Мамины советы БЕС-ценны

Андрейка счастлив ровно две минуты. Наручи защёлкиваются на его запястьях, и к спинке кровати приковывают. — Вот так! — звучит удовлетворённое. Андрейка в недоумении руками дёргает. На Анатолия смотрит. И резко ногами начинает перебирать, пока не прибивается к железно-ажурной вязи спиной, подтянув колени к груди. Внутри шевельнулся страх. Новый хозяин положения причмокивает, облизывается, вперёд подаётся. Парень молчит, его голосовые связки онемели. Но он чувствует, как напористо пальцем по икре проводят, выше, выше, между ног. Жамк! — А у тебя тут чистенько выбрито, — звучит так, будто сосед ранее этого не видел. В тот момент, когда, оседлав «огось», наш малыш за ключами подался, открывая для стороннего взгляда всё исподнее. — Я… я за собой слежу! — заикаясь, выдавливает хозяин квартиры, но не положения. Вот зря он маму не послушал и пленника освободил. Теперь огребёт. Как пить дать, огребёт! — Хм. — Рука соседа выныривает из созданной сведёнными конечностями ямки. Он подносит указательный палец к губам и обильно смачивает слюной, чтобы опять его к Андрейкиной промежности вернуть и увлажнить кончик вроде как успокоенной плоти. Круговые движения по головке. Давление. Парень вздрагивает и губу прикусывает, чтобы стон сдержать. А глаза мучителя смеются. — Что же ты такой робкий-то? Громче давай! А то, как я узнаю, что тебе приятно? На нашего паренька накатывает неуверенность. — Мне должно быть приятно? — То есть, его не собираются убивать за электрошокер и всё, что за ним? Анатолий в ответ сощуривается, сосредотачивая всё внимание на его сведённых ногах. Взгляд плотояден. — Как бы предполагается… — тянет с ухмылкой. — И, насколько приятно? — решает уточнить прикованный. — Как тебе сказать… — Поворот головы и обозрев всего, что наш герой отобрал из груды подарочков для истязания жертвы, захваченной маман. Когда взгляд соседа падает на фиолетовый вибратор, в помещении становится адски жарко. — От многих факторов зависит, — хищнический оскал. — Но, так как ты обо мне ранее честь по чести позаботился — я в долгу не останусь. — И насколько полновесно? — снова ударяется в конкретику Андрейка. Соседушка вразвалочку, чуть вальяжно, садится напротив него по-турецки, открывая активность, которой быть не должно после недавнего «чпок-чпок-чпок». Глаза ныне пленника округляются. Заметив его реакцию, Анатолий обхватывает себя рукой, оглаживая большим пальцем внушительность от основания к вершине. — Ты у нас «девочка», так? Значит, минет не проблема? Андрейка тушуется. — Я никогда… — Чего же так? Пора учиться. Ко мне! — словно собачке на привязи. Абсурдная команда, если учесть, что парень прикован к кровати. — Ну, ладно-ладно, — звучит со вздохом на его обескураженный взгляд. Анатолий приближается сам, встаёт на колени и тычется огоськой в заманчивый рот, хватаясь руками за верх ажурной спинки. — Приступай! — благосклонный кивок. Андрей удивлённо глазеет на «махиш» перед носом. Сглатывает слюну, не зная, с какой стороны подобраться. Те немногие партнёры, что у него были, никогда не пытались сунуться в рот. Им хватало: вставить, куда положено; повтыкать, должное количество времени; кончить; одеть штаны и свалить в неизвестность. В общем, опыта у нашего парня по части заглатывания и сосания чужих причиндал никакого. Нуль без палочки он в минете. — Ну, чего застыл? — нетерпеливый тык-тык в губы торопит начать процесс. Впрочем, насильно сосед огоську ему в глотку не пихает. Ждёт, как истинный джентльмен, пока парень откроет рот самостоятельно и самостоятельно же засосёт его инструмент. Это дело принципа! Минуту ждёт. Вторую. И вот оно, вознаграждение. Неуверенно губы парня размыкаются и свет видит розовый язычок. Робкое «лизь» отдаётся неожиданно острым спазмом в паху Анатолия, затем ещё одно, от которого кровь закипает. Его пальцы зарываются в мягкие волосы паренька, чтобы как можно глубже толкнуться вперёд. Рот Андрейки под напором раскрывается шире, пытаясь вобрать внушительность, как можно глубже. Но без опыта получается хреново, поэтому обласкана лишь треть и то абы-как. Однако Анатолий кайфует от неопытности партнёра, он чуть опускает веки. Все ощущения сосредоточены внизу, на влажном вместилище, окутывающем и нежно ласкающем обжигающим дыханием. Лёгкое и одновременно нерешительное орудование губок туда-сюда неимоверно заводит. Хочется большего! Костяшки белеют. Взгляд прикован к низу. Сквозь прищур мужчина следит за движением головы у паха, за тем, как налитость тонет в тёплой глубине, а потом выныривает обратно. Яркость ощущений не передать. Пошлый туман бьёт по глазам. Анатолию становится пофиг на неумелость парня. Рывок бёдер спонтанен, необуздан, смел. Ток крови гудит в ушах, поглощая сторонние звуки, а все мысли зациклены на одном: кончить! Подача-откат. Подача-откат. Толчки становятся глубже и интенсивнее. И могли бы обрести размашистость, не начни второй участник процесса предпринимать яростные попытки вытолкнуть, орудующий во рту, поршень. Ему явно поплохело с непривычки. Чертыхнувшись, Анатолий отступает, наблюдая, как прикованный к кровати ловит ртом воздух. Тело того дрожит, лицо красное и смущённое. Явно перебор с атакующей техникой. Вздох. Рука сжимает пульсирующую болезность. Выхода три: либо самому передёрнуть, либо закончить начатое, либо... — Отдышался? — принципиальный вопрос в итоге. Третий вариант кажется предпочтительнее: стандартный секс без всяких извращений. Почему? Да хрен его знает! Мстить соседу за шокер не тянет и всё тут! Он наслаждается игрой. Его смущённым лицом. Тихими постанываниями. Взглядом, словно говорящим: отымей меня! Как тут устоять? Он и не может! Андрейка облизывает губы. Он не понимает, отчего с ним столь нежничают, но кивает в ответ, хотя челюсть сводит, а в горле першит. Однако рот его помилован: минет исключён из секс-игры. Действия соседа сводятся к изучению всё ещё податливой, после недавнего секса, дырочки. Пальцы напористы, но крайне внимательны. Они растягивают, проникают глубже, задевают. Парень дёргается, губы Анатолия кривит ухмылка. Неизбежное настало. Огось обильно полит смазкой, ноги жертвы широко разведены. Давление, напор, внутрь! Глубоко. Ещё глубже, похерив сдержанность и джентельменские манеры. Кровать скрипит. Андрейка плечами ёрзает по железным прутьям, то и дело несильно ударяясь головой о них же. Чтобы наручники не натирали запястья, он пальцами обхватывает цепочки, соединяющие браслеты. В него входят интенсивно, до упора. Внутри всё горит. Пылает лицо. Трение тел, влажные шлепки. Ягодицы сжаты сильными пальцами, мнущими и оставляющими красные вмятины на бледной коже. Собственная болезненность болтается на «ветру», лишённая внимания и требуемой заботы. «Это ничего», — выгибается Андрейка, когда огось дёргается, ибо изменён угол входа и сосед таранит нужную точку. Конвульсивная дрожь прокатывает по телу. Пальцы ног сводит судорога. Выплеск. Стон. Белесые пятна кроют грудь. — Кайф! — стонет Анатолий следом. Пульсация извергающейся плоти живым дыханием то расширяет, то чуть сужает всё внутри Андрея. Приятно. До одури! Вот активность начинает выскальзывать, а за ним следуют потёки вязкой жидкости по ягодицам. Пот катится по телам обоих. Дыхания прерывистые. Андрейка тих. Он на сто процентов уверовал, что испил чашу счастья до дна. Впервые так хорошо. Будто до краёв заполнен другим человеком. Впервые не только имели, но заботились. Пускай по-своему, однако он чувствовал внимание, проявляемое некоторой неторопливостью, с которой развивалось плотское действо. Нежданно навернулись слёзы. Как подольше удержать ощущения... удержать столь желанного партнёра? Он никогда не страдал везением. Скорее наоборот. Только всё в мире меняется. Бодрый голос вторгается в мысли парня. — Итак, перекусили! — В левой руке Анатолий уже держит ранее упомянутую игрушку для удовольствий. Мужчина явно не намерен останавливаться на достигнутом. — Пора переходить к основному блюду… — широкоформатная пошлость на лицо и обещание незабываемой ночи, которую маменькин сынок уж точно никогда не забудет.