Во имя любви. Часть 2. Наперекор всему

Поезд «Санкт-Петербург – Москва» уже проезжал Химки, пассажиры начали сдавать постельное белье и выстраиваться в очередь за кипятком. Как будто нельзя потерпеть полчаса и попить уже нормальный чай в Москве! Все равно же проводники не доводят воду до нужного градуса, Ирма вчера уже пробовала заварить пакетик своего любимого «Матте» — вода едва окрасилась в бледно-зеленый цвет, а по поверхности пошли белые пузыри. Гадость получилась редкая. Ирма отодвинулась подальше от двери купе, чтобы не слышать радостного гомона из коридора: какой-то ребенок допытывал родителей, когда уже будет Москва и сводят ли его на Красную площадь. Вопрос повторялся в сотый раз, но родителей, похоже, не раздражал, они терпеливо объясняли снова и снова. А вот Ирма уже всерьез жалела, что не полетела самолетом. Решила, называется, выспаться и заодно привести мысли в порядок. Она машинально перелистнула страницу женского романа в мягкой обложке, купленного в Петербурге на вокзале, и наполовину прочитанного. Выспаться в этом гвалте было решительно невозможно, да еще и простыни оказались сырыми. С мыслями оказалось еще хуже, они все время возвращались к тому, что произошло в Петербурге. Нет, по большому счету, ничего не произошло, ничего ужасного. Но могло, могло произойти. Как она согласилась? Как дала уговорить себя пойти после тренинга с Игнатовым в ресторан? На что она рассчитывала? На то, что они будут разговаривать о психологии? Она даже обрадовалась, узнав, что Игнатов заказал для них отдельный кабинет – Ирма Немова хоть и не светская львица, но ее все же могли узнать. Попадутся в зале общие с Глебом знакомые или его поклонники, потом сплетен не оберешься. Но едва закрылась дверь кабинета за официантом, принесшим ужин, как Николай заговорил отнюдь не о психологии. Он сыпал комплиментами и целовал ей руку, наливал вина и рассказывал про тренинг в Испании, на который она обязательно должна поехать с ним, потому что она «его главная Муза». Ирма смущалась, но снова чувствовать себя Музой было приятно. Ей вспомнилось, как много лет назад молодой Глеб приглашал ее на свои концерты, усаживал в первом ряду и пел, глядя только на нее. А потом заваливал цветами, которые дарили поклонники. После концерта они шли в его номер и там происходило нечто невообразимое – Глеб эмоционально заряжался от зала, и выплескивал полученную энергию в феерическом сексе. Как же давно это было, как будто в другой жизни. Ирма таяла от ласк и приятных воспоминаний. А потом что-то пошло не так. Сначала Игнатов ее поцеловал. Совсем не так, как Глеб – поцелуй получился слишком вялым и слюнявым. В первые секунды Ирма просто растерялась, она привыкла, что Глеб всегда лидирует, привыкла к его жестким, требовательным губам, к его напору. Дальше Игнатов повел себя еще более странно – навалившись сверху, он опрокинул Ирму на спинку дивана, на котором они сидели. Звякнул посудой задетый стол, не ожидавшая ничего подобного Ирма ударилась о деревянную окантовку спинки. Не очень больно, но неприятно – Глеб всегда был осторожен и предупредителен. Одна рука Николая по-хозяйски легла ей на грудь, а вторая нырнула под платье, без церемоний пытаясь снять с нее нижнее белье. Все происходило слишком быстро, вторжение в интимные зоны – слишком нахальным. Ирма вдруг почувствовала, что ее тошнит. В самом прямом смысле этого слова, успеть бы добежать до дамской комнаты. Возбуждения не было и в помине, только омерзение и по отношению к Игнатову, и к себе самой. Ирма не помнила, как вылетела из кабинета, как нашла туалет. Ее долго и жестоко рвало над унитазом, еще дольше она умывалась ледяной водой и пыталась привести себя в порядок. А потом взяла таски до вокзала, купила билет на первый поезд до Москвы, и вот она тут, в шумном, галдящем вагоне. Уснуть она так и не смогла, зато к утру бессвязные мысли оформились в конкретные выводы. Все, что произошло в Петербурге, было большой глупостью с ее стороны. Наверное, само увлечение системной психологией было глупостью, но сближение с Игнатовым, личные консультации, из-за которых и произошла ссора с Глебом – просто непростительная ошибка. Она ведь всегда была примерной женой, ее так воспитали, сначала папа, потом Глеб. Ждала и молчала, молчала и ждала. И несмотря ни на что, любила Глеба. Глупо отрицать очевидное. Она все время сравнивала Игнатова с мужем, а ее реакция на чужие ласки была самым красноречивым свидетельством – она не может изменить Глебу, ни физически, ни психологически. Можно читать дамские романы и смотреть сериалы про любовь, можно мечтать о чем-то, фантазировать, когда уж очень тошно и одиноко. Но не более того. Домой Ирма возвращалась с четко оформленным планом: помириться с Глебом, навести идеальный порядок, приготовить что-нибудь особенное, что он любит. Может быть, испечь яблочный штрудель? Или вишневый? Лучше оба, и какао сварить, настоящее, не полуфабрикат из пакетика. До дома она добралась на такси, напоследок поругавшись с таксистом и выторговав у него пятьсот рублей и окончательно придя в доброе расположение духа. На парковочной площадке она сразу заметила машину Ника и настроение стало еще лучше. Значит, у них гости, при посторонних Глеб не станет выяснять отношения. Дверь Ирма открыла своим ключом, по недавно обретенной привычке беречь обувь от собаки, не разуваясь сразу прошла в холл и остолбенела. На диване, вольготно раскинувшись, спал Глеб. Абсолютно голый. А сверху на нем спал такой же голый Никита. Рядом в гнезде из скомканных простыней лежала Динка, при виде хозяйки настороженно поднявшая уши, но не издавшая ни звука. На полу стояли грязные тарелки и бокалы, валялись носки и почему-то плавки Глеба, эти ужасные, турецкие, с корабликами, из которых у него все вываливалось. Ирма сделала шаг ближе, машинально протянула руку, чтобы поднять, и тут же отдернула – на плавках лежал использованный презерватив. Ирма зажала рот рукой, чтобы не закричать. Быстро-быстро выбежала из дома, пронеслась через двор, вылетела на дорогу. Пробежав еще метров двести, остановилась, чтобы отдышаться, и услышала звонкий женский голос: - Ирмочка, ты куда так спешишь? А где твоя машина? Ирма обернулась. За кованым забором стояла ее соседка и приятельница Алиска, супруга успешного нефтяника, с которым дружил Глеб. - В магазин за хлебом, — неудачно соврала Ирма, пытаясь незаметно вытереть слезы. – Решила пешком пройтись. - В поселковый магазин? Да у них дрянь, а не хлеб, из порошка делают, одни заменители! Я вот сама пеку, в Интернете такой рецепт нашла! С хрустящей корочкой, м-м-м! Есть минутка? Заходи, я тебя угощу. И рецепт дам. Зайдешь? Мой в командировке, дети у свекрови, я от тоски вешаюсь. - Зайду, — неожиданно согласилась Ирма и повернула к соседской калитке. Сейчас она готова была идти куда угодно, лишь бы не домой. @@@ Глеб сиял, как начищенный пятак. Приводя себя в порядок и одеваясь, он улыбался собственному отражению в зеркале, что-то напевал под нос, только что не приплясывал. Глупо, конечно, не мальчишка уже, чтобы так радоваться сексуальным подвигам. Да и подвига, честно сказать, не было. Был вполне заурядный и не очень долгий секс. Но все получилось! Первый раз после операции! А ведь он уже было поставил на себе крест, решив, что импотенция – это последствие наркоза. Но вчера Ник был таким нежным, терпеливым и в то же время настойчивым, что у них все получилось. Значит, еще повоюем! И сразу жить захотелось. И Глеб даже не обращал внимания на ноющую спину. И голос как будто лучше зазвучал! Очень вовремя, он как раз хотел переписать одну фонограмму к юбилею. Так что теперь Глеб Васильевич собирался на студию, поторапливая Ника. - Ты еще не одет? – возмутился он, спустившись вниз при полном параде – в костюме, только без галстука, галстук он держал в руках. – Что ты возишься? - Порядок наводил. Посуду помыл, крошки с дивана собрал, — отчитался Ник. – Белье в машинку засунул. - Изображаешь примерную женушку? – ухмыльнулся Глеб. - Нет, просто не хочу, чтобы Ирма обнаружила следы нашей оргии, если вернется. - Тоже мне оргия! Вот погоди, после юбилея я немного отдохну и покажу тебе, молодой человек, что такое настоящая оргия. Глеб сознательно проигнорировал замечание Ника по поводу жены. Не хотелось думать о неприятном, не хотелось признаваться даже себе в том, что по Ирме он скучает. Все-таки Ник был прав, им вдвоем гораздо лучше на Бардина. - Ты не знаешь, что с этим делать? – Глеб растерянно протянул Нику галстук, который так и держал в руках. - Завязывать, — захихикал Никита. – Ну можно на нем еще повеситься, как вариант. Ты не умеешь завязывать галстуки? - Не умею. На работе у меня раньше костюмер был, дома Ирма. - Стыд и срам, господин Народный артист. Иди сюда. Сам Никита галстуками не увлекался, но приличный виндзорский узел сотворил без труда. - Красавец! Дай поцелую! Глеб позволил чмокнуть себя в нос, не преминув воспользоваться ситуацией и хлопнуть парня по попе. - Все, мой хороший, иди одевайся уже! Мне с утра обязательно нужно попасть на студию и записаться, пока я в голосе. До студии добрались быстро. Никита распахнул перед ним дверь, Глеб вошел в помещение по-хозяйски, без стука, и с удивлением обнаружил, что в студии полно народу. Кроме звукорежиссера Олега, сидевшего за пультом, в комнате было трое молодых парней, пытавшихся одновременно что-то спеть в микрофон. В его микрофон! А на его стуле, его любимом удобном стуле, на который Глеб обычно присаживался между записями, примостился какой-то хлыщ в блестящем костюме, судя по вольготной позе и стоимости костюма, продюсер молодчиков. - И что здесь происходит? – с порога прогремел Глеб Васильевич. Олег аж подпрыгнул и тут же вылетел из-за пульта навстречу шефу. Зато хлыщ в костюме не потрудился даже встать в присутствии старших, что окончательно вывело Глеба из себя. - Что вы делаете на моей студии? - Записываемся, — пожал плечами хлыщ. – У нас оплачено до двенадцати. - Оплачено? Почему я об этом не знаю? - А ты кто вообще такой, дядя? Глеб подавился воздухом от такой наглости. Он беспомощно обернулся к замершему у него за спиной Нику, но парень вмешиваться не спешил, похоже, он просто не понимал, что происходит. Вмешался Олег. - Глеб Васильевич, это группа «Боиз», они с Вячеславом Давыдовичем договаривались, он по телефону предупредил, что ребята придут записываться. Я думал, вы в курсе. - Я не в курсе! – Глеб взглянул на часы – половина двенадцатого. – Хорошо, я вернусь через полчаса, чтобы никого тут не было! И, Олег, помещение проветрить не забудь! Глеб Васильевич демонстративно пропустил вперед себя Ника и громко хлопнул дверью, показывая свое недовольство. - Пошли в кафе внизу, чаю попьем. Никита кивнул. Усевшись за столик, Глеб тут же набрал Троянова. - Слава, это как понимать вообще? Я приезжаю на студию, на свою студию, Слава, а тут какие-то юнцы записываются. И еще мне хамят! Что значит я не предупредил, что мне студия нужна? Слава, это моя студия! Я ее создавал, чтобы приезжать, когда мне удобно! И записываться, когда у меня звучит голос! Я не сдаю ее в аренду за деньги! Ах зря? Тебя я не спросил! Надеюсь, эти деньги будут на корпоративном счету? Хорошо, в офисе поговорим, я буду после обеда. Что значит ты не в городе? А где ты? Алло! Слава?! Попробовав несколько раз перезвонить и не добившись успеха, Глеб шваркнул телефон об стол и впился зубами в принесенное официанткой пирожное. Никита с интересом наблюдал за ним, потягивая кофе. - Что ты так смотришь? Да, я страшен в гневе. - Ты кушай, кушай, — Никита подвинул к нему блюдце со своим пирожным. – Только не нервничай. - Я не нервничаю, я зол! Славка прекрасно знает, что я терпеть не могу посторонних на студии. И втихаря шабашит! Я больше чем уверен, это не в первый раз. И деньги идут явно не на рабочий счет. - Некрасиво, — согласился Ник. – Но а почему ты сам не хочешь сдавать студию в аренду? Это же хороший приработок, ты не так часто тут бываешь, по большей части помещение простаивает. - Ты не понимаешь, — покачал головой Глеб. – Во-первых, я хочу иметь доступ к студии в любое время. Я никогда не знаю точно, проснусь в голосе или нет. Я слежу за своим состоянием, и если звучу, то еду записываться. А во-вторых, я брезгую. Знаешь, как противно петь в заплеванный микрофон? А запахи! Помещение для записи звука изолированно, вентиляции считай, что никакой, запахи держатся очень долго. Готов спорить, мы сейчас зайдем, и там будет вонять грязными носками, потом и дешевым «брутальным» одеколоном. - Господи, Глеб, в жизни бы не подумал, что ты брезгуша. Ты, — Ник перешел на шепот, — иногда в такие места мордочкой лезешь, что заподозрить тебя в брезгливости просто невозможно. - Не сравнивай, то свое, родное. И потом, когда певец поет, он дышит активнее, глубже, потому вокруг не должно быть резких запахов, они вызывают раздражение дыхательных путей. Все, я наелся. И петь у меня теперь нет никакого настроения, тем более, я уже наорался. Не судьба, поехали в офис, пытать Маринку, где мой директор и что происходит. - Вынесешь своему Славке мозг? - А то, — хмыкнул Немов. – Он на самом деле уже оборзел. а @@@ Ирма вполуха слушала щебетание Алиски – рецепт хлеба, новое платье, которое она купила к Новому году, жалобы на нерадивую домработницу, — какие же это все глупости. Они сидели на кухне, окна которой выходили на дом Немовых. Сейчас, когда деревья стояли без листвы, а от живой изгороди остался только остов, отсюда прекрасно просматривался их двор. Ирма видела, как открылась дверь, и Глеб выпустил на прогулку Динку. Псина быстро справилась со своими делами и вернулась к поджидавшему ее хозяину. - И ты представляешь, он мне говорит, что это моя! Да я такой в жизни не стала бы пользоваться! И тон не мой, я обычно беру нежно-розовую, а у этой такой насыщенный цвет. А качество? Она же не больше двухсот долларов стоит! Я так и сказала этому мерзавцу: «Такой дешевкой могут пользоваться только твои шлюхи!». Ирма? Ирма, ты меня совсем не слушаешь! - Что? – Ирма все-таки оторвала взгляд от окна. – Прости, Алис, я тебя слушаю. - В общем, я вышвырнула эту помаду в окно. Потом собрала все постельное белье и велела Ленке отнести на мусорку, а сама в тот же день купила все новое. Сама понимаешь, я не могу знать точно, какой комплект они брали. - Зачем брали? – Ирма никак не могла сосредоточиться и увязать Алискины возмущения в историю. - Чтобы трахаться, зачем же еще?! Ну не на полу же они это делали! И помаду я нашла в спальне. В нашей спальне! Ну каков козел, а? Вот что этим мужикам не хватает? Я же за собой слежу, все его прихоти выполняю, голова у меня никогда не болит. Хочешь минет – пожалуйста. Хочешь в задние ворота – без проблем. Ирма вздрогнула и отставила чашку с давно остывшем чаем, которую уже с полчаса держала в руках. - Алиса, ты хочешь сказать, что вы с Толиком занимаетесь… Ну… - Анальным сексом? Конечно! Он большой любитель этого дела. Я ж и говорю, любой каприз. И зачем ему сдалась эта шалава? Что у нее, поперек, что ли?! Да еще в нашем доме, пока мы с детьми были в Италии. Скотина! - И что ты сделала, когда узнала? - Ну а что я могу сделать? – Алиса плеснула себе еще чаю и разломила зефирину. – Дом его, деньги тоже. Куда мне теперь, к маме, в Саратов? А дети? Да и люблю я этого козла. Так, поорала, посуду побила, а потом он опять в свой Нефтеюганск улетел, командировка. Сто процентов приволочет мне оттуда шубу какую-нибудь, чтобы грехи замолить. А то твой так не делал! Ирма промолчала. - Да ладно, я знаю, Глеба ты не обсуждаешь. Эх, бабья наша доля. Иногда так тошно, что хоть на стенку лезь. Ты для него на что угодно готова, а он все равно под чужую юбку смотрит. - Радуйся, что под юбку. Ирма осеклась, но Алиса уже ее услышала и согласно закивала: - Это да! Сейчас же черте что творится, всех на мальчиков потянуло. Я прям рада иногда, что Толик далек от гламурной тусовки. Как сплетен наслушаешься, кто с кем, так волосы дыбом встают. Хорошо хоть наши нормальные мужики. Ну кобелят, ну а куда без этого. Тебе еще чаю налить? В этот момент ворота Немовых открылись и на дорогу неспешно вырулила машина Никиты. На переднем сидении можно было без труда разглядеть Глеба. Никита вышел из машины, закрыл за собой ворота. Ирма задумчиво посмотрела вслед уезжающей машине, перевела взгляд на Алиску – совсем же еще девчонка, тридцати нет. Бесшабашная, легкомысленная. Сидит вот, улыбается, ждет новую шубу от своего Толика. Никогда Ирма так легко не относилась к жизни, даже в двадцать. В первые годы семейной жизни, узнавая о похождениях Глеба, жутко переживала, ревела ночами в подушку. Потом привыкла. Думала, что привыкла. Научилась скрывать свои эмоции, хотя все равно на душе было паршиво, и никакие шубы и другие прелести жизни ей были не нужны. Но она и предположить не могла, что ждет ее под старость лет. Глеб, ее Глеб, спит с … Нет, об этом думать просто невозможно. - Спасибо за чай и за рецепт, мне пора уже. Ирма поднялась, еще раз взглянула в окно, убедиться, что машина уехала. - Дома еще дел миллион. Дел дома было не так уж много – всего лишь собрать вещи. Не все, разумеется, только самое необходимое: кое-что из одежды, косметика, ноутбук, украшения, доставшиеся еще от мамы. Тех, что дарил Глеб, было гораздо больше, но их Ирма пока оставила. Она не знала, что будет дальше, уходит на время или навсегда. Сейчас ей просто хотелось побыть одной, привести мысли в порядок, решить, как жить дальше. Их с Глебом московская квартира для этого самый подходящий вариант. Во-первых, Глеб там бывает редко, она прекрасно понимала, что если он ночует в городе, то наверняка не там. Теперь понятно, где на самом деле проводил ночи Глеб Васильневич. Так что вероятность встречи минимальная, а видеть Глеба Ирма сейчас хотела меньше всего. Во-вторых, квартиру все-таки можно было считать ее, она осталась от родителей Ирмы. Хорошо было бы вызвать шофера, но где сейчас искать Игоря Ирма даже не представляла. Судя по всему, Глеба теперь возил Никита. Боже мой, Никита. Обаятельный мальчик, который ей так нравился. Она искренне радовалась, что у Глеба появился друг, куда более подходящий, чем Роман. Вяземского она всегда недолюбливала, зная, что он покрывает Глеба в его любовных похождениях, не нравилась ей и излишняя прямота Романа Исаевича. А Ник был таким обходительным, воспитанным, да еще и интересным собеседником. У нее даже мысли не могло возникнуть, что он… Ведь не похож, совершенно, ни капли не похож! Никакой манерности, двусмысленных взглядов, томного голоса и всех прочих клише, с которыми ассоциируются геи. Обычный мужчина, крепкий, хорошо сложенный, коротко стриженный. Даже Глеб использовал больше косметики: он и кремом мог намазаться, и гелем волосы уложить, и в этом не было ничего особенного, он же артист. Единственное, что могло бы насторожить – слишком трепетное отношение к Глебу. Ирма вдруг вспомнила тот вечер, когда Ник оставался у них ночевать, как он прибежал к ней в спальню сообщить, что Глебу плохо. Неужели они занимались этим… И как потом Глеб резко согласился лечиться в Израиле, и с ним так удачно поехал именно Никита. Господи, у них же все было спланировано. У нее за спиной… Ирма пошвыряла вещи на заднее сидение своего «Жука» и выехала из поселка. Настроила радио на «Европу плюс», чтобы наверняка исключить возможность услышать Глеба. Главное, не думать ни о чем, пока не доберется до квартиры. Не отвлекаться от дороги, не переживать. Можно вот подпевать Шакире или Мадонне, сквозь зубы шипеть на нерадивых дачников, занимающих не свой ряд, читать рекламные растяжки. И только добравшись, подняв сумки на третий этаж, тщательно запереть дверь, упасть в пыльное кресло и разрыдаться.