Кошмары

      У Джулии Шамуэй редко бывают плохие сны. По крайней мере некоторые она точно не запоминает, другие и вовсе слишком короткие, ну а третьих просто нет, потому что в их время она концентрирует внимание на поцелуях на своём теле и шутливо возмущается всё-таки колючей щетине Дэйла Барбары, вызывая у него довольную улыбку.       Но сейчас, падая всё ниже и ниже по реке Морфея на несколько часов раньше обычного, Джулия видит сон. Самый настоящий кошмар, в котором её жизнь идёт, наверное, по самому худшему сценарию. Настолько реалистичному, что женщину сразу кидает в дрожь, а ладони становятся неестественно мокрыми. И это не говоря уже о застывшем в горле крике.       Ведь на пороге стоит Питер. Живой, невредимый и преспокойно вернувшийся домой, чтобы сообщить об этом своей жене. Он улыбается, словно ничего не происходит, словно у порога не стоит чужая пара обуви, а на кресле нет парочки мужских рубашек, принадлежащих явно не чете Шамуэй. Улыбается и шагает прямо к Джулии, чтобы обнять, и тараторит о том, что наконец нашёл наилучший выход из всех его проблем. Убийство. И явно имеет в виду не себя.       Питер улыбается, а Джулия не может подавить страха в вопросе, когда уточняет, как он смог вернулся, как купол пропустил его. На что мистер Шамуэй, не убирая с губ этой чёртовой улыбки, удивлённо разводит руками и, будто бы ребёнку, начинает объяснять, что ничего не понимает. На все лады доказывает, что у Джулии, видимо, прогрессирует шизофрения, что необходимо срочное лечение, если ей являются всякие нереальные вещи.       Питер тянет к ней руку. И Джулия не выдерживает. Она с криком и слезами выбегает из дома, каким-то чудом разминувшись с мужем в проходе, и, не оглядываясь назад, несётся по улице. К "Эглантерии", ведь Барби ещё утром обещал быть там, чтобы поговорить с Большим Джимом по поводу очередной нехватки средств, вызванной злосчастным куполом. Куполом, которого не существует ни для кого, кроме как миссис Шамуэй.       В Честерс Милл слишком тихо. Пустынно даже. Кажется, что люди собираются друг у друга или вовсе запираются в собственных норах, лишь бы не выходить наружу. Даже бродячие животные прячутся где-то, отчего становится не по себе.       А у последнего поворота рядом с рестораном Джулия спотыкается и с глухим вскриком растягивается на горячем асфальте, сдирая ладони и сбивая колени в кровь так, что на джинсах дыры размером с кулак. Со стоном она переворачивается на спину, тыльной стороной кисти смахивает накатившие слёзы и с ужасом осознаёт, что причина её падения - не заплетающиеся ноги, а тело, лежащее плашмя посреди дороги. тело подростка в знакомой майке, половина которой вряд ли теперь когда-либо отстирается от своего алого цвета.       Джулия сжимает зубы и тянется к умершему. Она уверена, что это уже настоящая смерть, а не обычная потеря сознания. И, сжимая чужое плечо, женщина почему-то знает, кто это, но всё равно шарахается в сторону при виде разбитого лица Джо Макалистера.       Глаза мальчишки распахнуты, на месте правого - зияет дыра, нос сломан, передние зубы выбиты, пальцы застыли крюками, и на них запеклась кровь, а ноги вывернуты под неестественным углом. Мальчишка сопротивлялся, но не смог сохранить свою жизнь.       Когда его голова сама поворачивается к Джулии, та, невзирая на боль, вскакивает на ноги и, насколько сама может, быстро старается убраться прочь, спасаясь от оглушительного зловещего хохота в спину.       Джеймс Ренни-старший перехватывает Джулию у самых дверей "Эглантерии", больно сжимая её руки выше локтей. Мужчина долго вглядывается в её испуганное лицо и, как только Щамуэй начинает вырываться, констатирует, что внутрь входить нельзя. Женщина не слушает. Она старается скинуть с себя чужие руки и спрашивает про Барби, на что получает лишь удивление и знакомое непонимание. Большой Джим не знает никакой и никакого Барби, и её или его, наверное, даже нет в этом мире. Джулия отрицает подобное. Она уверена, что ей нагло лгут в глаза.       Ренни раздражённо вздыхает и встряхивает женщину, приказывая заткнуться. От неожиданности она подчиняется и слышит о том, что Большому Джиму всё известно о её болезни, ведь Питер позвонил и сообщил ему об этом, попросив в каверзных ситуациях непременно вернуть домой ненаглядную жену.       Джулия не верит. Она кричит, плачет и не верит. Ведь в её спальне, в прихожей и гостиной по-прежнему лежат вещи бывшего военного, а в кармане хранятся его жетоны. Не могут же они испариться, чёрт возьми!       Джулия не верит.       Карман пуст.       А по стёклам "Эглантерии" стекают ручейки крови.       Джулии Шамуэй снится сон, в котором она проигрывает борьбу за свою счастливую жизнь.       И Дэйл Барбара не сразу осознаёт, что удар рыжей макушки в его челюсть - чистая случайность, а не изощрённая методика какой-либо старой мести. Он потирает ушибленное место, сонно наблюдая, как женщина мечется в кровати, яростно впиваясь пальцами в простынь и сжимая губы в тонкую полоску. Наблюдает и вовремя перехватывает острый локоть, прежде чем тот достигнет невидимой цели, попадая тем самым в несчастного Барбару.       Руки, когда-то хоронившие Питера Шамуэйя, сейчас осторожно касаются плеч его жены, а потом и вовсе как можно крепче прижимают Джулию к Барби, тем самым позволяя ей уткнуться лбом в крепкое плечо и вселяя в женский кошмар хоть толику чувства защищённости.