Полароиды

- Солнышко, можно вопрос? Сердце Леты буквально остановилось, когда она услышала приторный тон Кэролин в сторону Джой – а они редко так разговаривали. Она как раз ждала, пока горничная уберет со стола, чтобы отнести скатерть в постирочную, подальше от этого сборища. Терраса потеряла статус ее убежища. Они сегодня снова ужинали с родителями Джой. Лета пыталась вслушаться в их разговор, нервно кусая губы. - Да, конечно, мам, - сосредоточенно кивнула Джой, раскладывая по файлам бумаги. Она подняла голову, показывая, что готова ее выслушать. Лета сжала подлокотники так сильно, что у нее заболели ногти. Ей казалось, что ещё чуть-чуть – и незримая нить под ее ногами треснет, чтобы Лета провалилась куда-то в ад. - Не подумай ничего, - с непринужденной улыбкой качнула головой Кэролин и сделала глоток вина. На ней было безупречное платье, словно она явилась на светскую вечеринку, и вообще вся Кэролин, с головы до ног, делала все, чтобы казаться такой же безупречной, как любое из ее платьев. И никто не знал, что на самом деле она вся, с головы до ног, искусственная. Внутри и снаружи. - Что бы ты сделала, если бы узнала, что любовь всей твоей жизни, скажем, ну... Развлекается на стороне? Лета в ужасе прикрыла глаза, готовясь к худшему. Джой поджала губы и задумалась. - Даже не знаю, если честно. Но, наверное, пистолет от меня пришлось бы спрятать подальше, - Лете показалось, что Джой озадачена внезапным вопросом матери. Джой несколько заторможено собрала все папки и поставила их на стол рядом с отцом. Лета нервно выдохнула и подошла к подоконнику, чтобы взять оттуда бокалы. Она никогда не чувствовала себя настолько уязвимой. Боковым зрением она заметила, что Джой взяла Кэролин под руку и отвела в сторону, ближе к двери гостиной. - Ты что-то хочешь мне сказать? - прямо спросила у матери Джой. В ее выражении промелькнула обеспокоенность и даже не свойственная ей растерянность; Лета прикусила язык и задержала дыхание, потому что теперь совсем ничего не слышала. - Ты что-то знаешь о Лете? Кэролин тут же натянула свою любимую фальшивую улыбку и сделала вид, что не понимает, о чем речь. Джой всегда раздражала эта ее манера. Иногда она поражалась тому, что эта женщина действительно ее родила. Кукла, актриса, мачеха – но мать? Это слово давно утратило для Джой какой-либо сакральный смысл. Она вздохнула и переспросила: - Мам, к чему был этот вопрос? Он был о Лете? - Он был... - загадочно протянула Кэролин и оглянулась на напряжённую Лету. - О твоём отце. Не хотела тебе говорить. Джой сдержала порыв закатить глаза, или хуже того – рассмеяться ей прямо в лицо. Она недоверчиво покачала головой. - Отец не любовь всей твоей жизни, мам. - Ну-у-у, - артистично нахмурилась Кэролин, - это неправда. Джой поняла, что не дождется от матери внятного ответа. Она совершенно точно знала, что происходит в отношениях ее родителей с самого своего детства, и была более чем осведомлена о том, что ни о какой любви со стороны матери не шло и речи. Это было просто смешно. Ее мать каким-то чудом залетела от папы, когда ей было всего лишь пятнадцать, а ему – тридцать. У нее был больной кот, родственники-алкоголики и целый список "хочу получить вот это, потому что у меня есть вагина". У папы – некоторая рассеянность, порядочность и состояние в четыреста миллионов долларов. Мама заявила ему, что беременна, а затем сразу же предупредила, что пойдет в полицию, если он не будет ее обеспечивать, заботиться о ребенке, а по наступлении совершеннолетия на ней не женится. С ума сойти можно! Ей повезло, что отец оказался таким лохом и сделал все именно так. Да что тут говорить – и Джой тоже повезло. Что бы ее ждало, если бы папа отказался от всего этого? Страшно представить. Да и в целом вся история ее рождения была той самой историей, которую страшно представлять. Отец любил свою дочь – и Джой было достаточно помнить только один этот факт. Матери на нее всегда было плевать. К этому несложно оказалось привыкнуть. Кэролин та ещё актрисулька. - Если тебе скучно, иди в любую из гостевых и включи себе сериал. Не думай о всяком бреде, окей? Это вредно, - посоветовала ей Джой и кивнула, ожидая такого же кивка в ответ. Кэролин усмехнулась. Ее вызывающе красные губы будто бы стали ещё больше. Боги, и этой женщине сорок пять! - Как скажешь, зайчонок. - Супер, - улыбнулась ей Джой и без угрызений совести рухнула на диван рядом с отцом. Он уже надел очки и принялся изучать документы. Джой поправила свой официальный голубой пиджак, словно на деловой встрече, и тоже исчезла в цифрах. Глупые вопросы Кэролин мгновенно вылетели из головы.

***

- ...Почему я? Тебе мало шлюх в Лос-Анджелесе? Их тут тысячи! - прошипела Лета, дернувшись от хватки Кэролин, как от пощёчины. Кэролин плевала на всё. Лете казалось, что у этой женщины в жизни нет ни единой вещи, на которую ей бы не было все равно. Ну, может, деньги... Но разве деньги не были способны решить то, что ее возбуждали девочки помладше? - Да, - слащаво проворковала Кэролин, прижавшись своей щекой к её. У Леты в висках забилось сердце. - И ты – одна из них. Лета нервно засмеялась. Кэролин однозначно наслаждалась их положением: самая дальняя гостевая, Лета зажата между ней, стеной и мерзкими ультиматумами. Физически была сильнее совсем не чертова худощавая Кэролин, и Лета могла бы без труда оттолкнуть ее от себя. Но она не делала этого. Боги. И не сделала бы?.. Не сделала. На обратной стороне ее век было выцарапано: Джой. Потерять Джой это как лишиться рассудка, двух ног и рук, как взорвать Пентагон, как разлететься по кругу ошметками мяса. Лету парализовывало при одной только мысли об этом. Она совершенно не представляла, что такое Америка без Джой, и что такое каждый ее день без нее. Кольцо на ее пальце почти вросло в него за все эти годы рядом, и разве возможно просто взять его и выбросить? Это будет означать, что всего, что оно олицетворяет, больше нет, и Леты больше не будет, и солнце станет светить иначе, совсем по-другому... Так, как оно светило в Марте-Винью, будто бы через одну большую черную пелену. О, если бы Джой все узнала, то не стала бы ее даже слушать. Здесь ей не было ни одного оправдания и укрытия, чтобы что-то придумать, а внутри Джой – штормы, смерчи и ураганы. Разве можно остаться живой, когда находишься в самом центре стихийного бедствия? Она стояла на краю обрыва, и Джой то толкала ее, то крепко держала за руку – вот на что была похожа их жизнь. Лете казалось, что Джой спасает её, а иногда – что убьет прямо сейчас. Она крепко сцепила зубы, когда руки Кэролин зашарили по ее телу, словно имели на это право и разрешение. Ее движения были размашистыми, раскованными; у этой женщины будто бы не имелось ни чувств, ни души. Пустая оболочка. Одна и вторая. Лета инстинктивно сжала бедра, надеясь, что сейчас кто-нибудь позовет Кэролин либо её, и все закончится. Дрожь пропитала ее голос. Лета отвернула голову, чтобы не смотреть на Кэролин. В прошлый раз это все длилось не больше пятнадцати минут. Нужно всего лишь потерпеть. Потерпеть. Посчитать до ста. Один, два... - Не строй из себя невинность, о, это так дёшево выглядит, - шепот Кэролин опалял шею Леты размеренным, абсолютно спокойным дыханием. Она не была сегодня слишком пьяной, как в тот раз, и не торопилась. Кэролин неспешно гладила ее по ногам, задрав платье до бедер, и от этого спокойствия Лете словно ментола в горло засыпали. Напряжение, как цемент, каменело в ее крови. - Что тебе стоит представить, что я очередная клиентка? Ну? Может, мне надо тебе заплатить? Лета, - издевательски усмехнулась Кэролин и больно сжала пальцами ее щеки, - ты дешёвая шлюха или дорогая? Лета дернула головой, скинув ее руку; она почти оттолкнула ее, но Кэролин схватила ее за запястья так сильно, что почти вывернула их. Лета заглушила крик. - Так дешёвая или дорогая? - уже настойчивее прошипела Кэролин прямо ей на ухо; Лета до крови прокусила себе щеку. - Не такая дорогая, как ты. - Уф, - снисходительно нахмурилась она. - Скажи ещё что-нибудь. Ее пальцы уверенно нащупали белье под платьем; Лета задержала дыхание и прикрыла глаза, изо всех сил сжав кулаки. Ее выворачивало при одной только мысли о той, кто касается ее прямо сейчас, она ненавидела ее, Лету заливало брезгливостью и омерзением; и когда Кэролин уходила, эта ненависть не уходила вместе с ней. Черная и непроглядная, как смола, она оставалась в груди Леты, и теперь каждый раз, смотря в зеркало, она испытывала волну раздражения. Хотелось снять с себя кожу. Вся она была грязной, шершавой и покореженной в любом отражении. В любых руках. - Чтоб ты в аду горела, - тихо зарычала Лета, кусая губы. Кэролин улыбнулась прямо ей в шею, а затем скользнула рукой в ее белье. Пальцы Кэролин с трудом протиснулись внутрь, и Лету словно вернули в тот самый вечер три недели назад. Она закусила вторую щеку и тут же почувствовала металлический привкус крови. Кэролин протолкнула в нее пальцы, казалось, до самого конца, чтобы достать Лету поглубже, сильнее, больнее; Лета попыталась немного расслабить бедра, но ни черта у нее не получилось. Там все неприятно жгло от совсем одержимого трения, будто она какая-то долбаная лампа, из которой должен вылететь джин. Лета скребла ногтями обои и считала, зажмурив глаза и губы. Страшный сон. Тридцать восемь, тридцать девять... Кэролин двигалась хаотично, рвано; дыхание ее учащалось по мере того, как ускорялись ее движения. У Леты мелко дрожало все тело. В районе солнечного сплетения будто бы завелся осьминог с ледяными щупальцами, и холодил каждый участок тела, каждый орган, всю кровь. Ее щупали так, словно она какое-нибудь пушечное мясо, и теперь его надо подготовить, чтобы съесть за ужином. Сто двенадцать, сто тринадцать... Она ещё крепче сомкнула зубы. Слез не было, в грудной клетке будто бы скопилась вода, а дыхание почти сипело от тяжести. Надо просто перетерпеть. Спустя целую вечность глухой стон Кэролин разре́зал слух, как стеклом. Она едва заметно содрогнулась сама, и только тогда ее пальцы, наконец, выскользнули из Леты, оставив после себя лишь неприятное жжение. - Будешь хорошо себя вести, - у Кэролин возбужденно горели глаза, - и моя милая дочурка не узнает, что иногда ты ведёшь себя очень плохо. Она заправила прядь ровных сегодня волос Лете за ухо и поцеловала в уголок губ. Лета не могла заставить себя пошевелиться. Гранитная плита лежала на ее груди мертвым грузом; ее ребра словно намеревались треснуть прямо сейчас, а сердце – не продохнуть – взорваться и разлететься по стенам этой комнаты, как скрытая мина под ногами солдат. - Ты сама виновата, - холодно заявила Кэролин. Она подошла к маленькому трюмо и поправила помаду, глядя в подсвеченное зеркало. - Согласилась бы добровольно и не делала из этого трагедию. Можно подумать, ты сильно страдаешь от того, что изменяешь Джой. Боже, так даже не особо интересно, - хмыкнула Кэролин и скрылась за дверью ещё одной комнаты в этой квартире, где Лете хотелось одного – закрыть глаза и никогда больше их не открывать. Она сползла на пол; ребристые обои обожгли голую спину. Лета будто бы сидела в болоте. Изменяешь Джой. Изменяешь. Она никогда не думала об этом так. Лета невольно вспомнила, как впервые прилетела в Штаты вместе с Джой. На нее тогда свалился целый город вечно опаздывающих людей в серых костюмах, подростков в ядовитых толстовках и пролитого на ее рубашку кофе. На нее тогда с завидным постоянством налетали незнакомцы из Старбакса, и Лета шутила с Джой: "Теперь я понимаю, почему ты не разозлилась, когда я опрокинула на тебя пирог. Ты живёшь в городе, где для людей это обычное дело". Джой, смеясь, возражала: "Да нет, это ты просто ещё не привыкла к ритму большой Америки". Она оказалась права. Лета ведь до сих пор к нему не привыкла. Оказаться в другой стране, вдали от всего, что было привычным и нормальным, не видеть ни знакомых, ни родных... Рядом была только Джой. Да, одна Джой. Она начала медленно раскачиваться в такт воспоминаниям. Ногти нашли вместо обоев голые ноги: будь они длиннее, оставляли бы на гладкой коже траншеи, а так – всего лишь царапины. На них мелкими капельками проступала кровь. Лета усиленно закрывала глаза. О, да, тогда они были знакомы всего три недели. Обе из разных миров. Со временем стало понятно, что свела их не любовь с первого взгляда, а мгновенно вспыхнувшая страсть, тяга друг к другу, которой совсем невозможно противиться. Это было естественно, но в то время казалось Лете целым космическим кораблем: вот Марте-Винью и слезы ночами, а в следующую минуту – Джой, ее поцелуи, ее прикосновения, ее номер, весь в пафосных фресках из золота и серебра, и постель, в которой они вдвоем. Это случилось так быстро, как запал искры, как нырнуть в темное море, как вспышка света в кромешном аду; Лета ни с кем не встречалась до Джой и уж тем более не оказывалась в одной кровати, но с Джой все произошло так легко, словно Лета делала это уже не меньше тысячи раз. Первые месяцы в ЛА их все ещё захлестывало желание, и Лета ни о чем не могла думать целыми днями. У нее в груди вместо сердца билась Джой, в глазах отражалась Джой, и день пролетал как секунда. Не было никакой запойной работы и завтрашнего дня, был только секс с перерывами на сон, и изредка – на экскурсии по Лос-Анджелесу, которые заканчивались все тем же. Лету ничего не интересовало. Джой целовала ее, работала звонками из кровати, а потом снова целовала ее. Болели руки, ноги, вечно напряжённый живот; но они словно прилипли друг к другу, и на "оторваться" сил не хватало... У Леты по коже побежали мурашки, по щекам потекли слезы; она раскачивалась туда-сюда, как умалишенная, и не верила, что это правда когда-то испытывала она, а не кто-то другой. Кэролин превратила ее в резиновую куклу, в игрушку... Ей словно вырезали все женское. Лета подтянула колени к груди и больно закусила колено, чтобы никто ее не слышал. Джой не оторвётся от своей работы до самой ночи, если все будет тихо. О, ещё Лета помнила их переломный момент, как сказочка резко закончилась, в один миг: отец Джой схлопотал инфаркт, и тогда весь контроль корпорации перешёл к Джой. До этого она занималась только какой-то частью, у нее была куча надёжных партнёров... У ее отца их особо не нашлось, Джой не доверяла им. Она поувольняла, наверное, половину сотрудников за то время, что ее отец приходил в себя, и надо ли говорить, что все свое время она стала торчать на работе? Ох, конечно, это и так ясно... Неделю, две, три... Тогда Лете хотелось выть от одиночества. Все было прямо как сейчас – четыре стены и пустота. Вот тогда она, ещё не будучи столь отчаянной, решила найти работу. За ее плечами была только школа танцев и годы гимнастики, и она устроилась работать инструкторкой в хореографический центр. Лете нравилось: она обожала танцевать, у нее хорошо получалось учить других, и, конечно, целый день такой нагрузки позволял хоть как-то отвлечься от чувства постоянного напряжения, которое вызвал внезапный и вовсе не запланированный целибат. Джой так уставала, что у них все оборвалось на целых полгода, пока ее отец не смог, наконец, взять на себя часть обязанностей по корпорации. Лета все это время пыталась жить без нее и заглушать крик души и тела: "Эй, Джой, я скучаю!" И у нее вроде бы получалось. Когда она узнала о том, что Лета нашла себе такую работу, Джой лишь неодобрительно покачала головой и предложила открыть ей свой центр, оплатить все от и до, но Лете совсем этого не хотелось. Она занималась любимым делом, и этого ей вполне хватало. Джой не радовалась за нее, а душила. Не понимала, как можно довольствоваться меньшим, чем легион в подчинении. Дескать, будет лучше вот так и так, а то, что ты делаешь, полная ерунда. В какой-то момент Лета стала замечать, что танцует плохо, все не так и не то, и работа в хореографическом центре перестала ей нравиться. Она приходила в свой зал и вместо себя видела в зеркале Джой, неодобрительно качающую головой. Тогда Лета уволилась и дня три просто проплакала в подушку. А потом ей позвонили, сказали, что из какого-то клуба, и предложили другую работу. "Асмодей" тогда только открывался. Это был стриптиз-клуб. Эрик сказал, что кто-то из центра посоветовал ее, что она танцует лучше всех, кого они нанимали, и Лета недоверчиво хмыкнула: "Но не стриптиз". Она хотела отказаться. Эрик предложил договор и убедил в том, что это тоже танцы, просто новое направление, а учить ее будет классная инструкторка. За день перед этим они поссорились с Джой, и Лета представила, как бы она психовала, узнай, на какую работу она поменяла хореографический центр. Возможная реакция Джой принесла Лете бунтарское удовлетворение, и она подписала договор на чистом кураже. Ох уж эти фантазии. Рассказывая о новой работе за ужином, Лета сказала, что устроилась менеджеркой в ночной клуб. Соврала не моргнув глазом, зная, что Джой не станет проверять. Разумеется, на новой работе она не выходит к гостям, а просто ведёт страницу в соцсети, решает вопросы с поставщиками и сидит в кабинете над бумажками. Ложная работа Джой не восхитила, но она кивнула и пожала плечами, мол, эта уже получше. И, что самое жуткое, ей было совершенно плевать, что Лета никогда бы не сидела над бумажками, не скрывалась бы в офисе, в принципе не смогла бы усидеть на месте дольше одного часа; она просто не интересовалась этим, а Лете было так чертовски обидно, что Джой даже не пыталась узнать её. Ей будто бы хватало всего и без мнения Леты. Оно ничего не стоило для нее. Впрочем, это не изменилось. С новой работой Леты они стали совсем редко видеться. Жили в одном доме и спали в одной кровати, но по-настоящему Джой жила лишь своей корпорацией и иногда требовала от Леты секса. А Лета не оставляла попыток ей угодить. Ей хотелось, чтобы все вернулось хотя бы на половину, как было, чтобы они снова хотели друг друга, как раньше, и чтобы пусть нечасто, но Лета испытывала бы то же чувство абсолютной безмятежности рядом с Джой. Но его не было. Искра между ними загоралась и тут же гасла. Эти танцы на углях, этот бубен в руках Леты, чтобы Джой удостоила ее внимания и одобрения, стал неизменной больной привычкой. Джой то гладила ее, как преданного котёночка, то срывалась на ней за все косяки подчиненных, и второе случалось так часто, что одна жизнь Леты разделилась на две. В первой она была невестой главы мировой корпорации ВМW, являлась на всех приемах вместе с Джой, хорошо выглядела и мило улыбалась. Она была податливой и послушной, и когда Джой давала ей немножко ласки, на Лету это действовало как наркотик. Она жила этим кусочком любви, как все конченые наркоманы живут одним моментом – снюхать ещё дозу. Лета готова была сделать ради этого что угодно. Ну, а во второй... У нее просто была свобода. Маленькая иллюзия самостоятельной жизни. Она была. Она не планировала становиться такой. Черт, конечно же, она не планировала... Просто так получилось. Лета тогда страшно злилась на Джой из-за очередной ссоры, и на эмоциях сказала Эрику, что согласна переспать с одной из посетительниц "Асмодея", которая уже больше месяца была одержима этой идеей. Некоторые танцовщицы соглашались на такое, некоторые нет. Лета всегда говорила твердое "нет", но... Тот случай... Это случилось всего один раз. Тогда Лета почувствовала, как сумасшедший адреналин разгоняется по телу в процессе секса с кем-то другим, и как после – весь негатив к словам Джой улетучился, будто его и не было никогда. Она не почувствовала вины, когда на следующий день пришла с якобы ночной смены, потому что Джой вела себя отвратительно, все пыталась вывести ее из себя, но Лета была спокойна, как будто выпила пузырек седативки, и в таком состоянии у нее получилось успокоить и Джой. Они не поскандалили, как раньше. Лета не отвечала ей и после, сдерживалась, потому что знала, что сможет все это выплеснуть. С кем-то другим. Это было очень, очень просто. И Лета никогда не думала, что это обман или измена, потому что она любила только Джой. Так сильно любила ее, что иногда Лете казалось, что она совсем чокнулась, помешалась, растворилась. Лета могла не спать всю ночь после того, как они занимались любовью, и в абсолютной эйфории ее рассматривать. Прокручивать что-то хорошее, что бы она могла сказать, а если уж она говорила это хорошее, то эта одна фраза звучала в ее голове всю ночь. Джой выворачивала ее наизнанку. Так было не хорошо и не плохо. Лете казалось, что все нормально, привычно... Но совсем недавно все снова сломалось, прямо как когда ее отец попал в больницу. Резко, без подготовки привычный мир перестал быть привычным. На этот раз Кэролин всё сломала. Эта чертова сука сломала всё. Почву выбила из-под ног. И теперь Лета не знала, куда дальше, как несколько лет назад. Она вообще уже ничего не знала и не хотела. Она не хотела даже Джой. Так странно, но она словно слышала ее мысли. Появлялась как будто из ниоткуда. Эта Джой. - О Боже мой, Лета! - ее голос вернул Лету в реальность. Ее руки сомкнулись вокруг ее талии, и Лета ничего не успела понять... Она смотрела на до смерти перепуганное лицо Джой, на распахнутое настежь окно, и все происходящее казалось ей фильмом. Слоу-мо. Джой тяжело дышала и все ещё крепко прижимала ее к себе. Они обе оказались на полу, потому что у Леты совсем не получалось стоять на ногах, а из окна веял ледяной ветер. Лете было холодно. Джой коснулась ее щеки рукой: она пылала, как чан с горячей водой. - Что же ты делаешь, - растерянно пролепетала Джой. Лета ничего не ответила.