Что-то придется менять

"Важное: не забыть лечь спать. Неважное записано в еженедельник".

Заклинание для подогрева камня не нашлось. Зато нашлось заклинание для вызова голубого пламени, которое грело, но не обжигало и могло быть заключено в какой-нибудь сосуд. Круто! Как же все это круто! Почему, почему хотя бы чистокровные всем этим не пользуются?! Почему ни у кого не видно ручного огня в банках, а? Ну, подумаешь, заклинание в пять слов, чего бы не выучить? Поняв, что количество риторических вопросов зашкаливает, Гермиона просто переписала заклинание на кусочек пергамента и вернулась в подземелья, весьма довольная собой. На следующий день она отработала заклинание на улице и осталась им довольна. Он действительно помещался даже в небольшую пробирку! И грел! Ради пробирки, кстати, пришлось зайти к декану и демонстрировать смирение и хорошие манеры, но лучше уж ему демонстрировать и у него просить, чем пытаться получить стеклянную посудину от родных слизеринцев. Профессор Снейп же, пока разыскивал подходящую для ее целей емкость (и почему он вообще на это согласился?!) между делом поведал ей, что в этом году Гриффиндор слишком часто намерен занимать поле для Квиддича под тренировки и, кажется, имеет виды на победу. — Нашей команде, безусловно, пригодилась бы любая информация, которая помогла бы им выработать тактику игры с Гриффиндором. Я бы дал им пару советов, но увы, как и любой другой преподаватель, не могу воспользоваться своими знаниями на благо команды. Остается только наблюдать со стороны. Думаю, вот это подойдет по объему, мисс Грейнджер. — Спасибо, сэр, — Гермиона поспешно откланялась, поскольку пробирка требовала немедленных испытаний, а полученное сообщение требовало обдумывания. Безусловно, профессор только что практически напрямую велел ей сказать Флинту, что Поттер в команде, поскольку сам он сказать об этом не может. Видимо, все преподаватели знают, что Поттер будет играть в Квиддич, это не удивительно. Удивительно другое: откуда он знает, что Гермиона тоже в курсе? Гермиона сделала на очередном клочке пергамента пометку «чтение мыслей — возможно ли, как работает, как защититься, библиотека!!!» Чего ей не хватало, так это хорошей и толстой записной книжки. Она не додумалась взять такую с собой, и теперь из всех ее карманов вечно сыпались заметки, записки, соображения и просто пустые клочки пергамента. Ну не таскать же с собой целый свиток, чтобы записывать свои безусловно ценные мысли, да? Это как минимум смешно, а комический эффект Гермиона производить не очень любила, хотя иногда и прибегала к этому методу. В общем, Гермиона решила больше не тянуть (с указаниями декана не шутят, и вообще, он ее почти по-человечески почти попросил!) и разыскать Флинта нынче же вечером. — Поттер, говоришь? — Флинт задумчиво почесал за ухом. — Значит, это его они Ловцом взяли? Гермиона не знала наверняка, Ловцом или нет, но на всякий случай кивнула. — Так они ж идиоты, эта мелюзга же метлы до школы не видела, говорят. Да он против нас и минуты на метле не выдержит, первым же бладжером его прибьем. Все, Кубок по Квиддичу, считай, наш, — и физиономия Флинта расплылась в радостной улыбке. Что-то тут не так. — Но он же хорошо летает, — осторожно заметила Гермиона. — И... Ловец же должен поймать... как его... Снитч, да? Ловит он тоже хорошо. — Да ладно тебе, грязнокровка, что бы ты в Полетах понимала. Мне Малфой говорил, Поттер на метле кната ломаного не стоит. Вот теперь все понятно. — Поттер перелетал Малфоя, — сообщила Гермиона, стараясь ни единой гримасой не выдать, что она думает о малфоевском хвастовстве и вообще о ситуации. — Чего?! — вытаращился Флинт. — Поттер на первом занятии по Полетам, говорят, впервые увидел метлу, сел на нее, в воздухе не отставал от Малфоя, потом чуть его не протаранил, а потом спикировал к самой земле, чтобы поймать маленькую стеклянную напоминалку, — четко, будто излагая заданный на дом параграф, доложила Гермиона. Флинт на минуту застыл, обдумывая информацию. Потом нашел взглядом Малфоя, спорившего с Ноттом в другом углу Гостиной, и посмотрел на него недобрым взглядом. — Вот оно, значит, как. Кажется, кое-кто недопонял, о чем можно привирать, а о чем нельзя. Ничего, жизнь научит. Ладно, как тебя?.. — Грейнджер. — Ладно, Грейнджер, интересно было поболтать, — сказал Флинт и уже почти поднялся с кресла, чтобы уйти, но в последнюю секунду передумал. — Тебе есть еще что сказать? «Нет», — подумала было Гермиона, и тут же вспомнила, что на самом деле — есть. — У Поттера какая-то новая и крутая модель метлы. — Какая? — Не помню, я же не разбираюсь совсем... что-то на «Н». — «Нимбус»? — Точно! «Нимбус 2000», вот как она называлась. Флинт посмотрел на нее как-то по-новому, оценивающе, и сказал, слегка повысив голос, то, что, согласно любимому Гермионой Борею Брейду, было одной из стандартных формул благодарности у чистокровных. — Буду должен, Грейнджер. Вот теперь точно буду должен. «Чистокровные маги не оказывают услуги за «спасибо», — писал об этом Борей Брейд. — Они опутаны сетью долгов и взаиморасчетов. Слова «спасибо» и «благодарю» допустимы только при оказании незначительных услуг, или внутри семьи, или между близкими друзьями. В остальных случаях используется формулировка признания долга, который позже можно будет взыскать, попросив об ответной услуге. Оценка того, стоит ли произносить формулу «буду должен», лежит на совести того, кому оказывают услугу, так что, теоретически, он может и не произнести ее, ограничившись обычным «спасибо». Однако на практике тот, кто не берет на себя ответные обязательства, рискует своей репутацией. Следует также помнить и понимать, что такая формула не имеет ничего общего с магическими клятвами, а потому соразмеряйте оказанную услугу с последующей просьбой. Не стоит просить слишком многого, это вредит отношениям и репутации». Однако он не упоминал, что формула действует даже при оказании услуги грязнокровкой. Или это Флинт чересчур либерален? Как бы то ни было, Гермионе определенно повезло, поскольку «вступление в общую сеть взаимных обязательств является одним из главных шагов, позволяющих влиться в общество». Дафна Гринграсс на этот раз сидела в другой нише, в той, в которой вчера сидела сама Гермиона. Гермиона подошла и нависла над ней. — Это мое место, Гринграсс. — Грейнджер, иди мимо, коридор общий. — Коридор, может, и общий, а место мое. — Да ты вообще сюда вчера впервые села. — А ты до этого вообще в коридоре не сидела, так что знать наверняка не можешь. — Грязнокровка, ты утомительна. — Чистокровная снобка, — с удовольствием отозвалась Гермиона, усаживаясь все-таки в ту нишу, в которой вчера сидела Дафна. — Ну, чем будешь доставать меня сегодня? Тема Дня Рождения больше не актуальна. — Я буду тебя доставать своим присутствием, — сообщила Гермиона, устроилась поудобнее, достала из кармана мантии заветную пробирку и запустила в нее голубой огонь. — С такой выпендрежницей и правда противно даже рядом сидеть, — хмыкнула Дафна. — За что тебе должен Флинт? — Ты-то откуда знаешь? — Кто-то что-то слышал, кто-то что-то обсуждал в коридоре, а у меня хороший слух. — Рассказала ему кое-что. — А что? — Не скажу. — Не вредничай. — Просто не знаю, можно ли. Если можно, то скоро все и так узнают. — А. Тогда неинтересно. Они еще немного посидели молча. Потом Гермиона достала из кармана раздражающий ворох скопившихся там бумажек и стала в нем разбираться. Теряется же половина записей в итоге!.. — Неряха, — прокомментировала Дафна, глядя на этот ужасающий бардак. Гермиона мысленно с ней согласилась. — Пустышка, — парировала она. — У меня хотя бы есть... внутреннее содержание, — она демонстративно потрясла «внутренним содержанием» карманов, и пара бумажек, не удержавшись в общей кипе, спланировала на пол. — Это... принципиальная позиция, записывать все на таком ненадежном носителе? — спросила Дафна, с хихиканьем наблюдавшая, как Гермиона собирает утерянное. — Нет, конечно. Просто записную книжку взять не догадалась, — призналась Гермиона. — Понятно, — протянула Гринграсс, достала палочку и прошептала несколько слов, указывая на пробирку с голубым огнем, и тут же голубые языки пламени сплелись с нежно-зелеными, а следом появились и яркие изумрудные. Это было еще красивее! — Что это за заклинание? — разумеется, спросила Гермиона. — Семейная поправка к формуле. Тебе не понять, конечно, — высокомерно ответила Гринграсс. — Научи, а? Пожалуйста! — Как мне нравится видеть тебя просящей и заискивающей! Но — нет. Ну, разве что, может быть, умолять начнешь. — Понимаешь, какое дело, Гринграсс, я бы с радостью, да не умею. — Ничего, это дело наживное. Научишься. — Может быть, — кивнула Гермиона, распихала по карманам более-менее разобранные бумажки, подхватила пробирку с зелено-голубым огнем и ушла в Библиотеку. — Наконец-то, — донеслось ей в спину. Огонь сохранял свою расцветку до позднего вечера, пока не погас. Следующим вечером Гермиона нашла под подушкой блокнот. На первой странице блокнота аккуратным округлым почерком была написана латинская формула из шести слов, а чуть ниже шла противоречащая светским правилам приписка: «Будешь должна, Грейнджер».