Неизвестный

- Па-ап… Молчит. Лишь еле заметно прищуривается. — Оптимус? Посыпайся. — Прайм не реагирует. — Ну па-а-а-ап, — дёргает его за предплечье. Безрезультатно. — Оптиму-у-у-ус. — нежный, протяжный голос заставляет задуматься. — Пап, вставай, там дядя Хан приехал, он тебе что-то сказать хотел. Пап? — детский голосок дополняло толкание о предплечье, так, называемого отца, маленьких детских ручек. — Хорошо, Арья. Встаю. Я встаю. — Оптимус на выдохе открыл глаза, приподнялся и резко схватил свою дочь под рёбра и начал щекотать на столько сильно, что та, заливаясь смехом перекатывалась с рук отца на платформу. Оптимус перестал щекотать дочь и сев, свесив ноги, посадил рядом с собой ребёнка. Он посмотрел на наблюдавшую за всем этим Элиту и шепнул «на ушко» ребёнку: «Мама за нами смотрела, и она может узнать нашу с тобой тайну.» — Что мне нужно сделать, пап? — так же шёпотом спросила девочка. — Беги, и скажи, дяде Хану, что папа придёт через несколько минут. — с наигранной серьёзностью скомандовал Прайм. — Так точно, командир! — проговорила она и рванула к выходу. Оптимус поднял взгляд на стоявшую перед ним фемку, и улыбнулся краешком губ ей в ответ. Поднялся, сделал шаг на встречу и крепко обнял её. — С ещё одним добрым утром, душа моя. — С добрым, Оптимус. С добрым утром. Прайм резко подскочил на платформе и вооружившись клинком оглянул помещение, в котором проснулся. Это был медицинский отсек. Здесь не было даже следа того, что он видел. Это было видение. Очередное видение. Потому что там было светло и ярко, как будто в Айяконе утром, а тут была полная противоположность. Его это не привлекало. Но само видение будто обманывало его. Потому что детей у трансформеров нет не было и не будет. Это аксиома. Прайм хотел было встать, но понял, что своими движениями сорвал последние провода от аппаратов Ретчета. «С корнями» (кое-кто будет возмущаться). Он понял, что чувствует себя, как нельзя лучше и готов пойти в бой на смерть.       У автоботов не было принято жертвовать фемками ради новых организмов, которые тоже пожертвуют ради других, последующих. Это не выгодно популяции так далее и так далее… Но Элита в видении была рядом с ним, вполне жива и здорова. Значит они нашли выход? Может это и не ведение вовсе? С чего он взял? Может потому, что оно застряло глубоко в его мыслях. Засело так, словно снайпер, жаждущий убийств, и готовый в любую секунду выстрелить в спину. Он должен посоветоваться с Ретчетом. Оптимус отключил жизнеподдерживающую аппаратуру из питания, постояв и размяв затёкшие суставы он наконец направился к выходу. А точнее искать самого Ретчета. Он прошёл в главный зал, где присутствовала почти вся команда. Прибытию Прайма были рады. Оптимусу не нужны были слова, он и так видел, что они ждали его появления. — Сэр, поздравляю Вас с выпиской! — отдав честь протараторил Смоуксрин. — Да, Оптимус, наконец-то ты с нами. — Балкхед был более сдержан в словах, но и этого было достаточно, меху. Бамблби из-за своего голосового модуля предпочёл подойти и просто обнять его. К нему подбежали дети и искренней улыбкой одарили Прайма. — Оптимус, мы рак рады, что ты наконец здоров! И наконец с нами! — весело произнесла Мико и Джек подтвердил её слова. — С возвращением, Оптимус! — добавил он. — Спасибо большое. Я тронут. — ответил он и оглянул всех присутствующих. Смоукскрин, Балкхед, Бамблби, Джек и Мико. Где Элита? Где Рафаель? Арси? — Кто-нибудь знает, где остальные? — заинтересованно спросил Оптимус. Балкхед решил взять на себя ответственность докладчика. — Арси в ремонтном отсеке, во время битвы она получила серьёзные ранения. Ретчет должен быть рядом с ней. Элита, вероятно, в своём отсеке, а Рафаель куда-то отошёл, сказал лишь, что скоро вернётся. — Оптимус на это лишь кивнул. — Расскажите мне, что было в моё отсутствие? — после этого вопроса команда будто опешила. Или им было неловко? И слово теперь взял самый младший из команды. Смоукскрин. — Мейкшифт опять посягнул на нашу базу и что он раздобыл мы не знаем. Потому что он был в твоём обличии, Оптимус. — Прайм с тяжестью вспомнил те дни, что он провёл в психологических пытках. Мегатрон теперь знает все его больные «рычажки». И это ему окупится. — И ещё мы нашли нового воина. Точнее он сам к нам пришёл. Он называет себя Хан. — Оптимуса окинуло словно ледяной водой. Он был поражён и обескуражен. К ним пришёл один из самых сильных воинов Кибертрона. Теперь и у автоботов есть козырь. — Мы так о нём ничего не узнали. Этот грубый нахал и хам не желает ни с кем общаться. — обиженно заявила Мико, а Джек, стоявший рядом, сложил руки на груди и закатил глаза. — Я полагаю, это из-за того, что он не способен на такие вещи. — пояснил Оптимус. — Он один, перебил лётный отряд десептиконов. В одиночку. Используя только винтовку и краску. Лишь для того, чтобы доказать, что он не слаб и готов сразиться с Мегатроном. — дети были удивлены, как и автоботы. — Этот случай замяли, для избежания новой волны возмущений и страха. Он бьётся чтобы доказать свою правоту. Так уж он создан. Искусственный интеллект и грубая сила, созданные в лаборатории. Вот, что о нём можно сказать. Но не исключено, что этот трансформер исправляется. — Стоп. А зачем ему была нужна краска? — одумавшись, спросила Мико. — Чтобы привлечь внимание противника. — неожиданно для всех сообщила Элита. Он на моих глазах спас Арси от деактивации. Её прострелил Мегатрон и Хан её спас. Он резал себя и дал пить ей свой энергон, давал ей свои силы. А у неё был сквозной прострел. Я до сих пор поражена! — вставила своё слово подошедшая Элита-1. Но, в её голосе что-то изменилось. И это что-то было очень плохим. Прайм начал сомневаться сразу, как услышал её. — Здравствуй, Оптимус. Я рада, что ты снова с нами. — Прайм развернулся и увидел фемку скрестившую руки на груди. Не расположена говорить и что-то скрывает, понял Оптимус, и был твёрдо настроен решить это с ней на досуге. — Здравствуй, Элита. Он и правда обладает способностями, которые заблокированы обычному трансформеру, но он за них и платит. И плата сему высока. — Что за плата? Он, что, деньги кому-то отдаёт? — после вопроса Мико все автоботы вопросительно уставились на неё. — Что? Деньги это такое средство обмена. Бумажки, монетки… — пояснила она и взгляды смягчились, но, видимо, понимание достигло не полностью. — Вы что, меняете свои ресурсы на какие-то бумажки? — немного возмущённый таким раскладом Смоукскрин был в глубоком удивлении. Но выпустить эти эмоции ему не дали. Так как Прайм продолжил рассказ, предполагая, что это не подходящая тема для общего обсуждения. — Нет, Мико. Он платит своим здоровьем. В иначе говоря, за каждое пользование своей физической силой и возможностями он теряет частичку естественного. Повреждается психика или, например, память. Он может думать, что его держат насильно или что его ненавидят. И по этому может злиться, но его искра всё помнит. И по этому он спас Арси. Он что-то всё-таки помнит. В архивах Айакона было много полезной информации и из неё я знаю, что при появлении на свет у каждого трансформера уже заложена частичка базовых знаний и умений. До них никаким способом нельзя добраться. Даже Шоквейв не смог. Все его попытки были обречены. По этому искра Хана чиста. Я полагаю, что он способен на понимание и милосердие. — краткий экскурс по данному трансформеру, можно сказать, закончен. Но тут возникает вопрос. — Кто-нибудь знает, где Рафаель? — спросил Оптимус и взглянул на Би, тот огляделся и отрицательно помотал головой. Произнёс на своём «немом» языке, что отправится искать его и сообщит, когда найдёт. Прайм удовлетворительно кивнул и краем глаза заметил движение из коридора. Это был сам мальчик, с ноутбуком под подмышкой. — Привет всем! Би, я… Оптимус! — заметив Прайма, он подбежал к нему и обнял, на сколько смог, его необъятную ногу. Мех смутился и улыбнулся краешком губ. Он был тронут. Второй раз за день. — Здравствуй Рафаель. Я тоже рад тебя видеть. — Я скучал! — Рафаель, перестав обнимать Оптимуса, побежал на второй этаж к ребятам и поприветствовал их. — Я тоже. По всем вам. — с улыбкой заключил Оптимус и обратился к Элите. — Нам нужно обговорить кое-что. — он жестом указал идти ей за ним и прошёл вперёд. В сторону своего отсека. Они зашли и, только тогда, когда за Элитой-1 захлопнулась дверь, была снята завеса игры и тайны. Они были вдвоём. — Оптимус… — она не сдержала эмоций и пустила слезу. — Почему ты плачешь? — он подошёл и взяв её за руки, усадил перед собой на платформу, а сам сел на корточки. — Элита? — Хвала Праймусу, ты жив и здоров. — Я жив. И здоров, Элита. Почему ты так реагируешь? — он пальцем стёр одну из слезинок с её щеки. — Потому что я… — может ли она ему сказать? Или нет? Может ли она сказать ему, что умрёт в скором времени? И даже знает когда. Сказать ли ему, что у него будет наследник, но не будет любимой женщины? Это его убьёт. Она не может такое сделать. — Это всё из-за того, что я не могу тебя потерять, каждый день, когда ты уходишь — она спустилась, так, чтобы быть с ним на одном уровне, а это значило, что они оба сидели на полу. — на разведку, или на бой. Я боюсь тебя больше не увидеть. Я слишком много потеряла, Оптимус. Я очень сильно боюсь. Защити меня от этого, пожалуйста. — она говорила шёпотом, захлёбываясь слезами, она знала, что скоро не увидит его. — Оптимус, … пожалуйста — она зарывалась в его грудные щитки, пыталась скрыться в нём. Защититься от всех проблем. Она доверяла. — Элита, чтобы ни произошло, знай, что я, приду к тебе на помощь даже в самый тёмный час. Верь. Даже тогда, когда ты будешь одна. Протяни ладонь за спину и я возьму её. И никогда не отпущу. Это мой долг защищать тебя. — он взял её лицо в свои ладони и на секунду задумался — Я хотел сказать, что люблю тебя, но ты это знаешь. Элита? — она улыбнулась кончиками губ и печаль дала трещину. — Да? — Что тебя печалит? Ты стала очень, … ранимой в последнее время. Поделись со мной. Что случилось? — он пытался сделать это как можно мягче, думая, что каждое слово может её ранить. Фемка молчала. А Оптимус в силу своей сдержанности ждал. — Я… я не могу тебе пока это сказать. Это очень страшно. Ты… — она отвернулась влево, плавно, вырываясь из его ладоней. — Прости. Я… не могу… я должна собраться с мыслями. — Хорошо. Ты знаешь, что я тебя всегда выслушаю. — разочарованно произнёс Прайм, встал, протянул руку фемке, помогая той подняться и не отпустил её ладонь. — Что ты делаешь? — удивилась фемка. — Я хочу запомнить тебя. Полностью. — сказал он и… *** Как же тебя открыть… — задумчиво бормотал Хан, разыскивая руками по двери, вплотную приблизившись к ней. Он почти разочаровался. Продвинувшись вниз мех заметил маленькую дверцу, (относительно него, конечно) через которую и приходил к нему Рафаель. Хотя, для самого мальчика она была очень громоздкой. Его тяга преодолевать — удивительна. Хан пришёл к выводу, что эта дверь может пропустить через себя целый грузовик. Она не заметна с его стороны, значит видна с противоположной, потому что работникам было бы сложно её найти. Да и, к тому же, такую большую.   — Отличнинько… — сам себе улыбнулся мех и стукнул по дверце, оставив небольшую вмятину. Он ударил ещё раз и ещё. В итоге маленькая дверь была выбита. Дело сделано. Шум могли слышать, ему нужно спешить. Нужно найти укрытие. Пока Хан бежал прямо по коридору, и, остановившись перед поворотом, прислушался. Было слышно лишь тарахтение работающего компьютера и чьи-то тихие перешептывания. «Люди» — подумал Хан: «Возможно Раф среди них». Аугмент осмелился выглянуть. В зале были Ретчет и дети в полном составе, которые играли в игры на телевизоре. Он спрятался обратно. Справа от Ретчета был космический мост, а вероятно, слева коридор с другими отсеками. Ему нужен Прайм, который вернулся. Ему нужно поговорить. Тогда зачем увиливать? Он на половину вышел из-за угла, постучал и продвинулся к, стоящему к нему спиной, медику. — Ретчет, мне нужно к Оптимусу. — но тут, видимо, прямолинейность не сработала и заставленный в врасплох врач среагировал достойно высококлассного воина. Он метнул в аугмента лежащий рядом планшет. Хану пришлось кувыркнуться в право, в сторону моста, и автобот, видимо, подумал, что тот хочет сбежать. Он рванул к заложнику. Хану ничего не оставалось, как поднять руки и рухнуть на колени. — Мне. Нужна. Аудиенция. С Оптимусом. — Зачем? — он наставил клинок на Хана и был схож с командиром концлагеря, нежели с доктором. — Договориться о союзе. — в глазах детей повис немой вопрос: «Зачем?» — Что за союз? — он ещё помнит, промелькнуло в мыслях у Хана. — О совместной работе, Ретчет. Не опускайся ниже своего уровня. Я полагал, что ты умнее. — слова неожиданно родились и выбежали, словно лань от хищника. Всё. Это теперь не прекратить, если только… Аугмент упал на четвереньки от нанесённого удара в челюсть. Вернулся в исходное положение. Снова удар. Более сильный и мощный. Ретчета было нельзя остановить. Он всегда был импульсивен и сейчас аугмент это чувствовал. В прямом и переносном смысле… — Как ты смеешь? Ты… Предал… Нас… Пустая груда металла… — его удары были ритмичны и ярко описывали все его эмоции и без слов. Но, видимо, у медика была недосказанность. Хан терпел. Не издавал никаких звуков. Боль появлялась и проходила. Появлялась и проходила, как мимолётная влюблённость. Как ветер в густом лесу. Он подумал, будто начал привыкать к этой боли и к ненавистной капле энергона на уголке рта, и вдруг, всё прекратилось. — Ретчет! — раздался грозный голос лидера. Он ненавидел насилие в рядах автоботов и при виде оной пытался всячески её искоренить, как дипломатически, так и действиями. И сейчас, видимо, был черёд действий. — Прекратить! Это приказ! — он крикнул. Неожиданно для всех. И рывком оттащил от Хана Ретчета. Тот лишь чертыхнулся и со словами: «Грубиян.» удалился. Вероятно в лабораторию. Хан продолжал сидеть на четвереньках, пока Оптимус не протянул ему руку помощи. Аугмент не колеблясь принял её. Он знал, что агрессии от Прайма ждать не нужно. — Я думал, что он не остановится. — сказал лишь Хан, вытерев протёкший энергон с уголка рта. — Я советую, впредь, воздержаться от грубых фраз и оскорблений в сторону членов моей команды. Помни. Автоботы не желают тебе зла. — Хан был обескуражен. Оптимус был той личностью, которая могла в любое время поддержать и помочь. — Хорошо. — смягчился вдруг Хан. Оптимус, кажется был вполне удовлетворён ответом и кивнув, махнул рукой, указывая, что бывшему заложнику лучше идти за ним. Они прошли в совершенно пустой отсек, в котором, разве что единственным разнообразием был номер, нарисованный белой краской, чуть ли не во всю стену «А-4». И огромных размеров трещины и вмятины на полу и стенах. — Тренировочное помещение? — зачем-то спросил Хан, заранее зная ответ. — Да. — помещение было плохо освещено, по этому аугмент не заметил, как из темноты вышла, лазурной раскраски, фемка и сложила руки на груди. Оптимус взглянул на неё, и получив едва заметный кивок в мою сторону поспешил спросить. — Арси, всё в порядке? — фемка не ответила, так как в ней бушевала ярость. Но, почему? Хану это надоело. — Она должна тут присутствовать? — указав на Арси большим пальцем, спросил Хан. И услышал ответ вовсе не с той стороны, откуда ожидалось. — Да. — она выдержала секундную паузу, мельком взглянула на Прайма, словно решая, — Ты не представляешь, как тебе легко живётся, Хан. — Почему? — Потому что ты можешь забыть. «Удалить», как ты раньше говорил. — аугмент не понимал. Он знает возможности своих систем, но больше всего его поражала обеспеченность данной информацией фемки. Он знал её раньше? Если знал, то кто она ему? — Как это мило. Спасибо большое, но твоя сентиментальность раздражает и мешает осознанию более важной информации, которую ты безуспешно пытается донести до меня. — она лишь грустно усмехнулась. Тут Оптимус заставил вспомнить про себя. — Арси, я предоставлю тебе аудиенцию. Сейчас я пригласил тебя лишь для свидетельства. — она снова надела маску строгости, вероятно, сожалея о раскрывшемуся фонтану воспоминаний. Она готова сейчас на всё. — Итак, насколько мне известно, ты хотел сотрудничать. И даже помог разоблачить Мейкшифта. За что благодарю тебя лично. — аугмент в ответ лишь кивнул. — Чего ты хочешь? — Я… Я хочу в ваши ряды.