Встреча, которая обещает принести счастье

Хаус сидел на диване, запрокинув голову на спинку, и мерно попивая свой виски. Бутылка была почти пустая, а бедный старенький телевизор уже перегрелся. Со смерти Уилсона прошло полгода. Боль от потери уже притупилась, не было того тягучего чувства безысходности, хотя, можно сказать, Хаус жил с этим чувством, поэтому уже привык. Острая душевная боль прошла еще на первых двух месяцах, а сейчас уже легче, намного… но умереть, сдаться все еще хочется. Он потерял свой свет в этом мире, теперь его здесь совсем ничего не держит, но по какой-то причине он все еще жив, все еще влачит свое безразличное существование. Почему? Даже сам Грегори не может ответить на этот вопрос. Вдруг послышался треск двери, Хаус не обратил на это внимания, решив, что это лишь сквозняк. — Хреново выглядите. — Послышался женский хрипловатый голос, девушка стоящая в дверях с усмешкой смотрела на Грега. Мужчина хорошо помнил эту интонацию, эту манеру разговора, сомнений в том, кто это не было. Ничего не меняется. — Как ты вошла? — поворачивая голову в сторону девушки, спросил Хаус. Она в ответ лишь пожала плечами и кивнула в сторону двери: — Было открыто. — Вранье. — Отрицательно помотав головой, односложно сказал Хаус. — Ладно-ладно. — Выставив руки вперед, пробубнила шатенка с легкой ухмылкой, проходя вглубь комнаты. — Бывший начальник научил вламываться, — отмахнулась она, усаживаясь рядом с мужчиной. — Повторяешься, Тринадцать, — с усмешкой сказал Грег, наблюдая за девушкой. Реми лишь иронично улыбнулась и вздернула бровь. Да, память у Хауса была отменной, что же, прошлое всегда стоит рядом с настоящим, можно сказать, шагает в ногу с ним. В комнате наступила неловкая тишина. Хаус думал, что все, кроме Формана и самого Уилсона, не знали о том, что диагност жив и здоров, хотя, нет, он был уверен в этом. Мужчина смотрел на Тринадцать — было чувство, что этого года и не было. Она смотрела на него с легкой усмешкой, без доли удивления или поражения — похоже, она и вправду все знала с того самого момента, как Хаус замыслил свою «маленькую шалость». — А знаете, я могу вас сдать, — безразлично произнесла девушка, разрушая тишину, которая на обоих действовала не лучшим образом. — Ну, ты же этого не сделаешь? — с усмешкой ответил Хаус, пожимая плечами. — Нет, — помотала головой Тринадцать: — Нет, — повторила она, будто уверяя себя в своих же словах. В комнате снова повисла напрягающая тишина. Каждый думал о своем: Хаус пытался понять, каким образом Уилсон ухитрился рассказать этой девушке правду, а Реми размышляла о том, как преподнести Грегори то, что она смогла сделать за последнее время, а сделала она много… *** — Как вы, Кадди? — Доктор Хадли?! — удивленно спросила женщина, увидев на своем пороге бывшую сотрудницу Принстон-Плейнсборо. Лиза жила новой жизнью: без медицины, без администрации, без Принстон-Плейнсборо, без сумасшедшего графика, без надоедливого персонала, без несносного, но гениального диагноста и главное: без любимого мужчины — Грегори Хауса. А сейчас прошлая жизнь стоит на пороге, точнее: частичка этой потерянной жизни. Кадди была сбита с толку; во-первых, она не понимала, какого черта на ее пороге из прошлой жизни появилась именно Хадли, а во-вторых, о чем говорит эта девчонка?! Лиза обрубила все связи, сменила номер, штат, она хотела сменить и имя, но не решилась. Когда кто-то все-таки находил, пытался связаться, она не отвечала, пропускала звонки, а все от того… что боялась сорваться. Боялась, что вернется, так как ей не хватает той жизни. Последний год звонки участились, да, и сама Лиза начала чувствовать что-то неладное, но это чувство было очень смазанное. Она сравнивает это с тем, что было, когда Хаус снова готовил какую-то подставу. Реми поджала губы. Она поняла, что Кадди совсем ничего не знает, ну, это неудивительно, девушка искала бывшего главврача около месяца. Ладно, так даже лучше, Хадли будет легче сообщить правду о докторе. — Впустите? — выводя Лизу из ступора, спросила Тринадцать, заглядывая в квартиру через плечо женщины, и склонив голову. Кадди встрепенулась и, коротко кивнув, сделала шаг в сторону, пропуская девушку в свой дом. Лиза жила одна, как и раньше. Мужчина, которого ей подсунула сестра, давно ушел из-за того, что Кадди слишком часто в разговорах упоминала про диагноста, по совместительству — ее бывшего парня, разрушившего ее дом. Внутри все было очень даже мило, но атмосфера все равно веяла холодом и одиночеством. — Чай, кофе? — предложила женщина, готовая бежать за напитками. Не было того начальственного тона, который сопровождал Кадди на протяжении всей долгой работы в больнице, в роли главного врача и администратора. — Сейчас не об этом. — Быстро произнесла Реми тихим голосом, усаживаясь на диван. — Вы не слышали последних новостей? — вздернув брови, спросила Тринадцать. Ответ был известен, но стоило бы убедиться. — Можешь уже перейти на неофициальный тон? — закатила глаза Лиза, отмахиваясь рукой от девушки. — Нет, я ничего не знаю, произнесла женщина, а после тихо добавила: — И не хочу. — Хаус погиб. — Особо не церемонясь, выдала Тринадцать, внимательно наблюдая за реакцией Кадди. У той расширялись глаза, рот непроизвольно распахнулся, а ноги перестали ее держать. Лиза обессилено рухнула на диван рядом с Тринадцать. Глаза женщины опустели, она хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать нужных слов, да, что там… таковых слов и не было, не существовало. — Спокойно. — Произнесла Реми, когда поняла, что Кадди уже готова что-то сказать, а ее сердце начало стучать настолько быстро, что, кажется, будто оно сейчас вырвется из груди. Сказать, что женщина была взволнована — ничего не сказать. — Этот паршивец подстроил свою смерть, — слегка усмехнувшись, дополнила девушка. Она восхищалась этим поступком Хауса, она бы сама с радостью так исчезла бы, но ей не для кого исчезать, если Реми умрет, никто не узнает, никто не пожалеет. С одной стороны — это даже хорошо, а с другой — очень печально. Кадди открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнула его; слова снова не приходили в голову, внутри бушевали одни эмоции. Теперь будто камень свалился с души — дышать стало легче… намного. — Почему ты? Откуда ты? — все, что смогла выдавить из себя Лиза, не заботясь о том, как это звучит. — Уилсон, — с улыбкой кивнула Тринадцать, — Он мне прислал письмо и там все подробно расписал и сказал, что делать и когда. — Она остановилась и, вдохнув, продолжила: — Это было его предсмертное желание. — Склонила голову Реми. — Уилсон мертв? — снова она потрясена, вторая ужасная новость за пять минут… Это не каждый выдержит. — Уже пол года. — С выдохом ответила Тринадцать, она понимала, что для Лизы такие новости слишком болезненны, но лучше все сказать и сразу. К тому же, это не главное, что она должна была сказать. Реми уже смирилась со смертью Джеймса, ей это тоже далось нелегко, так как она понимала, что в скором, а может, не скором, будущем она тоже умрет, но с ней рядом не будет такого друга, как Грегори, пусть Хаус и не самый лучший друг, зато преданный. У Кадди на глазах появились слезы. Неудивительно. Прошлая жизнь принесла боль, надо же, Лиза даже не сомневалась в том, что так будет, но она не ожидала такой сильной боли. Она пыталась сдержать рев, но нет — это было невозможно. Человек, тот, с которым она всегда укрощала сумасшедшего диагноста, погиб. Теперь она точно осталась совершенно одна, одна такая, которая все еще любит Грегори Хауса. Из горла вырвался сдавленный стон, а за нем последовало море слез и крики, похожие на нечеловеческие. Реми придвинулась к женщине и приобняла за плечи. Хадли ждала пока Кадди успокоится, а та… та просто истошно рыдала. Сердце разрывалось на части, мозг совсем отказывался принимать этот факт — факт смерти. Пару минут сидели неподвижно, не говоря ни о чем. — От чего? — вырвался вполне понятный вопрос из уст Кадди. — Рак, — односложно ответила Тринадцать. Сейчас она говорила немного, давая Лизе свыкнуться со своими мыслями. Женщина глубоко вздохнула и хмыкнула. Что же, она подумала о том же, о чем и остальные — онколог и умер от рака. Ирония судьбы, да. — Ты только за этим пришла? — печальным голосом спросила Кадди, опуская голову. Она хотела поскорее избавиться от девушки, чтобы предаться унынию, а потом запить его в океане алкоголя, чтобы потом совсем забыться. — Нет. Лиза, ты должна ответить мне честно. — Неофициальный тон с уст Тринадцать звучал неестественно, наиграно. — Валяй. — Вопросительно взглянула на Реми женщина. — Ты любишь Хауса? — прямо, без предисловий, спросила Хадли, поднимая взгляд на женщину. Вопрос для Кадди был как пощечина — неожиданной, но отлично отрезвляет. Надо было бы послать эту любопытную дамочку куда подальше, но Реми не из тех, кто спрашивает просто так, или для личной выгоды. Судя по лицу девушки, ей вообще плевать на то, что происходит, похоже, она лишь выполняет последнюю волю Уилсона. — Да. — Кадди переборола желание съязвить, переборола свою гордость и ответила правдой, не скрывая. Сейчас не время для игр во лжи. — Ему нужен человек, кто будет заботиться о нем, тот, кто будет его совестью, кто будет сдерживать его безрассудства. — На одном дыхании выпалила девушка. На лице у Реми появилась обеспокоенность, похоже, ей все-таки не совсем по барабану на судьбу и душевное состояние «стариков». — Я-то тут причем? — спросила Кадди, гордо подняв подбородок, а сама перебарывала желание рвануть к Грегори — прижать к себе и не отпускать. Реми лишь саркастически взглянула на Лизу, а потом произнесла: — Ты когда бежать к нему будешь, хоть вещи не забудь. — Викодин… Кадди хотела что-то еще сказать, но Реми приложила руку к губам и произнесла: — Завязал. Навсегда. Он был с Уилсоном до последней секунды без единой таблетки. Кадди была приятно удивлена. Боль от того, что сделал Хаус, уже прошла, а все обиды забыты. — Где он живет? — односложно спросила женщина. — Все там же. — Улыбнулась Тринадцать. — Ну, ладно, мне пора, пожалуй. А вы приезжайте ко мне завтра, — сказала она. Увидев недоуменный взгляд женщины, Реми усмехнулась: — Хауса подготовить надо. — Она дошла до дверей, и резко развернувшись, с улыбкой до ушей произнесла: — Миссия выполнена! Кадди улыбнулась в ответ: — Да, иди уже! — она почувствовала симпатию к Тринадцать, поняла, что, возможно, если бы обстоятельства сложились по другому, то у них бы получилось стать подругами. Когда за Реми захлопнулась дверь, женщина дошла до дивана и обессилено опустилась на кресло. Слишком много новостей для одного дня, но времени размышлять нет, нужно собирать сумки. *** — Ну, хорошо, — первым пришел в себя Хаус. — Я сдаюсь. Как ты узнала, что я жив, а главное: как ты догадалась, что я живу в своей старой квартире? — Серьезно? — Реми в улыбке вскинула брови. — Вы так и не поняли? Хм… смерть изрядно подпортила вашу сноровку. — Усмехнувшись, съязвила Тринадцать, в упор глядя на мужчину. — Ой, Тринадцать, — Хаус закатил глаза. Ему давно не хватало этих насмешек, словесных перепалок, ведь с Уилсоном… они всего лишь ездили на мотоцикле повсюду, никакого сарказма со стороны Джеймса. А тут к нему пришел целый сундук иронии и сарказма — золотая жила. — Может, все-таки расскажешь, не то мне тебя пытать придется. — Хаус сощурил глаза. — Эй, полегче, — рассмеялась Реми, а затем серьезнее продолжила: — Уилсон. — Ее голос стал тише, а глаза погрустнели, пусть они с Джеймсом и не были хорошими друзьями, но он был тем человеком, который всегда мог помочь советом, он был очень хорошим. — И каким образом? — железным голосом спросил Хаус. Его лицо не выдавало никаких эмоций, оно было буквально ледяным, но Реми знала, что под этой кожурой безразличия он скрывает истинные чувства, хотя, это знали все. Так Грегори не подпускает к своей душе боль, как только стена разрушится, его состояние станет просто ужасным — тоска налетит черной тучей, а привкус горечи не покинет его… поэтому ожидать открытых чувств от Грегори просто напросто глупо. — Письмо. — Пожав плечами, ответила Реми. Хаус явно удивился, потом его черты лица сменились, и он иронично улыбнулся: — Так вот кому он вечерами строчил, — хмыкнул Грегори. — А ты ему не хило в душу запала. — Да, и вам, наверно, — в тон ему усмехнулась Тринадцать. — Это так. — Согласился Хаус. — Пить будешь? — спросил мужчина, протягивая уже почти пустую бутылку виски. — Я вообще-то не за этим пришла. — Вдруг лицо Реми стало очень серьезным, будто той легкости секунду назад и не было. — В общем, как вы смотрите на то, чтобы вернуть одну часть вашей прошлой жизни? — спросила девушка, заинтересованно взглянув в глаза мужчины. — Ну… по шлюхам я скучаю. — Съязвил Хаус. На самом деле, в эту секунду он подумал про медицину, про неразрешимые загадки, но второй мыслью была Лиза. Он видел сосредоточенность в глазах Хадли и понимал, что сейчас ей не до шуток. Почему — он не знал, но девушка говорила на удивление серьезно. — Кадди, я бы вернул Лизу, — тихо, но твердо произнес Грег. — Заходи! — усмехнувшись, крикнула Реми. Она решила, что Грегори уже готов к потрясениям. В комнату, скрипнув дверью, зашла Кадди, неловко улыбаясь. Она рассчитывала услышать их разговор, но они говорили слишком тихо. Хаус открыл рот от удивления, такого он совсем не мог ожидать. — Привет. — Тихо произнесла Лиза, неуверенно глядя в глаза Грегори — Привет. — Так же неуверенно ответил Хаус. Его рука лежала на спинке дивана, а Реми сидела рядом, слегка прислонившись плечом к груди Хауса. Они были похожи на семью, но совсем не супруги — нет, скорее, отец и дочь. — Так, ладно, — вскакивая с дивана, протороторила Тринадцать, — мне, пожалуй, пора. — Она уже дошла до Кадди, и весело подмигнув ей, направилась к двери. — Стой! — воскликнул ей вслед Хаус. Девушка обернулась, вопросительно уставившись на мужчину. — Раз ты такая фея-чудесница, наколдуй мне команду чирлидершиц. Девушка в ответ лишь усмехнулась и произнесла: — До встречи. — Она сделала небольшую паузу, вспоминая, как раньше Хаус называл их с Форманом, она, улыбнувшись, добавила: — Хадди. Грегори довольно усмехнулся, глядя на закрывающуюся дверь, а Лиза недоуменно глядела на то на Хауса, то на уходящую девушку. — До встречи, Тринадцать. — Сказал Хаус, поворачиваясь к Лизе, когда за Хадли уже захлопнулась дверь. — Так, чем займемся? — подначивая Лизу, спросил мужчина. — Прежде чем мы поговорим о нас, ответь мне: Хадли, случаем, не твоя родственница? Дочь, например? — заинтересованно спросила Кадди. Это, скорей всего, было шуткой, но все равно не казалось абсолютным абсурдом. — Не знаю. — Пожал плечами Хаус. — Эту девчонку хрен разберешь. Вечно скрывает свои чувства за сарказмом и красивыми голубыми глазами. — Кажется, мне это кого-то напоминает. — Усмехнулась Кадди. Общаться было все еще непросто, но обида давно отошла на задний план, сейчас в душе буйствовала эйфория от встречи. — А еще мне не понятны ее мотивы. — Хотела устроить жизнь старикам, — усмехнулся Хаус, но осознание того, что жизнь самой Тринадцать не устроится как надо больно кольнуло в груди. — Надо будет ее поблагодарить. — Задумчиво произнесла Кадди, прижимаясь к теплой груди Грега. — Но это потом. — Усмехнулся мужчина, притягивая Лизу еще ближе к себе. Он крепко-крепко обнял ее и тихо, на ухо женщине, произнес: — Я причинил тебе много боли, заставлял плакать ночами в подушку, жаловаться на меня всем подряд, — произнес Хаус и с горечью в голосе добавил: — Прости меня. — Давно простила, — Кадди подняла взгляд на мужчину и положила руку на его щетину. Как же она соскучилась по нему, даже по его сарказму, по каждой его частичке, раньше в этом было тяжело признаться, но сейчас она уже вернулась к Хаусу, так что бояться срыва уже поздно. *** Реми шла по улице и глупо улыбалась. Она «заставила» быть счастливыми еще пару людей. Пожалуй, это все, что она может сделать, ведь сама счастливой она стать не сможет, ну, а если сможет, то ненадолго. Сейчас она спешила на свою новую работу в Принстон-Дженирэл. Она все время думала, почему Уилсон выбрал именно ее? Ответ был прост: ей нечего терять, ей нет смысла сдавать Хауса, а еще… она любит делать людей счастливыми, но признаваться в этом она не станет. Вдруг раздался звук пришедшего сообщения. Реми достала телефон, на дисплее было сообщение от неизвестного номера: «Спасибо, Тринадцать. P.S. ждем на новоселье. Хадди». Реми весело улыбнулась, теперь ее миссия точно была выполнена.