Я научу тебя жить, Василиса.

Вы когда-нибудь испытывали страх не за себя, а за других людей? Я это испытала недавно, когда лежала у кого-то на коленях, а из меня медленно уходила жизнь. Самая последняя мысль, которая пробежала у меня в голове перед тем, как я отключилась, была «Надо защитить Захарру». В тот момент я беспокоилась не о себе, а о подруге, которая осталась в том жестоком мире. Затем наступила полнейшая темнота, в которой я не чувствовала ни боли, ни страха, ни безысходности. Она облегала мое сознание, как шелк, не давая выбраться наружу. Первоначально я пыталась выкарабкаться, но потом наступило осознание того, что я не выберусь отсюда. Как бы это противно не звучало, я сдалась. Я сдалась и пожелала умереть. Я не могла больше страдать от внешнего мира. Я просто уснула. Резкая вспышка боли. Пытаюсь закричать, но получается только беззвучный вздох. Слышу какие-то голоса, но не могу разобрать. Боль сковала все тело, словно железные прутья, не дающие даже пошевелить пальцем. Грудь наполняется воздухом, но нет того блаженного чувства, есть только раскаленный металл, который течет по горлу, опаляя легкие. Такой боли я не испытывала никогда. Пытаюсь пошевелить пальцами. Не получается. Пытаюсь открыть глаза. Новая порция адской боли. В сердце, которое бьется с удвоенной скоростью, пробирается страх. Чувствую, как кто-то касается меня, вызывая новый приступ болезненного ощущения. Мне что-то воткнули в руку, отчего я захотела умереть на месте. Такую боль нельзя пережить, но почему-то я осталась жива. Пытаюсь вздохнуть, но легкие опять обжигает, отчего хочется плакать. Чувства обострены, поэтому я чувствую, как из глаза до виска течет слеза. Как через вату слышу какой-то писк, который становится все громче и громче. Какой-то шум, возня около меня. Захотелось зажать уши и закричать. Не могу! Прошу, успокойтесь все. Я пытаюсь чем-нибудь пошевелить, пока меня вновь не поглотила та темнота, которая может забрать навсегда. Мне наконец-то удается приоткрыть глаза. Свет ослепил меня, из-за чего из глаз потекли слезы, затекая в уши. Я начала усиленно, как это возможно в моем состоянии, моргать. - Василиса... – Услышала я чей-то голос. Моргнув, я увидела расплывчатый силуэт отца. Я хотела попросить помощи, потому что боль начинала нарастать, но из горла вырвался только хрип. Вдруг к моим пересохшим губам поднесли что-то влажное. Сделав жадный глоток живительной влаги, я почувствовала, как холодная жидкость течет внутри меня. Наконец-то я почувствовала блаженство. Наконец-то я смогла прокашляться и произнести: - Где я? - Василиса, ты меня так напугала! – Воскликнул отец, садясь рядом с кроватью, на которой я лежала. - Где я? – Вновь прошептала я. - Ты в больнице. Боже, Василиса, ты неделю не приходила в себя! Как же ты любишь пугать… - Прошептал Нортон, закрывая лицо руками. - А как Захарра? – Прошептала я, повернув голову, чтобы лучше видеть отца. Я первоначально хотела спросить, где Лешка и Фэш, но подумала, что это не лучший вариант. - Я оказал ей помощь, она прошла лечение и теперь в полном порядке. Не волнуйся. – Не убирая рук от лица, ответил Норт. В теле боль была уже не такой сильной, и я могла шевелить конечностями, так что я повернула голову в сторону отца и прошептала: - Прости, папуль. А я его еще и ненавидела…как быстро все меняется. Еще вчера я бы рассмеялась, если бы мне сказали, что я буду Нортона называть «папулей». Старший Огнев на мою фразу убрал руки от лица и недоуменно уставился на меня. - Что? – С какой-то вымученной улыбкой спросила я. - Ничего, Василек. Кстати, к тебе всю неделю ломились двое молодых людей, но после того, как у Захарры случился нервный срыв, я никого не пускал. Может, их сейчас впустить? – Спросил Нортон, вставая со стула и направляясь к двери. - Да, но только по одному. – Сказала я и, подумав, добавила. – Надеюсь, они не подерутся, решая, кто первый зайдет. Папа рассмеялся и вышел, как я поняла, из моей личной палаты. Наступила тишина, прерываемая лишь пиканием прибора. Наконец-то я вздохнула полной грудью, не причиняя себе адской боли. Все-таки мне есть ради чего жить. Ради отца, который за короткое количество времени, а точнее за два дня, стал для меня родным. Да, я очень быстро привязываюсь к людям, что для меня очень губительно, так как находятся люди, которые просто пользуются тобой, плевав на все твои чувства. Вдруг из коридора раздался крик: «Пошел ты на**й, Рознев. Я первый!», и в палату ввалился, в прямом смысле этого слова, Драгоций. Видимо, Лешка дал ему пинка. Встав с пола, Фэш зло зыркнул на закрытую дверь и повернулся ко мне. С его лица схлынули все краски. - Фэш, почему ты смотришь на меня, как на привидение? – Хриплым голосом спросила я, настороженно глядя на «друга». - А у тебя кольцо до сих пор на пальце. – Делая вид, что не слышал меня, сказал Фэш, подходя ближе к кровати. Он уселся на стул и внимательно посмотрел на украшение, которое я не снимала с того самого дня. - Да, я его не снимаю. Почему-то оно мне настолько нравится, что снимать его совсем не хочется. – Честно оповестила я его, разглядывая мое колечко. Где-то в глубине души я понимала, что не снимаю его потому, что его мне подарил Фэш, но отрицая это, я пытаюсь, не влюбиться в него. - Как ты себя чувствуешь, Огнева? – С привычной насмешливостью спросил Фэш. Я мысленно закатила глаза, но по его усмешке, я поняла, что сделала я это не только мысленно. - Если честно, то ужасно. – Созналась я, разглядывая пейзаж в окне. Оказывается, все листья уже опали, а температура упала до отметки ноль. – А какое сегодня число? - Сегодня десятое ноября. – Ответил Фэш, все еще сверля меня взглядом. Я не понимаю, чего он ждет. Я только-только хотела высказать ему все, что думаю, как меня перебили. - Прости меня, Василис. Я был не прав. Мы поговорили с твоим отцом, и … - Он потупил взгляд и, тяжело вздохнув, продолжил. - … В общем, не он виноват в смерти моих родителей. Что? Остановите Землю, я сойду. У него погибли родители, и он считал, что мой отец их убил? Ну, конечно, я же ничего не знаю из его истории… Фэш еще раз громко вздохнул, отвлекая меня от мыслей. Видимо, он неправильно понял мое молчание и уже собрался уходить. Я, поборов всю боль, которая раздается по моему телу при каждом движении, мягко взяла его за руку. - Я на тебя даже не обижалась. – Прошептала я и слабо улыбнулась. - Значит, друзья? – Спросил Фэш, немного покраснев. Боже, убейте меня. Я только что увидела, как Фэш Драгоций покраснел. Теперь можно и умереть спокойно. - Конечно, стесняшка. – Ухмыляясь, произнесла я и тихо рассмеялась. Фэш еще больше покраснел. – О, Великий Винни-Пух, прекрати это делать. Неужели я тоже так комично выгляжу, когда краснею? Вдруг Фэш приблизился до упора к моему лицу. Казалось, что мы касаемся носами. У меня сердце забилось быстрее, что тут же показал прибор, который прицепили ко мне. Мне в глаза внимательно, словно пытаясь увидеть там что-то волшебное, необыкновенное, смотрели два больших голубых глаза. На меня словно смотрели два больших чистых озера при свете солнца. Как же это красиво. - У тебя глаза красивые. – Словно через вату я услышала свой голос. Кажется, я покраснела и теперь похожа на большой рыжий помидор. - Ты мне это говоришь уже второй раз. – Прошептал Фэш и легонько поцеловал меня в нос. – Выздоравливай, Белка. Фэш, улыбнувшись, вышел из палаты, оставив меня всю красную и с идиотской улыбкой на лице. Как бы я не отрицала, но я все-таки влюбилась в этого придурка. Эх…везет же мне на парней. - Василиса! Я больше никогда не пущу тебя одну, ясно?! – Крича, влетел в палату Лешка. Он был весь красный, с встревоженным лицом и с медведем подмышкой. Как только я увидела медведя, то у меня загорелись глаза. Я сразу же представила, как буду обнимать его, тискать и ласкать…медведя, конечно же! - Лёшенька, это мне? – Как дурочка спросила я, указывая на медведя. - Да, это тебе, мелкая. – Протянув мне плюшевую игрушку, ответил Рознев. Он сел на тот же стул, что и отец с Фэшем, и уставился на меня. - Ну, что? – Не выдержав пятиминутной тишины, спросила я, недовольно взглянув на Лешку. - Да так, ничего особенного! – Саркастически произнес Алексей. – Я всего лишь отпустил тебя на двадцать минуточек, а потом оказалось, что ты встряла в какую-то передрягу, мне пришлось бежать выручать тебя, и тебя сбила машина прямо у меня на глазах! Я надула губки и отвернулась от Рознева. Естественно, мне была приятна забота Лешки, но это не повод на меня кричать. Тем более у меня на каждый звук голова реагирует не очень хорошо. - Ну, ладно, прости меня. – Произнес Лешка, забирая у меня Копатыча. Да, я назвала медведя – Копатычем. - Отдай мне игрушку. – Словно маленький ребенок потребовала я. - На, мелкая. – Отдавая игрушку, произнес Лешка. – Ладно, прости, что не посидел с тобой, но мне пора на учебу. Да еще и Беляша покормить надо. - Что-что? – Недоумевая, переспросила я. Моего кота? Он? Да, ладно… - Да, а что здесь такого? – Невинно глядя на меня, спросил Лешка. – Ладно, мне пора. Ты только не встревай никуда, хорошо? Ты мне еще живая нужна. – Подмигнув, попрощался Рознев и исчез за дверью. Сейчас я хочу одного…спать.

Этим же вечером. Квартира Драгоциев.

- Фэш, как ты решился на такой шаг? – Тихо спросила Захарра, смотря на небо через оконное стекло. Девушка часто дышала, потому что только что тренировалась. Ее майка прилипла к мокрой от пота спине, а спортивные штаны прилипали к ногам. Волосы заплетены в тугую косу, а какой-то грустный взгляд следил за передвижениями туч на небе. - Я не знаю. Просто то, что я испытываю к ней, невозможно описать. Это что-то нереальное, но в то же время убийственное. Я просто сделал так, как нам говорила Селена. Я просто слушал сердце. – Так же тихо ответил Фэш, облокачиваясь на кухонный стол. Голубые глаза были как будто стеклянными, что придавало ему какой-то суровости. Но взлохмаченные волосы и голый торс делали его домашним. Он никогда не носил дома рубашку, а Захарра уже привыкла. - Ты подарил ей тетино кольцо. Это больше, чем просто привязанность. Ты любишь ее. – Твердо произнесла Драгоций, повернувшись к брату. – Ты никогда не расставался с этим кольцом, а теперь просто подарил его Огневой. Это любовь, Фэш. Захарра подошла к Фэшу и обняла брата за торс. Ответом ей послужили крепкие объятия парня и шепот прямо в ухо: «Ты права, сестренка».