Бывшие герои нашего времени

Я расслабленно развалился в белом кресле, большим пальцем поглаживая мягкий бархат. Напротив меня восседала мой психиатр: бледная, высокая, необычно худая блондинка. Сегодня она заправила свои волосы в высокий пучок и надела очки в черной роговой оправе. Она может показаться строгой женщиной лет эдак сорока или даже пятидесяти, но мне повезло гораздо больше некоторых пациентов. Мой психиатр или психолог, называйте, как хотите, - девушка, чуть больше двадцати, с мягкими чертами лица и пронзительными глазами. Тем не менее, я ее ненавидел. - Нико, что вам снилось накануне? - задала она дежурный вопрос своим мелодичным голоском. Тембр ее голоса убаюкивал мое сознание, звуки обволакивали меня, нашептывая на ухо: «Успокойся! Доверься ей!». -Может вы что-то вспомнили из прошлой жизни? Не дождешься, красивая стерва. - Да, мне... мне приснилось... - растерянно забормотал я. - Я... плохо помню. - Что вам снилось, Нико? Человек? События? - глаза девушки хищно загорелись. Ее белые, изящные руки сжали планшет для «конфиденциальных» заметок, стремящихся нам «помочь». - Вроде бы, событие... да-да, точно, я уверен, событие! - ошеломленно продолжал я. - Опишите мне его. Психолог из-за всех сил пыталась сдержаться и говорить размеренным, профессиональным тоном хорошего психотерапевта, но возбужденные нотки вырывались помимо ее воли. На ее месте я был бы взволнован не меньше. Нико ди Анджело нечасто говорит, ведь признан «трудным подростком» с «особыми проблемами», и, конечно, не обошлось без «требуется профессионал с многолетним опытом работы». Аннабет смогла выкрасть один из таких планшетов и громко зачитала мне из своей комнаты. Мы оба мрачно посмеялись над этим, а потом Чейз получила порцию ледяной воды. - Конечно... событие, событие... кажется, я был на кухне, - забормотал я, старательно корча из себя испуганного и бестолкового парня. - На кухне? - сбитая с толку девушка наклонила голову вбок. - Ага... В темной кухне. Я стоял там один, а на часах было... три утра. Нет, я знал, что сейчас три утра! - Так, так... Почему на кухне? Что вы там делали? О чем вы думали? - на меня обрушился град вопросов, видимо, и психолог поняла, что это перебор, раз начала нервно протирать стекла своих очков откуда не возьмись взятой серой тряпочкой. - Я просто появился там, а потом... я... подошел к холодильнику... Блондинка наклонилась ко мне с нетерпеливым выражением лица. Она бы стала первым психологом, который смог подобрать ко мне правильную комбинацию на сейфе фирмы «Ди Анджело». Я сменил уже пятерых докторов, пробующих совершенно разные методики. Например, первый предпочитал задавать мне прямые вопросы, на что и получил прямым кулаком в лицо. Второй подливал в чашку с кофе ром или виски из собственной, хорошо припрятанной во внутреннем кармане белого халата фляжки, нередко предлагая попробовать мне, на что всегда получал вежливый отказ. Алкоголь - не поможет мне забыться, нет. Серьезно, ром - фигня, по сравнению, скажем, с морфием. Но особенно мне пришлась по душе метод молчания третьего психолога. Весь час он тупо пялился на меня, явно ожидая потока горьких слез, мольб о помощи или долгих, нудных воспоминаний, никак не относящихся к делу. - И сделал себе офигенный бутерброд с ветчиной, - подытожил я. - Представляете, в нем были даже кола и пончики с засахаренной пудрой! Я в своем сне ем лучше, чем наяву. И слава богам, там не было овсянки. Девушка молча откинулась в своем кресле, с явным разочарованием на точеном лице. Она смерила меня презрительно-усталым взглядом, на что я насмешливо ухмыльнулся, сложив руки на груди. Получи и распишись! Нико ди Анджело ни за что не сдастся. Психолог взяла себя в руки, спустя пару минут, вернув мелодичное спокойствие голоса и профессиональную выдержку. Иногда я удивляюсь этим типам, как они меня еще не убили? Я бы определенно грохнул такого засранца. - Вы не до конца откровенны. Почему вы нам не доверяете? Мы хотим вам помочь, но вы, как упрямый ребенок... Я передернулся. Шла бы ты со своим ребенком знаешь куда?! - Почему я должен доверять тебе? - спросил я, подчеркнув фамильярную форму и вряд ли большую разницу в возрасте. - Чем ты и другие психологи заслужили мое доверие? - Мы заботимся о вас... - Вы держите меня и остальных пациентов в роскошной клетке, и не надо лжи о безопасности, заботе или человечности, - грубо перебил я. - Приберегите ее для других безмозглых идиотов. Девушка грустно улыбнулась краешками губ. - Нико, вы и представить не можете, сколько у нас подозрительных пациентов, требующих немедленной свободы или объяснений - таких как вы... - Так дайте же нам свободу! - запальчиво воскликнул я. - Кто вы такие, чтобы ограничивать нас, запихивать сюда, выведать наши тайны и исследовать самые укромные уголки нашей души?! Определенно, одна из моих худших речей. -...жаждущих так называемой свободы, - продолжила она, проигнорировав мои слова, - мести за все наши «прегрешения», - совершенно непрофессиональный жест загибающихся пальцев, - или требующих колы? Боже, по сравнению со всеми проблемами, кола - наиболее актуальная! Это она попыталась пошутить? Шутка-минутка нафиг. Когда твой психолог пытается с тобой пошутить это почти так же неловко, когда старая учительница рассказывает ученикам не смешную шутку, а они в свою очередь смущенно смеются, дабы не расстроить преподавателя. Но я-то не собираюсь щадить чувства этой стервы, так удобно устроившей ногу на ноге. - И раз мы с вами затронули тему свободы, может, и разовьем ее? Или вы желаете поделиться чем-нибудь? - Пауза, но я хранил молчание, исподлобья глядя на нее. - Отлично. Я начну со своего мнения и мы будем отталкиваться от него в нашей беседе. Свободу нельзя дать, потому что ее не существует. Она ценна только в определенных ситуациях. Я нахмурился. - Свобода существует. Супер, Нико! Ты великолепный оратор, с достойными аргументами и толковыми объяснениями, а главное с красивыми эпитетами и ясными сравнениями. Психолог ослепительно улыбнулась, сложив руки на коленях. Темный экран планшета загорелся, но девушка не обратила внимания, сосредоточившись на моем лице, пристально следя за любым изменением эмоций. - Нико, абсолютной свободы не существует, вы прекрасно это понимаете. Человек зависим от общества, которое навязывает ему свои идеалы, суждения и, конечно, определенное поведение. Ах, а менталитет! Это отдельная тема, вы так не считаете? Ничто так не подавляет свободу, как эффект стадности. Не дождавшись от меня никакого ответа, она продолжила, все вдохновенней и вдохновенней. - Человек зависим также и от государства. Вся свобода опирается в рамках законов, являющимися лживыми, маловероятными, ненастоящими. Свобода в государстве, как кроссворд. Фактически, вы вольны вписать любое слово, но только одно является верным. Знаете, кто это сказал? Я покачал головой, тщетно пытаясь собрать мысли в порядок, которые уже скакали в моей голове, отскакивая от стенок черепа, как мячики, и вызывая тупую головную боль. Или этот соблазнительный голос пытается отравить меня? Боги, я рассуждаю как какой-то праведник, которого пытаются совратить ересью. Я бы не назвал свободу религией или верой, но почему бы ей не стать культом? Я бы вступил туда и назову множество имен, готовых зайти. - И я совсем забыла о семье. Добрые мамочка и папочка ограничивают своих детей в очень многом. Вам никогда не казалось, что родители сделают все, что угодно, лишь бы их ребенок не поступил на низкооплачиваемую профессию, не уехал слишком далеко, не влюбился не в того человека? А ведь часто, низкооплачиваемая профессия - любимое дело всей жизни, уезд за границу на учебу - начало начал, а нежданная любовь - самая искренняя? - Не слишком ли много риторических вопросов? - буркнул я. - Я смущаю вас этим? - поинтересовалась она и тут же спохватилась. - Ох! Извините. - Нет проблем. - Я рассказала вам только половину человеческой несвободы... - И я уже сильно устал. Мы можем закончить сеанс чуть пораньше? Блондинка энергично закивала головой, но поднимаясь с кресла, ее глаза, пару минут назад горящие ярким огнем, способным обжечь своей идеей, потухли, и уходила она явно расстроенной. Впрочем, мне плевать. Гораздо важнее моя миссия по побегу из этого чертового места.

***

Я не азартный человек. Уверяю вас, проведи вы более века в отеле-казино в Вегасе, посреди пущи автоматов и играя во всевозможные игры, и черт что там еще было, растеряешь весь азарт. Тем не менее, в «свободное время» я садился играть в покер или дурака в самом дальнем углу зала, вместе с тремя пациентами. Обычно, состав менялся каждые два дня, по простым причинам: занялись чем-то другим, перешли в другую комнату, просто проспали или вконец сошли с ума, но моим союзником, вечным партнером напротив всегда была Аннабет. Равно как и сейчас партия на двоих. Я безумно благодарен богам за это. Возможно, папаша не совсем кинул меня, посылая ко мне Аннабет. Я не знаю, почему мы рядом. Я не знаю, почему среди других, нам так повезло. Я не знаю, почему нам разрешили общаться, тогда как другие пациенты не были знакомы друг с другом изначально. Да и при знакомстве, по общему мнению, каждый псих, кроме тебя самого. Но у нас особый случай, ведь мою историю с богами мог подтвердить живой человек, следовательно, я и Аннабет- не психи, а значит, остальные - сумасшедшие, грезящие в своих фантазиях наяву. Всегда - незнакомцы, всегда - получокнутые, каждый со своим воображаемым миром, куда не прочь уйти, когда реальность напирает со своей жестокостью и становится совсем худо. А еще - всегда небольшие восстания против персонала, оканчивающиеся нашим поражением. Самый распространенный способ восстаний - не принимать таблетки. Метод борьбы действует до того момента, пока нам их просто не всовывают в рот, закапывают с помощью капельницы, предварительно усыпив, или технично смешивают с едой. Признаюсь сразу, у меня вагон таблеток. - Я кое-что подслушала про твой третий сеанс с Тэтчер, - прошептала Аннабет, почти не шевеля губами и кладя на желтый квадратный стол семерку крести. - Наполеон разговаривал с Черчиллем насчет вас. Ты чуть не довел девушку до истерики. - Я ничего не делал! - возмутился я. - И в принципе, не говорил, - добавил под пристальным взглядом серых глаз. У Аннабет великолепные глаза. Микс белого и черного - самый лучший. Эти два противоположных цвета дают просто незабываемый оттенок, напоминающий мне дым, поднимающихся с обугленных останков дома, сожженного молнией дотла отеля. Или глаза Перси, самые красивые, глубокие, теплые, милые, замечательные, пронзительные... Смотрящие на меня с жалостью, лживые, не выполняющие обещания. Не думай об этом. Забудь. Небрежным движением руки я ответил Аннабет вальтом крести. - Ты изменился, Нико, - осторожно проговорила она, словно пробуя на вкус новый заморский фрукт и не совсем уверенная в его сладости. На стол, поверх моего вальта, упал пиковый валет. - Как? - Мы... мы все поменялись, я знаю, но Нико... ты - особенно. Ты стал каким- то... - запинка. С кирпичным выражением лица я положил короля пики поверх вальта. - ...саркастичным. Язвительным. Да, ты стал более открытым, перестал держать в себе все мысли, но чаще всего мысли, с которыми ты делишься... они... депрессивны. Жестоки. Ты стал больше похож на... - На обычного подростка, - перебил я. Чейз поморщилась, открывая рот, но я быстро среагировал и перешел в атаку. - Знаю, я сам давным-давно это заметил. Круто, правда? Мне понадобилось оказаться в психушке, которая явно страдает неимением выхода, потерять всех друзей, кроме тебя, и лишиться гамбургеров по четвергам. Невосполнимая потеря! Блондинка закусила губу. Я зачарованно уставился на ее губы и в голове стремительно промелькнула мысль: кусал ли Перси Аннабет за губу? С одной стороны, он выглядит надежным парнем, целующим и ласкающим аккуратно, словно фарфоровую куклу, но с другой стороны, откуда мне знать? Перси Джексон может быть совсем другим. Страстным и диким. - Это таблетки на тебя так влияют. Чуть дрожащей рукой девушка убрала карты в сторону. Я внимательней пригляделся к Аннабет, признавая непреложную истину. Выглядела она неважно. Я хочу сказать, теперь мы все похожи на ходячих мертвецов, но у Аннабет был вид полного мертвеца в длинном, ниже колен больничном платье в голубой горошек. Она сильно побледнела, нижняя губа чуть подрагивала, она взяла в привычку резко двигать рукой, словно отдергивая ее от мерзкого паука на столе. Ее глаза лихорадочно бегали туда-сюда, но еще не потеряли ясности мыслей и чистого разума. - Ходи, - громко сказала она, привлекая к себе внимание вежливых надсмотрщиков, ходящих между столами и креслами пациентов, настороженных: почему мы так долго шепчемся? После ее слов на лицах появилось плохо скрытое облегчение. Они быстро нашли успокоение в собственной голове. - Хорошо, - послушно согласился я, заходя десяткой руби. - Какой козырь-то? - скорчила дурочку Аннабет. - Что значат красные сердечки? - Черви, кажется, - подыграл я. Знакомьтесь, труппа артистов - актеров Аннабет и Нико! За одну минуту изобразят помешанных, испуганных, злых, улыбчивых, веселых, тупоголовых, но никогда-никогда полубогов. - Я думаю, что те лекарства, которыми нас пичкают, как-то влияют на характер, - вновь понизила голос светловолосая. - Естественно, - фыркнул я. - Добро пожаловать в психушку! - В твои годы я не была такой злой, - раздраженно заметила девушка. Наступило молчание, прерываемое лишь разговорами за другими столами, вежливыми заготовленными фразочками надсмотрщиков и скрипом стульев. -Как я уже сказала, - продолжила она, нервно перебирая карты, - лекарства подобраны специально для каждого. Сугубо индивидуальный метод. Из сеансов психиатры узнают о нашем темпераменте, особенностях личности, примерных мыслей. Уловил? Кивок. - После сеанса они идут с планшетами, на которых записана вся информация, в лабораторию или исследовательский центр. Там они создают специальные лекарства для каждого, для молчаливых, скромных, одиноких - чуть больше буйности, адреналина. Для спокойных, рассудительных и твердых - капельку паранойи и чего-нибудь в этом роде, врубаешься? На десятку ложиться дама бубни. Я убираю биту в сторону. - Это всего лишь теории, Аннабет. - Сам подумай, Нико, - яростно зашептала она, - они контролируют наши эмоции. Контроль над чувствами - сильная штука. Они уже изначально предугадывают наши действия, мы - предсказуемы! Они знают от кого ожидать восстания, а кто и с койки не поднимется. Я отвернулся, встречаясь взглядом с ближайшей соседкой за другим столиком полоумной Флер Делакур. Она слабо улыбнулась мне и помахала рукой. С виду - нормальная, красивая, молодая девушка. Ночью - пронзительно кричащая от ужаса психопатка, орущая, что видела, она клянется, что видела существ, поедающих радость, способных пожрать душу в своей темной комнате и ей нужен свет, свет, свет... От ее воплей я был готов сойти с ума в ту же первую ночь. - Многие уже догадались. К этому выводу нетрудно прийти, необходимо лишь немного наблюдать за собой, либо за изменениями в друзьях. Аннабет в упор посмотрела на меня. - Ну что с этим делать?! - громко осведомился я у опешившей девушки. - Снова ты выиграла! Я кинул карты на стол, заставив Чейз притворно счастливо улыбнуться и открыто возликовать, вскинув руки, зажатые в кулаки, вверх. Желательно издать пару нечленораздельных звуков, но Аннабет не опустится до такого притворства. Недалеко стоящая медсестра мягко улыбнулась, но все же пригрозила нам пальцем, мол не нарушайте тишину. Я энергично закивал головой, тупо улыбаясь и теребя воротник своей белой футболки в горошек. Вдруг, к нашему столику по бокам подсели еще двое пациентов, хорошо обработанные психиатрами, с бычьей шеей Фрайпан, одетый почему-то в длинную сорочку, как у Аннабет, и ни капельки не обработанный Магнус Бейн, с красивыми, тонкими чертами лица и серебристыми волосами. Мы пересеклись настороженными взорами и обменялись ухмылками уголков губ. - Ди Анджело! - радостно поприветствовал меня Магнус, похлопывая по плечу. Несмотря на довольно хрупкое телосложение силища у него та еще. - Миледи, - поклонился он Аннабет, но лицо девушки оставалось бесстрастным. Она ему не особо доверяла. Чейз рассказывала, что когда в первый раз сюда попала, то Магнус специально сдал ее медбрату, который проверял Аннабет на наличие оружия, только после ее долгих мольб и слез хотел уже разрешить оставить у нее бейсболку «в память об покинувшей ее матери», но Магнус ленивым тоном отметил, что «Янкиз» - магическая бейсболка. Так у нее отобрали реальный шанс к спасению. Но в нашем плане Магнус Бейн играл не последнюю роль, так что Аннабет приходилось терпеть его, стиснув зубы. - Бейн! Рассевшись за стол, мы заново раздали стертые карты с желто-белым узором на обратной стороне. Рассеянно проглядев свои карты, я вперился нетерпеливым взглядом в Магнуса. - Шестерки?- спросил он, перекладывая карты в идеальную последовательность, начиная от козырей и заканчивая обычными. Кошачьи глаза вопросительно остановились на каждом. - Семерки? Восьмерки? Фрайпан согласно закивал. После секундного раздумья он кинул на стол шестерку бубни. Хоть парень почти сумасшедший, всегда таскается за Магнусом с тупым выражением лица, но в карты играет чертовски здорово. Когда я начал говорить «чертовски, черт, иди к черту»? - Магнус,- позвал я. - Ты узнал, что я просил?... - Терпение, мой юный друг, - последовал незамедлительный ответ. - Что насчет персонала? Это правда, что одна психолог и медбрат за нас? - полюбопытствовала Аннабет, чуть ближе наклоняясь к столу. Бейн даже не посмотрел на нее, с увлечением, словно это футбольный матч самых крутых команд мира, рассматривая собственные карты. - Заори погромче, а то тебя не услышала та медсестра, - миролюбно заметил мужчина. От такого тона по моей коже побежало стадо мурашек, но я взял себя в руки. Мне самому было интересно, получилось ли Магнусу подкупить персонал, то дело, которое не мог совершить никто. Но, по идее, раз он не на электрическом стуле, а здесь с нами, то чаша весов склонялась к положительному ответу. - Прости, но их помощь не требует отлагательств. Магнус поморщился. -Вы и вообразить себе не можете, сколько времени, сил, а главное ресурсов, я потратил на привлечение горстки людей на нашу сторону. Два человека, мисс, явный недостаток, а времени угроблено столько же, сколько потратилось бы на привлечение армии. - Другими словами... - Мы сойдем с ума раньше, чем успеем собрать хотя бы десять человек, - беззлобно ответил он. - Di immortales, - простонала Аннабет, прижимаясь лбом к столешнице. - Магнус, ты же сказал, что обо всем позаботишься! На мгновение, я прикрыл глаза. Я уже привык находиться в психушке, сталкиваться с настоящим безумием, жестокостью, смертями, но крах надежды - это бывает чересчур. Больше всего на свете я хотел удостовериться, что выберусь отсюда вместе со своими друзьями. С Перси. - Я недооценил их твердолобость, - добродушно прибавил он. Вдруг, мужчина нахмурился и вперил яростный взор в девушку, - мисс Чейз, я начинаю думать... - Что я схожу с ума, - выплюнула Аннабет. Слишком громко! Я панически огляделся по сторонам, но ближайшая к нам медсестра стояла за четыре стола и мягко пеняла низенького человечка, с неаккуратно подстриженной бородой. Подозрительно напоминает... гнома? В больнице сидел всякий сброд, а тайна, которую никто не скрывал, будто бы мы все - книжные персонажи. Я знаю, полный бред и наглая ложь. - Нико, ваш черед! - громко напомнил Бейн. - Точно, спасибо, что напомнил! - я кинул на стол карту, даже не смотря на масть. - Что мы будем делать дальше, раз план провалился? - прошипел я. - Никто не говорил, что он провалился, - отрезал мужчина. - Что говорят остальные? - осведомилась Аннабет. - Ничего интересного для ваших ушей. - Магнус... - Я объяснял вам, почему не следует знать всех участников восстания. Вам обоим необходимо повторение? Я пристыжено отвернулся. Меньше знаешь, меньше сможешь выдать на пытках или сеансе. Магнус, по его словам, колдун, поэтому гипнотические сеансы нестрашны для него. Я доверился ему, cкрипя зубами, но не требуя большей информации. Бейн готовит план побега, являясь своеобразным лидером и посредников между другими пациентами. У него обширные связи и боле устойчивость, более идеального кандидата не найти. Но девушка явно не могла успокоиться. - Я была лучшим стратегом в Лагере и если бы я знала точное количество людей, их психическое состояние и насколько далеко мы готовы зайти... - Фрайпан! - весело воскликнул Магнус, всем телом разворачиваясь к чудику. - Снова ты нас сделал. Поделишься ли ты когда-нибудь секретом выигрыша? Мотание головой и бездумный взгляд прямо перед собой. Я попытался уловить хоть частичку разума и понимания происходящего, но увидел лишь безразличие и полную деградацию. Мне было жаль Фрайпана. - Отлично, - с энтузиазмом ответил он. - Нико, то, что вы хотели узнать... Я раздобыл нужную информацию. Скажу вам так, два дня назад с ними все было хорошо. Я испустил облегченный выдох, тугой узел, сжимающий внутренности наконец распался; напряженные плечи Чейз расслабились. Но настороженность и скованность так и не ушла с ее лица и движений. Аннабет уже никогда не станет такой, как прежде, только потому, что не потеряла многих друзей и знакомых. Последним умершим стал циклоп Тайсон и она долго и молча сидела, пялясь в пустоту. Я мог понять такую реакцию у Перси, но у нее? Казалось, что на время она потеряла смысл жить. - Как будете расплачиваться? - Лекарствами, - фыркнул я. - Как обычно, жаропонижающие и сиропы. - Мой юный друг, - Бейн наклонился ко мне, устраивая локти на столе, складывая руки в замок и опираясь подбородком о руки, - весьма прискорбно, что ты не знаешь новых расценок. - Новых расценок? - переспросил я. - О чем ты? - поддержала Аннабет. Ее руки взметнулись к волосам, подправили выбившуюся прядку и напряженно уставились на мужчину. Магнус брал дорого и брать еще дороже?... Чуть ли не каждое лекарство сулило нам лишние сеансы, обливание водой, голодовку, пичкание лекарствами, и что самое худшее - лоботомию. Я и Аннабет плясали на самом краю. - Понимаете, добыча такой информации становится все сложнее и сложнее день ото дня, - посетовал он, - требуется лучшее качество для оплаты... - У тебя же двое шпионов! - яростно прошипел я. - Тебе не составляет никакого труда, Магнус, узнать о паре человек самое элементарное: живы они или нет?! - Составляет, - категорично отрезал Бейн, - ничем не могу помочь. Многие каналы начали закрываться, у меня не получается поддерживать связи со всеми этажами. - Пауза. А затем деловитый тон. - У меня тоже есть друзья, о которых я должен заботиться и в нашем случае, мне глубоко плевать на других. Оплата - пять бутылочек с морфием. Жду их завтра на обеде. - Издеваешься?! - взвыл я. - Откуда мы столько достанем?! Вдруг, на мое плечо легла мягкая, но холодная рука медсестры. Я прямо и видел, как она ласково улыбается, не сводя с Магнуса и Аннабет холодных кристалликов глаз. Меня пробрала дрожь, пахло от женщины стерильностью и лекарствами, что особо пугало. - У вас все в порядке? - Наш друг немного разволновался, - сочувственно и чуть испуганно пробормотал Бейн, - пожалуй, нам лучше уйти. Извините нас, пожалуйста. Азартные игры всегда были моей слабостью. Знаете, моя мама в детстве клялась мне, что я плохо кончу именно из-за карт, что они приведут меня в ужасное место, откуда нет выхода... - Идите за другой стол, - приказала медсестра, чуть сильнее сжимая мое плечо. - А вы, юная леди, - обратилась она к Аннабет, - тоже слишком тут засиделись. Советую вам найти девушек, с которыми можно поболтать о всяких девчачьих вещицах. Блондинка безучастно кивнула, вставая, задвигая за собой стул и садясь за первый же свободный стул. Вмиг и глаза стали пустыми, без единой мысли или идеи, способных уничтожить наш план побега. Магнус с Фрайпаном поспешили тоже встать и выйти из зала. Я был один-одинешенек. - Вы перевозбудились, - от женщины так и веяло арктическим холодом. - Я провожу вас к вашему психологу. - У меня уже был сеанс, - попытался сказать я. - Ничего, будет еще один. Лишний сеанс никогда не помешает, правда? Как зовут вашего психолога? - Тэтчер, - сквозь зубы процедил я. - Замечательно! Льюис, - окликнула она светловолосого медбрата, стоящего у двери, - проведи, пожалуйста, пациента к Тэтчер. *** У докторов нет имен. Им строго запрещено говорить их пациентам, упоминать между собой, а уж тем-более откликаться. Начальство дало каждому имена знаменитых людей и их имена становились новыми прозвищами. Моего психиатра звали Тэтчер, но я никогда не стану ассоциировать ее с английской «Железной леди». Мне завязали глаза и провели по бесконечным коридорам и бесшумно закрывающимся дверям в комнату прохождения сеансов, где уже сидела девушка. Как только мне сняли тугую повязку и я смог тупо заморгать, она приветливо улыбнулась мне, но весь ее вид выражал удивление. Посадив меня, Льюис выжидательно уставился на блондинку, словно ожидая, что она похвалит его и кинет косточку, но психиатр лишь кивнула в сторону двери, пробормотав короткое: «оставьте нас». Пару минут мы просидели в молчании, но я был не против, все еще переживая пять бутылочек морфия. Магнус так говорит, будто их легко достать! Да я за одной охочусь, как минимум, месяц, а тут пять?! Вот, он сошел с ума. Точно говорю, чокнулся. - Вы хотите мне что-то рассказать? - нарушила молчание она. - А ты? -хмыкнул я. - Хочешь, можем поболтать о твоей свободе? - Если я правильно помню, вы сильно расстраивались из-за неволи в нашей больнице. Произнесли такую речь! Ту темы подняла не я, а вы, я всего лишь продолжила. Стерва. - Я не прочь вас послушать, - процедил я сквозь зубы, запрокидывая голову назад и опираясь затылком о мягкое кресло. Яркий белый свет бил мне прямо в глаза, но я перевернул голову на бок. - Неужели? Никаких истерик, Нико? Говорю же, тупая стерва. - Что там насчет несвободы, - напомнил я. - Не о чем говорить. Человек зависим от своих комплексов, от болезни или физической неполноценности, от собственных желаний, страстей, страхов... - Эмоций, - прошептал я. - Верно. Не зря же появилось в мире столько кукловодов, манипуляторов, тиранов, держащих себя в уезде. Если бы каждый умел воздерживаться, вам не кажется, что мир стал бы лучше? Никаких запретных страстей и влюбленности в жену лучшего друга, никаких убийств сгоряча, потому что за тобой идет парень с надвинутым капюшоном по темной улице или... - Мы - люди. То, о чем говоришь ты, сделало бы из нас каких-то роботов. - А еще есть отсутствие материальных возможностей, - продолжила психиатр, не слыша меня. - Деньги - это все в нашем мире. Даже тут, место, отделенное от всего остального мира, ему присуще двуличность, жажда наживы... Я открыл рот, чтобы возразить ей, послать к черту и сказать, что подкупить докторов - дело, в принципе, невозможное, но с губ не слетела ни звука. Я медленно шевелил губами. А затем закричал. Пронзительный вопль, леденящий кровь в жилах, вырвался откуда-то из глубин меня. Боль пронзила все тело, дергаясь в конвульсиях и судорогах, я упал с кресла на пол, оно тяжело навалилось на меня сверху. Живот и легкие-сплошная жгучая боль. Боги, как же больно! На глазах выступили слезы, я почувствовал, как во рту вспучивается белая пена. Боги, я задыхаюсь! Где-то слева прозвучал испуганный крик. Мои руки сами засучили по полу, каждая частичка тела жила отдельной жизнью. Я не мог контролировать ноги, пытающихся поплясать безумную чечетку, голова вертелась из стороны в сторону, словно наблюдая дурацкую игру в теннис. Я закрыл глаза, устав от проблесков белого света и надеясь, что меня сейчас не стошнит. Внезапная мысль сверкнула в голове и на мгновение я замер. В психбольнице были какие-то фигни, которые контролировали волшебство, магические предметы или особую энергию, делая все бесполезным. Но я был сыном Аида. В моей крови текла связь с Загробным Миром. Конечно, я не мог вызывать легионы скелетов или разговаривать с призраками, они бы сюда не пробрались. Но чувствовать смерть близких-спокойно. Очень-очень давно, я взял с Танатоса обещание (он проиграл мне в покер), что он предупредит меня насчет смерти Перси. Перси Джексона. Он сказал, что сделает все возможное, чтобы я узнал в ту же секунду. Перед глазами встал обиженный Танатос и его злые, торжественные слова, о том, что мне вряд ли понравиться способ предупреждения. О боги, Перси. Белая пена начала отдавать соленым привкусом. Меня грубо подняли под мышки и потащили в сторону двери. Мои ноги волочились по полу, слабые руки пытались высвободиться, но кто-то ткнул чем-то острым мне под бок я прекратил безнадежные попытки; голова свесилась на грудь, признавая свое поражение. Изредка я кашлял морской водой, заливая белый пол лужицами, смешанными с капельками крови. Как только я открыл глаза, они наполнились слезами. Но даже сквозь них, я смог разглядеть, пока меня тащили по коридору, красивую, блестящую латунную табличку с жирной цифрой-три. Она сверкнула металлическим и угрожающим светом под углом. Похоже на Большую Бесполезную Тройку. Один из Крутых потерял своего единственного сына. Больше никогда не буду играть в карты.