Трофей гонщика

- Вот так… Еще одна… Почти пришли…- бедный Ямада, придерживая Ичиго за руку, поднимался с ним по лестнице, ведущей на третий этаж. Парень шел медленно, смотря в одну точку и чуть приоткрыв рот. Его мысли уже давно были рассеяны, и он даже не понимал, где находится, что произошло, и куда его ведут. Ощущение реальности давно пропало, слипшись с границами нирваны, а тентакли параллельной вселенной обвились за горло. Перед глазами плясали красные и синие точки, а пространство вокруг было будто выполнено в негативе. Все куда-то плыло и колебалось, словно волны в океане, заставляя Куросаки раскачиваться на этих волнах из стороны в сторону время от времени, из-за чего парень получал взволнованный и непонимающий взгляд Ханатаро. Иногда в помутненное сигаретным дымом сознание закрадывались какие-то посторонние звуки, будто стрекотание кузнечика или хлопанье крыльев птицы. Стрекот слышался отчетливее, и к нему прилагались невидимые тиски, немного сдавливающие руку, однако Ичиго не пытался уйти от очага сжатия. Точнее ему казалось, что он всеми силами вырывается и стремится куда-то в поисках выхода из этого негативного хаоса с переливами светящихся точек. В реальности же он просто продолжал медленно идти вверх по ступеням, приближаясь к той самой двери, за которой его ожидали. Но он об этом благополучно не помнил. Наконец, Ханатаро подвел его к дубовой двери темного окраса, остановившись и удостоверившись в том, что Ичиго более-менее стоит на своих двоих. Из-под дверной щели виднелся приглушенный свет, и слышалась тяжелая музыка неизвестной ему рок группы. Ямада сглотнул, раздумывая над тем, а услышат ли его вообще, но все же нашел в себе смелость и постучал в хозяйскую обитель. Ответ последовал незамедлительно: - Входи. Ханатаро, задержав на секунду дыхание, выпустил из легких воздух и медленно открыл дверь, заходя внутрь и заводя рыжика вслед за собой. Комната была выполнена в темно-синих тонах с элементами рисунков красно-белого пламени на стенах и потолке. В помещении почти не было мебели, кроме платяного шкафа, письменного стола с резными толстыми ножками и огромной кровати, на которой можно было разместиться вдесятером. Слуга почтенно поклонился своему молодому хозяину, который сидел на широком подоконнике у открытого окна и курил, выпуская через ноздри дым. Он прищурил один глаз, затягиваясь тлеющей сигаретой, и выдал на одном дыхании: - Свободен. Вали. Мальчик спешно ретировался за дверь, оставляя гонщика наедине с его трофеем. Ичиго все так же продолжал стоять в начале комнаты, не поднимая головы и смотря в одну точку. Все мысли и чувства притупились, оставляя после себя непонятный осадок, который в процессе помутнения головного мозга из-за количества дыма, смешался с внешними факторами, переиначивая все на свой лад. Громкая тяжелая музыка парня не смущала, она казалась ему непонятным скрипом и цоканьем, как сквозь толщу темной воды. Свет нескольких настольных ламп воспринимался, как светящиеся разноцветием шары, что маячили туда-сюда по помещению. Ичиго, находящийся в одном положении, даже не заметил, как Гриммджо, докурив сигарету, подошел к нему и поднял его голову пальцами за подбородок, всматриваясь в его глаза, которые были чуть прикрыты, а радужку заполнил черный расширенный зрачок. Джагерджак хмыкнул, разглядывая свой трофей и вертя его голову из стороны в сторону. Провел большим пальцем по его нижней губе, нажимая на нее и оттягивая вниз, заглядывая в рот. - Неплохо Гин постарался,- Гриммджо щелкнул пальцами перед самым носом парня, но тот даже не отреагировал. Куросаки совершенно был выставлен из реальности, поэтому он не заметил, как его повалили на кровать одним рывком и заставили перевернуться на спину, широко разведя ноги. Он не заметил пальцев, залезших ему в рот и бесцеремонно протолкнувшихся в расслабленное горло. Услышав звук пощечины, рыжик не заметил, как собственная голова развернулась от сильного удара в сторону, однако отдаленно почувствовал саднящую боль в скуле, от чего едва слышно простонал. Гриммджо впился в его губы собственническим и властным поцелуем, сминая их зубами и заставляя подчиняться себе. Он оттянул его язык, прикусив самый кончик, чем снова вызвал болезненный и еле слышный стон. Ичиго слабо выставил руки вперед, видя перед собой непонятную преграду в виде огромной кляксы, которая время от времени приобретала форму человека, смутно ему знакомого. Не понимая, что делает, он попытался отпихнуть от себя пугающего монстра, но не увидел того, что Джагерджак получил от него кулаком прямо в подбородок, из-за чего Ичиго снова ударили. - Руки будешь еще мне тут распускать??- Гриммджо, одолеваемый бурей эмоций, скрутил руки мальчишки над головой веревкой и подвесил на крючок над спинкой кровати. Затем Ичиго почувствовал еще один удар в челюсть, но не мог понять, почему он не чувствует своих рук, словно вырвали. Оглядевшись (а как позже выяснилось, он делал смутные попытки повернуть голову в сторону), рыжик не нашел своих рук, они будто отсутствовали от рождения. Парень широко раскрыл глаза, не веря своему зрению, да и как вообще можно было верить тому, что он видел и наблюдал перед собой. Сознание начало плавно подбрасывать идеи, что, возможно, галлюцинации у него не просто так, что это действие какого-то очень хорошего наркотика. Ему хотелось забыться, хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать, уйти на покой, чтобы никто не смог его тронуть. Вот, закрыть глаза и ни о чем не думать… Закрыть глаза… Из забытья его вырвала резкая и острая боль, разнесшаяся по всему телу, как мощный разряд тока, отчего парень закричал. Его тело кидало из стороны в сторону, а новые и новые вспышки боли просто отключали разум, не давая сознанию провалиться во тьму. Что с ним делают? Почему так больно? Он не помнил и не понимал совершенно ничего… Джагерджак желал увидеть, как отреагирует обкуренный парень, находящийся где-то в мозговой прострации, поэтому не сподобился ни смазать его, ни растянуть. Его член вошел резко и на сухую, и Гриммджо, взвыв от удовольствия, почувствовал каждой клеточкой своего немаленького органа всю узость девственного тела. Он врывался в парня снова и снова, разрывая его нежные, еще ни разу не тронутые стеночки, от чего член испачкался юношеской кровью, и это окончательно снесло крышу насильнику. Возможно, так на него действовал дым сигареты, которую он скурил накануне. Но если Ичиго, попробовав, находился в полностью заторможенном состоянии, то на Гриммджо подействовала другая трава, приводящая все его мышцы и органы в немыслимое возбуждение, чем он и пользовался, врываясь в извивающегося от боли под ним парня. Куросаки, откинув голову назад, широко открыл рот в немом крике. Он не знал, что происходит, и откуда настолько сильная боль, которая отголосками отдавалась даже в мозг, но он смутно понимал, что рано или поздно это закончится. Вдоволь наигравшись на этот вечер со своей новой игрушкой, Гриммджо с диким рыком кончил в его растерзанную глубину, после чего вытер член о белый край простыни от крови и выкинул Ичиго, уже находящегося в бессознательном состоянии, за дверь своей спальни, свистнув одному из слуг.