Оптика цвета солнца

"Ага, решил таки ж войти. Собраться, ждём его реплики три наноклика и либо отталкиваемся от неё, либо перехватываем инициативу". — Здравствуйте. Вы уже онлайн! — голос бэтский, пока ещё не оформившийся в красивый низкий баритон. Небольшой размер "страшного десептикона" и пока ещё хорошо заметная диспропорция в строении корпуса — крылья короткие, ноги слишком длинные, плечи узковаты — дали понять, что ему ворн восемь, не больше. — Не пугайтесь, пожалуйста, я свой, — сикерёнок прошел в палату и только после спросил: — Я зайду, вы не будете против, сэр? "Что? А это вежливое дитё тут откуда?" Запуск программы "гостеприимный хозяин", вокалайзер под контроль — напряжение из голоса убрать: — Доброе утро, — "кому свой?" Но не спрашивать же... Попытался произнести просто вежливо, а получилось с мягкой усмешкой: — Проходи, располагайся, где удобно. Если хочешь, у стены стул есть, — а вот невозможность показать манипулятором угнетала. — Прошу прощения, что не встречаю как положено. Сикерёнок подошел ближе к Миражу. — Спасибо. Я рад с вами, наконец, познакомиться. Меня Гром зовут, вернее, так феммы нарекли, я своего имени пока не помню. Маленький доктор говорит, что это временно. В общем, пока Гром, — фантазию феммы явно не перетрудили, назвав малыша обозначением его модели. Поля у авиатора были приятные — добродушные, тёплые, лишённые какой-либо агрессии, пока прошивка воина мирно спала в недрах его подсознания. — Спасибо, что ракетой не запустили, это уже верх гостеприимства. Я привык. У меня сигнатура неправильная, кто же виноват, — внимательно изучив обездвиженного слепого автобота и сделав слепок его сигнатуры, сикер, как ему и было сказано, устроился на стуле. — Рад познакомиться, Гром. А я Мираж — потому что умею прятаться и притворяться не собой, — на откровенность же малыша бот не смог удержался от кривой усмешки и ответной любезности: — Ракета заблокирована, только ближняк остался. Я просто ждал, когда ты ближе подойдёшь, извини. "Сигнатура, говоришь, неправильная? Да нет, всё в порядке с ней, правильнее некуда, только не по эту сторону линии фронта. А Элитины амазонки, значит, не сказали малышу, что он дес? Вот и вопрос Первой". Гром, как и все спарки его возраста, был крайне любопытным малым и падким на всякие фокусы. Поэтому заявление разведчика про "притворяться не собой" вызвало крайнюю степень оживления. — А это как, не собой, покажете? — он аж вскочил на ноги в предвкушении невиданных чудес, но их, увы, не случилось. — Обязательно покажу, только не сегодня. Не разрешают пока. "Кстати, почему? Неужели я сейчас и простыми иллюзиями убиться могу?" Обещание было принято и отложено на полочку сознания, на самое видное место. Дабы вопросить обещанное, как только автобот поправится. — Да, точно, вам же ещё ничего нельзя делать. Это очень тяжело, ничего не делать, по себе знаю. Мне маленький доктор истории разные читала и песенки пела, когда было совсем плохо. Раньше я не знал, что так можно. А вам? Вам тоже? Не сообразив, как подмигнуть неактивной оптикой, Мираж заговорщицки хмыкнул: — Я все равно найду, чем заняться. Вот перестанешь связь глушить — и займусь. А истории мне пока только большой доктор рассказывала. Стр-рашно интересные! Сикерлет снова не усидел, он никак не мог найти точку опоры для хвоста, которая бы его задержала дольше, чем на десять нанокликов. Про таких активных спарков говорят обычно: шило в... ну, где оно, всем известно. — Ой, опять. Простите, Мираж, я не специально, эта штука внутри меня живёт сама по себе, хочет ап, хочет офф. Я не могу ее контролировать. Маленький доктор говорит, это полезная способность. Только какая же она полезная, если другим мешает? — говорил Гром много и с удовольствием, очень контактный, доверчивый, открытый. Для деса поведение, мягко говоря, нестандартное. — Большой доктор, это кто в вашем понимании, Кора? Если это она вам истории рассказывала, они, должно быть, были очень страшные. — В инструкциях по технике безопасности ничего страшного. Страшно бывает, когда их не соблюдают, особенно пугаются окружающие обычно, — таким несложным приёмом раненый автобот пытался помочь сикерлету перестать стесняться, боясь задеть неудобную тему или ещё что. А тот уже оставил надоевшую тему, вспомнив, по-видимости, признание в намерении деактивировать: — Спасибо вам за честность, сэр. Приятно, когда говорят всё как есть, не темнят. Ненавижу ложь, — пауза, сикер подошел к платформе, сел на край. — Но никаких ракет ближнего действия у вас нет, это была метафора? — Ракет ближнего боя нет, ты прав. Но это и не метафора была. "Я действительно мог и собирался тебя убить". Гонщик замолчал ненадолго — сам ещё не решил, давать ли мелкому возможность спросить, как именно его планировали уничтожать, и станет ли он на это отвечать. Но тот не стал настаивать. — Вам ещё очень нехорошо, да? Но это пройдет, маленький доктор хорошо лечит, — по мнению "страшного десептикона" Мираж оказался мехом честным и прямым, эта черта была принята и оценена как положительная, достойная уважения. — Хотите крии? Феммы их часто делают, им это нравится, а вам не достается, потому что вы все время оффлайн были. При упоминании угощения Мираж не содрогнулся только благодаря магнитам. Второй раз эту переслащённую гадость вместо нормального топлива? Он не настолько вежлив. — Не надо крии. Я их не люблю, а меня пока только ими тут кормят, — что это "пока" сводилось к целому одному разу, он уточнять не стал. — А ты как тут оказался, если не секрет? Тоже через Птахины манипуляторы? Как можно не любить крии и возражать, чтобы тебя кормили только ими, авиатору понять было не дано. Он предположил, что это потому, что Мираж колёсный, а все колёсные, по его мнению, вели себя довольно странно. — Не секрет, автоботы не любят секретов. Я под завал попал, мне арматурой крылья пробило и голову. Наблюдающий офицер сказал, проще добить, чем починить, — замолчал, провентилировал воздухозаборники. — Не добил, промазал мимо искры, урод косооптиковый. А потом меня группа Мэм нашла, откопали, починили, теперь тут живу, — грустно улыбнулся, почесал антенну. — Да, через её манипуляторы, она очень умная, знает, что делать, даже когда искра сломана, как у вас. — Можешь считать меня неправильным автоботом — я очень люблю секреты и часто темню и недоговариваю, — усмехнулся, смягчая свои слова. — Так что, если заметишь, что темню или выведываю секреты — говори, попробую с этим что-нибудь сделать. Еще одна откровенность аристократа была поглощена десом с особой благосклонностью. — Я знаю, — он перешел на шепот. — Это потому, что вы разведчик. Все представители вашей специализации так делают. Вам нужна конспирация. Один неверный жест и все, деактив. Я про вас много знаю, мне Мэм рассказала, из-за чего вы в ремотсек на фемскую базу попали. Вы очень храбрый мех. "Ну зачем они ему про разведчика сказали? Теперь точно в рот смотреть будет". Тоном как "отмахнулся": — Да ну, какая конспирация, я не такой разведчик. Облик я сменю, а сигнатуру-то не спрячешь, по себе, вон, видишь. И на десептиконской базе меня будут встречать примерно как тебя тут, только без добрых фемм. Так что я только много катаюсь или, наоборот, торчу где-нибудь неподвижно, очень много смотрю и слушаю, и ещё больше думаю. А потом мои доклады сравнивают ещё со множеством других и делают умные выводы, о которых мне ничего не говорят. Даже не знаю обычно, полезное я что-то принёс или нет. И вообще, больше слушай фемм — и не такого расскажут, вон, уже и попадание в засаду стало подвигом, а не глупостью. Когда храбрый воин стал рассказывать о специфике своей работы, Гром замер, "развесив антенны", и разве что смазкой от восторга не капал. — Как круто! И бывает опасно, очень, мне Мэм про "шарктиконий рай" рассказывала, во вы с ней там отжигали! Я бы тоже так хотел, только я слишком большой, не протиснулся бы между лучами системы безопасности, а ещё шумный, — пауза, молчание, заерзал. — Засада? Вот воистину вам по голове хорошенько досталось. Вы правда не знаете? Ух тыыыы! Но это не моя тайна, я сначала спросить должен у Мэм, можно ли вам рассказать. А фемки, они честные и не скрытные, и готовят крии. — И не надо тебе к шаркам соваться, ты ж крылатый, для тебя всё небо открыто, нечего тебе в подземелья лезть! Делай то, что у тебя лучше всего получается, — и будет тогда и тебе счастье и другим польза, — Мираж решил, наконец, вопрос подмигивания — забив на оптику, просто выполнил все нужные движения лицевой, в несколько утрированном виде: — Тогда, если разрешит, с тебя рассказ. Длинный и подробный! — контрразведчик не лукавил и проявлял интерес не из вежливости: никакие отчёты, до которых он мог бы добраться, не заменят живого рассказа, пусть даже и в четвёртом пересказе с промежуточной поправкой на бэту и десептикона. А разговаривать с этим малышом было потруднее, чем с Элитой в начале их знакомства: с одной стороны он буквально видел этот героический ореол вокруг себя в оптике этого бэты, а с другой прекрасно понимал, что он, с его опытом и навыками, как захочет, так разговор и повернёт, и в любую сторону вывернет. Совсем не управлять разговором он не мог, но вот до какой степени это было корректно? Пока просто сменил тему: — А твой "урод косооптиковый", часом, не белый такой, с красными полосками на крыльях? — вот совпадение будет, если Грома сюда отправил тот же, кто и самого Миража. Сикерёнок снова сел на стул. — Нет, это не был командующий Старскрим. Ему до нас, убогих, дела не было, он вон как высоко летал, а мы, мы ещё даже не трансформировались, — Гром замолчал, задумался, потом вдруг начал оправдываться: — Я не должен такого автоботу говорить, из моих уст подобное звучит странно... Но я не предавал своих... Я активировался десептиконом, у меня выбора не было... — Он встал, походил туда-сюда по палате. — А теперь выбор есть, я узнал, что может быть по-другому. Не так, как меня учили на базе. "Сменил тему, называется". Когда малыш-сикер заговорил о предательстве, автобот остро пожалел, что не может пошевелиться, — острее, чем когда распознал десептиконскую сигнатуру в коридоре. Потому что сейчас не мог коснуться манипулятора того самого десептикона, чтобы поддержать его. Заговорил так мягко как мог, но полностью убрать сталь из голоса не получилось: — Тебя кто-то обвинял в предательстве? "Какая тварь додумалась?" Новая тема быстро испортила настроение маленькому летуну. — Нет. Нет, это мой собственный вывод, сэр, он ведь лежит на поверхности. Десы дали мне жизнь, они же вправе были и забрать ее. А я против воли создателей теперь живу, и вот тут, на базе врага. А самое страшное то, что я лучше уйду в деактив, чем вернусь к десептиконам. Вот и кто я после этого? Малыш озвучил вопрос, над которым сам он немало бился в своё время, да и сейчас порой возвращался. — Во-первых, не кори себя, что не можешь сходу разобраться, такие вопросы и взрослые мехи не всегда решить могут. Во-вторых, жизнь нам всем дал Праймус — с помощью ультраэнергонового взрыва ли, или от слияния искр или чего угодно ещё — но даже он не вправе её забрать. Это дар, понимаешь? За дар не надо платить и его не надо возвращать. А в-третьих... дальше начинается самое интересное, пусть и самое сложное. Надо просто разобраться в себе, понять, где твоё место. Это долго, не одного ворна дело, может быть. Но с некоторыми ориентирами я могу помочь тебе уже сейчас — в конце концов, это тоже входит в мою работу, по второй специальности. Вопрос первый, формальный, ты присягу давал? Однозначно не должен был, даже десептиконы не отправляют бэт на фронт! А этому и на курс молодого бойца ещё рано и ещё много ворн будет рано. Сикерлет присел на край платформы Миража, угомонился наконец, стал серьёзным, крылышки, до того задорно задранные вверх, опустил. Задумался. — Мне не нужно было присягу давать, я априори десептиконам принадлежу, мне знак сразу после активации нанесли прямо на камеру искры, теперь он всегда там будет. Мираж, я ведь живу только благодаря искре пленной фем, которую погасили, чтобы зажечь мою, какой уж там Праймус. Я убийца, с самого первого наноклика. — По закону: нет присяги — нет измены. А по совести... ух, я сейчас тебя долго мучить буду, постарайся не обижаться. Представь ситуацию: вот прямо сейчас сюда врывается... кого ты сильно-сильно не любишь? Ну, допустим, твой урод косооптиковый. И пытается меня добить. Ты меня от него защищаешь, но сам при этом уходишь в деактив. Я убийца? Ведь твоя икра погасла, чтоб моя могла гореть. Гром стряхнул крыльями, словно на них что-то налипло. — Автоботы мучить не умеют! Это я уже прошарил! Вы даже когда сильно хотите, не можете, прошивка у вас такая. Но разъяснения ваши приму. Вы умный, хоть и колёсный. В такой ситуации — нет, потому как это мой выбор. А у неё выбора не было. Если кто-то насильно заставляет умереть за другого, это неправильно. Мелкий ещё. Не знает пока, что когда за дело неумехи берутся, больней всего и получается. — Молодец, с первым заданием справился, хоть и нештатно. Два раза прав — и про твой выбор, и про неправильно заставлять. А теперь вопрос два — была ли твоя воля в том, чтобы её погасили? Ах, да, забыл, тебя тогда не было ещё. Тогда другой вопрос, что ты мог сделать, чтоб ту фем не убили? Или, может, ты мог её вернуть? Избавляйся от этих глюков ботской прошивки, иначе сам себя сгноишь ложным чувством вины. Убийца — той конкретной фем — тот, кто это сделал, и тот, кто ему приказал. Ты несёшь ответственность только за свои поступки, — дал время переварить. — Вопросы? Или продолжаем? Породистый дес был в шоке — колёсный автобот действительно озаботился его, деса, ментальным состоянием. Он действительно решил распихать по правильным полочкам его мысли, ему на самом деле было не наплевать, и он начал задавать вопросы не для того, чтобы побыстрее свернуть дискуссию и избавиться от него, а для того, чтобы помочь. Для юного авиатора до попадания на базу амазонок такое участие было чуждым, недоступным, у десептиконов каждый был за себя, и только. Дал слабину — значит, не эффективен. Ошибка — наказание, не понял — в деактив. Мираж же вел с ним открытый диалог, он не пытался его осудить, он был терпелив, он желал научить его. Жизнь с первого наноклика дала понять сикеру, что знания и опыт старших — бесценный дар, и он принимал дар автобота с огромной благодарностью. — Спасибо вам, сэр, я уловил суть, можно дальше. "На удивление восприимчивый спарк, после того единственного взбрыка даже не попытался развить успех. Слушает, думает. Феммы научили или десептиконская выучка не вся выветрилась? Скорее второе, местные только сладостями закармливать могут, а пацану нужен наставник-мех. Второй вопрос к Элите". — Итак, вина. Первая и главная ловушка, подстерегающая на этом пути. Терзаемый ею, кибертронец может сожрать себя в кратчайшие сроки, по пути натворив таких дел, что только диву даёшься. В десопрошивке нет ни чувства вины, ни средств борьбы с ним, ни алгоритмов распознавания, когда оно уместно. В ботской есть полный комплект. А ты... автоботский код тебе не родной, встает сейчас кусками, вкривь и вкось, вот тебя и корёжит там, где бот знает как справляться, а дес и самого препятствия не видит. Если захочешь установить её себе, придется очень много, а главное, осознанно трудиться. Только не пытайся заменить базовую прошивку, во-первых, умаешься, во-вторых, не получится, в-третьих, свихнёшься. Ставь просто надстройкой. Потом сможешь по желанию обращаться либо к одной, либо к другой, тебе это только поможет, причем независимо от того, какой знак в итоге выберешь, — опять пауза. — Вопросы, уточнения? Дальше по общему или переходим к частностям? Гром выслушал не перебивая, внимательно, дождался, пока Мираж спросит, и только после этого заговорил сам. — Вы ошибаетесь, сэр. Есть у нас и чувство вины за содеянное, и другие категории оценки эффективного взаимодействия с окружающим миром, иначе нашего теперешнего разговора не было бы, верно? Это у лабораторных прошивка стандартная, что вложит программист, с тем и живи, а у таких, как я, по-другому, как у тех, кто от союза активировался, ну почти. Я сам создаю программные коды, исходя из получаемого жизненного опыта. Так что мне не нужны ни прошивка извне, ни надстройка. Конечно, я более сложный материал для военной системы, возни со мной много больше, чем с искусственниками, но такие, как я, сильнее, выносливее и, судя по тестам, информацию обрабатываем в полтора раза быстрее. Я вот сейчас общаюсь с вами, а второе сознание формирует новый программный код, — пауза, эмоциональный всплеск: возмущение — тревожное, болезненное. Тон резкий, твердый, Гром ушел в глухую защиту: — Я уже выбрал свой знак, сэр, и он не фиолетового цвета, — пауза, осознание того, что Мираж сейчас на него обидится, прогонит, страх потери нужного контакта. — Ой... простите. Я не со зла. Теперь пришла очередь Миража удивляться: "Мало же мы о вас знаем". Но отвечать начал в обратном порядке. Точнее, в порядке важности: — Выбрал — и прекрасно. Вдвойне прекрасно, что твой выбор совпадает с текущей дислокацией, — грустно быть десом на ботской базе, грустнее только наоборот, — успокоил, порадовался. И с некоторым сожалением добавил: — Но рецепт все равно запомни. Дай Праймус, чтоб не потребовался. Если однажды возникнет искушение или даже острая необходимость в переоценке ценностей — не отвечай рефлекторно и бездумно. Остановись, подумай. Хочешь, процессором, хочешь, искру спроси, но выбирай заново осознанно. Тогда не зависнешь на следующий день в неподходящий момент от вопроса "а правильно ли ты выбрал вчера и не надо ли подумать над вопросом ещё раз". Это касается не только знаков, — умолк, провентилировал. — Хорошо, поправка принята, а я должен был сначала договориться о терминах. Для меня автоботские директивы именно что надстройка над базовой прошивкой. Которую я писал сам под чутким руководством. Если этот вопрос закрыт, уладим одно дело и можем переходить либо к твоим вопросам ко мне, либо моим к тебе. Автобот не обиделся? Ведь он, Гром, только что нарычал на него, совершенно неоправданно и не к месту. Мираж этого словно не заметил. Он продолжил общение, даже выразил свое довольство его выбором и дал совет. Рецепт от болезни, которой страдает, наверное, каждый кибертронец, особенно в юном возрасте, — проблема верного выбора. — Я запомню, и постараюсь следовать ему, когда будет необходимо. Я многие вещи делаю под влиянием эмоций. Это моя беда. Неисправимая, потому как я активирован для неба. Могу трезво мыслить только до тех пор, пока искра моя в покое. А что было не так с вашей базовой прошивкой, вы же автобот чистоэнергоновый? Неужели вы думали стать десептиконом? — сикерлет отрицательно покачал шлемом. — Нет, вы бы долго там не продержались. Таких, как вы, Старскрим ест на завтрак. Только не подумайте, я не про вашу силу или мастерство воина говорю, тут вы многим командирам дадите фору, но в вас нет того, что делает деса десом. Проницательный малыш, хоть сейчас в команду Прайма. Там некоторые до сих пор сомневаются в его, Миража, верности Алому знаку. И какие интересные вопросы задаёт. Ответ уже начал формироваться в процессоре, но тут... — А давайте перейдем к моим вопросам и претензиям, — хрустальный голосок Птахи разнесся по палате. Фем пока ещё стояла в дверях, обозревая картину, на её взгляд, весьма положительного толка, но только с одной стороны. — Доброго утреннего цикла, джентльмехи. — Она прошла внутрь и сразу же обратила взор небесно-голубой оптики к экрану диагноста. Ощущения героического автобота лучше всего описывались строчками из довоенной музыкальной постановки: "За мной пришли, спасибо за внимание, сейчас, должно быть, будут убивать". Да ещё и прошляпил. Хорошо хоть блок хороших манер не подвёл и на автомате выдал: — Доброе утро, моя леди. Гром тоже притих, ожидая выговора. — Доброго цикла, Птаха, — произнес он извиняющимся тоном. — О чем я давеча просила тебя, Гром? — строго вопросила золотая фемма. — Не тревожить Миража. Но ты сказала «пока»! Пока не тревожить. Откуда мне знать, когда это «пока» закончится. А Миражу тут было одному скучно, правда, сэр? Пока доктор общалась с сикерёнком, был произведен экспресс-опрос сенсоров и памяти... ну, точно, и каблуки мы слышали, и сигнатуру видели, только процессору докладывать не стали. А вот перепрограммироваться он уже не успевал, надо было прикрывать товарища... ну и своё развлечение, чего уж там. — Этот юный сикер, миледи, ваш вернейший союзник. Я тут не скучал, а как раз собирался приступить к разработке плана побега, и Праймус знает, до чего бы додумался, кабы он меня не отвлёк. Между прочим, даже не ложь. А вот до чего Мираж успел додуматься, пока десептиконская сигнатура мерцала на пороге, Птахе знать не стоит... — С вашего позволения, миледи, мы сейчас закончим, — до чего же трудно не иметь возможности изящно поклониться одному собеседнику, перевести взгляд на другого... — Гром, домашнее задание. За что я хочу услышать извинения в начале следующего разговора? Один пункт, не страшный. По мнению крылатой бэты, добрый доктор явилась совсем не вовремя, да и доброй ее было сейчас назвать сложно. Она сердилась, Гром отлично понимал, почему, и осознавал, что заслужил пинка, но общение с этим мехом стоило ста тысяч пинков. Мираж был совершенно особенным, раньше юный дес даже не подозревал, что созданные ездить по земле недотрансформеры могут быть такими умными, мудрыми, интересными, добрыми. Доброта — это слово появилось в его лексиконе и понимании примерно астроцикл назад, когда он попал сюда. Судя по изменению настроения автобота, Мираж тоже ожидал разноса по полной программе. "Интересно, что он, прикованный к больничной койке, мог натворить? Обязательно спросить нужно". А затем аристократ, сам того не осознавая, перечеркнул в сознании Грома ещё один фрейм. Он попытался его выгородить, оправдать перед Птахой, даже несмотря на то, что сикер провинился. Домашнему заданию сикерлет обрадовался пуще сладких крии, ведь это означало, что Мираж приглашает его к дальнейшему общению. — Спасибо, сэр, и до встречи. Я очень постараюсь понять, за что должен просить прощения, — оптика сикерлета горела от восторга, Мираж только что обеспечил себе верного последователя, пока ещё несмышлёного, не взрослого и оттого бесполезного, но сикеры развиваются очень быстро. Гром попрощался с золотой фем, ещё раз извинился за нарушенный запрет, после чего покинул палату, а затем и сам ремотсек.