сессия с Николаем Игнатовым. Пока мы с тобой болтаем, время идет. А его час стоит очень дорого, он один из лучших психологов России. - Опять психологи? Да сколько же можно?! И вы вот по компьютеру общаетесь? За деньги? — уточнил Глеб. - Да, через Скайп. - И сколько это стоит? — вкрадчиво поинтересовался Немов. - 300 долларов в час, у меня как у постоянного клиента еще скидка. - Постоянного клиента? Понятно. - Что тебе понятно? — Ирма наконец почувствовала неладное и отвлеклась от ноутбука. - Куда деньги со счета деваются понятно. На общение через Интернет с каким-то проходимцем, который рассказывает тебе, что все чувства у человека проистекают из задницы! -Глеб, ты совершенно некомпетентен в этом вопросе, я тебе уже говорила, что системная психология… - Ну конечно, я не компетентен. Куда мне, я вообще в психологии ни в зуб ногой. Мое дело петь и плясать, денежки домой приносить! Глеб чувствовал, что его понесло, но остановиться уже не мог. Господи, как же тошно! Не то, чтобы он рассчитывал на деньги с семейного счета, вряд ли там полтора миллиона накопилось бы даже при всей экономности Ирмы. Но вот это безразличие к нему и его проблемам, просто бесило. Он как порядочный, домой поехал, хотя с куда большим удовольствием остался бы с Ником, а его тут и не ждут. В Интернете ей интереснее, видите ли. - Глеб, почему ты кричишь? Ты что, пьяный? — Ирма встала из-за компьютера и подошла к нему. — На банкете пил? Тебе же нельзя сейчас! - Да тебя послушать, мне вообще ничего нельзя, — рявкнул Немов. — Ни пить, ни есть, ни дышать. Тебе только можно бегать по тренингам всяких шарлатанов, пока муж в больнице. - Глеб, да как ты можешь! Я тут с ума сходила! И к Игнатову пошла, чтобы хоть как-то успокоиться! - И как, хорошо он успокаивает? А главное, дешево! Всего-то триста долларов в час! - Глеб! - Ой, вот только слез не надо, а? Глеб вышел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью. Поднялся в свою спальню и, заперевшись изнутри, набрал Ника. - Ты далеко уехал, мой хороший? - Да не так чтобы, а что случилось? - Ничего не случилось. Просто хочу, чтобы ты вернулся и взял меня с собой. - К Вяземским? — уточнил Ник. — Или домой поедем? - Да как хочешь, мне все равно! - Сейчас буду. Глеб положил трубку. Насколько же с мужчинами проще, чем с женщинами. Никаких лишних вопросов. Простой и надежный Ник, его мальчик. Сейчас приедет и все будет хорошо. *** Ник развернулся прямо через двойную сплошную, понадеявшись, что на этом участке дороги нет камер. Мало ли, что там у Глеба случилось, не ехать же еще полчаса до разворота. До дома любимого добрался быстро, Глеб уже стоял у ворот. - Ну что ты делаешь! Я бы позвонил, как добрался. На холоде стоишь, простудишься! Ник смотрел, как Глеб устраивается на переднем сидении, своем любимом месте в его машине. Нику пришлось отодвинуть кресло максимально назад, чтобы ему было удобно, и когда ездил без Глеба, возил на сидении барсетку, чтобы никто на его место сесть не пытался. - Да ладно, мне тепло. Поехали уже! - Куда? - Ну ты вроде к Вяземским собирался? К ним и поехали. Ник послушно нажал на педаль газа. Свинство, конечно, без предупреждения на голову сваливаться вот так вдвоем, да еще и с ночевой. Ну а куда потом ехать, ночь на дворе? И Глебу давно отдыхать пора, целый день мотается. Но расставались они с Романом Исаевичем друзьями, а Таша звонила миллион раз, пока они были в Израиле, зазывала в гости. Так что выгнать не должны. - Что случилось? — осторожно поинтересовался Ник, когда машина выехала из Нововнуково. - С Ирмой поругался. - Из-за коньяка? - Из-за денег. Ник сделал вид, что сосредоточен на дороге. Да что за дела? Глеб вообще о деньгах старается не говорить, а Ирма его никогда лишней копейки не потратит. Помнится, он даже обижался, что выделяемые им на личные расходы жены деньги вечно лежат нетронутыми. - Ты помнишь, она нам рассказывала про какого-то доморощенного психолога? Ты еще сказал, что про такого не слышал? - Это который про анальное начало в психическом человека рассуждает? — усмехнулся Ник. — Помню, я потом еще в Интернет залез, почитал про него. - Вот она с ним по Интернету и общается! Какие-то там сессии ему сдает, по 300 долларов в час. Я домой прихожу, а она занята видите ли! - Так тебе денег жалко или тебя невнимание обидело? — уточнил Ник. - Все меня обидело! Я поговорить хотел, серьезно! И меня раздражает, что деньги выкидываются на ветер, когда у нас сложная ситуация. Глеб резко замолчал, видимо понял, что сказал что-то лишнее. Но Ник его уже услышал. - А у нас сложная ситуация? Что случилось? Глеб помолчал, побарабанил пальцами по подлокотнику, а потом все-таки решился. - Нас с тобой видели в Израиле, на набережной, вместе. Целующимися. И засняли! Теперь мне предлагают купить снимки. За полтора миллиона. Не так уж много, но как выяснилось, Слава и Ирма одновременно похозяйничали в моих счетах. А завтра мне нужно полтора миллиона наличными. Никита остановил машину, благо, до трассы еще не доехали, и развернулся к Глебу: - Кто заснял? Что именно заснял? Глеб, тебя шантажируют? - Горнов заснял, наверное. Есть такой известный журналист. Во всяком случае деньги требует он, снимки тоже он мне показывал. Поверь, там все очень наглядно. Глеб устроил голову на спинке кресла и прикрыл глаза. Говорил он совсем тихо и неохотно. - Лучше с ним не связываться. Полтора миллиона — не такая большая сумма. Я просто не рассчитывал, что Слава выгреб корпоративный счет подчистую. Очень не вовремя. - Глеб, родной, ты с ума сошел?! — Ник схватился за сигареты, забыв, что любимый не терпит курения в машине при нем. — Шантажистам нельзя платить! Он же не успокоится, теперь начнет тебя постоянно доить! - Он обещал уничтожить негативы. - Какие негативы? Он что, на пленку снимал? - Ну или исходники, как там это правильно называется. - И как ты можешь быть уверен, что уничтожит? - Да никак, — вздохнул Глеб. — А что ты предлагаешь? Послать его к черту и проверить, опубликует он завтра наши снимки во всех газетах или нет? Ты хотя бы понимаешь, что в таком случае мне конец? Ник понимал. Очень хорошо понимал. С его точки зрения это было бы неприятно, но не смертельно. О звездах эстрады и не такое пишут, иногда даже с их подачи. Но Глеб артист старой закалки и старых принципов, он просто не сможет выходить на сцену после подобного скандала. Да и его целевая аудитория — бабушки и дедушки — прикола не оценят, могут и перестать на концерты ходить. И, опять же с точки зрения Ника, черт бы с ней, с этой сценой. Шестьдесят — уже можно и на покой. Он бы с огромным удовольствием взял Глеба в охапку и утащил куда-нибудь далеко-далеко, в Таиланд, например, на Самуи. Сняли бы там домик на берегу океана, и жили бы так, как хотят. Без посторонних глаз, без страха, без холодных московских зим. И Глеб был бы здоровее, не гробил себя ради непонятно чего. Но Ник также прекрасно понимал, что Глеб не сможет без сцены. Без внимания, без обожания публики, пусть даже бабушек с тюльпанчиками, без аплодисментов он зачахнет на самом теплом и солнечном острове. Сказать все это вслух он, конечно, не мог. А Глеб уже продолжал: - Мы сами во всем виноваты. Не надо было так рисковать. Почему мы решили, что в Израиле можно целоваться на улице? Каким местом я думал? - Глеб, перестань, пожалуйста! На этой набережной не было ни души! Я тоже виноват, не надо было к тебе приставать. Но у тебя был такой несчастный вид, тебе требовалась поддержка. - А теперь мне требуется полтора миллиона. И хорошо, если этим дело ограничится. - А если нет? - Буду платить. Ник, ну а что ты предлагаешь? Ник ничего не предлагал. Для себя он уже твердо решил, что найдет этого Горнова и сам с ним разберется. По-мужски. А иначе Глеб, с его принципами прошлого века и верой в людскую порядочность, будет регулярно этому подонку деньги отстегивать. А деньги эти, между прочим, Глебу не с неба падают. Ник уже видел, каким трудом они зарабатываются. - Попробую у Ромки занять, — словно сам с собой говорил Глеб, по-прежнему не открывая глаз. — У него всегда заначка имеется. Только не говори ему, пожалуйста, на что. - Это понятно. Ник завел мотор и достал телефон. Двенадцатый час ночи, самое время для гостей. Набрал нужный номер: - Ташенька? Да, я. Мы тут к вам свалимся на голову, пользуясь вашим гостеприимством? С Глебом, да. Едем. Бросил мобильник на панель, машинально закурил снова. - Ну все, нас ждут, родной. Родной не ответил — он уже дремал, уткнувшись подбородком в грудь. *** - Господи ты боже мой! Крыльцо у Вяземских освещалось хорошо, и открыв дверь, Таша смогла по достоинству оценить увиденное. - Красавец, краше в гроб кладут! А размалеванный! У тебя один гример с Борей Алексеевым? - И тебе привет, — попытался улыбнуться только что разбуженный и практически волоком доставленный от машины Глеб. - Таша! — поддерживающий Глеба Ник укоризненно взглянул на тетушку. — У него просто был тяжелый день. - Так вот и мне интересно, кто ему этот тяжелый день устроил? Ты почему не отлеживаешься дома? Судя по твоей физиономии, ты с концерта? - Почти. Дома я уже успел побывать. Ты нас пустишь или мы так, на пороге постоим? - Да заходите уже! Ромка еще не приехал, у него спектакль сегодня и еще какое-то мероприятие потом. Ник, ты голодный? - Ну поел бы чего-нибудь, — пожал плечами Ник, помогая любимому войти и разуться. - А мне что, поесть не предлагают? — возмутился Глеб. - Ты у меня сейчас будешь есть, хочешь ты того или нет, — мрачно пообещала Таша. — Первое, второе и плюшки с чаем. На тебя же смотреть страшно! Бледный, худющий! Тебе на сцену в таком виде не стыдно выходить? И пока я разогреваю, быстро в ванную смывать всю эту дрянь с морды! Глеб безропотно подчинился. Взял чистое полотенце и послушно потопал в ванную, смывать грим. На душе сразу стало легче — в доме Вяземских было как всегда тепло, светло и уютно, пахло домашней выпечкой, а Таша хоть и ворчала, но как-то беззлобно. И ей было не все равно, как выглядит Глеб и как он себя чувствует. Ужин ему подали в его спальню, что противоречило всем принципам Таши. У Вяземских было принято завтракать, обедать и ужинать в столовой за большим столом или на кухне. Но усаживать Глеба за стол сейчас было бы жестоко. Поэтому он полулежал в кровати, на которой появилась вторая подушка и второе одеяло для Ника, и уплетал невозможно вкусный Ташин суп с куриными потрошками. Ник устроился с тарелкой за туалетным столиком, а Таша сидела рядом с Глебом на кровати и пристально следила, чтобы он съел все, что дали. Наконец Глеб допил чай и отставил поднос: - Спасибо, Ташенька, очень вкусно. - На здоровье. Тебе никакие лекарства пить не надо? - Надо, — спохватился Ник и полез в барсетку. - И на физиопроцедурах ты сегодня, конечно, не был? - Не был, — Глеб покаянно опустил голову. - Значит так, — тон Таши возражений не допускал. — Сейчас пьешь свои лекарства и ложишься спать. Спать, а не то, что ты думаешь! Ник идет со мной поговорить о нашем, о девичьем. Глеб только усмехнулся. Ни о чем, кроме как спать, он сейчас и не думал. - Мне с Ромкой надо поговорить. Дай хоть позвоню ему, узнаю, когда вернется. - Завтра с утра поговоришь, завтра Рома дома весь день. Спать, я сказала. И завтра у тебя постельный режим с усиленным питанием! И поездка в больницу! - Не могу. У меня завтра встреча, отменить которую нельзя. - И знать ничего не хочу! Кто там у тебя? Журналисты? Организаторы? Пусть сюда приезжают. «Только еще не хватало сюда Горнова звать», — подумал Глеб, но вслух ничего говорить не стал. Его давно уже выключало, и хотелось только, чтобы в комнате погасили свет и оставили его в покое. - Ну все, отдыхай. Таша легонько чмокнула его в лоб и поправила одеяло. - Повезло Ромке, — хмыкнул Глеб. — И почему ему всегда везет? - Потому что он хитрый еврей, — усмехнулась Таша. — Спи, несчастье. Ника она увела на кухню — традиционное место для душевных разговоров. Но сегодня милой беседы ждать не приходилось. Ник тут же получил нагоняй за то, что не удержал Глеба дома, неважно, у себя или в Нововнуково. Досталось ему и за худобу Глеба, и за общий утраханный внешний вид, и за то, что местным врачам они так и не показались и на физиопроцедуры не попали. И только в конце нотации Таша поинтересовалась, чем обязана такому неожиданному ночному визиту. Пришлось рассказывать и про юбилей Чолакяна, и про ссору с Ирмой. - Он не хочет быть дома, — объяснял Ник, цедя третью чашку кофе. — Что-то у них с Ирмой не ладится после его возвращения. С утра достала заботой, а вечером наоборот, невниманием к его персоне. - Невнимание — самое страшное преступление по отношению к нашим господам артистам, — кивнула Таша. — Рома такой же. Если он пришел домой, бросайте все и занимайтесь им. Это нормально, пора бы привыкнуть. - А у Ирмы Владимировны сейчас увлечение системной психологией, она с психологом Николем Игнатовым по скайпу общается. А Глеб ей помешал, видимо. - С психологом? По скайпу? Что-то новенькое! Нет, ну как так можно! Глеб еле ноги таскает, за ним же ухаживать нужно! - Не знаю, Таш, утром он от нее сбегал, потому что своей заботой она его достала. Нелогично как-то. У них что-то происходит. И я очень надеюсь, что я тут не при чем, — Ник допил кофе и положил подбородок на сложенные на столе руки. — Понимаешь? Я люблю Глеба, я хочу с ним быть как можно больше и чаще. Но я не хочу, чтобы он ссорился с женой. У них же совершенно другие отношения. И столько лет вместе. Для Глеба она ведь много значит, и не нужны ему сейчас новые потрясения. - Ты о чем? Ты считаешь, у Ирмы кто-то есть?! - Не знаю, но очень похоже. Вот ты бы что делала на ее месте в ситуации с Израилем? Отправила бы вот так дядюшку одного? Ну или даже с лучшим другом? - Нет, конечно! Подняла бы всех на уши, но поехала бы с ним. Кароля бы подключила, у него во всех посольствах друзья. - Ну вот именно. Не знаю, Таш, не нравится мне это все. - Не вмешивайся, — посоветовала Таша, наливая себе еще кофе. — И не расспрашивай. Приходит к тебе — радуйся. Пусть сами разбираются. Будешь лезть — окажешься крайним. - Это я понимаю, но что вот делать, когда он звонит посреди ночи и просит его забрать? Или приехать к ним на ночь? Да, и так уже было! Представь, как я себя у них дома чувствую?! Или вот сегодня — попросился к вам. Дома быть с женой не хочет, а в Москву ехать уже сил нет. - Это как раз нормально, — улыбнулась Таша. — Глеб у нас часто ночевал и до твоего появления в его жизни. Почему, думаешь, у него в нашем доме своя спальня? И она тут с незапамятных времен. Еще до перестройки дома была. Тепло ему тут, понимаешь? С Ирмой у них разное случалось. Скажем честно, Глеб никогда не был идеальным мужем. Он на гастролях повеселится, домой приезжает, а Ирме уже доложили. Скандалы она никогда не устраивала, просто объявляла бойкот — есть не готовит, на стол не накрывает, с Глебом не общается. Ну и ночью ничего не предлагает, понятное дело. А так нельзя! Он вернулся оттуда, где его хотели, любили и облизывали во всех смыслах, в холодное безмолвие. И ему еще больше хочется назад. Или новые приключения искать. Семейный очаг остывает. Уж лучше, когда ругаются, когда тарелки летают, когда страсти кипят. А ночью секс после ссоры чуть ли не на потолке. А вот игнорировать, обижаться, ждать, пока с извинениями на коленях приползет — нельзя. Не с такими, как Глеб или Рома. Или ты думаешь, твой дядюшка лучше? И никогда у него никого не было? Да было, конечно. Может, меньше, чем у Глеба, но тоже дай бог! А какие у меня были варианты? Я считаю, что либо уходить, совсем, навсегда, либо не замечать. Я не замечала. И Рома всегда знал, что дома его ждет довольная жизнью, улыбающаяся жена, вкусная еда, теплая кровать и хороший секс по первому требованию. Чем старше он становился, тем больше это ценил. Тем чаще отдавал этому предпочтение. Молодым-то девкам надо доказывать, что ты еще борозды не портишь. А тут поймут, если что не так пойдет. И я никогда не была обделена ни вниманием, ни заботой, ни материально. Мы не трепали друг другу нервы и сохранили отношения. А Глеб… Я, конечно, рада, что у него появился ты. Но по большому счету мне его жалко. Ник случал молча, только что не открыв рот. Наконец спросил: - Жалко? Ты считаешь, что они себя нормально вели, оба? Что это нормально, гулять на гастролях? - Они — артисты. По-другому у людей их профессии не бывает. Такие правила игры, не нравится — не кушай! - Ты думаешь, и сейчас… - Нет. Сейчас уже вряд ли. У Ромки едва сил на супружеский долг хватает, и то чисто номинально. У Глеба ты появился. Ладно, зря мы с тобой этот разговор затеяли, — Таша выглянула в окно. — Ромка приехал. Пошли встречать!