Полароиды

Джой била мелкая дрожь. Она так замёрзла, будто ее родной офис вдруг стал горнолыжным курортом, а термо-костюм забылся в лос-анджелеских апартаментах. Она посмотрела в зеркало и поправила свои волосы уже в тысячный раз, не меньше... Джой подставила руки под кран, и ее тут же обожгло горячей водой. - Да что ж это такое, - ее голос прозвучал тихо, каждое слово прерывалось разными интонациями, а в груди дико вибрировало сердце. Да, оно не колотилось, не стучало – вибрировало. Джой несколько раз легонько стукнула себя по щекам, пытаясь успокоить нервишки, но это не помогало. Ей ничего не помогало. Она сходила с ума от волнения. Оно острыми зубьями выгрызало дырки внутри нее, и Джой казалась себе слабой, совсем уязвимой истеричкой – а это выбивало ее из колеи. Джой посмотрела на тонкие ролексы на своем запястье: время показывало без двух минут двенадцать. Ровно в двенадцать должны начаться переговоры со шведскими инвесторами. Она не могла их упустить. Джой глубоко вдохнула и выдохнула на счёт "три". Все будет нормально. Нормально. Она одернула свой свободный черный пиджак и ещё раз посмотрела в зеркало. Выглядела она сносно. Так и не скажешь, что всю ночь просидела на полу, без сна и покоя. Джой хлопнула дверью уборной и, минуя просторный стеклянный коридор, залитый дневным светом из панорамных окон, зашла в переговорную. За длинным столом уже сидело человек десять, всего должно было явиться четырнадцать; мужчины и женщины, все они изучали любезно принесенные секретарем документы, рядом с каждым стоял кофе либо чай, и Джой мысленно одобрила вездесущего Кевина – один из ее секретарей был ещё и неотразимым официантом. Джой уверенно заняла место во главе стола, кивнув всем присутствующим. Это не было официальным началом, потому что четверо все ещё где-то шлялись. Справа от нее, как всегда, сидела Аксель. На ней был потрясающий синий костюм, и он так ярко контрастировал с ее рыжими волосами, что Джой невольно загляделась. - Привет, - с безмятежной улыбкой прошептала Акси, - как ты? - Нормально, - вымученно, но тоже улыбнулась ей Джой; правда, ее улыбка быстро погасла. Ни к чему здесь эти улыбки. Наконец-то, в двенадцать ноль одну дверь распахнулась, и за стол изволили сесть все опоздавшие. Теперь все были в сборе. Кевин включил проектор и чуть приглушил свет, а Джой поднялась, официально приветствуя всех в главном офисе корпорации. Первые сорок минут дались ей относительно просто: она рассказывала то, что давно знала о своих автомобилях наизусть, вдоль и поперек, а презентация все это демонстрировала, отрывая их взгляды от самой Джой. Джой не замечала, что ее руки, бесконечно трогающие пуговицы на одежде, заметно дрожали все это время. Она сосредоточилась на том, чтобы выбросить весь вчерашний кошмар из головы, и все силы уходили на то, чтобы удерживать мысли в вакууме. - Итак, таким образом... - продолжала Джой, и тут ее дыхание буквально перехватило. Она сделала несколько глотков воды в попытках обыграть незапланированное молчание. Прошла маленькая пауза, и ей все же удалось договорить до конца. Когда Кевин выключил проектор и свет из окна полноценно проник в помещение, Джой увидела озадаченные лица своих акционеров. Идиоты. Благо, шведы вроде бы не высказывали эмоций так явно... Они тихо переговарились между собой, кивали и делали пометки в своих планшетах. И что они там писали?.. О Боже, она же сейчас провалит все к чертовой матери. Ко всей чертовой матери. Карандаш вдруг треснул в ее руке, и она поспешила спрятать его в ящик стола. - Ты не в порядке, Джой, - едва заметно покачала головой Аксель, и Джой бросила на нее такой тяжёлый взгляд, что Аксель застыла. - Извините, - почти сразу после реплики Аксель сказала Джой. Голос у нее почти сорвался на этом слове. - Я вынуждена покинуть вас на сегодня, и для дальнейших вопросов оставляю вам свою заместительницу миссис Блэквелл – она знает все не хуже меня. Перерыв двадцать минут. Джой вылетела из кабинета так быстро, что никто не смог ничего понять, кроме озадаченной миссис Блэквелл. Она что-то сказала Кевину и, заняв место Джой, кивнула всем остальным. Аксель обеспокоенно вышла следом. Обнаружила она Джой в той же уборной, где она стояла перед началом переговоров. Джой стояла, опустив голову, оперевшись руками о раковину. Аксель никогда прежде не видела ее в таком состоянии. Всегда спокойная, холодная, рассудительная, уверенная – она не была похожа на Джой, к которой за годы работы все привыкли. Да даже за последний год, – а именно столько Аксель и знала ее, – она ни разу не высказывала волнений. Она напоминала машину. Железяку. Гранит. Робота? Аксель коснулась ее плеча. - Джой?.. - Оставь меня, пожалуйста, выйди, - чуть ли не одним словом выпалила она. Ее интонация граничила со стеклянной гранью, ей будто бы сжали горло и голову, и душили, душили; Джой раз за разом повторяла себе одну фразу: "Не смей плакать, иначе превратишься в лужу", и до выступающих на горле вен держала эти слезы внутри. Ком грозился ей лопнуть вот-вот. Если это произойдет, никто не должен видеть ее такой. Никто. - Нет, - твердо возразила Аксель. Слишком твердо, чтобы Джой нашла в себе волю спорить. Она готова была рухнуть на пол прямо сейчас. Аксель повернула ее к себе за плечи и взяла посеревшее лицо Джой в свои руки. Они у нее оказались тёплыми. Удивительно. - Что случилось? Джой была ледяной. - Лета, - почти беззвучно вытолкнула она. Дрожь снова прокатилась по телу, и вдруг ком в ее горле треснул, лопнул и разлетелся. Джой содрогнулась и расплакалась. - Она в больнице, и я не знаю, что делать... Это произошло очень стремительно – слезы заполнили ее всю. Она рыдала и задыхалась, и не могла остановить этот сумасшедший позор. Аксель обняла ее, без слов прижимая к себе. Она гладила ее по затылку. Джой словно булавкой выкручивало. От слёз, стыда... Выкручивало от боли. Да, боль. Непривычная, степенная, сжимающая, словно в тисках. Джой ещё не чувствовала такого отчаяния. Где-то глубоко в своем сознании она понимала, что им с Летой уже ничего не исправить, а в последний месяц ее как подменили. Она причиняла себе увечья, много молчала, а вчера едва не прыгнула с тридцать второго этажа. Джой знала, что что-то случилось, но разве она могла хоть что-нибудь вытянуть из ее безумного молчания? Она не разговаривала даже с психологиней, ни с одной из тех, что были в клинике, но самое страшное, что она не хотела говорить даже с ней, с Джой... Джой готова была упасть на колени и умолять ее хоть что-то сказать. Все что угодно. Им надо было внести ясность. Джой прикрыла себе ладонями рот, крепко зажмурив глаза; получалось так, что она обвивала руками шею Аксель, а Аксель крепко держала ее, и для Джой это было так странно – она не плакала при ком-то. Она не нуждалась в поддержке... Но в то же время ей казалось, что если Акси сейчас отпустит ее, то она не сможет устоять на ногах. - Я сейчас успокоюсь, - всхлипнула она. У нее горели щеки. - Прости, я... Я не знаю, что со мной... Я не знаю... - Все нормально, - спокойно прошептала Аксель ей на ухо и, о Боже, она была так железобетонно умиротворена, что у Джой по коже побежали мурашки. - В эмоциях нет ничего позорного. Совсем ничего. Я знаю, что тебе больно от всего, что случилось с Летой, но я уверена, что пройдет немного времени и она все тебе расскажет. Ты слышишь? Все будет в порядке. Джой зажмурилась ещё сильнее. - А если не будет, - на выдохе сказала она. - Если не будет. - Тогда ты просто сделаешь все, что можешь, чтобы помочь, - ответила Аксель, прижавшись к Джой ещё ближе, совсем близко. От нее пахло неизменным парфюмом – тяжёлым, сладким, почти мужским. Аксель вдохнула, чтобы почувствовать его полной грудью. Она гладила Джой по затылку, проводила пальцами по спине; ей было безумно жаль, что Джой так плохо, но в то же время Аксель наслаждалась теми крохами близости, которые в обычной жизни им не были позволительны. Она могла коснуться губами ее шеи, настолько они были близко, но не рискнула делать это – далеко не самый лучший момент. Аксель было так невероятно неловко от своих мыслей, что она даже попыталась представить себе Лету в клинике, с трубками в вене, апатичную и несчастную, но... Эта картина вовсе не вызывала в ней жалости. Пусть бы они с Летой просто расстались, и тогда всем стало бы легче. Постепенно Джой действительно успокаивалась. Аксель ощущала, как сильно бьется ее сердце – своим, и ей вовсе не хотелось ее отпускать. Но Джой отстранилась сама. Внезапно такая маленькая и беззащитная, она смотрела на нее так открыто, что Аксель почти застонала от желания снова ее обнять и закрыть от всех других хотя бы на день. Но Джой вздрогнула, когда Акси, совершенно не скрывая своих чувств, коснулась ее щеки. - Я люблю ее, - словно отрывая от себя эту фразу, сказала Джой. Ее ладонь тут же легла Аксель на грудную клетку, напомнив ей, что между ними возможно лишь расстояние... Аксель горько усмехнулась. Расстояние вытянутой руки. Это расстояние, совсем ненужное, вызывало в Аксель сожаление, и печальную, всепонимающую улыбку. - Я знаю, - кивнула она. - Я это знаю.