Переплетая жизни

Никто не ожидал налёта, так что многих повстанцев прикончили ещё на улице. Крики боли доставляли особое наслаждение, а кровь на клинках и броне добавляла энтузиазма. Даже жжение от неглубокой раны на руке не смущало Ингару. Они сделали это, убили всех, кто посмел пойти против Империи, против своих спасителей и хранителей их покоя. Почти. Остался непроверенным только один дом. Ингара поменяла местами кинжалы в руках и осторожно ступила на скрипучее крыльцо. Она не спешила, растягивая удовольствие. Толкнула дверь ногой, и, после того как та податливо распахнулась, наёмница вошла в темный дом. Боковым зрением она заметила тень за тумбочкой, стоявшей около прохода. Её кто-то ждал, и от этого настроение взлетело до небес. Замерев, она сделала вид, что вглядывается в глубь помещения, начисто забыв про тыл, позволила врагу поверить, что его план сработал. Никаких криков, брани не было, и Ингара нашла это разумным. Человек бесшумно поднялся из своего укрытия и замахнулся. Свет от факелов, зажжённых имперцами снаружи, почти не доходил до этого дома, но фигура, появившаяся за спиной наёмницы, всё же отбросила тень. Секира со свистом рассекла воздух, но Ингара этого ожидала. Она вовремя увернулась, и острое лезвие вонзилось в дощатый пол. Не теряя времени, наёмница нанесла удар в грудь и по ногам. Враг повалился на пол и замер, в щёлке шлема сверкали полные злобы глаза. Мятежник тяжело дышал, и Ингара предположила, что он уже был ранен. Она убрала кинжалы и взяла секиру. Оружие непривычно тяжелило руки, но наёмница не обратила на это никакого внимания. Она замахнулась и погрузила секиру в распластавшееся на досках тело. Кираса мгновенно намокла, и повстанец стал жадно хватать ртом воздух. Через минуту всё смолкло. Ингара оставила оружие в теле поверженного врага и, ещё раз откинув помещение внимательным взглядом, направилась к выходу. Неожиданно раздался какой-то звук, и наёмница замерла на пороге. Она точно слышала чей-то судорожный вздох или всхлип. Подозвав одного из своих солдат и забрав факел, девушка вновь осмотрела комнату, сразу прикидывая, где можно спрятаться. Она распахнула шкаф, проверила сундук, перевернула стол и ничего не нашла. Взгляд упал на кровать и лежанку рядом в дальнем углу. Вставив факел в держатель, Ингара подошла к спальным местам и отодвинула кровать. В ту же минуту ногу пронзила резкая боль. Опустив взгляд, наёмница увидела торчащий из сапога нож и быстро выползающего из-под кровати мальчишку. Ненависть ударила в голову, и, вытащив из ноги нож, Ингара метнула его в мальчика, попав четко между лопаток. Ребёнок взвизгнул и, покачиваясь, вскочил на ноги. Он хотел броситься бежать, но лишь бессильно повалился на пол. Тяжелое дыхание нарушило тишину. Рваная рубашка стремительно краснела, как и половица под ногой наёмницы. Ингара обнажила кинжал и обнаружила, что её руки дрожат. «Это ребёнок, всего лишь ребёнок». «Предатели должны понести наказание». «Его можно забрать и вырастить настоящим легионером». «Никто не достоин пощады». Закусив до крови губу, наёмница, превозмогая боль, подошла к мальчику. Наклонившись, она подняла ребёнка за волосы и встряхнула, пытаясь поймать взгляд. Но глаза мальчишки были залиты слезами. Нога невыносимо ныла, и Ингара резко полоснула своим кинжалом по лицу мальчика. Тот взвыл, однако тут же замолчал, захрипев. Следующий удар пришёлся по длинной бледной шее, фонтан крови заляпал шлем наёмницы, а несколько капель попали в глаза. Сердце бешено стучало, нижняя губа задрожала, неуместные слёзы душили. Ноги стали ватными, и наёмница едва удержалась на ногах. «Это всё ради благой цели, — убеждала она себя. — Останься он в живых, примкнул бы к врагу. Не сейчас, но через несколько лет точно». Перехватив ребёнка покрепче, Ингара захромала к выходу. «Я всё сделала правильно. Это была необходимая мера». К ней тут же подбежали солдаты. — Избавьтесь от тела, — скомандовала она и протянула уже бездыханное тело мальчика двум воинам, которые тут же в ужасе отшатнулись. — Это приказ! Никто из оставшихся в живых местных не должен узнать об этом, иначе весь Скайрим обратится против нас. — Но он же обычный ребёнок, — голос одного из солдат задрожал. — Он напал первым, я защищалась. А теперь закопайте или сожгите его! Никто не спешил подчиняться, но после сурового взгляда вышел один доброволец. Мощный мужчина взял тело, лопату у оградки палисадника и заспешил подальше от домов. Ингара одобрительно посмотрела ему вслед. — Как так можно? — доносились чьи-то причитания. Наёмница окинула своих людей цепким взглядом, но только для того, чтобы подсчитать потери. Как она и ожидала, они были минимальными. Вдруг к ней вышла Рикке. В суровом лице женщины не было ни кровинки, а в глазах стояло непонимание. Солдаты уставились на генерала, ожидая её оценки происходящего. — У каждого свои методы, — спустя несколько долгих секунд сухо произнесла генерал. — За месяц службы эта женщина доказала свою преданность, внесла большой вклад. Я уверена, что она не хотела убивать этого ребёнка, но случившегося не исправить. Тем не менее вам, защитники Империи, удалось зачистить деревню! Так держать! Предлагаю ненадолго остановиться здесь и помочь местным, которые остались нам верны. Вы заслужили двухдневный отдых. Ингара, мне нужно поговорить с тобой. — Генерал, — наёмница склонила голову в знак почтения. — Позвольте сначала воспользоваться услугами лекаря. *** Хемпфил уже месяц старался не пересекаться с Моргусом. Он больше не приходил к магу по ночам, не разговаривал с ним и даже не проверял, пользуется ли тот зачарованными предметами. Норд стал нормально питаться, вникать в политику и проблемы жителей провинции. Он внимательно выслушивал доклады о стычках между двумя фракциями. В конце концов он одобрил действия повстанцев, чем несказанно удивил абсолютно всех. Сначала Моргус даже порывался проверить состояние своего ярла, но потом вспомнил, что лучше оставаться в стороне. Если хорошенько подумать, то выходки Хемпфила никогда не отличались особым смыслом. Моргус склонился над своими записями и стал внимательно изучать их. На пентаграмме душ лежал стальной меч, оставленный одним из стражников. Острый слух мага уловил размеренный шаг и громкие приветствия охраны, патрулирующей коридоры. Моргус перевел взгляд на оружие, которое собирался зачаровать, но не спешил убирать его, желая узнать, что же предпримет норд. Неужели он действительно поверил в полное повиновение с его стороны? Ярл на пару секунд замешкался, но потом всё же вошел в покои придворного мага, прикрыв за собой дверь. Осмотрев комнату и ненадолго задержав взгляд на пентаграмме душ, Хемпфил поболтал в руках бутылку пряного вина. Моргус кивнул на стул, приглашая сесть, и выставил две железные кружки. Приход проклятого норда немного поднял унылое настроение мага, чему тот был крайне недоволен. Ярл пришел выговориться, он знал это, и мысль, что ему опять доверяют, почему-то согревала. — Легион, — Хемпфил наполнил кружки наполовину. — Они истребили почти целое селение. Что за жестокость? И после этого кто-то будет требовать от меня подчинения Империи? — С каких это пор тебя стала волновать политическая ситуация? — С таких, когда узнал, что Ингара командовала тем отрядом. Она предала нас один раз, а теперь решила и вовсе прикончить, собственноручно. — И ты решил ей подсобить, так сказать, да? — маг усмехнулся. — Ты ведь понимаешь, что Братьям Бури не тягаться с многочисленным войском Империи. Их победа всего лишь вопрос времени. Возможно, не допустив нового восстания и тем самым предотвратив войну, Ингара бы исчезла восвояси. — И мириться с тем, что она убивает невиновных людей? — Она наёмник, разговор окончен. Хемпфил сжал в руке кружку и залпом выпил всё её содержимое. Моргус видел, что ему плохо, что он корит себя за вмешательство в дела более умных и опытных, но сожалеть и подбадривать не собирался. Когда-то давно он уже сказал, что думает о разгорающейся войне, и больше повторять не намерен. — Такими действиями Империя рискует проиграть в этот раз. Люди ополчатся и выкинут имперцев из Скайрима. Не могу понять, чего они добиваются, — норд подлил себе ещё. — Они же убивают только тех, кто связан с мятежниками. Страх не такая уж и плохая тактика. К тому же, предыдущая война показала, насколько опасен Талмор. Если повстанцы победят, то на Скайрим обрушится вся мощь Доминиона. Я, конечно, не люблю альтмеров, но нахожу разумным поддерживать дружеские отношения. — Девять лет в заточении так изменили тебя, Моргус, — Хемпфил улыбнулся, вновь приложившись к вину. — Никаких колкостей, ругани и прочего яда. Одиночество научило тебя общаться нормально. В памяти всплыл последний день в двемерских развалинах и разговор с Триавой. Может, пора всё-таки рассказать норду о намерениях хранительницы? Хотя с чего бы? — Вижу, ты всё-таки ослушался меня.