Капкан

Подхватив и аккуратно опустив заснувшего Клауда на постель, Сефирот убрал упавшие ему на лицо золотистые пряди и вытянулся рядом. Клауд выглядел ужасно. За несколько часов его кожа посерела, пересохшие, растрескавшиеся губы сравнялись с ней цветом, прекрасные глаза запали, а на веки легли пугающе-глубокие тени. Сефирот провел пальцами по тонким линиям, вычерченным чьей-то рукой на лице Клауда, отомкнул свой браслет наручников и со вздохом скатился с постели. Размяв шею, Сефирот набросил на мирно спящего Клауда одеяло и прошел в ванную. Свет он не включил, в нем не было никакой нужды. Опустив ладони на края умывальника, Сефирот приблизил лицо к зеркалу и принялся рассматривать себя, поворачивая голову из стороны в сторону. От темных пятен на шее не осталось и следа, Сефирот выглядел, как и всегда — безупречно. Ему повезло, что Клауда настолько занимали собственные переживания и мысли, что он не заметил, насколько неестественно быстро Сефирот восстанавливается. Но везение не может длиться бесконечно, и Сефироту пришлось подстраховаться, чтобы не начать раньше времени отвечать на неудобные вопросы. К тому же Клауду действительно нужен был сон, нормальный здоровый сон, а не то подобие, к которому он привык. Недобро уставившись на себя в зеркале, Сефирот цыкнул сквозь зубы, уже предвкушая, насколько дорого ему обойдется этот срыв. Теперь ему придется менять всю тактику поведения с Клаудом. Но что сделано, то сделано, страх потерять кого-то близкого не первый раз толкает его на необдуманные поступки, лишая хладнокровия и способности просчитывать последствия своих действий. Зато он узнал о Клауде немало интересного, но заплатить за обретенное Сефиротом знание пришлось им обоим. И жить с последствиями сегодняшнего срыва им предстоит тоже обоим. Сефирот сам, своими руками угробил целый веер шансов наладить с Клаудом отношения. Парень от него теперь начнет шарахаться как от чумы. И не будь чумой сам Сефирот, он бы сказал, что все правильно, поделом. Открыв воду, Сефирот несколько раз плеснул приятную прохладу себе в лицо и снова выпрямился, он до сих пор чувствовал мягкость губ Клауда, помнил изгибы его тела под собой, а его левая ладонь все еще пахла спермой Клауда. Он до сих пор чувствовал ужас и нежелание Клауда, помнил, с каким отчаянием тот вырывался, едва не ломая себе запястья, но его левая ладонь все еще пахла спермой Клауда. С тихим невеселым смехом Сефирот хлопнул по рычагу, закрывая воду. С мокрых прядей челки срывались и звонко разбивались о фаянс ледяные капли, пока их товарки лениво ползли по шее и груди, а он все стоял и смотрел на себя. Все, что он теперь мог, это попробовать исправить причиненный ущерб. И надеяться, что сумеет сделать это настолько хорошо, что Клауд однажды полностью и безоговорочно простит его. Сефирот вышел из ванной, но только чтобы вернуться через пару минут с бумажным пакетом из магазина. Пока Клауд спал, Сефирот методично обходил всю квартиру, выдвигая каждый ящик и прощупывая каждую вещь. Закончил все задуманное он уже на рассвете, под хрипловатое пение заспавшихся птиц.

***

Просыпаться не хотелось. За очень, очень долгое время Клауду впервые было хорошо, он расслабленно плыл между сном и явью, оттягивая момент пробуждения, и наслаждался тишиной и покоем. Если бы еще нос не щекотали аппетитные запахи, долетающие из кухни через неплотно прикрытую дверь, утро было бы идеальным. Клауд замычал, застонал, заворочался, поглубже закапываясь под одеяло, и снова задремал в уюте и тепле, пока настырные запахи не нашли его нос через крохотную щелочку, отделявшую реальный мир от идеального пододеялья. Недовольно хныкнув, Клауд захлопнул переход между мирами, но вернуться в дрему не успел, проснулся желудок и громогласно принялся жаловаться на голод. Досадливо поморщившись, Клауд перевернулся на другой бок и блаженно вздохнул. Несмотря на стойкое ощущение, что ему всю ночь снился жуткий кошмар, впрочем, не оставивший после себя даже тени воспоминаний, чувствовал себя Клауд отлично. Он и забыл, что в душе может быть такой покой и умиротворение, а в теле — легкость. Еще бы не настойчивая, тревожная мысль, все громче и громче стучащая в висок… Когда под одеялом стало нечем дышать, Клауд откинул его с лица и глотнул прохладный, вкусный воздух. Похоже, Марта снова забыла закрыть дверь на кухню и аппетитные запахи готовящегося завтрака заполнили всю квартиру, добравшись даже до спальни Клауда. Душераздирающе зевая и не открывая глаз, Клауд хлопнул ладонью по тумбочке… и нахмурился, не найдя на привычном месте телефон. Немного пошарив по прохладной поверхности, он приоткрыл один глаз и с шипением зажмурился. Если судить по яркости света, заливавшего комнату, утро было очень поздним, а с учетом того, что вечером Клауда ждут в студии, вряд ли добрым. Одним резким движением сдернув с себя одеяло, Клауд сел на постели и сонно захлопал глазами, привыкая к яркому солнечному свету, дополнительно отраженному зеркальными стеклами дома-башни напротив. Кондиционер был выключен, зато створки окна распахнуты настежь, и глядя на мягкие колыхания тонкой занавески, Клауд застыл на месте. Сам бы он никогда не открыл окно, так кто же… Мгновения сна-кошмара — или все же яви? — замелькали в памяти Клауда. Чужие руки на его коже, поцелуй-укус, пистолет, отчаяние, снова прикосновения, желание защититься любой ценой… Сон? Клауд растерянным взглядом скользнул по своему телу. Во сне на нем был купальный халат, а сейчас трусы-шорты. Новые, ни разу не ношенные, подаренные месяц назад Рено черные трусы в желтые звездочки и раз двадцать вышитое между ними «Стар». Сам Клауд никогда бы не выбрал такую вещь… Но вторая половина кровати не выглядела так, будто на ней кто-то спал, и Клауд успел облегченно выдохнуть, прежде чем на простыне сверкнула под солнцем длинная паутинка. Заинтересованно склонившись, Клауд подцепил ее двумя пальцами и поднял в воздух перед лицом. Он недоуменно моргнул, склонил голову к плечу и нахмурился, гадая, что это за отливающая серебром нить и откуда она взялась в его постели, а в следующий миг со вскриком отвращения отшвырнул ее на пол и вытер пальцы о простыню. Никакая это была не паутинка, а волос Сефирота. Крашеный или нет — Клауда не волновало. Дыхание сбилось, стало неровным, а легкая приятная прохлада от гуляющего по спальне ветерка превратилась в колкий холод. Клауд завертел головой, проверяя, что еще изменилось в спальне. Открытое окно, не те трусы, волос Сефирота, отсутствие телефона… Клауд до последнего был готов верить, что ему просто-напросто приснился страшный сон, но он как никто знал, насколько могут быть опасны иллюзии. Он снова принялся перебирать в памяти моменты прошлой ночи, а вспомнив о щелчке наручника и холоде металла на коже, поднял правую руку и сдвинул напульсник. Тонкая красная царапина, опоясывающая запястье, и расплывающийся под ней синяк развеяли последние сомнения. Сглотнув мгновенно пересохшим горлом, Клауд ужом извернулся на постели и сунул руку под подушку. Конечно пистолета не было на месте. Молча проклиная себя, свою беспечность, но больше всего Сефирота, Клауд выдвинул ящик тумбочки и нырнул внутрь рукой, но сколько бы он ни шарил, перебирая один предмет за другим, складной охотничий нож не находился. Зашипев от досады и все ближе подступающего страха, Клауд скатился на пол, встал на колени и, выдернув ящик, перевернул его кверху дном. Ножа не было. Липкие, ледяные ладони страха легли Клауду на плечи и сдавили их в объятиях. Простояв так с минуту, Клауд оглянулся на приоткрытую дверь в гостиную, прислушался к тишине и беззвучно поднялся на ноги. Убеждая себя в том, что при Марте Сефирот ничего ему не сделает, Клауд шаг за шагом приближался к ванной. Тот самый купальный халат теперь висел на крючке. И все бы хорошо, вот только Клауд его с себя не снимал. Отвернувшись, Клауд подошел к умывальнику и присел, открывая створки шкафчика… Через минуту он в сильном смятении вылетел из ванной и принялся мерить спальню шагами, старательно держась подальше от распахнутого окна. Клауд кусал губы и бросал полные опаски взгляды на приоткрытую дверь, за которой все так же стояла тишина. В конце концов он несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, считая про себя секунды, достал первые подвернувшиеся под руку футболку со штанами и не глядя натянул их, все так же напряженно прислушиваясь к звукам в квартире. По всему выходило, что за дверью никого нет. Если Клауду повезет, Сефирот в своей комнате, и тогда ему останется лишь добраться до хозяйничающей на кухне Марты. И все, он спасен. Клауд несколько раз подступал к двери и столько же раз отступал, не решаясь переступить порог и встретиться со своим ужасом лицом к лицу. Пусть Клауд видел, что гостиная пуста, ему все равно казалось, что за порогом его поджидает Сефирот. Не выдержав напряжения, Клауд подлетел к двери и закрыл ее, щелкнув замком. Отступил на шаг и раздраженно дернул плечом, ругаясь на себя последними словами. Разве могла столь тонкая преграда удержать Сефирота? Конечно нет. Клауд отступил еще на шаг и обвел спальню взглядом, выискивая, чем можно подпереть дверь. Тяжелый комод сдвигался неохотно и с таким звуком, словно Клауд выламывал его ножками паркет. Замирая после каждого особенно громкого взвизга, Клауд обливался потом, в красках представляя себе, что будет, если он не успеет забаррикадироваться до того, как Сефирот придет проверить, что происходит в спальне его подопечного. И только плотно прижав дверь тяжеленным комодом, Клауд смог облегченно выдохнуть и сползти на пол. Передохнув так минутку, он настороженно покосился на открытое окно и снова поднялся на ноги. Клауду невероятно сильно хотелось пить и смыть со лба пот. И ему не хотелось думать о том, что он сам себя загнал в ловушку, и комод еще придется отодвигать, чтобы из нее выбраться. Напившись из-под крана, Клауд несколько раз провел мокрыми пальцами по лицу, старательно не глядя в зеркало, отказываясь видеть ненавистные черты. Слишком мягкие, слишком женственные и утонченные, слишком красивые. Черты жертвы. Все опять случилось из-за того, какой он. Клауд рассеянно потянулся мокрой рукой наверх, открыл зеркальную дверцу шкафчика, оставляя на ней потеки воды, и замер, задохнувшись от испуга. Очнувшись, Клауд переворошил обе полки, и даже для верности скинул их содержимое в раковину и на пол. Ничего не было. И Клауду не нужно было даже думать, он и так знал, кто забрал то, что он не нашел. Крупная дрожь прокатилась по телу Клауда от затылка до пяток, и он оперся обеими руками на бортики умывальника, чтобы не упасть. Опустив голову и наблюдая за мельтешением ярких звездочек перед глазами, Клауд дышал, дышал и дышал, пока паника не отступила. Снова напившись и тщательно умывшись, Клауд принялся запихивать трясущимися руками мокрые тюбики с косметикой и флакончики с лекарствами обратно в шкафчик. Перед тем как выйти из ванной, он с ненавистью покосился на свое лицо, отраженное в забрызганном каплями воды зеркале. Это его вина, это каждый раз только его вина. И Клауду жаль, что нанятые Руфусом хирурги сумели так хорошо убрать его шрамы. Лишь иногда, когда он забывал наносить консилер и сильно краснел, становились заметны тончайшие светлые ниточки, пересекающие щеки и нос. Клауду жаль, что его кожа почти безупречна, со шрамами было бы лучше. Вернувшись в спальню, Клауд осторожно, стараясь быть как можно более тихим, по сантиметру отодвинул комод, на что ушло не меньше пяти минут, и, собравшись с духом, отпер и распахнул дверь. Клауд замер на пороге спальни. В гостиной все еще никого не было, но и его ноутбука, оставленного вчера на кофейном столике, тоже не было. Это даже не удивило. Похоже, Сефирот пытался лишить его возможности связаться с Руфусом, чтобы Клауд не смог потребовать его увольнения. Но он просчитался, Клауду всего лишь нужно добраться до Марты и ее телефона. Скривившись в отвращении при виде дивана и подумав, что как только Сефирот уберется из квартиры, его нужно будет сменить, Клауд прокрался через гостиную, не сводя глаз с двери в комнату телохранителя. Прижавшись спиной к косяку, Клауд облегченно выдохнул и сразу же бросился в сторону кухни. — Марта, — громким шепотом позвал он еще из коридора, — дай мне свой теле… Влетев на кухню, Клауд споткнулся о воздух и прирос ногами к полу. Вместо Марты у плиты стоял полуголый Сефирот. Клауд в ужасе уставился на его обнаженную спину, перехваченные у затылка черной лентой волосы, и сползшие до ямочек над ягодицами тренировочные светло-серые штаны. Больше на Сефироте ничего не было. Встреча лицом к лицу, к облегчению Клауда, все откладывалась и откладывалась. Сефирот что-то энергично перемешивал лопаткой на сковородке и не обращал ни малейшего внимания на замершего в смятении Клауда. Даже сейчас, даже после всего, что тот творил ночью, Клауд какой-то частью своего сознания не мог не признавать, что Сефирот сложен как бог. Впрочем, он и держался с достоинством хозяина мира. Высокий, с мощными широкими плечами и узкой талией, с ненормально длинными, доходящими до колен неестественно серебристыми волосами, с правильными, аристократически тонкими чертами лица и слишком яркими зелеными глазами, Сефирот мог получить кого угодно по одному щелчку длинных сильных пальцев, так почему же ему захотелось забраться в штаны к Клауду? В каждом движении Сефирота сквозила мощь, от которой Клауду хотелось прижаться к стене, а лучше — отойти как можно дальше. Клауду не нравились люди, которые его пугали, а Сефирот его до чертиков пугал еще до прошлой ночи, что остается говорить о сегодняшнем утре? Пока Клауд пытался утихомирить бурю эмоций внутри себя, Сефирот отступил от плиты в сторону, протянул руку к стоящему на разделочном столе стакану и через момент произошло то, что заставило сердце Клауда пропустить удар. Сефирот повернул голову в сторону входа в кухню и поднял сверкнувший на свету стакан к губам. И глядя на его узкое бледное лицо в обрамлении серебристой, неровно обрезанной челки, на его, оказавшиеся в тени, яркие зеленые глаза, на пальцы, уверенно сжимающие стакан… Клауд вспомнил, где и когда видел этого человека.