Парень из балетного класса

Весна в этом году выдалась теплой. Как только время перешагнуло февраль, температура внезапно поднялась до пятнадцати градусов, и непривыкшие к теплу англичане жаловались и мучились головными болями. Снег растаял так неотвратимо быстро, что канализации в Лондоне затопило, и то тут, то там рабочие рядом с открытыми люками недовольно переговаривались и спорили, кому лезть вниз. Джон не видел Шерлока уже двенадцать дней, поэтому на встречу в кафе недалеко от дома Холмсов спешил и нервничал. В необъяснимом приступе нежности он купил букет из эустомов, завернутый в подарочную коричневую бумагу, и пару стаканчиков самого дорогого кофе из Старбакса. Прошлым вечером, договариваясь с Джоном о встрече чересчур безразличным и легким голосом, а потому, понял Уотсон, точно наигранным, Шерлок обмолвился, что кофе в том кафе готовят отвратный, но его травмированная нога все еще не в состоянии выдержать долгие нагрузки, чтобы дойти до приличного ресторана. Джон не спорил, не медлил ни секунды, когда, заикаясь, соглашался со всеми словами друга. Они не могли встретиться так долго только потому, что родители Шерлока узнали обо всем, о чем юноши умолчали, и пришли в ярость, заперев Шерлока в больницу на неделю, оставив его наедине в одной палате с Майкрофтом и отобрав всю возможную коммуникацию, а Джону строго настрого запретили приближаться к другу до выписки и полноценного отдыха. В преддверии Дня Святого Дэвида многие общественные заведения были украшены нарциссами и гирляндами, а потому казалось, что вновь наступило Рождество. Джон уже занял маленький столик на двух человек рядом с барной стойкой, где от вытяжки скапливалось меньше всего пряного запаха цветов, когда напротив кофейни остановился знакомый Land Rover. Шерлок, чуть прихрамывая на одну ногу, вылез из машины, а следом, с водительского сидения, спрыгнул мистер Холмс. В большие окна кофейни было видно, как Итан что-то говорит сыну, а тот, словно не веря, качает головой. Через две минуты Шерлок зашел в кофейню. На нем были одеты простые прямые джинсы и светлая рубашка с темным кардиганом; он выглядел так, словно никогда в жизни больше не захочет отдыхать, и только плотные бинты, чуть выглядывающие из-под голенища ботинка могли обозначить, что их хозяин недавно лежал в больнице. Следов переутомления и изнуренности, с которыми Шерлок попал в больницу, ни на лице, ни в движениях не чувствовалось. Он нерешительно остановился возле столика, и Джон вскочил, как идиот протягивая ему руку. Брови Шерлока взлетели вверх, но он не прокомментировал это движение, а протянул руку в ответ. Должно быть, наваждение Джона никуда не пропадало, а всего-навсего отошло на некоторое время на второй план, и теперь вернулось. Руки у Шерлока были теплыми, суховатыми, с выступающими косточками пальцев и аккуратными лунками ногтей. Хотелось чего-то более реального и разумного, чем их поделенное на двоих смущение: скользнуть под тонкий кашемир и погладить нежную кожу запястья прямо над бьющимся огоньком пульса, быть ближе принятых этикетом двадцати дюймов, просто сжать коленку или обнять. Они целовались всего два раза. Джону хотелось еще. - Привет. - Здравствуй. Джон опустил глаза на пустой стол, где лежали цветы и стояли два стаканчика с кофе. Официантка сначала не хотела пускать его со своими напитками, но он пообещал ей, что они закажут самые дорогие десерты, что были у них в меню. - Я купил тебе цветы, - сказал Джон, пожимая плечами, и словно ничего странного и удивительного в этом не было, просто друг купил другому другу цветы. На самом деле, он даже не понимал, почему так неуютно себя чувствует, почему их отношения требуют какой-то проверки, ведь Шерлок не давал понять, что против свиданий и объятий, и даже не утверждал, что это эксперимент. В больнице они просто договорились встретиться чуть позже, а потом приехали родители, и больше у них не было возможности увидеться. Шерлок кивнул, чуть запоздало, наверное, на какую-то секунду не поняв, зачем Джон протягивает ему букет, но потом все же взял их в руку и, казалось бы, взвесил. А потом все таки хмыкнул: - А зачем? И всякое напряжение, что существовало между ними эти минуты, исчерпало себя и исчезло. Они оба расплылись в неловких улыбках и уселись за стол, обмениваясь взглядами, потом подошла та самая официантка, приняла у них заказ, намеками выбивая из Джона как можно больше чаевых, и, сыто улыбаясь, скрылась в кухне. - Сам не знаю, - признался Джон, вертя и так и сяк в руках стаканчик, и поднял взгляд. Шерлок глядел в стол и кусал губы, выглядя при этом так же неуверенно, как и Джон несколько минут назад. Сейчас он не напоминал не то что человека, спасшего родного брата из рук маньячки, но и на гениального парня, образ которого поддерживал так скрупулезно и бережно, был не похож. Уотсон невольно задумался, что же заставило Шерлока пусть на один день, но сменить свой стиль. - Я подумал, тебе будет приятно. - Очень, - опять кивнул Шерлок, и на его губы легла блеклая усмешка. - У меня аллергия на большинство цветов. Если бы я знал, что здесь, - он показал на огромные букеты нарциссов, расставленные по всему помещению, - сегодня будет столько цветов, никогда бы сюда не сунулся. Поэтому, давай не долго, ладно? - Ладно, - медленно произнес Джон, чувствуя что-то вроде разочарования оттого, что Шерлок, кажется, и не нуждается в его внимании и не спешит проводить с ним время. - Как дела у Майкрофта? Его не выписали вместе с тобой? - Ему еще рано, хотя, по-моему, он просто отлеживается и отъедает себе бока, - проворчал Холмс, делая первый глоток кофе, потом взглянул в свой стакан и сделал еще несколько больших глотков. Джон подавил желание довольно улыбнуться; ему ничего не стоило удивить Шерлока, просто попросив в Старбаксе разлить кофе в стаканы без лейблов. - Первый день, что он провел в сознании, он посвятил тому, чтобы насмехаться надо мной, - пальцы у Шерлока дрогнули на стаканчике, и Джон нахмурился этой несправедливости, - мы ведь недостаточно быстро спасли его жизнь, знаешь, так что он еще долго будет плеваться ядом. Уотсон покачал головой, поражаясь, и скривился, когда к ним вновь подошла вредная официантка с подносом, на котором целой горой громоздились десерты, облитые взбитыми сливками. - Как вообще понимать «недостаточно быстро»? - спросил он, а Шерлок облизнул пересохшие губы. - Он что, совсем идиот? Шерлок выдохнул с облегчением: - Да, идиот. Не поверишь, но ты первый человек, кто сходится со мной в этом мнении, - Шерлок всковырнул шоколадную пленочку десерта и из пропитанного коньячной начинкой бисквита выступил сироп. Пах десерт приторно и слишком пряно, и Джон отодвинул тарелку подальше, с удивлением отмечая, как Шерлок зачерпывает целую ложку шоколадно-карамельной массы. - Ну, ничего, - пробормотал он, продолжая, - скоро у него начнется настоящая ломка, от которой не спасут ни одни препараты, и он возненавидит меня окончательно. - Что-то я не понял, - сказал Джон, прикрывая глаза и стараясь не замечать пошлую улыбочку официантки, которая слишком красноречиво поглядывала то на кудрявую макушку Шерлока, то на лежащий рядом букет, - злорадствуешь ты или переживаешь о том, что он тебя возненавидит. - Я не переживаю об этом, но это все же ясно, как факт, он возненавидит меня так же, как и я возненавидел его во время ломки, - Шерлок заметил растерянный взгляд друга и вздохнул, не спеша отвечать. Дверь в кафе открылась, порыв воздуха взметнул запахи в помещении и в нос ударили стони ароматов с кухни смешанных с грузным запахом нарциссов. Холмс поежился, наверняка чувствуя себя не по себе, и Джон заинтересовался, как проявляется его аллергия. - Несколько лет назад я связался с одной компанией, про таких обычно говорят, что дети там уже полные отбросы, а мне всего лишь хотелось доказать свою работоспособность Лейстрейду, - Шерлок вновь облизал губы и поморщился. - Я провалился. Они вкололи мне всего четыре дозы до того, как меня вытащили от туда. Меня не было дома всего два дня, но хватило, чтобы организму выработать зависимость. Месяц в реабилитационном центре заставил меня возненавидеть весь мир, не только Майкрофта, но его идиотская потребность заботиться обо мне всегда меня раздражала. - Он дернул плечами. - Вероятно, ему кажется забавным, что мы поменялись местами. Они молчали несколько минут, пока вконец обнаглевшая официантка не поставила на их столик свечку. Шерлок почесал шею, и Джон заметил небольшое раздражение на его коже. Он вздохнул. - Андерсон растрезвонил всей школе, что ты не сможешь выступать в постановке Дон Кихота, - произнес Джон задумчиво. - Я слышал от твоего врача, что ты теперь не сможешь танцевать. - Это так, да. - Ты жалеешь об этом? - спросил Джон, поднимая голову. На все его тело навалилась такая усталость от откровения Шерлока, что он с трудом заставлял себя держать глаза открытыми. - Что не смогу танцевать? Конечно, - ответил Шерлок спокойно; взгляд его бледных глаз наконец остановился на собеседнике, - но, даже если бы у меня был шанс все изменить, я не сделал бы этого. - Почему? Джон осознал, что его друг совершает слишком много лишних движений, неловких и ненужных, хотя раньше за ним такого не наблюдалось, и с изумлением понял, что Шерлок нервничает. - Ну, знаешь, это было весело, а я люблю загадки, и благодаря этому я познакомился с тобой. Освещение в кофейне было желтоватым и очень затемненным, но все же слабый румянец, заливший щеки Шерлока, был виден невооруженным взглядом. Горячий, живой свет, казалось, пронзил Джона изнутри, и юноша понял, что все это время он безотрывно и очень, очень влюбленно пялился на своего друга. Он протянул руку через стол, чтобы вновь почувствовать тепло и мягкость кожи рук Шерлока, и переплел их пальцы. Шерлок выглядел очень юно и уязвимо, когда также подался вперед. - Что ты думаешь о том, чтобы прямо сейчас уйти из этого ужасного места? - спросил Джон немного хрипло. - Я могу проводить тебя до дома. Твои родители не будут против меня видеть? - Их нет, - произнес Шерлок, начиная улыбаться, - они уехали к Майку, а вернуться только к вечеру. - Ух ты, - сказал Джон, давя в себе счастливый грудной смех. Официантка из-за барной стойки показала ему два больших пальца. Все было хорошо.