Carry On

Выбраться из дома и смыться у Дина получается только после того, как Сэм ложится спать – а тому требуется на это вечность, так он взвинчен. Дину даже стыдно утихомиривать его и загонять в кровать – не потому, что Сэм уже в выпускном классе и сам может решить, во сколько ему ложиться, а потому, что Сэм явно на седьмом небе от того, что поступил в Стэнфорд, а Дин не может разделить его радость. Дин пытался – действительно пытался, потому что это всё, чего он хотел для своего младшего брата. Он хотел, чтобы у Сэма было будущее, самое лучшее из возможных, а Сэм хочет Стэнфорд. Сэм хочет престиж, вызов, возможность жить в Калифорнии и наконец убраться подальше от отца и мёртвого груза в лице Дина, и Дин сам подбадривал его при подаче документов, потому что хотя бы один человек в их семье должен чего-то достичь. Дин никогда не думал, что у Сэма получится. Конечно, он думает, что его младший брат – гений и может получить что угодно, но ему не приходило в голову, что Стэнфорд примет его – но вот он уже зачислен и собирается посещать занятия по праву, а это три года обучения, и даже с внушительной стипендией, заработанной им, цифры всё равно не сходятся. Так что Дин весь вечер изображает счастливую улыбку, обнимая Сэма чаще, чем хочется, и взъерошивая его волосы чаще, чем хотелось бы Сэму, и вытаскивает Сэма из квартиры, когда папин тост за поступление превращается в обычную для него попойку. Дин вполуха слушал восторженную болтовню Сэма, пытаясь составить в голове план того, как с этим справиться. Наверное, он сглупил, когда уволился от Габриэля и начал работать только на Бобби. Смен в автомастерской было достаточно, чтобы оплачивать квартиру, еду и всё необходимое, и сбережения тоже росли, хотя и неспешно, но это явно была не сумма для оплаты учёбы в Стэнфорде. И вряд ли он сможет получить больше часов у Бобби, чтобы она достигла нужных размеров. И никто не даст им кредит – не с учётом папиного прошлого. Когда Сэм наконец ложится и снит будущее, которое Дин не может ему позволить, Дин вынимает из папиных рук бутылку «Джека», укладывает его в постель и выходит на улицу. Спустившись на три пролёта, он оказывается на парковке, плюхается на цементный разделитель парковочных мест и разглядывает магазин через дорогу. Может, получится попросить у Бобби аванс за следующие полгода. Этого, по крайней мере, хватит на первое время, хотя придётся вкалывать бесплатно. Но если к тому же снова начать работать на Габриэля, денег будет хватать и на еду, и на квартиру, и на всё, что понадобится им с папой. И, может, получится ещё немножко отложить на оплату следующего семестра. Дин смеётся и роняет голову на руки. Слишком много «может быть», «если только» и надежд в плане. Он знает, что к их семье удача лицом не поворачивается. Ему нужен надёжный план, который не провалится, и он знает, что Габриэль – единственная возможность заработать необходимую сумму, но боится того, чего эти деньги будут ему стоить. По крайней мере, у него есть время. Ещё начало января, то есть до отъезда Сэма в колледж ещё восемь месяцев. Если снова начать работать по ночам, то получится откладывать достаточное количество денег. Он делает глубокий вдох и расслабляет плечи – теперь у него есть план, осуществимый план. У него всё сработает. Придётся многим пожертвовать; урезать часы сна и вернуться к тому, с чем, как он думал, уже окончательно распрощался, но Сэм того стоит. *** На следующий день Дин встречается с Габриэлем. Они встречаются за кофе перед сменой Дина в мастерской, и Габриэль заказывает одну из этих омерзительно сладких бурдовин с пенкой и сливками, и Дин не может не скривиться, когда он делает большой глоток. - Не надо осуждения, Дино. Это восхитительно. Дину бы врезать ему за «Дино» или сказать, что это мерзость, но он здесь потому, что ему нужна работа, так что лучше вести себя примерно, а в этом он хорош. Когда нужно, он может быть тихим, вежливым и послушным. Это напрягает, но он может проглотить свою гордость, если того требует работа. Габриэль слизывает пенные усы и хмурится. - Ты перешёл в клиентский режим. Со мной. Полагаю, это значит, что время хиханек и хаханек вышло, - он отодвигает свой напиток и обращает всё внимание на Дина. – Я думал, ты завязал. Дин пожимает плечами и играет с клочком бумаги, взятым, чтобы не обжечь пальцы. - Я тоже так думал, - он опускает взгляд на стол, не зная, почему эти слова так тяжело даются сейчас. Габриэль знает всё. Он знает, почему Дин это делает, знает, через что он прошёл. Это он нашёл Дина, съёжившегося за баром, дрожащего от холода, брошенного там приходить в себя; это он в ту ночь отвёл Дина домой, позаботился о нём и сказал, что если он собирается зарабатывать деньги таким путём, то нужно постараться сохранить хоть что-то от собственного достоинства. Так Дин начал работать на него. У Габриэля свой клуб; на первом этаже там танцплощадка, а в подвале – всё для удовлетворения особенных нужд клиентов: оплачиваемые сабы, оплачиваемые домы, и всё происходящее остаётся между клиентом и нанимателем. Там Дин и зарабатывал лучше, и был в большей безопасности; у Габриэля были чёткие правила, и там имели место неофициальные чеки, и глупо было бы отрицать, что тамошние комнатки были приятнее переулков, в которых он занимался этим раньше. В этом клубе он был популярен, потому что мужчинам нравилась его нетипичная для саба внешность; высокий, широкоплечий, мускулистый с развитыми за годы работы с машинами мышцами. Им нравилось надавливать на его плечи, заставляя опускаться на колени и оставляя следы от этих прикосновений. Им нравилось водить пальцами по его губам, говоря, какие они пухлые и женственные, что они созданы для членов. Им нравилось трепать его по щекам, говоря, как гладка его кожа, как нежна, а Дин стискивал зубы и молился, чтобы это закончилось. И теперь он возвращался. - Сэм поступил в Стэнфорд, - наконец говорит Дин. Он здесь потому, что ему нужна помощь, потому, что он в отчаянии, и Габриэль это знает. Он знает, что это было не первой же мыслью Дина, что каждый раз, когда Дин просит с ним встретиться, на самом деле он просит о помощи. – У меня шесть месяцев на то, чтобы наскрести денег на оплату первого семестра. - Стэнфорд? – впечатлившись, Габриэль присвистывает. – Ты не шутил, говоря, что он умник. Но я вижу, в чём проблема. Это дерьмо недешёвое. Дин качает головой. - Точно. Поэтому я и возвращаюсь. И, - Дин снова колеблется, - думаю, на этот раз я ищу постоянного клиента. Брови Габриэля ползут вверх, и Дин снова находит свою чашку очень занимательной. Он всегда нанимался на одну ночь, и иногда попадал к тем же (не настолько уж и много в их городе людей, готовых за это платить, чтобы никогда не пересекаться с бывшими клиентами), но никогда не соглашался видеться с одним человеком по средам или вроде того. Постоянный клиент означает, что нельзя уйти в любое время. Но ему нужна гарантия, постоянный приток денег, потому что ему за многое нужно платить. Он не может просто заглядывать время от времени и надеяться, что кто-нибудь его захочет. Ему нужно знать, что это произойдёт. - Ладно, - говорит Габриэль и больше ни о чём не спрашивает, так что Дин решает, что его всё устраивает. Габриэль знает всё обо всех, ему приходится, но он ни в чьи дела не суёт нос. – Ещё пожелания? Дин закусывает нижнюю губу, потому что трудно в таких обстоятельствах не облажаться, но вряд ли ему доступна роскошь возможности выбора. – Можешь предоставить мне варианты? - Да. Конечно, - Габриэль не говорит, что Дин, должно быть, совсем отчаялся, и не читает ему очередных нотаций о мозгах, так что Дин бесконечно ему признателен. Ему много чего не нравится и кое-чего не хочется повторять, но, если придётся, он сделает. Он сделает что угодно. - Сэм знает? – спрашивает Габриэль. - Нет – и так и останется. Сэм, может, и гений, но не особо догадливый. Он знает, что Дин работает в мастерской, так что решит, что у него были какие-то сбережения или что его повысили – или вообще не задумается о том, откуда взялись деньги. Дин сделал всё, что мог, чтобы Сэму не приходилось о таком думать. Это Дин убеждается, что обед всегда на столе, это он кладёт подарки для Сэма под искусственную рождественскую ёлку, это он устраивает для брата именинные вечеринки в парке, где можно жарить бургеры и смеяться над Сэмом и его друзьями, играющими в фрисби. Дин слегка беспокоится, что Сэм не справится со стиркой, когда уедет в колледж, но остальные дети же как-то справляются, уехав от опекавших их мам. Разницы никакой. Просто это Дин, а не мама, заботится о Сэме всю его жизнь. Габриэль примирительно поднимает ладони. - Я и не собирался ничего говорить. Просто вопрос. У меня на уме есть пара человек, но я ещё подумаю и свяжусь с тобой на неделе. - Отлично, - Дин не может заставить себя сказать «спасибо», но улыбается и кладёт пятёрку за напитки, забирая кофе и уходя в «Реставрацию и Починку Автомобилей Сингера». *** Следующие два дня Дин на грани и ни на шаг не отходит от мобильного телефона. Когда тот наконец звонит, он чувствует облегчение, но в животе словно проворачивается мысль: а что, если Габриэль звонит сказать, что никто не заинтересован? Что, если он скажет, что клиент есть, но он любитель странностей? Три гудка он таращится на телефон, но всё же берёт себя в руки и раскрывает его. Он просит, а не перебирает, и нет смысла беспокоиться, пока Габриэль не дал ему повод. - Да, - говорит он, заперевшись в своей с Сэмом комнате. Сэм в библиотеке, занимается, несмотря на то, что уже поступил в колледж и его оценки уже не имеют значения. - Я нашёл кое-кого. - Одного? - Нет, но, думаю, это лучший вариант. Я лично могу за него поручиться, и ему не нравится ничего из твоего чёрного списка. Габриэль лично за него ручается? Любопытно, но недостаточно для того, чтобы задавать вопросы. - Ладно. Когда мне зайти посмотреть его файл? - Он хочет с тобой встретиться. - Он хочет со мной встретиться? – у него будет собеседование? Ему вообще есть что надеть на собеседование? Что вообще надевают на собеседование к доминанту? - Да. Сейчас. - Сейчас? - Дин, - в голосе Габриэля звучит нотка веселья, но Дин чувствует в нём ещё что-то, чего до конца не понимает. - Мистер Милтон – очень занятой человек. Ты можешь приехать в мой офис прямо сейчас? - Я только с работы. Я не был в душе, - мысли Дина мечутся во все стороны. Он не может сосредоточиться на всём, на чём нужно, так что он начинает паниковать просто ради паники, без особого направления. Он не грязный, но определённо и не чистый. У него на лице, рубашке и руках пятна от масла и жира, под ногтями чёрная грязь, но ему нужно произвести хорошее впечатление, а быть чистым необходимо для создания хорошего впечатления. - Мистеру Милтону всё равно. Он хочет видеть тебя, а не созданный тобой образ. Так ты едешь? - Э, да, - это странное требование, но бывали и постраннее, а раз уж этот парень хочет с ним встретиться, значит, он выказывает заинтересованность, а это хороший знак. А если не выгорит – ну, Габриэль упоминал и другие варианты. Дин кладёт трубку, хватает ключи и направляется в клуб Габриэля - Casa Erotica. Он проходит по первому этажу, мимо шестов для стриптиза, по усеянному блёстками полу, что как-то уж слишком, да и вообще это клише, но ведь работает. Чтобы спуститься вниз, в частную зону клуба, Дину приходится показать специальную карточку: вход туда только по особым приглашениям. Вниз по лестнице, перед баром, игровыми и прочим, находятся кабинеты; первый справа принадлежит Габриэлю. Дверь приоткрыта, но Дин всё равно стучит, потому что по пути сюда он уже перешёл в режим послушного Дина. Он будет хорошим, он сыграет свою роль, он оплатит учёбу Сэма. - Входи, - это Габриэль, и плечи Дина расслабляются при звуке знакомого голоса. Он открывает дверь и входит. Габриэль сидит за своим столом, забросив на него ноги, что, впрочем, ничего не говорит Дину о значимости клиента. У Габриэля легкомысленный подход к ведению дел, и, если вас это не устраивает, не возвращайтесь – всё просто. Мужчина, на собеседование к которому приехал Дин, сидит на одном из трёх стульев в кабинете. Другой занят Габриэлем, а третий стоит у его стола. Мужчина сидит к Дину спиной, и тот использует возможность его рассмотреть. У него тёмно-каштановые волосы, уложенные как с картинки, а его костюм хорошо пошит и выглядит дорогим, так что Дин напрягается: облечённые властью люди обычно оказываются погаными клиентами. Конечно, этот парень может оказаться юристом или актёром; на многих работах можно заполучить такой костюм, но Дину кажется, что этот товарищ весь день торчит в офисе. Он смотрит на Габриэля в поисках подсказки. Ему представиться? Подождать, пока заговорит мистер Милтон? Он не уверен, и это ему не нравится. От этого сворачивается желудок и потеют ладони, а взгляд падает на свободный стул: стоит ли ему сесть? Или опуститься на колени? - Дин здесь, - говорит Габриэль без особой нужды: конечно, Дин здесь. Должно быть, это какой-то сигнал, потому что мужчина в костюме оборачивается и смеряет Дина взглядом. Его глаза синие, пронизывающие насквозь, оценивающие, и Дин мгновенно подбирается, сплетает пальцы за спиной, поднимает голову, когда до него вдруг доходит, что это не папа щёлкает пальцами, а потенциальный клиент, которому нужен саб, а, значит… - Нет, - отчётливо говорит мистер Милтон, когда Дин начинает опускать плечи и подбородок, сворачиваясь. – Я хочу видеть тебя. Ты был в армии? Дин открывает было рот, но резко захлопывает его и качает головой. Он не уверен, собеседование это или проверка – или вообще испытание – но он не такой дурак, чтобы заговорить без разрешения. А ещё он не такой дурак, чтобы вспоминать привычное поведение с прежними клиентами, но это ему не особо хорошо удалось показать. Мистер Милтон приподнимает бровь и смотрит на Габриэля. - Ты был прав. Он хорош. Что-то тёплое расцветает в животе Дина от этой похвалы, помогая расслабиться, а руки за спиной дрожат уже не так сильно. - Но ты можешь говорить. У меня есть вопросы, и я хочу услышать ответы. Ты был в армии? - Нет, - это правда и это ответ на вопрос, и, хотя Дин уверен, что возможного клиента интересует, почему для него естественно становиться в армейскую позу, он не собирается так легко делиться этой частью своей жизни. Он здесь для оказания услуг, а не для разговоров о себе, а это значит – никакой лишней информации. Если спросят, он ответит, потому что нельзя упускать такую возможность, но ему бы не хотелось отвечать. Губы мистера Милтона изгибаются в едва заметной улыбке. - Так ты собираешься это разыграть? – он не ждёт ответа и сразу спрашивает дальше: - Кто научил тебя стоять так? Интересно, он хочет разузнать о его прошлых клиентах или ему просто любопытно? Впрочем, это неважно, он задал вопрос и ждёт его ответа. - Мой отец, - Джон был морским пехотинцем, пока всё не развалилось, и Дин привык подчиняться строгим правилам, крикам и дисциплине. - История жизни? – спрашивает Габриэль. – Скучно. Это ты так не особо тонко намекаешь мне, чтобы я убрался, а ты повыспрашивал подробности? – он играет бровями, а Дин умудряется не закатить глаза. Милтон не так прост. - Если бы я хотел, чтобы ты ушёл, я бы не стал намекать. Спасибо, что привёл Дина. Не мог бы ты нас оставить? - Тебе везёт, что ты мне нравишься, - говорит Габриэль и берёт леденец из мисочки. – Когда закончите, я буду в соседней комнате. Это только собеседование. Чтобы никаких странных пятен и прочего на обивке к моему приходу. - Брось, - Милтон кажется оскорблённым подобным подозрением. – Я бы не занялся сексом в твоём кабинете. Я слишком хорошо знаю, чем ты здесь занимался. Габриэль смеётся и, выходя, хлопает Дина по плечу. Это прикосновение, тёплое и успокаивающее, длится чуть дольше ожидаемого; это обещание того, что Габриэль доверяет этому парню в достаточной степени, чтобы оставить его с Дином наедине. Наедине в одной из немногих комнат, в которой нет камер. Дин делает глубокий вдох – через нос, чтобы было незаметно. Он в полной безопасности. И они просто поговорят. Он сказал так Габриэлю и, судя по тому, как он скривил нос, он говорил правду о своём отношении к этому месту. Не то чтобы Дин осудил его за это – он слышал о «наградной системе» Габриэля. - Ты нервничаешь, - говорит Милтон. – Не стоит. Я просто хочу поговорить. Ты можешь сесть. Дин садится и кладёт руки на колени, открываясь, пытается не ёрзать. Этот парень не хочет видеть, как он нервничает, но он не может сдержаться. Слишком многое на кону, слишком много мыслей у него в голове. Он чуть не выпрыгивает из кожи, когда Милтон кончиками пальцев касается его руки. Прикосновение было неожиданным, а сердце колотится, как бешеное. Он не уверен, должно ли было это касание его успокоить, но поднимает взгляд – Милтон разглядывает его. Снова. - Габриэль сказал, ты заинтересован в поисках постоянного клиента, - говорит Милтон, не убирая руки. Это мягкое давление, напоминание о том, что Милтон здесь, что он хочет, чтобы Дин сидел спокойно, и это странно, но держит в узде лучше, чем суровость. Он не напрягается от прикосновения и не отвлекается на размышления о его тайных значениях. - Это так. - Он подчеркнул, что это будет для тебя в новинку. Почему ты передумал? - Мой брат поступил в колледж. - Так ты ищешь долгосрочного соглашения. Это не вопрос, и Дин затаивает дыхание, гадая, разрушит ли это сделку. Может, этот парень не хочет связываться с Дином надолго. Может, ему нужна всего пара месяцев. Может, он из тех дельцов, которые приезжают в город всего на один раз. - Хорошо, - говорит Милтон, и Дину снова легко дышать. – Габриэль говорил тебе что-нибудь обо мне? - Да. Он сказал, что вам нужен саб и что вы занятой человек. Уголок губ Милтона приподнимается в полуулыбке. - И то, и другое правда. Я работаю с восьми до шести, не получая от этого особого удовольствия. Я бы хотел кого-нибудь, ради кого стоило бы приходить домой, - снова этот пронзительный взгляд, словно проходящий сквозь кожу и заставляющий чувствовать себя раскрытым и уязвимым. – Я не знаю, к чему ты привык, но мне не нужна пара часов в подвале Габриэля раз или два в неделю, - взгляд становится ещё пристальнее, словно Милтон хочет убедиться, что целиком завладел его вниманием. – Я хочу, чтобы ты был дома, когда я прихожу, - Дин, должно быть, выглядит растерянным, потому что Милтон уточняет: - Я прихожу домой в семь и хочу, чтобы ты был в моей квартире к этому времени до моего ухода на следующее утро – тоже в семь. Этот парень хочет сожителя? Дин не понимает причины – ведь он восхитителен. Может, из-за долгой работы у него нет времени выйти из дома и найти кого-нибудь? Или Габриэль лжёт, и этот парень любитель чего-то такого, от чего нормальные люди уносят ноги? Но от семи до семи – это двенадцать часов в день. Это куча рабочего времени с одной стороны, и, с другой, это куча оплачиваемого времени. До Дина не сразу доходит, что от него ждут ответа. - Ладно, длинная смена. Ты хочешь, чтобы я, э, был в рабочем состоянии все двенадцать часов? Милтон смеётся – мягче, чем ожидал Дин. - Нет, Дин. Я не машина. Мне нужен сон, и я хотел бы, чтобы ты спал со мной, но это мы обсудим уже при подписании контракта. И, естественно, я буду платить за все двенадцать часов независимо от того, спим мы или занимаемся чем-нибудь другим. Дин производит быстрые подсчёты в уме. Допустим, он из тех людей, которым нужно всего пять часов сна. Значит, работать придётся семь, а платить будут за почти вдвое большее время. Это начинает казаться уж слишком выгодным предложением. Он слегка насторожён необходимостью жить с парнем, потому что он привык действовать там, где правила строго охраняются скрытыми камерами и охранниками, а ещё из-за жизни на квартире клиента он будет казаться себе содержанкой, но, может, оно того стоит. Смотря что нравится этому парню и сколько он платит. - Я видел твой файл, - говорит Милтон, - и, думаю, самое время приступить к обсуждению нашего соглашения. В твоём чёрном списке копрофилия, золотой дождь и нанесение долговременных повреждений, и это меня устраивает. Первые два пункта меня не интересуют, и я против третьего. Я предпочитаю оставлять менее постоянные следы. Дин кивает одновременно с облегчением и опасением. Его рука, всё ещё лежащая под ладонью Милтона, вздрагивает, и он не успевает сдержаться – Милтон, конечно, замечает, потому что пристальный взгляд возвращается. - Хочешь добавить в список ещё что-нибудь? Эти три пункта – его «соглашусь, если буду на шаг от повешения». Наверняка есть и ещё что-то, чего он не пробовал и что ему не понравится, но нет, к этому списку добавить нечего. Но есть, впрочем, кое-что связанное с ним. То, о чём Дин должен упомянуть, пока не зашло дальше, пока он не начнёт надеяться и думать, что всё получится. - Вы должны кое-что знать, - говорит он, замечая, как нервно подёргиваются пальцы. – Я, э… причина последнего пункта. Он осмеливается поднять взгляд – глаза Милтона вспыхивают, он поджимает губы и кажется сердитым, но, кажется не из-за него. Дин отчаянно надеется, что не из-за него. - Покажи. Дин закусывает нижнюю губу и поднимается, сжимая нижний край футболки. Отвернушись, он стягивает её через голову и, затаив дыхание, ждёт отказа Милтона. Его спину по диагонали расчерчивают два бледных параллельных шрама, а их пересекает третий, более глубокий и заметный. Они не особо длинные и их не видно под одеждой, но без футболки их нельзя не заметить. Они остались после того, как у Дина был постоянный клиент, когда он ещё не работал на Габриэля, и ему хочется уклониться от взгляда Милтона, надеть футболку, спрятаться, потому что это – следы его провала. Они подтверждают, что он уже был с кем-то раньше, и многим клиентам не нравится видеть, что они не первые, что Дин не существует исключительно ради них. А некоторые видят в шрамах то, чем они и являются: свидетельство того, что Дин – плохой саб, что его приходится приструнивать так, чтобы он об этом не забывал. Шрамы никуда не исчезают, так что каждый, кто его видит, сразу же понимает, что стоит дважды подумать, прежде чем соглашаться на услуги Дина, прежде чем погладить его по волосам и похвалить. Прохладный палец Милтона застаёт его врасплох, и Дин вздрагивает, когда он проводит по первому шраму, и инстинктивно пытается отпрянуть, но вторая рука Милтона придерживает его за плечо – молчаливый приказ не двигаться. Дин подчиняется. Он заставляет себя выдохнуть и стоит, пока палец Милтона отслеживает каждый шрам. - Ты хотел этого? – спрашивает Милтон, и вопрос неожиданный. Почти никто не спрашивал об этом – люди видели их и сразу решали, что Дин заслужил их, так что он понятия не имеет, как на это ответить. Хотел ли он этого? Неважно, чего он хотел, а чего нет. Дело было в желаниях Аластара, ведь ради этого Дин был там – ради того, чтобы принять то, что Аластар хотел ему дать. - Этого хотел клиент, - наконец говорит Дин, потому что это безопасный ответ и, как он надеется, правильный. Милтон разворачивает его, сжав правую ладонь на его левом плече, и пристально, почти пугающе, вглядывается – Дин сделал бы шаг назад, не удерживай он его. - Я никогда не причиню тебе такой боли, - обещает он, и Дин, не зная почему, верит ему. Спустя мгновение Милтон опускает взгляд, забирает из его рук скомканную футболку, поднимает и помогает ему просунуть руки в рукава. Он разглаживает футболку, и Дину кажется слегка странным, что он его одевает, но, определённо, то, что его попользовали и поломали, не срывает сделку, так что Дин с удовольствием согласится чуть ли не на что угодно, чего захочет этот парень. - Хм, - говорит Милтон, проводя большим пальцем по одному из масляных пятен на щеке Дина, будто не заметил его сразу. - Я чиню машины, - говорит Дин, выдавая ответ ещё до того, как услышит вопрос. - Я хочу, чтобы ты приходил в мою квартиру чистым, - говорит Милтон, и сердце Дина пропускает удар, потому что этот парень перешёл от теоретизирования к планированию, и Дин не хотел бы забегать вперёд, но это звучит так, будто сделка заключена. - Конечно. - Хорошо, - Милтон задумывается, и его взгляд блуждает по кабинету. – Ты должен быть чист и готов к семи. Неважно, займёшься ты этим у себя или у меня, это на твоё усмотрение, но у себя дома я поддерживаю порядок. Никаких масляных пятен на дорогой мебели. Понятно. И не то чтобы он дома был неряхой. Во-первых, в их тесной квартирке нет места для беспорядка, во-вторых, он чуть ли не одержим чистотой. Он знает, что это пунктик, но он столько всего не может предусмотреть в жизни, так что возможность сохранять порядок хотя бы в своём жилище его умиротворяет. - Оплата, - говорит Милтон. – Десять тысяч долларов в месяц – разумная сумма? Только годы самоконтроля помогли Дину удержать челюсть на месте, потому что это огромная куча денег. В удачный месяц он получает две тысячи у Бобби, а это за 42 часа работы в неделю. А этот парень предлагает ему десять тысяч за 60 часов? Чёрт его дери, сумма разумная. Более чем разумная. Это сто двадцать тысяч в год, а это значит, что Дину хватит двух или трёх лет на оплату всех счетов Сэма. От такого забегания вперёд у него начинается приступ паники, и он усилием воли возвращается к настоящему. Десять тысяч в месяц сделает их жизни куда легче. И поэтому Дин колеблется. Столько денег с учётом того, что половину времени Дин будет просто спать рядом с ним? Это вызывает новую волну беспокойства насчёт того, чего именно ищет этот парень. - Почему бы нам не приступить к обсуждению условий, - говорит Милтон. – Составим контракт – что устраивает нас обоих, что нас не устраивает, что мы хотим попробовать, часы, а когда по этим вопросам сойдёмся, обсудим сумму оплаты. Это тебе подходит? Дин кивает, всё ещё не веря, что это происходит. Кризисы никогда не разрешаются так просто. Его жизнь никогда не бывает такой удачной, но всё же, кажется, что-то начинает меняться.