Почини меня, Нолик!

      До него долетали звуки, а затем растворялись в бесконечно пустом пространстве. ДимДимыч осторожно поднялся на ноги, как будто вновь боялся наткнуться ногой на мыло. Рядом не было ни одного фиксика, ни одной батареи и, о счастье, он был одет. После разговора с Ноликом, в котором тот пообещал починить его разрушенное сознание и дать возможность снова вернуться в другом виде в человеческий мир прошло уже больше недели… кажется. Парень не мог сказать точно, прошла ли в действительности неделя, по ощущениям все это с ним произошло больше семи лет тому.       «Как будто вечность прошла».       Он сделал несколько шагов вперед, думая о том, насколько безграничной может быть пустота и что делать дальше. Есть здесь не хотелось, но ДимДимыч не сказал бы, что чувствует себя сытым, со сном то же самое. Он как будто по всем параметрам находился в пограничном состоянии — ни то и ни другое. Что-то среднее.       Еще один шаг, затем другой, третий…       Не то чтобы спустя столько времени было страшно ходить по темному пространству, но он все боялся скатиться вниз, как будто у всепоглощающей пустоты бывает край, так, будто где-то там существует люк в ад, а он возьмет и не заметит крышку.       — Но ведь я уже в аду? — вопрос растворился, как и все остальные.       Было ли именно это его наказанием? Он ждал чего-то большего, ждал кипящих жидкостей в котлах, демонов, цепей, ждал, что его будут раздирать на части, и куда жестче и болезненнее, чем это было в том бреду, когда его наказывал Нолик. Но вместе с тем ДимДимыч боялся, что вот-вот это все все-таки наступит. Может быть, его наказали саспенсом? Чем-то в духе «ожидание смерти гораздо хуже самой смерти»?       Ответа не следовало, как и не следовало вообще ничего впереди.       Он уже было подумал лечь обратно и закрыть глаза, потому что не знал ни куда идет, ни вообще зачем, но потом до него что-то начало доходить.       «Может, мне дали время на подумать? Вроде наказания от родителей в виде сидения на стульчике в углу комнаты… только тут нет углов», — вообще само пространство как будто бы не было прямым, оно издавало странные звуки, а вокруг слышалось нечто похожее на биение. И казалось, будто идешь по окружности.       — Я хожу по потолку, — определил Димыч, хотя его вестибулярный аппарат с трудом справлялся с определением верха и низа.       Но внезапно, когда парень уже было потерял полностью интерес к хождению туда-сюда по еле проглядываемой черноте, под его ногами начала двигаться поверхность. Будь то пол или потолок — и то, и другое начали сжиматься, словно желали, чтобы ДимДимыч как можно скорее убрался отсюда. Пульсация больно ударила в голову, дыхание участилось, ноги поджались. Он искренне не понимал, как само только пространство своими движениями может вызывать в нем все это. Единственное, что понимал, хоть и только интуитивно, так это то, что его куда-то движет.       Его двигало в сторону узкого лучика света.       В этот раз он проснулся снова на полу, но все было не так. Он… выбрался?       «Я больше не в аду», — обрадовался ДимДимыч, попробовал подняться, как и прежде, на ноги, но почему-то тут же свалился на пятую точку. Посмотрел на свои ноги, но вроде ничего такого не приметил. Он оставался собой, все таким же взрослым парнем, каким и погиб ранее, все в той же одежде. Менялось только восприятие им пространства и собственного тела.       Рядом с собой он видел ноги, которые сновали то туда, то сюда, никак не в состоянии остановиться. Но вот они оказались прямо перед его лицом, а затем к нему потянулись словно из ниоткуда взявшиеся руки.       — Милый мой, хороший, что такое? Хочешь кушать?       Одно мгновение — и ДимДимыча, словно перышко, понесло наверх. Тонкие нарисованные брови, яркие красные губы и бесконечное количество кудрей встретили его взгляд следующими после ног. Она продолжала что-то говорить, но Дима отказывался понимать, в его сознании все перепуталось — кони, люди, жизни…       «Кто это и что со мной?»       С трудом управляя своим телом, кажущимся ему как обычно взрослым, он брыкался в стороны, пытаясь вырваться из цепких женских рук, но она без труда выдерживала все его поползновения и только приговаривала:       — Все хорошо, милый, сейчас ты будешь кушать.       Бутылочка, взявшаяся откуда-то сбоку, загородила полностью весь взор и уткнулась ему прямо в рот. Он пытался отстраниться, пытался не дать запихнуть это в себя, но всего пара мгновений бесполезнейшего сопротивления — и детская смесь начала заливать ему глотку. ДимДимыч не управлял тут на самом деле ничем. Существо без воли — вот, в какой роли он себя ощутил. Как только показалось, что этой дикости нет предела, его словно телепортировало в пространстве.       Понемногу до ДимДимыча начало доходить:       — Это какие-то происки ада, он так наказывает меня, — и тут он резко замолчал, испугавшись звучания собственного голоса. А еще того, что, как оказалось, в комнате, в которую только что переместился, тот был не один.       — Доктор, вы слышите? Он постоянно это повторяет, я не понимаю, что происходит с моим мальчиком, — сокрушалась та самая кудрявая женщина, сидя рядом с ним на весьма неуютном кожаном диване.       Напротив них сидел мужчина, с умным видом что-то записывающий в тетрадку. Шестеренки в голове Димыча не успели сработать, как его тут же телепортнуло дальше.       Пространство начало больно сжимать виски. Он наконец-то полностью управлял своим телом, но умом каким-то образом все же понимал — не своим. И вид в зеркале убедил его в этом.       — Я в чужом теле… — шепотом произнес Димыч и на всякий даже оглянулся, не слышал ли кто его.       Он не хотел портить жизнь незнакомому парню, но, кажется… уже…       На полке ванной комнаты стояло бесчисленное количество бутылочек и банок, все с таблетками. ДимДимыч сообразительный малый, ему стоило всего-то прочесть пару названий, чтобы понять, что все их принимал этот парень.       «Какого черта это вообще со мной происходит?»       Следующая сцена застала врасплох.       Кудрявая женщина, чуть старше, чем та, которую он видел ранее, лежала возле прохода в другую комнату. В той комнате сновал мужчина. И страшно ругался.       ДимДимыч, не чувствуя больше над собой контроля, инстинктивно сжался в углу и начал потихоньку отползать в сторону комнаты, в которой находился в прошлом отрывке, он уже с радостью разглядывал полочку ванной, но тут заметил причину, по которой женщина лежала там. Странно было предположить, что она сама так улеглась.       Ее затылок окрашивало кровавое пятно.       Дима дополз до ванной, тихо там заперся и почувствовал, как его выворачивает от увиденного.       Не успев прийти в себя, он с львиной долей опаски заметил, что теперь стоит в той самой гостиной и что слышит, слышит, как закрывается дверь в ванную комнату. Его руки начали казаться ему тяжелыми и до невозможности сильными. Злость бурлила внутри. Он перешагнул женщину и последовал вперед, к своей трусливой-трусливой цели. Кулаки невольно сжимались, а улыбка наползала на лицо так, что казалось, будто вот-вот треснет.       ДимДимыч нехотя повернул ручку ванной. Он изо всех сил пытался сопротивляться, он прекрасно представлял, что такой вид событий может быть только со стороны насильника, но никак не мог выйти, не мог отлучиться из тела.       Не управлял ситуацией.       «Опять».       Или снова.       Следующие несколько минут прошли так, словно ад наконец-таки его настиг. Нет, ДимДимыча не варили в котле, никто не раздирал его на части, никто не пытался его изнасиловать или сделать еще что-то ужасное с ним, нет, этого не было…       Все снова делал он сам.       Мгновение — и вернулась темнота.       — Ты готов? — спросил голос изнутри полости.       — К чему? Что происходит?! Я не этого ждал, вы говорили иначе.       Заливистый хохот поглотил округлое пространство. К горлу Димы вновь подступила тошнота.       — Ты правда думал, что в Аду, — голос выделил последнее слово, — тебе будут говорить правду и только правду? Какой наивный парнишка нам попался. Прямо чудо.       Сбитое дыхание и несоизмеримый ни с чем голод — в прошлый раз в темноте с ним все было лучше.       — И что будет происходить? Это и было мое наказание? Я смогу переродиться? Обычным способом… пожалуйста… к-кхе… — воздуха становилось все меньше.       — О нет, тебе еще очень, очень рано уходить из наших сетей. Скажи, что ты почувствовал?       «Что я почувствовал? От этого всего?»       — Отвращение.       Пространство в тот же миг сдавило все его тело, будто в попытке перетереть собой его кости или согнуть черепную коробку.       — Бип! Ответ неправильный. Ты сможешь выйти только когда мы услышим то, что хотим слышать…       И все началось сначала. Свет в конце тоннеля, незнакомые люди и трагические истории, в которых ДимДимыч сначала отыгрывал роль жертвы, а потом сам всегда становился насильником. Каждый раз ситуации и образы становились все ужаснее, а внутри словно пересыхали легкие каждый чертов раз, когда он оказывался в темноте. Он называл все честно, так, как действительно чувствовал, но ни один ответ голос не принимал.       ДимДимыч не помнил уже, сколько жизней прожил и сколько раз звал на помощь Нолика, который обещал помочь починить его душу. Но в аду не стоило надеяться на помощь. Только теперь до него действительно дошло: тут не было ничего настоящего, с самого-самого начала. Лишь бред, обволакиваемый разум и ломающий психику.       Знал бы он, что услышал тогда, после первого перерождения, не все:       — Бип! Ответ неправильный. Ты сможешь выйти только когда мы услышим то, что хотим слышать…       …или не сможешь, ахах.