По ту сторону прицела

Мираж не мог не заметить, что взлетела сикерфем с очевидным трудом. Хотя утверждала, что и с меньшим уровнем заряда дотащит десятерых таких. Не поняла предложения доставить их обоим к горам? Ведь он сразу обозначил, что не намеревается выведывать расположение их базы. Или то взыграла гордыня и неспособность признаться в своей слабости? Страстное желание покатать его лично? Он решил подождать с вопросами, пока его пребывающий не в лучшей форме транспорт наберет высоту и стабилизирует полёт. Сам тем временем на всякий случай вычислял минимальную высоту, с которой его можно катапультировать в случае совсем серьезных неполадок. Три наноклика на трансформацию, ибо антигравы ему доступны только в форме автомобиля, еще наноклик, чтоб перевернуться колесами к земле — осталось посчитать, какое расстояние он пролетит за это время при здешних ускорении свободного падения и плотности атмосферы. Верхняя планка по высоте сводилась к скорости сгорания от трения об атмосферу, и этой высоты Акустика еще не набрала. Но не успел он озвучить результат вычислений, как самолёт поднялся выше уровня заката, и местная звезда ударила по оптике всей своей яркостью, выбивая и без того страдающие сенсоры. Перезагрузка видеосигнала ничего не дала. Привычно переключив внимание на эхолокатор, Мираж обработал последний перед отключением кадр, снижая интенсивность свечения. Закат над облаками далёкой планеты, сложные цветовые переливы… Неплохой вариант для последнего зрелища в активе. Некоторое время белоснежный «Гром» и ее драгоценный пассажир молчали, Акустика не хотела отвлекать Миража от созерцания красоты, открывающейся их взорам. Чем выше они поднимались, тем прекраснее, удивительнее и насыщеннее становились краски окружающего пространства. Юная фемма стремилась показать Миражу своё небо, дать ему напиться вдоволь этой абсолютной красотой, но болезнь, подобно фанатичному цензору, поставила свой запрещающий штамп, лишая аристократа возможности видеть. Заметив, как тот дёрнул шлемом, и просканировав его, она быстро нашла решение. ~ Мираж? ~ мягко произнесла его имя Акустика, выпуская соединительный кабель из раскрывшегося со стороны затылка пассажира слота. Тёплая соединительная головка осторожно ткнулась в пока еще закрытый шейный разъем гонщика, предлагая техническую нейросинхронизацию. ~ Мы будем на месте через пару бриймов. Потерпи немного. Скоро станет легче. Квает сказал, что знает как тебя починить, он помнит. Если ты пообещаешь мне не противиться придуманному Спейсом плану, я тебе его расскажу… ~ пообещала она, но мгновение спустя исправилась. ~ Нет, не расскажу, Квает против. Посягательств на свои порты Мираж обычно не терпел, и сейчас не успел сдержать рефлекторного отдёргивания. Безусловно, он мгновенно взял себя в манипуляторы, но момент был упущен. Будучи уверен, что об очередных мелких неполадках в его корпусе осведомлён только он сам, он просто не понял порыва Акустики и решил, что та хочет перекинуть какой-то тяжёлый блок информации. — Чего там? — он ничего не запрашивал и, соответственно, не ждал никаких передач. Узнав же, сумел сдержать машинальное «предупреждать надо» и усилием воли обратно расслабиться в кресле. — Не надо, спасибо. Он погладил обшивку, извиняясь за случайную резкость. — Твой видеозахват мне потребуется позже. И беспроводным. Всё-таки очень хотелось посмотреть на Кваета в нормальном спектре, а не только рельефом, который только и давал сонар. От дальнейших же объяснений тем более легче не стало, ибо Мираж тоже помнил, как чинить повреждения того типа, что опять свалились на его искру. Но один способ требовал сложного редкого оборудования и заоблачных познаний и навыков, а другой, который Птаха предполагала использовать как запасной… он не был готов позволить кому-нибудь это сделать. Акустика оскорбилась: отказ от предложенного подключения был для неё подобен пренебрежительному пинку. По всему выходило, что она принимала его как своего, как часть линка, а он относился к ней как к чужой, с недоверием и опаской. Она всего лишь хотела вместе с ним полюбоваться окружающим миром, показать, как величественны и высоки горы, ставшие их домом. Настроение общаться с лидером ведущего заржавело и отвалилось, Тринадцатая заблокировала канал связи. От осознания, что незаслуженно обидел крылатую, искра гонщика сжалась сильнее обычного, потом резко полыхнула тоже ненормативно сильно, заставляя того сосредоточиться на самоконтроле. Отрешившись от внешних сигналов, он плавно скользнул в лёгкую медитацию, выравнивая свои поля, настрой, работу внутренних систем… Неритмично и болезненно пульсировавшая искра постепенно тоже успокоилась и стала работать ровнее. Колёсный, казалось, ушёл в оффлайн, но это впечатление развеялось, когда тот среагировал на изменение звука двигателей — практически незаметного в комфортабельной кабине — и «очнулся» перед посадкой. Их полет завершился на высоте в тринадцать тысяч метров, белый истребитель завис над небольшой площадкой, явно не предназначенной для приземления в альтернативной форме, долго пристраивался, но всё же нашел допустимое положение и опустился на обледенелую каменную твердь. Купол кокона вновь обрел непроницаемость и раскрылся, давая Миражу возможность покинуть кабину. — Помощь нужна? — спросил низкий, глубокий, но не громкий голос, принадлежавший изрядно повзрослевшему за время их разлуки Квает Спэйсу. — Ага. Переводчика с сикерского на колёсный и обратно, — выбраться из кабины труда не составило, и Мираж управился с этим даже не без изящества. Скользнув ладонью по крылу Акустики, он подошел к Кваету, чьи очертания казались такими знакомыми и незнакомыми одновременно. И очень похожими на Мегатрона. — Я всё равно очень рад тебя видеть, — абсолютно искренне заявил Мираж. Огромного самолётища очень хотелось обнять, но, не зная, как это будет воспринято, гонщик пока не решился осложнять и без того непростые отношения. По той же причине он не стукнулся к разобиженной Акустике с просьбой поделиться видеозахватом, хотя раньше и планировал. Ну, зато можно будет помечтать, что Гром не настолько ржавый, как была Акустика на момент попадания в плен — сонар отлично передавал очертания и рельеф объектов, но ничего не говорил об их цвете. А пока он просто перестал контролировать свои энергополя, позволяя им развернуться во всей многогранности. Позволяя сикерам читать и лёгкую настороженность — ибо он помнил обещание одной белокрылой и сейчас в немалой степени ожидал чего-то вроде удара сзади по шлему с насильственным уволакиванием в ремонт, — и радость встречи, и сожаление об обстоятельствах оной, и чувство вины, и что-то ещё, чему сам пока не нашёл определения, но тёплое и умиротворённое с ноткой нетерпения. Гонщик постарался отключить модуль, заставляющий его избегать чужих прикосновений. Теперь он не должен подпрограммно отдёрнуться, как тогда в салоне Акустики. Квает Спэйс много раз продумывал момент их с Миражом встречи. Что будет говорить и какую манеру поведения демонстрировать, но ни один из вариантов не подходил под данную конкретную ситуацию — всё было не так, как в его фантазиях. Его ведущий угасал, он был уже совсем слаб, а потомку Мегатрона одной мысли о потери его навсегда было достаточно, чтобы впасть в состояние истерической дрожи, которую он пока с честью сдерживал. Да и не смог бы он быть неискренним с Миражом, понял это Квает Спэйс только сейчас, столкнувшись с любимым колесным фейсплейт к фейсплейту. Тёмно-серебристый сикер замер, смотря на автобота взглядом сытого влюбленного скраплета. — Тебе никогда не требовалось такая помощь, — ответил он, протягивая манипулятор к синему плечу маленького колёсного, но убрал его, так и не решившись коснуться, помня, что Мираж никогда не любил тактильных взаимодействий. — Проходи, устраивайся, прости, энергона не предложу. Мираж проследил за потянувшейся к его плечу ладонью, не отстранившись и не подавшись навстречу. Касаться — можно. Покровительственно — нет. Как жаль, что он не попытался просто пожать манипулятор. Впрочем, это как раз нетрудно исправить. Понимающе кивнув на отказ в энергоне, который сейчас был для него ядом, колёсный прошёл в указанном направлении. Квает же быстрым шагом направился к своей неразумной ведомой. Акустика трансформировалась и тут же бессильно упала в объятия ведущего, а тот легко подхватил её на манипуляторы, подставляя шею под острые клыки. Они не перебросились даже парой фраз, им было не обязательно, эти двое давно научились понимать друг друга без слов. Крылатый мех прошел в тёмные глубины пещеры и там сел, оперевшись спиной о стену и крепче прижав безвольный белый корпус к себе. — Спасибо, что вернул её… и вернулся сам. За эти десять ворн произошло много разного. Мне жаль, что Голди погибла, я не желал этого, — поля Седьмого и его ведущего вторили друг другу, их чувства были пугающе одинаковы, за тем исключением, что «Гром» не испытывал опасений, он был уверен в Мираже, он верил, что время, испытания, выпавшие на их судьбы, и невосполнимые потери полностью окупили их грехи. Мираж дождался хозяев пещеры и только после этого устроился сам, лишь коротко дёрнув отрицательно шлемом на упоминание Голди — эту тему он не готов был обсуждать. Он опустился, скрестив опоры, на пол, прямо перед сикерами и в непосредственной близости от них. Протянул манипулятор раскрытой ладонью вверх, без слов прося взяться за него. — Я не к вам вернулся, — мягко произнёс он, — я за вами вернулся. Прости, что так поздно. Конечно же Мираж не готов был говорить о Голди, так же как они с Акустикой не готовы были упоминать о своем погибшем сотриаднике — слишком сильные эмоции стояли за этими именами, слишком много боли, которая до сих пор мучила искры выживших участников тех драматических событий. Но Квает не мог промолчать, он должен был вспомнить имя золотистой «Охотницы», должен был выразить соболезнования тому, кто связал с ней искру, как смог, неуклюже, оправдываясь. Он был виновен в их смертях и в том, что Тринадцатая стала такой, он причинил близким столько горя, что его собственный деактив не смог бы стать достаточным искуплением. Ему оставалось только жить, утешаясь тем, что у него ещё есть время, чтобы сделать что-то стоящее. Квает протянул свободный левый манипулятор к маленькой ладони колёсного и осторожно коснулся её центра кончиками горячих пальцев. Пока ведомая сидела у него на коленях, вцепившись в плечи манипуляторами, а в шейную топливную магистраль — клыками, он был крайне скован в движениях. Оценив реакцию крылатого и не обнаружив неприятия, Мираж перешёл к делу. — Полетели со мной. Починим Акустику, откормим до нормального состояния тебя… Не буду скрывать, мне поручено привести вас под Алый Знак, — ответил он на вопрос раньше, чем тот был задан, — но если ты будешь совсем категорически против, я сумею это обойти. Помогу устроиться легально или скрытно где пожелаете — у меня обширные связи. Находящийся одним колесом в Колодце мех говорил так, словно и впрямь собирался всё названное делать лично, забыв об оставшемся ему совсем коротком времени. И у него были на то основания. — Формулировки не имеют никакого значения, Мираж. Ты не по ту сторону прицела, я снова могу коснуться тебя — вот что действительно важно. Я думал, что потерял тебя навсегда, я даже не предполагал, что ты сможешь найти в себе силы для прощения. Я вот не смог найти в себе смелости вернуться и снова посмотреть тебе в оптику, — слишком много эмоций, слишком откровенно… процессором Спэйс понимал это, но заставить себя остановиться не мог. Мираж недоумевал. Вот опять он о прощении. Да причём здесь оно? В те времена он был, по собственному признанию, десептиконом, врагом. А для врагов характерно пытаться убить, ослабить или завести в ловушку противника. Это естественно, а потому категории обиды, предательства и прощения неприменимы по определению. В это время насытившаяся Акустика отпустила, наконец, своего ведущего и сразу провалилась в безмятежный оффлайн. Квает встал, перенёс её в удалённое ответвление пещеры, где было устроено ложе из кучи потрепанных изолетиков. Он заботливо уложил её, укрыл одним из них, после вернулся к своему маленькому колёсному. Сев напротив, он отзеркалил позу меха с оптикой цвета солнца. Не ожидая сопротивления, скиталец осторожно взял в ладони фейсплейт любимого меха. — Ты ведь не видишь, Мираж, верно? Поэтому предлагаешь пустое. Я сам нашел способ починить Акустику, да и меня откармливать не нужно, во мне и так тонн шестнадцать, если не больше. Жизнь научила меня находить выходы из любых ситуаций. Нас не нужно спасать, правда. Нам нужно другое… Гонщик безропотно позволил манипулировать с его лицом. — Я отлично регистрирую и тебя и всю пещеру. Просто не оптикой. У Акустики налицо запущенная общая недоразвитость, вызванная хронической нехваткой полноценного питания, ржавчина… мы даже всю отскрести не смогли! Я, конечно, без ремонтного сканера не могу сказать толщину и плотность твоей брони и состояние твоих систем, но подозреваю, что не сильно лучше. Если бы у вас был стабильный доступ к питанию и запчастям — да хоть просто помывочной с антикоррозийной полиролью — этого всего бы не было. И именно это я подразумевал под «откормить». Мираж тоже страдал многословностью — в иное время он бы лишь принял к сведению отказ и перешел к следующему пункту переговоров. Однако сейчас, когда нестабильная искра пульсировала болезненно-неровно, словно отсчитывая оставшееся время, не хотелось оставлять никаких недомолвок. Хорошо хоть от слабости и неприятных ощущений в остальном корпусе его пока надёжно закрывал синтетик, гуляющий по магистралям, иначе колёсный вообще являл бы собой крайне жалкое зрелище. Квает терпеливо ждал момента, когда его любимый колёсный вспомнит, наконец, о том, что искра у него сикерская, оставит рациональность и прочувствует ситуацию. Поля его искры говорили об одном, а глосса о другом, и Квает Спэйсу оставалось только удивляться тому, как легко у Миража выходит этот фокус. Но зачем гонщик всё так усложнял, юный скиталец в толк взять не мог, ведь сам он был абсолютно открыт для гонщика. Выслушав заключение о состоянии Акустики, авиатор выпустил фейсплейт любимого меха из манипуляторов. — Да, Мираж, ты прав, Акустика обычный «Гром», и она не может жить в космосе, поэтому мы обосновались здесь. Здесь ей лучше. Правда, обстоятельства не позволяли нам найти такой дом раньше. Но об этом потом, если захочешь. Когда у тебя будет больше времени. — Однако, ты сказал, вам что-то нужно. Что? Прекрасно понимая, что бизнес-модель поведения — со сделками и взаимовыгодном сотрудничеством на базе точного взвешивания предоставляемых услуг и требуемой платы — здесь неприменима, он просто хотел дать Грому то, что было тому нужно. Ответ на, пожалуй, самый важный для исхода переговоров вопрос оказался короток и до невероятия прост. — Ты, — авиатор сказал это шёпотом, словно стены пещеры были десептиконскими шпионами и могли подслушать. — Мираж, я сделаю всё, что пожелаешь, если станешь полноценной частью нашего линка. Аристократ не ослышался, потомок Мегатрона предлагал ему крылья. Он даже не поинтересовался, чего хотят от него алозначные. Недальновидно, глупо — возможно, но сейчас, когда его Первый, его угасающий Первый, был рядом, такие мелочи не имели абсолютно никакого значения. Квает Спейс видел перспективу собрать полноценный линк заново — правильный, естественный линк. Не каждому ведущему после потери одного из «крыльев» даётся такая возможность. То, что Мираж был активирован в Аяконе и наделён наземной альтформой, скиталец в расчет не принимал, потому что всей искрой верил, что его возлюбленный по сути своей колёсным никогда не был. Возлюбленный — как же легко признался себе в этом Квает, без лишних отрицаний и надуманных этических запретов. Возлюбленный с самого первого соприкосновения искровых полей, с первого слова, с первого взгляда невидящей оптики. Поэтому подчинился, поэтому попросился в клубок, открыл дом искры, свой настоящий, ибо никакая наслоённая искусственно личность не проникает так глубоко. Пока Мираж находился рядом, ему становилось легче, словно его «оторванное крыло» начинало отрастать заново. Мираж не хуже Кваета умел порой вот так поставить всё на одно условие. Собственно, это он и планировал сделать, если бы сикеры заартачились, но Гром сделал отчаянный шаг первым. — По рукам, — просто отозвался колёсный, подставляя ладонь для удара. — В таком случае нам стоит поспешить на «Лунный Свет». Это мой корабль, там есть стазис-капсула, и в ней у меня хватит времени долететь хоть до Кибертрона хоть на другой конец галактики. Подниматься он, однако, не спешил — пока Квает с Райтвеем согласуют место посадки, пока сикеры соберут всё, что планировали взять… Квает улыбнулся и легко шлёпнул кончиками пальцев по маленькой ладони пока ещё колёсного меха. Он не ожидал, что Мираж примет его условие так просто, состояние легкой эйфории окутало его разум, сикерлинг был счастлив. Но упоминание о «Лунном Свете» быстро вернуло его к реальности. — Нет, Мираж, на Кибертрон все мы втроем полетим своими крыльями. Автоботы тебе не помогут, один раз Рэтчет уже доказал свою несостоятельность в починке твоей искры, сейчас проблема та же. Тебе не нужен алозначный доктор, тебе нужен я, активная протоформа и Квант, который перенесёт твою искру в новый корпус. Я у тебя есть, протоформа для сикера модели «Гром» вон там, — авиатор указал на огромный железный ящик, стоящий неподалеку от импровизированного ложа, — а наличие Кванта и его горячее желание помочь нам я обеспечу. Он будет здесь ещё до того, как ты придешь в онлайн после слияния. Серебристый скиталец нежно коснулся щеки Миража. — Иначе не будет. Пожалуйста, доверься мне. Я помню, ты не признаёшь близости с мехами. Я учту это. Колёсный чуть не подвис. Автоматически забравший себе все ресурсы аналитический блок перешёл в форсированный режим, пытаясь оперативно обработать всю входящую информацию. В каком смысле своими крыльями? Кажется, стоило сначала уточнить, что Гром понимает под полноценным членом линка… Машинально ощерившись за наезд на Рэтчета — слишком многих зловредный автобот вытянул из, казалось, безнадёжного состояния, чтобы корить его за редкие неудачи, — автобот сосредоточился на дальнейших планах Спейса. Тот продолжал, и кусочки головоломки становились на места. Похоже, упомянутый Квантом союз сикера и колёсного и впрямь был их с Громом. Тем более, что это отлично ложилось на столь любимую тем неведомую «болезнь», так удачно поразившую Акустику примерно тогда, когда Квает предал десептиконов, а Миража, когда он перешел дорогу тритону. Тонким местом оставалась только предусмотрительно запасённая протоформа. Квает не более пяти джооров знает, что Мираж на Торусе, а о том, что ему потребуется лечение, которое проще осуществить заменой корпуса, и того меньше. Вывод: запас он её раньше и не для него. И он даже знает, для кого — в соседнем ответвлении мирно перезагружается один такой пациент, кому корпус под замену. — К Кванту на верстак я больше ни ногой — двух раз хватило. Двух, из которых после первого они с Ворпатом из здоровых стали больными, а после второго и вовсе Мираж твёрдым шагом направился к Колодцу всех искр. Третий явно станет последним. Заметив, как насторожился гонщик, и предположив, что это отказ, Квает резким, но не грубым движением перехватил его левый манипулятор, лишая возможности отстраниться на большее расстояние. — Нет. Пожалуйста, не нужно, — Скиталец переместился ближе, убедился, что от него не вырываются, и только после этого разжал длинные сильные пальцы. И не думавший отстраняться мех спокойно перенёс хватание за манипулятор и даже не стал высвобождаться, когда такая возможность была предоставлена. Потом обозначил границы своей сговорчивости по данному частному вопросу: — Вообще я бы предпочёл таки ж Рэтчета, но корабельный кибердок с пересадкой тоже справится. В штатной ситуации справится, когда у пациента нормальная искра, а не это дёргающееся нестабильное нечто. Которое сейчас не пытается проплавить его грудную броню только потому, что Мираж ловко разделил потоки в сознании, не допуская обсуждаемую тему до осознания, что речь о нём самом. Квает без сопротивления принял пожелание своего драгоценного колесного. — Как захочешь, кибердок, так кибердок. Важно, чтобы все прошло технологически правильно. Что до Кванта, он обязательно ответит за свои преступления, очень скоро, обещаю. — Тогда подробнее о слиянии, пожалуйста. Если Мираж правильно понял, Спейс требует его в качестве подтверждения вступления в триаду, и ради дополнительного побочного эффекта в виде частичной стабилизации. Вот только если больная искра отожрёт у здоровой нужное ей количество вещества, хватит ли оставшегося здоровой? Квает ждал этого вопроса: то, что Мираж не заартачился, сразу уходя в отрицание, не значило, что он не потребует объяснений. — У меня очень обширный блок памяти, и я очень внимательный, особенно когда дело касается прикладных знаний. А еще я проводил много времени с Голди и задавал вопросы, порой правильные. Твоя болезнь вызвана недостатком плотности искры, на это указывает симптоматика. Вирус Кванта тут, кстати, ни при чём, он на искру не влияет, только на систему регенерации и еще кое-какие механизмы. Предвосхищая вопрос, который наверняка возник бы у Миража, юный авиатор сразу уточнил: — Болезнь Акустики также не имеет отношения к его вирусу. Она сломалась из-за того, что жила в космосе, заправлялась энергоном, который не в состоянии был переработать её организм, и употребляла непригодный для питания «Грома» металл. Она не заразна, — он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Теперь вернёмся к слиянию. Плотность повреждённой искры можно восстановить, а саму искру стабилизировать путём слияния с более мощной искрой. Моя подходит для подобного больше, чем любая другая. Согласись, это логично. Далее, корпус: ты не будешь отрицать, что твой нынешний теперь проще выбросить, чем починить? К тому же, после слияния со мной твоя искра примет часть моей прошивки. Учитывая, что до меня у тебя был еще один сикер, шанс сохранить колёсность невелик, да и не буду я тебе её сохранять — напротив, сделаю всё, чтобы ты обрёл крылья и стал одним из нас. Ты, в свою очередь, дал мне обещание не сопротивляться. Гонщик терпеливо выслушал излияния не по теме: за многословием Спейс прятал нервозность, а Мираж не настолько спешил, чтобы не давать ему такой возможности. Тем более, что некоторые изложенные им вещи он и спросить-то не догадался бы. А вот с корпусом — который ему сделала Голди! — и сравнительной мощностью искр оставались вопросы. Но все они были забыты, когда до него дошёл смысл последних слов Кваета. — Перепрошьёшь? — он постарался задать этот вопрос ровно. Очень постарался. — Да, — копируя интонацию аристократа, ответил мех и улыбнулся настолько мило, насколько был способен его фейсплейт. — Точнее, завершу процесс, начала его маленький доктор… Да и, Мираж, колёса тебе даны были по ошибке, ты же сам знаешь это, не хуже меня, я просто исправляю несправедливость, — голос сикера стал громче, Спэйс нервничал, он боялся, что разведчик передумает, откажет ему, предпочтет деактив… Тогда ему придется действовать против его воли! Это упёртое гоночное в любом случае будет жить, но останется ли с ними, сможет ли понять, был большой вопрос. — Мираж, не держись за прошлое, у нас впереди большое будущее. Тебе будет хорошо, нам всем будет хорошо! — Скиталец почти сорвался на крик, спохватился, замолк, сгрёб небольшого рядом с ним меха в объятья и прижал к грудному отсеку настолько сильно, насколько позволяла прочность брони его возлюбленного. Резко дернув головой, Мираж приказал крылатому заткнуться, не в силах сейчас слушать всю эту словесную шелуху. Всё по-настоящему важное было уже сказано, ещё первым словом, а остальное — лишнее, шелуха, затмевающая суть. Но тот всё не унимался, излагал всё новые доводы, сам не понимая, что становится до боли похож на всех тех любителей поманипулировать, чего этот опытный интриган не терпел от своих. Он не смог сдержать рвавшегося из вокалайзера не то стона, не то рычания. Если бы его оптика была активна, наверное, она полыхнула бы яростным огнём. Вместо неё полыхнули поля. — Когда я встану во главе триады, тебе придётся научиться выполнять мои требования с первого раза. Что Кваету после такого предупреждения ничего не помешает сходу перепрошить упрямое колёсное в ведомого, он говорить не стал. Равно как и того, что, если он так сделает, ему же с этим и придётся жить. Мираж умел не говорить очевидного или ненужного собеседникам, которых уважал и считал умными. Кваету следовало начинать этому учиться уже сейчас. Сам он по этой же причине не спрашивал, насколько полно Квает собрался его переписывать, и не просил ограничиться тем-то или не лезть туда-то. Не имело смысла: когда сикер получит доступ на редактирование, он сможет сделать что захочет, и Мираж на это повлиять никак не сможет. Он даже не будет знать, что его требованиями пренебрегли, если Спейс будет достаточно аккуратен и подчистит саму память об этом. Вместо всего этого, дождавшись, когда его перестанут тискать и трепать, как бэтскую игрушку, колёсный уточнил: — Какой точно план? Сначала слияние, потом транспортировка на «Лунный Свет», или наоборот?