Тетрадь Трана

Людей всегда притягивает отвратительное, мерзкое, что-то из ряда вон выходящее, я бы даже сказал иррациональное. При этом, сколько бы они не морщили носы и не говорили «какой ужас!» и сколько бы не делали вид, что не могут смотреть на подобные вещи, краем глаза нет-нет да взглянут, чтоб снова отвернуться. Это заложено в нашей психологии, это сильнее нас. Разница лишь в том, что кто-то скрывает, а кто-то откровенно признается, но в таком случае человека крестят уродом, психом и социопатом. При этом самые большие деньги делаются на чужом горе, и почему-то никто не считает это уродливым или неправильным. Но куда я полез? На поиски справедливости? Нет, это всего лишь мысли на листах бумаги. Только я начал размышлять на эту тему, как одним утром мама раздраженно отбросила от себя газету и проворчала что-то из разряда «не понимаю я этих людей». Разумеется, как только она отвернулась, я забрал газету себе и уединился в своей комнате, чувствуя, что моя сокровищница пополнится новой статьей. Я угадал. Пока ножницы звякали, вырезая такие важные для меня столбики слов, я не уставал поражаться. В статье писали о неудавшемся самоубийстве в Китае, которое превратилось в настоящее шоу для сотен зевак. Якобы альтруистичный автор недоумевал, как так можно было себя вести, но я лишь улыбался и даже предвидел, как рассмеется Люк, когда я прочту ему статью. На крышу высотного здания забралась женщина, решившая покончить с собой. Видимо, не так окончательно решившая, раз позволила в течение шести часов уговаривать себя не делать этого. Полиция, конечно, расстаралась и уговорила-таки ее не прыгать (это несомненно разочарует Люка), но дело было совсем не в лже-самоубийце, а в тех, кто наблюдал сие действо. Тут же, откуда ни возьмись, появились коммерсанты, которые в толпе, организованной инцидентом, стали продавать бисквиты и воду. Совсем неудивительно, что развернулся тотализатор со ставками на жизнь женщины. Один из торговцев даже продавал бинокли, чтоб людям было удобно рассматривать самоубийцу. Я настолько был восхищен описыванием всего этого, что даже переписал ответ одной женщины на вопрос, почему она столько времени проводит здесь: «Я так боюсь, что если я сейчас уйду, то пропущу ее прыжок, это было бы очень обидно». Люди отказывались от работы, офисы в соседних зданиях просто встали. Не хотели даже идти на обед. Остается только представить их разочарование тем, что женщина решила жить. Как я и ожидал, Люк смеялся почти до слез и жалел, что не оказался среди копов, которые уговаривали ее не прыгать. Он сказал, что уж его-то слова точно завершили шоу более феерично, и на одну самку стало бы меньше. Почему-то я не сомневаюсь в этом.