Во имя любви. Часть 2. Наперекор всему

Ник проснулся рано, и взглянув на часы понял, что спал всего пару часов. Больше не хотелось, и неудивительно – снились ему исключительно кошмары. Горнов, обнародовавший снимки, Глеб, душащий журналиста, причем довольно успешно – остаток сна они с Ником пытались спрятать труп и, кажется, закопали его на приусадебном участке Вяземских. Бред, одним словом. Энергетика здесь что ли плохая? Обычно Ник спал как убитый. Никита покосился на Глеба – любимый, судя по безмятежному выражению лица и вольготной позе, чувствовал себя вполне комфортно и видел хорошие сны. Ну да, логично, это же его спальня. Вероятно, только Нику здесь не по себе. Хотя в комнате нет ни единого предмета, напоминающего об Ирме, у него все равно ощущение, что он третий лишний в чужой постели. Никита решительно поднялся. Несколько минут постоял, любуясь своим спящим сокровищем, осторожно коснулся губами начавшего уже колоться подбородка, провел рукой по волосам, поправил сползшее одеяло и вышел, плотно притворив за собой дверь. И чем теперь прикажете заниматься? В доме Немовых он чувствовал себя далеко не так комфортно, как у Вяземских. Телевизор в гостиной включить? Нет, лучше завтраком заняться, Глеб наверняка проснется голодным. Ник отправился на кухню. Вот здесь начинались владения Ирмы, и это чувствовалось сразу – обои в цветочек, вышитые полотенчики на каждом шагу, в холодильнике одни овощи и фрукты. Ни мяса, ни пельменей, ни сосисок. И чем Глеба кормить прикажете? Он же не хомяк на завтрак морковку грызть! В холодильнике даже яиц не оказалось. Как они живут вообще? И что теперь, в магазин ехать? Где тут ближайший супермаркет, Ник понятия не имел, но решил, что спросит у кого-нибудь, в крайнем случае, в планшете навигатор включит. И Динку заодно нужно забрать, Глеб что-то там говорил про гостиницу для собак на Дмитровском шоссе. Записку оставлять не стал, если Глеб проснется, догадается позвонить. До собачьей гостиницы добрался за час, и только добравшись подумал, что никаких документов на Динку у него нет, и фамилия его не Немов, так что собаку ему могут просто не отдать. Но все получилось иначе. Стоило объяснить сотруднице, за кем он приехал, и ему обрадовались, как родному: - Просто замечательно, что вы решили собаку забрать! А мы уже хотели Ирме Владимировне звонить! Вообще-то мы таких агрессивных животных на передержку не берем. - Агрессивных? – поразился Ник. – Да Диночка мухи не обидит! - Все вы так говорите! Она уже сутки лает, не прекращая, кидается на любого, кто пытается подойти к вольеру, и ничего не ест. - Вся в папу, — хмыкнул Ник. – Ну показывайте, где наша зверюга. Зверюга при виде Никиты залилась восторженным лаем, метя хвостом по полу с бешеной скоростью. Поводок Никита взять забыл, так что пришлось сгребать «страшную зверюгу» в охапку и нести в машину. По дороге Ника облизали, обнюхали, облаяли и снова облизали. - В салоне не свинячить, стекла слюнями не заливать! – строго предупредил Ник, устраивая Динку на заднем сидении. – Сейчас поедем домой, только в супермаркет заглянем за едой для нашего папы. Счастливая Динка согласно тявкнула. Ник завел Бэху и вырулил на шоссе, размышляя о том, как было бы чудесно, если бы Ирма действительно ушла от Глеба. У них могла бы получиться настоящая семья: воскресные завтраки, походы по магазинам, воспитание Диночки. Никита усмехнулся и закурил. Размечтался. Не в этой реальности, где Глеб публичный человек, и дело не только в журналистах, следящих за каждым его шагом. Глеб сам не хочет менять свою жизнь, его все устраивает. Жена должна быть, сидеть дома, вязать салфеточки и ждать его светлость. И точка. А мечты Ника о семье – это только его мечты. Вернувшись в дом Немовых, Ник выпустил Динку, тут же помчавшуюся в спальню хозяина, а сам отправился готовить завтрак. Он успел не только пожарить яйца с беконом и приготовить тосты, но и починить подтекающий кран на кухне и наточить ножи – судя по обнаружившемуся в ящике с приборами точильному камню и царапинам на всех ножах, Ирма занималась этим сама и безуспешно. Ник как раз варил кофе, когда послышались знакомые завывания сверху. - Я то-от, которому внимала ты в полуноооочной тишине! - Гав! Гав-гав-гав! – вторила хозяину Динка. - Я то-от, чья мысль в душе шептала, чью гру-усть ты тихо отгадала! - Гав! - Я тот, чей взор надежду губит, едва-а надежда расцветет! Я тот, кого никто не любит, и все живущее клянет!!! - Глебушка, ты преувеличиваешь, — Никита обнял спустившегося на кухню, заспанного и взлохмаченного «Демона». – Доброе утро, родной! - Доброе! Ты зачем это несносное создание ко мне пустил? Она меня разбудила и облизала! А теперь распеться не дает! – Глеб потрепал собаку за уши и плюхнулся за стол. – Господи, неужели в этом доме пахнет нормальной едой! И кофе! Хорошо-то как, не сдохнуть бы от счастья! - Сколько эмоций, — хмыкнул Никита, придвигая к любимому тарелку тостов и банку с джемом. – Я тебе кран починил и ножи наточил. Если Ирма удивится, припишешь эти подвиги себе. - Легко, — кивнул Глеб с невозмутимым видом. – Терпеть не могу домашние обязанности. - Какие у тебя на сегодня планы? - Никаких! Будем валяться, смотреть телевизор, ну может еще чем интересным займемся? У меня выходной! - Тогда давай съездим в больницу и выясним насчет твоей физиотерапии? - Ник, не будь занудой! Я хочу побыть дома. Можем бассейн налить, мне там что-то Гутенберг про лечебное плавание говорил! Никита отставил свою чашку кофе и серьезно посмотрел на Глеба: - Родной, так ты здесь хочешь остаться? Со мной?! - Ну да. А что? - Глеб, может быть, мы быстренько тут приберемся, возьмем Динку и поедем на Бардина? - Там бассейна нет, — справедливо заметил Глеб. – В чем дело? Тебе не нравится мой дом? - Причем тут «нравится»? Это просто твой дом. Рюшечки, цветочки, ненаточенные ножи и гербарий в холодильнике. Глеб, я тут что делаю? Это ваш с Ирмой дом. У нас с тобой есть квартира, не такая шикарная, без бассейна, но мне там гораздо комфортнее. Не обижайся, постарайся меня понять. Поздно, он уже обиделся. Отодвинул пустую тарелку, посмотрел серьезно и мрачно. - Ник, ты здесь, потому что я тебя позвал. Это мой дом, построенный… Ну ладно, я не могу сказать, что этими самыми руками, но вот этим горлом точно! Я пять лет из гастролей не вылезал, чтобы его построить. Тур по Уралу, тур по Сибири, корпоратив на Камчатке, тусовка на Сахалине. И везде пел, пел, а иногда еще и плясал. Народный артист России пляшет и развлекает пьяных братков на свадьбе одного «конкретного пацана». Нормально? Нормально! Он же на фундамент зарабатывает. Или на мягкую кровлю, пластиковые окна, бассейн! А чтобы скважину пробурить и разводку на воду сделать, я по нефтяным вышкам ездил, пел славным добытчикам нефти в поселках, где не то, что гостиницу, просто дом с сортиром не на улице не найдешь. И вот идешь ты, ночью, в мороз минус десять, со своей больной спиной через огороды в деревянную будочку без света, пописать, потому что старенький ты уже, не получается без ночных подъемов до утра дотерпеть, и думаешь, какого хрена ты Народный, любимый, почетный и прочая. Я этот дом строил, будучи уже немолодым человеком. Предполагая, что старость встречать я буду именно тут. Потому и туалеты на каждом этаже, и лестницы пологие, и спальни предусмотрены и внизу, и наверху. Мало ли, может, через десять лет я вообще не смогу на второй этаж забираться? Так вот, я этот дом сам построил, и никому отдавать не намерен! Хочет она со своим жопником спать, вперед и с песней! А это – мой дом! Никита давно забыл про свой кофе и во все глаза смотрел на Глеба. Он и предположить не мог, что все настолько серьезно, и что у любимого такие проблемы. Психологические, прежде всего. Как он этого Ирминого тренера назвал? Жопником? Прелесть какая. - Ты понимаешь, Ник, я возвращаюсь с гастролей еле живой, с одним-единственным желанием лечь спать. В нормальную, чистую и мягкую постель. Лучше на сутки или двое. Грязный как свинья, потому что горячая вода в тех местах, где я выступал, большая роскошь. С севшим голосом и черными кругами под глазами. Но с тугой пачкой денег. А она с порога: посмотри, какую я салфеточку вышила, ты совсем не обращаешь на меня внимания, скушай салатик. Я в свою спальню пройду, упаду и вырублюсь, через пару часов она появляется: ты домой только спать приходишь, ты не хочешь со мной общаться! Глеба понесло. Теперь он вспоминал все свои обиды за все годы семейной жизни. Ник не сомневался, что у Ирмы, начни она откровенничать, обид нашлось бы не меньше. И Глеб ведь сам посадил Ирму под замок: не работай, подруг не заводи, ни с кем не общайся. Она неделями одна сидит, поговорить не с кем. Конечно ей хочется пообщаться с вернувшимся супругом. И конечно интересы у них разные, Глеб наверняка раньше снисходительно относился и к салфеточкам, и к рюшечкам. Сейчас просто обижен, да и избалован: с Ником у них совпадений куда больше. А ведь началось все с невинного замечания насчет того, что в квартире Ника им обоим было бы удобнее. Но Глеб, кажется, так не считал. Пока любимый не накрутил себя окончательно, Ник решил прекратить этот разговор. - Глеб, ну все, успокойся. Твой дом, значит твой. Мне вообще все равно, где быть, лишь бы с тобой. Пойдем покажешь мне свой бассейн, и мы решим, подходит ли он для физиопроцедур. @@@ Глеб с наслаждением плавал взад-вперед, отталкиваясь от бортиков и смешно отфыркиваясь, когда вода попадала в нос или в рот. Бассейн был небольшим, метров десять в длину, но зато свой, без хлорки и с всегда чистой водой нужной температуры. Ник вместе с Динкой сидел у бортика и наблюдал за любимым. - И чего ты там сидишь? – поинтересовался Глеб, проплывая мимо. – Ты или ныряй ко мне, или иди делай чай с бутербродами! - У меня плавок нет, — покачал головой Ник. – Я тебе мешаю, что ли? Сижу любуюсь. - Пасешь ты меня, а не любуешься, — фыркнул Глеб. – Боишься, что утону? А ну иди сюда, недоросль, я тебе покажу, как надо плавать. Глеб резко схватил его за руку и дернул на себя. Не ожидавший ничего подобного Ник кубарем свалился в бассейн, подняв столп брызг и облив Динку, которая тут же возмущенно загавкала. - Ты что творишь? Рубашка, джинсы, все же мокрое теперь! - Другие найдем! И вообще снимай эти тряпки. Прелесть домашнего бассейна в том, что купаться можно без ничего! Руки Глеба уже уверенно помогали Нику освободиться от мокрой и прилипшей к телу ткани. - То-то я смотрю, ты в плавках. Кстати, где ты взял эту порнографию? Что за кораблики? Надеюсь, ты это только дома носишь? - А что такого? – Глеб растерянно посмотрел вниз. – В позапрошлом году в Анталии покупал, там на пляж надевал. - Кошмар! Глебушка, ты не обижайся, пожалуйста, но в общественных местах тебе лучше носить шортики. - Почему? - Потому что кое-что у тебя очень нестандартного размера и в плавки не совсем помещается. Тебе сверху не видно, наверное, а вот мне видно и очень хорошо. Рука Ника легла на плавки Глеба, аккуратно возвращая на место его боевого товарища. - Видишь? Не помещается. - Ты еще раз так сделай, и совсем ничего не поместится, — промурчал Глеб, притягивая Ника к себе. – Если бы не знал твои размеры, решил бы, что ты завидуешь. - А я завидую. Самому себе, что у меня есть такое сокровище. Ты уверен? Глеб недвусмысленно прижимался к его бедрам. Ник обнял его за талию, почувствовал под ладонью свежий, еще выпуклый шрам и быстро сместил руку, чтобы не сделать больно. - Ты опять? – Глеб заглянул ему в глаза. – Я не из сахара. Я действительно хочу тебя, прямо здесь. Подтверждения его слов Ник не чувствовал, но Глеб упорно терся об него бедрами, вжимая в бортик бассейна. - Прямо здесь не получится, — Ник уткнулся в шею Глеба, осторожно прикусывая нежную кожу. – Мокро. - И что? - Глеб, я не девочка. У меня естественной смазки нет, а искусственная, да еще и несмываемая водой у тебя тут вряд ли припасена. - Какой же ты зануда, — вздохнул Глеб. – И мыслишь шаблонно. Глеб решительно раздвинул ноги Ника коленом, а рот запечатал фирменным хищным поцелуем. Одна рука легла на задницу парня, а вторая стала пробираться к более интересным частям тела, лаская и возбуждая. Нику хватило нескольких уверенных движений, чтобы прийти в полную боевую готовность – в конце концов, у него уже месяц не было секса. А вот у Глеба дела шли не так хорошо. Он самозабвенно, мастерски целовался, собирал губами капельки воды с лица Ника, шеи, груди, прижимался к нему всем телом, но его член оставался безучастным. Ник настолько погрузился в приятные ощущения, что не сразу обратил внимание на возникшие проблемы. Но досадливое сопение Глеба заставило его открыть глаза и наткнуться на напряженный взгляд. - Ты чего? А, понятно. Иди сюда. Ник обнял Глеба сзади и, слегка прикусив загривок, завладел немаленьким членом. Мда, смазка сейчас явно не помешала бы – кожа у Глеба очень нежная, а просыпаться дружок не спешил. Так он быстрее натрет ему все к черту, чем возбудит. - Расслабься, родной. Свободной рукой Ник обхватил Глеба поперек груди, прижимая к себе. - Не могу… Черт… - Тише, спокойнее. Мы никуда не спешим. Давай переберемся в кровать? Я тебе сейчас все разотру до кровавых мозолей. Пошли туда, где сухо? Глеб нехотя вылез из бассейна, если вода хоть как-то скрывала его проблемы, то теперь было очевидно, что эрекция даже не намечалась. Ник сделал вид, что ничего не замечает, и продолжая целовать любимого, довел его до дивана в холле – не тащиться же в спальню через весь дом. - Ложись, — Ник легонько толкнул Глеба, заставляя улечься. В былые времена завалил бы его, не церемонясь, да Глеб и сам любил применить силу, так что их секс порой напоминал борьбу без правил. Сейчас же боялся навредить, причинить боль. Может быть, поэтому у Глеба ничего не получалось? Страсти недоставало, градуса? Ну ничего, сейчас мы градус поднимем. Никита устроился между ног любимого и сосредоточился на источнике их проблем: мягкие поцелуи и требовательные скользящие движения, массаж языком вдоль припухшей венки и нежные поглаживания яичек – Ник делал все, что обычно нравилось Глебу. Тем временем собственное возбуждение становилось почти нестерпимым, приятная тяжесть в паху превращалась в болезненную. - Ник! – Глебу надоело лежать, и он потянул парня на себя. – Ник, иди ко мне. Никита послушно оторвался от своего занятия и подтянулся выше, не забыв огладить грудь и плечи любимого, подразнить соски, поцеловать впадинку между ключиц и только потом заглянуть в глаза: - Что? - Ник, прекрати, это бесполезно. Я не могу. - Все получится, родной. Я только начал. - Ник, подожди! Тебе не противно? Никита чуть челюсть не потерял от такого вопроса. Приподнявшись на руках, продемонстрировал завидную эрекцию: - Когда противно, так не стоит! Глеб смотрел на него снизу вверх каким-то очень странным взглядом. Не затуманенным от желания, как это часто бывало, не хищным, а каким-то оценивающим. Он как будто на что-то решался. Ник замер, не торопя и не понимая, что происходит. Глеб вел себя странно. Таких ситуаций у них еще не было, но он достаточно хорошо знал Глеба, любимый был всегда очень внимателен к партнеру. По всем законам жанра, сейчас Глеб должен был бы перехватить инициативу и помочь Нику кончить доступными способами. Уж на орально-мануальные ласки Глеб был непревзойденный мастер. Но вместо этого Глеб с нечитаемым выражением лица, не отрывая взгляда от Ника, начал подтягивать согнутые в коленях ноги к груди. И в лучшие времена при его комплекции – почти акробатика, а учитывая больную спину, вообще подвиг. Ник даже не сразу понял, во имя чего. Опомнился, когда Глеб достиг своего максимума акробатического искусства и поинтересовался: - Ты придвинешься или мне на весу держать? - Чего? Зачем? Ник окончательно перестал понимать, что происходит. Глеб же не хочет, чтобы он… - Давай уже, — как-то буднично попросил Глеб. – Когда-то это должно было произойти. Раз сверху от меня больше никакого толку, буду лежать за себя. Ну, ты чего ждешь? Ника вихрем смело с кровати. От возбуждения не осталось и следа. Он схватил первую попавшуюся тряпку, кажется, полотенце, обмотал им бедра и вылетел из комнаты. С удовольствием бы убрался и из этого дома, осточертевшего ему за последние часы, вот только Глеба одного оставлять нельзя. Глеб! Черт! Как он мог такое предложить! Что вообще у него в голове творится? Твою же мать! Он, Ник, тоже ведь не железный! Все понимающий, спокойный, профессионально обученный терпеть чужие выкрутасы. Но всему же есть предел! Он действительно так плохо о нем думает? Что, на сексе свет клином сошелся? Он вообще представлял, что предлагал? Глеб, настоящий альфа, мужик до мозга костей. И с такой же закостенелой психикой мужчины. Он и так себя ломал, когда начинались их отношения. Да и Нику нелегко пришлось, и в физическом смысле, и в моральном. Но он моложе, гибче, да и просто авантюрист по жизни. А представить Глеба внизу можно только в страшном сне. И еще эта обреченная покорность в глазах! Идиот! Он хотя бы представляет, как это больно в первый раз? Особенно при габаритах Ника, с которыми в однополый секс вообще путь заказан? Да он никогда в жизни не сделает этого с Глебом! Из глаз капали злые, горячие слезы, но Ник их даже не замечал. Он курил одну за одной, плюнув на просьбу Глеба не дымить в доме и смотрел в окно на занесенные снегом елки. Он стоял так, кажется, целую вечность, пока сзади не послышались тяжелые, шаркающие шаги. Голой спиной Ник почувствовал приятную мягкую ткань махрового халата. И запах, привычный, любимый, едва уловимый – древесного парфюма, коньяка и мужского тела. - Дай закурить. - У тебя же не курят? - Тебе жалко? Спасибо. И зажигалку. - Кури на здоровье, — пробормотал Ник, продолжая смотреть в окно. Но разговаривать со спиной Глеб явно не собирался. Решительно развернул его к себе. Стереть предательские дорожки от слез Ник не успел, осталось только взглянуть на Глеба с вызовом – ну и что дальше? Глеб изучающе смотрел на него и курил. И молчал. Молча провел ладонью по щекам Ника, стирая слезы. Потом произнес мягко, как будто утешая ребенка: - Импотенция – это очень печально, но не повод для слез. Особенно если речь не о тебе самом. - Дурак! Нику хотелось оттолкнуть его, лучше бы отшвырнуть, приложив обо что-нибудь твердое, чтобы дурь из головы вылетела. И в то же время прижаться покрепче и никогда больше не отпускать. Может тогда ему перестанут приходить столь дикие идеи? - Дурак, — кивнул Глеб. – Старый озабоченный дурак, который решил, что законы природы на него не распространяются. Что он вечно будет гигантом большого секса. - Не поэтому дурак. Неудачи случаются у всех, и дело не только в возрасте. Ты хотя бы понимаешь, что ты мне сейчас предложил? - Нет. Глеб смотрел на него грустно-грустно, как побитая собака. - Но это вариант. - Ни хрена это не вариант! Ты мужчина! И навсегда им останешься! Ты всегда будешь сверху или не будешь никак, ты меня понял? - Странная логика! А ты тогда кто? - А я идиот, — вздохнул Ник. - Ну вот и поговорили. Глеб задумчиво выпустил струйку дыма. - Ты куришь как малолетка, — заметил Ник. – Не в затяг. - Я знаю. В затяг кашлять начну. Певцу курить вообще нежелательно. - А зачем тогда? - Нравится вкус табака. И нервы успокаивает. Пойдем ляжем? Судя по напряженной позе, Глеб устал стоять. Мда, и как он собирается юбилей проводить? Четыре часа стоя, если десять минут уже предел возможностей? Злость испарилась, осталась только… Нет, не жалость, жалость плохое чувство, унижающее того, на кого она направлена. Нежность. Глеб выглядел таким трогательно-беззащитным в этом белом махровом халате, расходящемся на груди, босой, с влажными, зачесанными назад волосами и глазами на пол-лица. Ник осторожно обнял его за талию: - Пойдем. До спальни они не дошли, устроились на диване в гостиной. Включили телевизор, Глеб достал свой любимый коньяк, Ник приволок из кухни лимон и шоколадку. Решил, что читать нотации по поводу смешивания алкоголя с лекарствами не время и не место. Глеб улегся поудобнее, пристроив по одной подушке под каждое колено и две под спину. Рядом разлеглась Динка с крекерами – Ник, не церемонясь, раскрыл целую пачку и высыпал печенье прямо на диван, и теперь счастливая псина хрустела, кроша и капая слюнями на обивку. Ник привычно пристроился у Глеба на плече. Как же он не может понять, что секс, безусловно, приятная штука, но есть в жизни вещи куда более важные?