В плену у демона

Томоэ остановился возле железной массивной двери. Мрак, окутавший комнату за ней, просачивался, казалось, через все щели. Лис почувствовал отвращение и страх. Ему не хотелось видеть то, что он ожидал там увидеть. Хранитель повернул дверную ручку и осторожно вошел внутрь. Темная мебель, темные стены, черные простыни на кровати – все это выглядело жутко. Черноту покоев демона разбавлял беловолосый змей, сидевший в кресле возле кровати и склонивший голову вниз. Почувствовав присутствие, он перестал впиваться пальцами в волосы и поднял взгляд. Томоэ разглядел следы слез на его опухшем белом лице. Кажется, Мидзуки уже посчастливилось встретиться с обновленной богиней Земли. Лис прошел ближе к змею, осматриваясь вокруг. Смятые простыни, черный лоснящийся на свету шелк порождали в сознании хранителя не самые приятные картины. Он приблизился к кровати и прикоснулся к шелковому покрывалу. Затем он взял его в кулак и поднес к лицу, чтобы почувствовать запах. Цветочных нот, которыми всегда пахла Нанами, он не узнал. Зато в этом новом запахе было что-то томное, сладковатое, но тут же переходящее в горечь. Томоэ бросил покрывало обратно и посмотрел на Змея. - Где она? – спросил Лис. - Выбежала… - ответил Мидзуки. - Куда? Зачем ты ее отпустил? Строгость и кротость в тоне Томоэ Змею не понравилась. Он встал с кресла и подошел ближе к стоящему у основания кровати Лису. - Отпустил?! Она не пленница! – возмущенно подметил Мидзуки. - Куда. Она. Ушла? – повторил свой вопрос Томоэ. Мидзуки усмехнулся. Затем он взял в руку то же шелковое покрывало и поднял его перед лицом Лиса. - Я знаю, что Акура-О делал с богиней. А ведь она и слова мне не сказала… Томоэ уставился на Змея, будто умоляя его не продолжать. Однако вслух он свою просьбу озвучивать не стал. Поэтому Мидзуки продолжил: - Он изменил все, что в ней было. Шрам на лице, пустой взгляд, бледная кожа – она выглядит ужасно, Лис. Когда я зашел сюда, она не кинулась мне на шею, не сказала ни слова! Она села в это чертово кресло и молчала. А потом…, - Мидзуки растерянно развел руками. – А потом она скрутилась от боли и схватилась за грудь. Я пытался ей помочь, но она оттолкнула меня и заплакала. Нет, Томоэ, она зарыдала. Она шепнула мне: «Уходи». Затем она встала и побежала прочь, повторяя: «Нет»… Лис ошарашено слушал Змея, не двигаясь и не произнося ни звука. Затем он словно на минуту оглох, когда весь шум вовне исчез, а в голове его осталось только лицо Нанами, которая плачет в черном бархатном кресле. Разочарование наполнило душу Лиса, и он злобно сжал свой меч в руке. Не нужно было ничего объяснять, он все понимал. Он знал, где сейчас была его возлюбленная и что она делала. Поэтому он стремительно вышел из покоев демона, держа в руке пылающий синим пламенем меч. Лишь голос Мидзуки сзади слегка пробивался в помутненное сознание Лиса. Но тот уже решил, как закончит свой героический поход в логово Кровавого Демона. В конце пустого коридора, подсвеченная настенной свечой, над трупом убийцы склонялась девушка. Она прижала его холодное тело к своей груди и рыдала. Ее слезы капали на красные волосы хозяина, скатываясь вниз. Томоэ шел в ее сторону. За ним следовал Мидзуки, что-то крича вслед. Лис не слышал его слов, продолжая уверенно идти к той, ради кого он проделал такой длинный путь. Нанами подняла взгляд и замерла. Длинные серебряные волосы, белая кожа, длинные ногти, серебряный меч – образ, который она видела в своих снах, который звала к себе, находясь в заточении великого убийцы. Слезы ее на миг остановились, и она будто снова обрела возможность здраво мыслить. Перед ней стоял ее хранитель, ее любимый, тот, кому она готова была отдать свою жизнь. Он стоял перед ней после стольких месяцев страданий и мольбы о его приходе. Томоэ смотрел на девушку, не отрывая глаз. Она была как увядший цветок, но все еще была для него красивой. Он с болью на сердце смотрел на шрам, на худые плечи, на синяки на запястьях. Однако пустота в глазах, про которую говорил Мидзуки, Лис не наблюдал. Напротив, в ее взгляде словно горел лучик надежды, такой, какой был с ней всегда. Нанами всегда по-глупому верила в лучшее и пыталась помочь всем, не теряя уверенности в том, что свет победит тьму. Томоэ знал, что сейчас тьма победила свет в ее душе. Он знал, что она уже не чиста, не юна, не наивна. Он шел к ней, чтобы посмотреть ей в глаза и решить, действительно ли его любимая стала другой. Но взгляд не может солгать: что бы она ни делала все это время, кем бы ни стала, кого бы ни любила, на него она смотрела так же, как смотрела тогда. «Взгляд выдает истинные чувства» - так всегда говорил Микаге. Лис бросил меч на пол и протянул руку. Нанами, посмотрев ему в глаза, почувствовала, как ее сердце снова наполнилось теплом. Она взялась за руку Лиса и поднялась. Он притянул ее в свои объятия, впившись губами ей в лоб, холодный и бледный. Богиня обняла Томоэ и громко заплакала. Она сжимала его одежду, задыхаясь от слез. Лис гладил ее по голове, понимая, сколько боли и страданий девушка выражает через эти слезы. Мидзуки с облегчением вздохнул, радуясь развязке. *** Змей сидел на лестнице храма, наслаждаясь теплым вечерним воздухом, и наблюдал, как птицы вились вокруг кормушки возле умывальни. Сложно было представить жизнь без таких чудесных закатов, без зеленой листвы, ярких красок цветов, без пения птиц и журчания воды. Возможность любоваться жизнью вокруг – это дар, который мы принимаем как должное, не ценим, не видим, погружаясь в ежедневные дела. Дверь за спиной Мидзуки открылась, и на террасу вышел Томоэ с чашкой чая. Он аккуратно сел рядом со Змеем и начал пить свой горячий напиток. - Хороший сегодня был день. – Подметил Мидзуки, улыбаясь своему собеседнику. - Он еще не закончился. – Как всегда ехидно ответил Лис, делая еще один глоток из чашки. - Нанами так и не вышла? – спросил Змей. Томое наблюдал за танцами птиц, на колыхание листвы на деревьях и поставил чашку возле себя на ступеньку. - Ты же знаешь, что ей пока тяжело… Мидзуки опустил взгляд. - Как думаешь, она скоро придет в себя? – Спросил он. - Она теперь другая. И ты это знаешь. Томоэ встал, забрав чашку, и направился к умывальням. *** Комнату наполнял лунный свет. Возле лежака на полу сидела богиня, растирая масло между ладоней. В воздухе витал аромат персиковых косточек, перебиваемый запахом свежей листвы. Нанами смотрела на открывающийся перед ее окнами сад: настоящий, живой. Ее лицо теперь налилось румянцем, хотя все еще было «украшено» розовым шрамом. Ее каре аккуратно касалось ее плеч, а губы снова стали алыми. Можно было представить, что все вернулось на круги своя, что ничего и не произошло. Только вот взгляд выдавал потрепанную душонку девушки. Привести в порядок то, что внутри, оказалось куда сложнее, чем вернуть румянец на щеках. Нанами смотрелась в зеркало и сама прожигала себя своим проницательным, тяжелым взглядом. Теперь она не болтала лишнего, не ходила попусту по храму, не сидела без дела, редко общалась с друзьями и проводила много времени взаперти. Она часами смотрела на свой сад, разглядывая в нем цветы и кустарники, глядя, как изо дня в день все вокруг потихоньку меняется. Она стала другой. Дверь в покои богини приоткрылась, и в комнату зашел хранитель. Лис аккуратно приблизился к ней, сел сзади и поцеловал ее в открытое плечо. На лице Нанами появилась легкая улыбка, но от своей процедуры она не отвлеклась. - Дела на сегодня закончены? – коротко спросила она. - Закончены, - ответил Лис. – Мидзуки беспокоится за тебя, спрашивает часто, почему же ты не ужинаешь со всеми. - Ты прекрасно знаешь почему. Нанами отодвинула миску с маслом и встала. Она приблизилась к своей кровати и бросила взгляд на хранителя: - Я устала, хочу спать. Томоэ поклонился и покинул покои девушки. Холод, который исходил от нее, ранил сердце Лиса. Когда он отошел и посмотрел на силуэт Нанами, подсвеченный Луной, ему показалось, что на голове ее виднелись рога, а волосы отдавали красным отливом. Это было всего лишь видение, но Томоэ знал, что в душе его возлюбленной навсегда остался жить тот, кто забрал ее у него. Он забрал не только ее тело, но и ее сердце, очернив его своим присутствием. Лис прошел в кухню, где его ждал Мидзуки. - Что будешь делать? – спросил Змей. - Люди не могут выдержать демоническое присутствие внутри себя. – Ответил хранитель. - Но Нанами – богиня. – Подметил Мидзуки. - Она человек, - сказал Лис. – Она умрет. На ее плече появилась черная полоса, я видел. Это своеобразные трещины, которые по мере увядания организма заполнят ее тело. Змей тяжело вздохнул и опустился на стул. - Почему ты не убил ее там, в замке, когда она склонялась над телом своего хозяина? Я видел: ты был готов зарубить ее мечом. – Спросил Змей. - Я не смог. Я не убийца. Мне показалось тогда, что в ее взгляде осталась искра, - ответил Лис. – Я знал, что она обречена. То, что ты рассказал мне там, в покоях демона, расставило все по местам. Женщины, которых насилует демон, не выживают. Других он всегда сразу убивал, но Нанами он оставил жить, потому что влюбился. Видимо, ему не было известно, что такие, как он, не могут играть в любовь. Тот взгляд, который остановил мою руку, был не взглядом Нанами. Это был страх. Страх от потери близкого… – Лис вздохнул и посмотрел на часы. – Знаешь, что-то я устал, пойду-ка я тоже спать. Мидзуки на минуту задумался, а затем бросил хранителю вслед: - Томоэ! Лис развернулся: - Что? - Ты все еще любишь Нанами? – спросил Змей. - Я всегда буду любить Нанами. Только вот… Нанами здесь давно уже нет. Лис улыбнулся и продолжил путь в свои покои.