Оптика цвета солнца

Птаха улыбнулась: — Вот что называется мехская солидарность! — в ее волшебном голосе стали отчетливо различимы смешливые нотки. — Как вы умудряетесь так быстро магнититься друг к другу, ума не приложу.  Мираж ответил с усмешкой: — Как-как... понарассказывали тут бэте про героического разведчика, а теперь удивляетесь, что прогнать не можете... Это ж мех, да ещё и с воинской прошивкой, — чудо, что он ещё вчера не прилетел. Кстати, пусть приходит, он мне правда не мешает и даже наоборот. Миссия "социализация" прошла успешно. Гром принял Миража как своего, тот, в свою очередь, не торопился отвергать общение с десептиконом. Руф легонько коснулась его манипулятора кончиками пальцев.  — Спасибо, мой герой. Грому сейчас очень нужно общение с подобным себе. Ему нужен был герой, мех, по понятным причинам. И тут к нам поступаете вы. Так своевременно, словно по замыслу Праймуса, — золотая фем тихо провентилировала воздухозаборники. — У него сейчас сложный возраст, имели место неблагоприятные условия формирования программ доп-прошивки. Он, когда сюда попал, был совсем диким, озлобленным, собственной тени пугался. Сейчас гораздо лучше.  Разведчик отслеживал перемещение десептикона и состояние связи в соответствии с ним, вдохновенно подстилая соломку для грядущего разноса: — Моя леди, ваш верный рыцарь всецело в вашем распоряжении и готов ответить на любые вопросы и претензии. Но, поверьте, он уже наказан самой невозможностью пасть перед вами на колени, дабы умолять... — резко прервался, когда сикер исчез, наконец, со всех сенсоров: — Он ушёл. Я вам много напортил своей выходкой, да? Витиеватая манера построения речи ласкала слух "принцессы Воса", Мираж был словно эхо из ее счастливого, беззаботного и такого красивого прошлого. Она скучала по нему и страдала от невозможности вернуться к прежней жизни.  — Дорогой рыцарь, претензий к вам у меня как раз нет, одни похвалы. Кора доложила мне, что вы были молодцом и не пытались совершать самоубийственные подвиги. За что я вам премного благодарна. Но, увы, Мираж спалил себя сам. Кора-то посчитала несправедливым докладывать Руф о выходке ее пациента: с её точки зрения, автобот и так был довольно наказан.  Маленький доктор забеспокоилась, однако вопрошала пока доброжелательно. Она взяла стул, стоявший возле правой стены, придвинула его поближе к платформе пациента, присела. — Итак, Мираж, чего я не знаю? Претензий нет? Оптогрань не взлетела удивлённо-иронично только благодаря ворнам самоконтроля. И как эта доложившая об образцовом поведении Кора намерена была объяснять внезапное ухудшение и примагниченность (включая голову! вот же мстительность) предположительно не буйного пациента? Но он не был бы собой, если бы не имел уже стройной версии. Покаянно ухнув вентсистемой, он сознался: — Я вечером вставать пытался, — вскинулся, защищаясь: — Я без резких движений, как и обещал! — огорчённо: — Но всё равно перестарался. Их непринуждённая беседа обрела совсем иной тон, когда Мираж признался.  — Вот что мне с вами делать? — без возмущения, но с ноткой горечи в голосе. — Я весь ЦП сломала, пытаясь понять, откуда взялись такие показатели нейроактивности! Мираж, с вами сложнее, чем с Громом, да простит меня Праймус, — затем пауза, легкое касание грудной секции, нежное проглаживание. — Всё ещё болит? "Она издевается? Вот какого ответа она ждёт?" Наступив на горло собственной гордости, ответил как доктору: — Практически нет. А что делать... подробно объяснять, что можно, что нельзя. Загрузить работой, чтоб на мысли о дурацких экспериментах не оставалось ни сил, ни времени, — сочувственно улыбнулся: — Можно ещё пожаловаться Рэтчету, он поймёт и посочувствует, — помялся. — Можно попросить вас хоть шлем размагнитить? Тяжело общаться совсем без жестикуляции. Птаха заметила, что Мираж начал раздражаться, — подобная реакция была ожидаема, этот мех не привык быть слабым, тем более в присутствии фемм. Впрочем, ни одно испытание не даётся кибертронцу просто так. То, что выпало на долю самоотверженного автобота, было ему нужно, увы, Голди не могла знать, зачем. Она убрала манипулятор, подмечая, что температура нагрудной брони близка к нормальной. — Я виновата, мне нужно было вам объяснить правила. В свое оправдание могу сказать лишь то, что вы быстро поправляетесь, мои прогнозы на ваш счёт оказались гораздо скромнее ваших реальных возможностей. Уже завтра вам будут не нужны никакие правила. Моя неуверенность, мои опасения не должны были заставлять вас страдать. Шутку про Ретчета она оставила без ответа, отмела как лишнее, незначительное, а вот просьбу автобота удовлетворила сразу, сняв магнитные ограничители полностью. На миг только удивлённо повёл шлемом и надлинзовой дугой — мол, уверена, столько свободы давать? И тут же воспользовался предоставленным в полной мере, чтоб коснуться её манипулятора, не то чтобы пресекая извинения, но, по меньшей мере, утешая Птаху же. — Всё в порядке. В итоге всё повернулось только к лучшему, — только по-прежнему непонятно, почему отключена оптика. Насколько он понимал отчеты своего диагноста, с той всё было в порядке. И если логика блокировки оружия и т-шестерни была ясна, то эту просчитать никак не получалось. Предположений у него было множество, но ни одно не выдерживало серьёзной критики. Если ни узнать самому ни вычислить не получается, остаётся только спросить. Или... Мысленно усмехнувшись, он решил принять их игру и ждать, пока сами скажут. Обретя свободу, ее герой сразу же пришел в движение. Перехватить ее тонкий тёплый манипулятор ему не помешали ни дискомфорт, испытываемый им при движении, ни провода системы жизнеобеспечения. Она позволила ему сделать то, что не позволяла обычно даже фем, она могла касаться, её — нет. Голди пугала тактильность извне, но только не сейчас, только не его прикосновения. Мираж — урожденный лорд Аякона, она — Восская драгоценность, он колёсный гонщик, она сверхскоростной истребитель. Ничего общего, ничего, однако же в его присутствии искра ее пульсирует быстрее, а манипулятор тянется, чтобы коснуться, невзначай, случайно, непреднамеренно. Просто пациент, задание от Элиты, или дар вселенной? Оказаться в её положении врагу не пожелаешь: она должна подвергнуть смертельному эксперименту того, к кому ее магнитило с первого наноклика.  Короткая пауза позволила Руф собраться с мыслями и произнести то, что давно следовало.  — Мираж, мой отважный, благородный воин, я знаю, что в вопросе моём не будет много смысла, ибо ответ мне известен заранее. Но я всё же обязана вас спросить, потому как выбор — право всех мыслящих существ. Я могу оставить всё как есть, вы будете жить с поправкой на сотни "нельзя", никогда не выйдете на поле боя, никогда не будете полноценным кибертронцем. Или же мы рискнём вернуть вашей искре необходимые для полноценного функционирования параметры, но попытка эта может закончиться деактивом.  Наслаждавшийся тёплым манипулятором в своей ладони разведчик настолько растаял, что окончательно утратил бдительность и не насторожился от всех этих заходов издалека и кружений вокруг да около, а вопрос, так тревоживший юную фемму, принял абсолютно естественно. Она была права, ответ очевиден. Справедливости ради, Мираж попытался принять решение обдуманно и взвешенно, со второго пинка ЦП даже согласился не выдавать результат сходу, а показать процесс решения: полудохлым инвалидом он протянет не больше астроцикла. Максимум, двух, если очень постарается, потом всё равно сорвётся, исход немного предсказуем. То есть он рискует всего лишь астроциклом прозябания. Ответ очевиден. Улыбнулся иронично и ободряюще: — И когда вы успели меня так изучить? Конечно, мы рискнём, — и неожиданно для самого себя добавил: — А потом ты выйдешь за меня? И тут же испугался своих слов. Точнее — он ведь даже не выяснил её статуса, а вдруг она уже занята? А вдруг обидится? Или того хуже — сочтёт очередной дурацкой шуткой? Но несмотря даже на страх быть понятым неправильно, он не раскаивался и не собирался брать свои слова назад. И надеялся. Мех напряжённо ждал ответа крошечной феммы, уже поняв, в сколь неудобное положение её поставил и почти раскаиваясь... но только в этом. Охватившая Миража буря чувств не могла ни захлестнуть, ни разорвать его лишь потому, что каждый раз новая эмоция появлялась раньше, чем успевала набрать силу предыдущая. А в центре всего этого — пристальный "взгляд" неактивной оптики, сфокусировавшаяся на ожидании ответа личность и полное пренебрежение к разрушительному вихрю вокруг. Ее храбрец, ее чемпион в гонках со смертью не колебался не секунды. Он принял сказанное ею, сделал вид, что обдумывал ответ, после уверенно произнес то, что она готова была услышать... Думала, что готова, — до того момента, пока ответ не прозвучал его голосом. Искра золотой фем пропустила пульсацию, она знала слишком много, знала как высок риск. Но Руф не была готова потерять этого пациента, только не его. "Когда? Когда он лежал разобранным на её рем-платформе и пытался подняться, дабы продолжить бой. Когда делал «ап» при малейшем улучшении, когда грозился победить стаю предаконов, не имея возможности пошевелиться, когда пытался встать, вопреки боли, когда общался с Громом..." Она перевернула кисть его манипулятора ладонью вверх и покрыла ее своей. Сначала Руф подумала, что ослышалась, но запись повтора сообщила ей, что вовсе нет. Мираж сделал ей предложение. Что это — шутка? Бред больного пациента? Но поля искры автобота указывали на искренность произнесенного. Волна смущения накрыла Птаху от антенн до кончиков закрылков. Она была в смятении, не знала что ответить, долго молчала, и потом вдруг выпалила. — Если выживешь, я тебя даже поцелую. А теперь будь хорошим мехом, уйми шквал эмоций, а то мы рискуем на старт не выйти. Прошу тебя, тебе нельзя нервничать, не сейчас, — она поняла, что ее саму начинает крутить в вихре эмоций. Потеря контроля, она обнимает его, крепко прижимается, быстро гоняет воздух по вентсистеме... Через клик отстраняется. — Я не дам тебе уйти в деактив, не дам. Ответ... в явном виде не получен. Но этого и глупо было бы ожидать, ведь так? А если учесть, что он был готов пережить и отрицательный... Мираж просто кивнул и занялся выполнением приказа, пусть тот и был оформлен как просьба. Шквал неизвестности, терзавший его поля, пока он ждал ответа, утих сам собой, а остатки обуздать труда не составило... бы, если бы она сама не помешала. Но процесс был уже запущен, так что пусть и со сбоями, но был завершён. Контролируемая утрата контроля, пока отвечал на объятие (эта, в отличие от Элиты, не стеснялась, но будь он проклят, если бы позволил себе застонать!), и к тому моменту, как она отстранилась, на неё уже "смотрел" недавний спокойный, чуть насмешливый аристократ.  — А доктору нервничать можно? "Это не ап, это простой нейрорефлекс", — передразнил он. Дал возможность ответить, даже морально приготовился получить пару раз маленькими кулачками по брестплейту. И мягко, но непреклонно перешёл к инструктажу: — Не думай о деактиве. И вообще ни о чём не думай. Просто делай свою часть работы, а я сделаю свою, — и всё получится.  Птаха вновь была поражена. "Он успокоился, он смог совладать с собой так быстро, невероятно быстро. Вот что значит воля". В её оптосенсорах Мираж был истинным воином: благородным, отважным, на всю искру отчаянным и вместе с тем обходительным, интеллигентным, добрым. Вот только он был колёсным, для сикера это приговор, полный запрет близких отношений. Приговор, обжалованию не подлежащий. Если бы у этого потрясающего воображение Руф меха было хоть одно крыло, хоть половинка, или даже вертолётные лопасти, она бы дала положительный ответ, не сомневаясь ни мгновения... Как жаль, что у колёсных не бывает даже четверти крылышка.  — Я фем, мне нервничать по праву активации положено, — отшутилась она. — Вселенная бескрайняя! Ты все слышал? Прости, мой благородный рыцарь, мне нужно было как-то успокоить мой персонал, оперировать пациента наживую — крайне неприятное дело, скажу я тебе.  "Ах, персонал успокоить..." Либо кое-кто умеет мгновенно принимать правильные решения и воплощать их с той убедительностью, что способна обмануть и натасканного на такие вещи Миража, либо врёт настолько нагло и беспардонно, что убедила уже и себя, отчего детектор лжи промолчал и сейчас. Но подобных обвинений не выдвигают даже в шутливом тоне, посему — воспитанный мех улыбнулся. И спросил без всякой связи с предыдущим, не сомневаясь, что будет понят: — Когда?  Она улыбалась, а искра ее пульсировала как сумасшедшая.  — Сегодня, Мираж, мне нужно пару джооров на подготовку. Полная изоляция, только ты, я, твоя искра и доза высококонцентрированного ультраэнергона. Почти свидание. Два джоора! Через два джоора плюс — сколько там времени уйдёт на сам эксперимент? — всё решится. Искру кольнуло холодом — так быстро! Он думал, через несколько дней или даже декациклов, когда поосвоится. Он знал этот холодок и знал, что вот его-то надо блокировать немедленно и любой ценой — что и выполнил со всей решимостью. Страх перед близким деактивом был обратной стороной так восхитившего Птаху стремления к жизни и единственным по-настоящему надёжным способом парализовать его волю, заставить сделать что угодно, лишь бы продолжать функционировать. Мираж знал об этой своей слабости чуть не с бэтства, с тех пор боролся с ней, но единственное, чего сумел добиться, — частичного контроля. Этот страх накрывает не мгновенно, если суметь распознать его на дальних подступах, можно успеть заблокироваться, выключить эмоциональный контур, отдать всё управление логическому.  Итак, через два джоора он станет недееспособен, возможно, навсегда. А одна маленькая фемма-доктор рискует получить незабываемый опыт потери пациента. Который может её добить, даже если окажется не первым, потому что тут налицо как особое отношение к данному конкретному пациенту, так и... это же явно её идея с этим экспериментом, она проц сожжёт, пытаясь найти упущенную ошибку, и Искру себе выест за то, что вообще проболталась об этой возможности. Значит, нужно выдать ей инструкции на этот случай. Но сейчас — нельзя. Решение: очевидно. Элита Первая. Спокойно кивнул: — Принято. Два джоора. На протяжении которых надо не думать об одной очень тревожащей вещи, о которой невозможно не думать. Миражу не впервой было и куда больше времени пребывать в режиме калькулятора, но никогда столько бездеятельного времени. Продержится, нет? Надо найти себе занятие, но центральный процессор бунтует и на любое отвлечённое предложение выдаёт приступ отвращения. Попросить, что ли, у Первой доступ к системам наблюдения в ремотсеке, последить за подготовкой? Юная доктор изучала замысловатую игру полей покалеченной безжалостным врагом искры её пациента. Ментально он не был готов к столь скорому эксперименту, но разве можно быть готовым к деактиву? Нет, ответ прост, как бы ни утверждали обратное мастера различных духовных школ. Можно заставить себя сохранять внешнее спокойствие, можно внушить себе, что страха нет, но он все равно приходит, врывается в сознание, когда поздно что-то изменить. Миражу было страшно, но этот страх не оскорблял его чести, он лишь подчеркивал величие его ментальной силы. Автобот сохранял чувство собственного достоинства даже перед ликом скорого деактива, деактива мучительного и страшного. Кому как не ей понимать, что чувствует ее пациент, на собственные поля она уже как несколько десятков кликов назад установила ограничение — только позитивные, остальное с завидным аппетитом съедал заслон. По правде сказать, в этот самый момент она еле сдерживала дрожь в корпусе, ей тоже было страшно, страшно совершить неисправимую ошибку, которая унесет... — Сама процедура займет едва ли больше полуклика. Все случится быстро, после стабилизации ты выпадешь в оффлайн. По моим предварительным расчетам тебе понадобится пару дней на настройки и отдых. А потом онлайн, выйдешь абсолютно здоровым и готовым к реабилитации мехом. Сразу оптику тебе активирую, снова будешь обозревать мир без помощи периферических систем. А ещё мы с тобой напьемся высокозаряженного до синих шарктиконов и всю ночь будем орать песни на два дурных голоса.  Он не стал объяснять, что поить его до синих шарктиконов занятие бессмысленное и беспощадное — когда доза достигнет уровня угрозы потери самоконтроля, он либо оффнется, либо выпадет в режим калькулятора. Либо сумеет удержаться на той грани, когда контроль ещё есть, при этом точно читая и достаточно убедительно показывая её ожидания. До сих пор никому не удавалось раскусить его. И дальше, пока она не покинула отсек, чтобы вести подготовку, вел не обязывающую светскую беседу, не скрывая этого факта. По пути выяснил, будет ли Элита поставлена в известность о предстоящем мероприятии, а так же кем и когда. Предложил свои услуги, не сомневаясь, что, даже в случае их принятия, сообщение будет продублировано, замотивировал тем, что всё равно есть к той пара вопросов. — Я сама доложу Элите. Уложить тебя офф? Процедура будет сложная и болезненная, тебе стоит отдохнуть.  Со спокойным удивлением: — И бросить тебя одну? Не дождёшься. А вот если дашь возможность наблюдать за приготовлениями — скажу спасибо. Камеры тут везде есть? — до чего же легко и удобно разговаривать с трансформером, который умеет понимать, когда сказанное следует понимать буквально, а когда как прелюдию к следующему туру "танцев". Не пришлось выдвигать контраргумент "не то предложу отключить тебе блок эмоций вручную". — Да, бросить меня одну, — твёрдо повторила Руф в утвердительной форме.  Миражу ни в коем случае нельзя было знать подробности подготовки к процедуре, в противном случае был великий шанс его отказа. У них с Элитой уже состоялся разговор по искрам, из которого юная доктор вышла победительницей. Естественно, ей это стоило больших усилий, просто титанических. В итоге Элита дала обещание не посвящать Миража в страшные тонкости предстоящего. Руф была ей за это очень благодарна. Одно из преимуществ аристократического воспитания — великолепное владение ораторским искусством — в тот раз сыграло ей на руку, позволив добиться своего. "Выбор — это право всех мыслящих существ". Как же обожала она эту автоботскую доктрину, просто словами не передать. В ней была сокрыта великая сила и слабость алого знака.  — Мираж, честно, я стесняюсь, когда за мной наблюдают. А мне предстоит много мелкой и очень кропотливой работы. Мой славный воин, ты даже не представляешь, как сложно получить высококонцентрированный ультраэнергон со степенью чистоты девяносто девять процентов. Один лишний поворот центрифуги, и все пятьдесят кубов насмарку. Пятьдесят кубов ради одной капли. Поэтому давай договоримся, ты офф, а я работать в полном покое и тишине. Быстрый расчёт вероятных поводов такого настойчивого желания его вырубить, просчёт вариантов, чем он мог бы переубедить, понимание, сколько времени займут эти пляски, активация блока терпения, последняя попытка: — Договорились: покой и тишина — будут, наблюдения — не будет, оффлайн... понадобится — сам уйду. Если не устроит — придется подчиниться. И, возможно, он только что показал ей, почему не следует принимать его недавнее предложение. Пациент определенно не хотел оффлайн и настойчиво старался его избежать. Что же, его можно было понять, тратить на перезарядку, возможно, последние два джоора актива. Однако перед предстоящей процедурой любые волнения могли обернуться осложнениями на ремонтном столе, осложнениями летальными. Помимо этого Руф необходимо было скрыть от Миража одну деталь, которая сразу же будет очевидна для опытного разведчика и с большой вероятностью повлечет за собой немедленный отказ. Несмотря на это обстоятельство, Птаха предпочла рискнуть, для юного доктора ментальная составляющая всегда была важнее рациональной, Мираж хотел остаться онлайн, хотел гарантированно прожить два джоора, полноценно функционируя. — Хорошо, пусть будет по-твоему, я понимаю. Но посетителей не будет, тебе нельзя волноваться: чем ровнее будет твое эмоциональное состояние, тем у нас больше шансов на успех. Хочешь, включу музыку? Ты наверняка любишь классическую оперу, у меня есть прекрасная запись "Вселенная бесконечна", или "Звезды тень не отбрасывают". Я, правда, предпочитаю рОковую версию последней, она гораздо экспрессивнее, поэтому точнее отображает суть произведения. Мягко просиял: — Как скажешь. Музыку на твой вкус. И — спасибо.  Снова попытался завладеть её манипулятором, одновременно она сама протянула свой навстречу, чтобы он мог взять. Позволила себе задержаться до тех пор, пока аристократ не отпустил его сам, а перед тем, как покинуть палату, активировала встроенный в стену медиацентр. Заиграла тихая, нежная, ласкающая слух музыка, действие первое "Вселенная бесконечна". Легонько пожав ладонь, мех откинулся на платформу и ушёл в себя. А точнее — на внутреннюю связь. Объяснил Элите Первой ситуацию, постаравшись натянуть на хорошо знакомую той морду "боевого калькулятора" маску живого кибертронца — не с целью обмануть, а сугубо для удобства общения, — и попросил подержать у себя один запароленный файл, который открыть только в случае его деактива и передать его содержимое адресатам. Пароль: "Лунный свет". Элита уже давно знала и как называется личная яхта её ведомого, и какую роль та сыграла в их первой совместной вылазке, и даже каким на самом деле было тогда последнее действие Миража перед оффлайном. Поэтому Первая и сейчас поймёт и не удивится. Птахе: "Даже и не думай об этом. У порога Колодца подстерегу и пинком обратно выкину". Грому: "Ответ: умный, хоть и колёсный. Остальные резкости были оправданны либо моей провокацией, либо необходимостью точной передачи смысла. Эта же — либо просто выплеск негатива, либо проверка на ржавость, в обоих случаях нужны извинения. В силу обстоятельств засчитываю авансом". Получив сообщение, Первая расстроилась, она надеялась, что у Миража хватит благоразумия отказаться от рискованной операции, уникальной, экспериментальной. ~ Мираж, я не буду тебя отговаривать, знаю, не поможет. Мы все будем держать за вас с Птахой кулачки. Сделаю всё, как пожелаешь, но все же надеюсь, что мне не придётся. Верь Птахе, делай, как она скажет, и будь умницей. ~ Конечно, миледи. Мираж задавал себе вопрос, аналогичный тому, которым недавно пытался озадачить Птаху: когда он успел её настолько узнать? Что заставило его сказать ей те слова? Блок аналитики буксовал, невнятно мямлил про недостаточность данных... и однозначно утверждал, что всё сделано верно. Тогда аристократ стал просто перебирать всё, что было в его памяти с участием Птахи, все сцены, одну за другой, рассматривая, любуясь. Он ушёл уже настолько далеко, что не слышал игравшей в отсеке музыки, в его памяти всплыла иная. Песня, написанная одной знакомой феммой под впечатлением от книги, фемская песня, от первого лица, но сейчас она была уместна донельзя. Оффлайн накрыл его с последней нотой мелодии.