Планета Кибертрон. Созвездие Альфа Центавра.
Этот день был «пасмурным». Погода будто навязывала себя этому миру. Удивительно, но значение «пасмурный день», на этой планете принимает совершенно иной оттенок. Здесь пасмурно — это когда практически не видно солнца, а точнее его не видно совсем. Облаков нет , и не было отродясь. Казалась совершенно сухой и, возможно, безжизненной планета Кибертрон в такие дни. Ведь в это время по улицам Воса или Праксуса, или даже Айакона, орудовали мелкие банды хулиганов. Против них были брошены часть полицейских войск. Но положительного итога это действие не дало, лишь усугубило. Эти банды, спустя года, разрастались и пополнялись новыми силами. В основном из новобранцев были военный и ученый классы. Удивительно, но гражданство в этом случае осталось в стороне, из него туда входило лишь пять процентов всех граждан. Такой резкий скачок во внушении своей политики народу со временем перерос в основание нового города — Каон. Город — легионер. Если в Айаконе было сосредоточено правительство, то в Каоне находились в основном хорошо обученные войска и легионеры. Вторые составляли наибольший процент населения. Разозленные рабочие, проданные в рабство, преданные, они бились на смерть за колбу энергона. Все шло, как скажет один из политиков «как всегда прекрасно!». Забавно, что если мы рады, то, смешиваем воздух со звуками своих возгласов радости, чего не скажешь про эту фразу. Слова радости, кажется, совершенно невозможно выжечь лазером, а это слово «прекрасно» так и норовит упасть, словно лист фанеры в вертикальном положении, а на место него сразу же падает новое, более страшное слово. «Смерть». В последнее время на Каоне увеличилось количество происходивших стычек. Трансформеры погибали в таких битвах, а чаще всего умирали от их последствий. Военные стычки резко подорвали здешнюю экологию. Энергон сократился втрое. Правительство приказало увеличить рабочему классу время полевых работ. После чего, в Айакон последовали звонки с угрозами. Одни граждане требовали революции, а другие смену власти. И эти два мнения, самым необычайным образом воссоединились и восстали против правительства Кибертрона. Так началась война… — Стой! Это мой мобиль! — кричал маленький трансформер, несясь за хулиганом, забравшим у него игрушку. Как же так?! Это подарок моих родителей! Подумал мальчик, и попытался прибавить скорости. Но в его глазах снова резко заволокло туманом картинку. Эта болезнь — Сингорит, вызвана заражением вирусом Горь-2000. Этот вирус обитает только в низинах планеты. Размножается исключительно при отрицательных температурах. Головные боли, заторможенность действий, частые галлюцинации — все это работа Горь. — Твой? Так забери! Маленький недоумок! — кричал более взрослый трансформер, несясь вдоль серых зданий. Их стены были самыми непрочными на всей планете. Искорёженные, почти полностью покрытые ржавчиной, и даже кое-где дырявые от времени. Они повидали не одно поколение жителей. Жить здесь — значит, быть отбросом общества, изгнанным из социума трансформером. Дети, родившиеся тут, пожизненно считались бесплатными рабочими. Без льгот, полисов, и каких-либо разрешений. К ним могли придти личности из более высокого класса и просто напросто забрать себе, в качестве рабочего. — Отдайте! Это мое! — тряхнув головой и для пущей уверенности протерев глаза, крикнул мальчик. Они бежали вдоль ветхих домов, по узкой улице, то и дело, увиливая от огромных фигур старших. — Давай! Забери! — в момент, поворачивая голову, успевал кричать старший. Он был больше и соответственно сильнее, младшему ни за что не вернуть единственную игрушку. «Почему я?! Хоть кто-нибудь, помогите мне!»: думал мальчик, еле сдерживая подступающие слезы. Его организм уже изрядно ослабел во время погони, и бета уже потерял всякую надежду на помощь. Его ноги ослабли, и он упал на колени в лужу с неизвестной субстанцией, возможно, это было органическое испражнение какого-либо трансформера. Но мальчику было уже все равно. В глазах начало темнеть. Чувство было, словно его голову ужасно медленно окутывают темной пеленой, но на этом ещё ничего не заканчивается. Обида, клокочущая в груди, не давала здраво мыслить. Она угнетала словно какой-то проступок. Сейчас ему нужно было призвать все свои мысли и откинуть назад эмоции. Трансформер был мал и не смог совладать над своими эмоциями. Горячий омыватель остывал на прохладном ветре. Сжавшись в комок, мальчик плакал в переулке меж домов. Мимо него слонялись тысячи старших, каждый был занят чем-то своим. Всем было плевать на плачущего ребенка. Каждый, если и замечал мальчика, то лишь с сожалением поджимая губы, уходил прочь, но не Он. — Хей, парень, вставай! — неожиданно бэту закрыла огромная тень. Это был трансформер с угрожающими красными глазами, широкие плечи и массивные руки навевали страх и осознание, что этого трансформера по пустякам лучше не трепать. Двупалые, мощные ноги были покрыты слоем пыли и разнообразными шрамами. Пальцы на руках были длинными и крупными, и если, так можно назвать, мускулистыми. Это был солдат, а возможно, даже командир солдатов. На его груди виднелся знак, очертания которого были резкими и так же устрашающими. Этот трансформер протянул бэте что-то в руке, но тот уже практически ничего не видел. — Это твое? — да это была его игрушка, та самая красно-синяя машина. Радости бэты не было предела, но она сразу пропала вместе со зрением. — Да, отдайте, пожалуйста. — Направив глаза в одну точку, взмолился мальчик и протянул руку для принятия своей вещи. Трансформер заметил странную перемену настроения мальчика и опустевший взгляд. Для пущей уверенности он помахал перед его лицом и, не заметив никакой реакции, улыбнулся. — Возьми. — Он вложил игрушку в ладонь мальчика и отступил на шаг назад. — я могу помочь тебе со зрением. — только произнес он и стал наблюдать за его реакцией. — Правда? — удивился он — С чего же вам мне помогать? — изумленно ответил мальчик, нервно теребя свою машину. — Хм-м-м... Наверное, потому что кроме меня этого никто не сможет сделать. — Просто ответил трансформер, протянув руку сидящему ребенку. Бэта задумался: «А правда, кто ещё мне поможет? Я никому не нужен буду в этом мире» — Меня зовут Мегатрон, и я протягиваю тебе свою руку помощи, но взамен ты примкнешь на мою сторону. Согласен? Бэта снова задумался, а не будет ли ему или кому-то ещё хуже от этого? Больше всего он боялся навредить. Но Мегатрон был умен. Жизненный опыт звучал в его голосе. Он был силен, не только физически, но и духовно. Это и начало притягивать мальчика. — Ну? Согласен? — наконец спросил Мегатрон. — Да, — Как твое имя? У тебя оно есть? — нет, конечно, у бэты не было имени. У него не было и родителей. Как и у большинства населения этой планеты. — Нет, — Значит, с этого момента, тебя будут звать Хан. Оно значит «сильный». Не опозорь свое имя. — этот робот словно излучал своим взглядом надежду и силу для будущего. После его слов бета готов был хоть сейчас сорваться с места и идти за ним до конца жизни. Но единственная ошибка, которую он совершил: не разговаривай с незнакомцами!Планета Земля. Солнечная система. Время: двадцатое декабря две тысячи двенадцатого года.
— Как ничего? Хан сказал нам точку его приземления. — Возмущению Ретчета не было предела. — так в чем же проблема? — словесные дебаты между членами команды продолжались уже около получаса. Время невыносимо сжимало в своих тисках. У десептиконов пополнение, а это значило, что на Земле будут проводиться усиленные поиски энергона и, возможно, Мегатрон начнет боевые действия против автоботов. Если уже не начал их. «А у нас, кажется, значительные потери»: подумал Ретчет, разглядывая Прайма. Брови сведены, губы поджаты. Оптимус испытывающе смотрит на Арси, выражавшую свою мысль на счет всего этого. — Проблема в том, что Мегатрон задумал нечто грандиозное, и готовит план к выполнению, если он уже не выполняется. И мы ничего не можем сделать, против него. — Фемка, почувствовав на себе не добрый взгляд лидера, посмотрела ему прямо в окуляры. Неужели ей показалось, что в них была со всех сил сдерживаемая ярость? — Ты права, Арси, нам нужно лишь ждать и разрабатывать план. Додумать каждую деталь, ведь малейшая ошибка может привести к непоправимым последствиям. — Задумчиво, четко проговаривая каждое слово, произнес Прайм. — Что? Извини, Оптимус, но эта идея может задержать нас на дни, недели, а может и целые месяца! У нас нет столько сил и времени. — взорвался Ретчет. Медика переполняла ярость, словно кипящая вода в кастрюле, крышка которой с треском упала на пол и весь кипяток начал выливаться на протвинь, повреждая другие конфорки. Иными словами, мнение врача команды заставило задуматься каждого в помещении. Маленький, но цепкий червячок сомнения прокрался в процессор и нашел ту самую питательную вену для пищи. Оптимус оглянул цепким взглядом всю команду и сделал вывод, что сейчас, после всего сказанного, у него не осталось сторонников. — Оптимус? Что ты на это ответишь? — с не скрываемой надеждой спросил Балкхед. И сейчас, Оптимус понял, что в стене доверия, что строилась так долго и кровопотливо, появилась внушительной величины трещина. Но у Прайма была фора в физическом плане. Хоть они его и раскроют, но дезактивировать не смогут. Единственный плюс среди этой кучи минусов. — Ты прав, Ретчет. Я не подумал, прежде чем произнести. Но твоя эмоциональность в данной ситуации излишнее— он уверенно положил свою ладонь на плечо медика, и почувствовал, как он, с мимолетным отвращением, дернулся. — Сейчас трудные времена. И я тебя понимаю. И, следовательно, прощаю. — Сказанное Оптимусом удивило меха. Только что у него появилось сомнение в том, что перед ним не Оптимус Прайм, а сейчас, сомнений и догадок как не бывало вовсе. Или нет? «Во имя всех искр, что здесь творится?!»: возмущенно думал медик. «Нужно допросить кое-кого. Хан, наверное, знает, в чем дело. Если он напал на Прайма, то на это есть веские причины. Я должен быть точно уверен, что Оптимуса нет здесь сравнительно давно» Ретчет опустил взгляд и задумался окончательно, но спустя мгновение понял, что будет лучше, если он обдумает все наедине или с заложником. — Да. Я виноват. — С горечью в голосе ответил Ретчет и молча, направился в сторону отсеков. И завернув за угол тем самым уйдя из поля зрения всей команды, медик направился к закрытым отсекам, в одном из которых и содержался Хан. В отсеке было довольно тихо. Ретчету это показалось странным. «Неужели сбежал»: пронеслось у него в мыслях. Открыв массивную серую дверь, автобот увидел сидящего лицом к стене, в позе лотоса, Хана. — Я не собираюсь сотрудничать с самозванцем. — спокойно проговорил он, продолжая медитировать. — А со мной будешь? — закрыв за собой дверь, полушепотом спросил Ретчет. Хан резко раскрыл глаза и, встав со своего места развернулся лицом к своему гостю. — Если будет выгодно. — Заключил солдат. — Зачем пришёл? — с нескрываемой злостью к автоботу, спросил он. — Мне нужна информация об… Оптимусе. Что заставило тебя напасть? О чем вы говорили тогда? Говори всё. — Чувствуя себя предателем по отношению ко всей команде, спрашивал медик и со страхом понял, что отступать теперь поздно. — Надо же… в тебе говорит сомнение. Интересно, что такого сделал Самозванец, что ты перестал ему верить? — Хан хитро прищурился и заведя руки за спину, чуть наклонился к медику. Самозванец. Страшное слово. Особенно если его говорят в сторону того, кто всеми силами старается спасти, тех, кто нуждается в спасении. Нет, это слово не про Оптимуса. — Если тебе разрешили доступ к Земной сети "Интернет", то это не значит, что тебе разрешено получать информацию относительно команды. - Резко отрезал Ретчет, желая всего самого наихудшего заключённому. Его дерзкое поведение поражало автобота до глубины души. - И все-таки? – не переставал униматься Хан. Сейчас перед Ретчетом встал сложный выбор, означающий начало серьезных перемен. Военврач боялся ошибиться в воем выборе, но видя любопытство и азарт, которые отражались в каждом движении и слове заложника, он понимал, что Хан может стать хорошим союзником, как в бою, так и в переговорах. - Мне нужна помощь при освобождении Оптимуса Прайма. – Хан заметно повеселел. Давненько он не был на боевых действиях. Это предвкушение боя давало ему силы для жизни. Этим он жил живет и будет жить.