Непрощённый

Совсем седой, но всё ещё очень симпатичный мужчина роется в карманах своего пальто на безлюдной подземной парковке. Найдя искомое, достаёт из пачки сигарету и щёлкает зажигалкой, чтобы закурить. Странно, Грег же бросил курить давным-давно и ползуется никотиновыми пластырями, как и я. - Эта дрянь погубит тебя, - произношу я, и он замирает, узнав мой голос. - Ну, ты и паршивец, - говорит он ещё до того, как я выхожу из тени на освещённое место. - Настало время вернуться, - я подхожу к нему вплотную. – Вы запустили ситуацию, - и тут он делает нечто неожиданное - кидается обнимать меня. Как же приятно, когда кто-то искренне рад видеть тебя, и ты, наполняясь чужой радостью, хотя бы на время можешь почувствовать себя снова живым! Возможно, на него так действует мой вампирский магнетизм, который я называю про себя некрообаянием, или же он давно был ко мне неравнодушен, однако одними лишь объятиями дело не ограничивается, и вскоре мы уже жадно целуем друг друга, лёжа на капоте его автомобиля. Я ощущаю нарастающее возбуждение, уже явственно натягивающее тонкую ткань моих чересчур узких брюк. Немного непривычно, потому что в последнее время я носил более просторную и удобную одежду, но после возвращения мне пришлось вернуться к прежнему имиджу, чтобы казаться таким же, каким я был раньше. Внизу живота сворачивается и начинает жить своей собственной жизнью горячий ноющий клубок, требуя немедленного удовлетворения. Похоже, Грег удивлён не меньше меня тем, как быстро мы перешли к делу, не тратя времени на все эти бессмысленные разговоры о глупых сантиментах и прочие присущие рядовым обывателям церемонии, которыми люди в угоду внешним приличиям и сохранению гордости обычно маскируют желание удовлетворить свой сексуальный голод. Но я больше не человек и мне не нужно думать об этих условностях. Я и раньше-то зачастую плевал на них с высокой колокольни. Став вампиром, я изменил своё мнение о многих вещах, в частности, о сексе. Раньше я находил спасение от скуки в других занятиях, но теперь вошёл во вкус новой забавы, находя особое удовольствие в соблазнении неприступных мужчин и женщин, в тайне насмехаясь над ними. Знали бы они, с кем ложатся в постель… Вот только порой я чересчур увлекался и приходил в себя, терзаемый совестью, над мёртвым телом ещё недавно столь страстно целовавшей меня женщины или громко стонавшего подо мной мужчины. Со временем, поняв, что не стоит предаваться постельным утехам на голодный желудок, я научился избегать подобных неприятностей. Сейчас я сыт, поэтому Грегу ничего не грозит. Так зачем же отказывать себе в удовольствии, особенно если оно само плывёт в руки? Я люблю Джона, и предпочёл бы, чтобы на месте Грега был он. Но Джон сейчас с этой ведьмой, и они, наверняка, не в шахматы играют. Так какой смысл хранить ему верность, тем более что между нами ещё ничего не было? Усыпив свою совесть подобными доводами, выуживаю ключи от машины из кармана брюк Грега, нажимаю заветную кнопку на брелке и открываю заднюю дверь. Мы забираемся внутрь и начинаем торопливо срывать друг с друга одежду. Грег всё ещё в отличной форме, о чём свидетельствуют его подтянутый живот и мускулистая грудь. На заднем сидении места очень мало, что создаёт некоторые неудобства при моём росте, но всё же это намного лучше, чем светить голой задницей на парковке. Никогда не подозревал, что скромный полицейский инспектор может быть столь страстным любовником. Как он стонет, когда я целую его шею, как прикусывает моё ухо и подаётся вперед бёдрами, когда моя рука скользит вниз и встречается с его возбуждённым членом… Как он трётся своим упругим стволом о мою руку, закрывая глаза и чуть заметно улыбаясь… - Шерлок, там, в бардачке… - шепчет Грег, когда я, уложив его на спину, начинаю поглаживать его голые ягодицы, постепенно подбираясь к ложбинке между ними. Открываю бардачок и нашариваю там тюбик лубриканта. Поражаюсь предусмотрительности Грега и тому, что на тюбике с прозрачным гелем нарисован абрикос. Перебрасывая ворох одежды на переднее сидение, чтобы можно было вольготнее расположиться на заднем, вспоминаю о том, насколько любит абрикосы мой брат. Так значит, Майкрофт и Грег… в этой машине?.. Вот это новость… Я понимаю, что, возможно, делаю сейчас большую глупость, ведь Грег мой друг, к тому же, похоже, он и мой брат сошлись за время моего отсутствия в Лондоне. Однако это меня не останавливает, потому что я слишком возбуждён. К тому же, я с детства привык делать всё наперекор Майкрофту – своими едкими и высокомерными замечаниями, он заставлял меня почувствовать себя ничтожеством, а я потом втихоря мстил ему, забирая и пряча в укромных местах его любимые вещи. Выдавив на пальцы прохладную жидкость, начинаю растягивать разгорячённый вход, вызывая тем самым новую серию стонов инспектора Лестрейда. Теперь капнуть немного из тюбика на свой член, тщательно растереть по всей длине и толкнуться в уже немного расслабленный, но всё ещё узкий вход. Грег едва слышно шипит, но терпит, пока я прохожу внешнее мышечное кольцо, сдавливающее мой член настолько, что кажется ещё чуть-чуть, и лопнет тонкая кожа на головке. Это настолько возбуждает, что я чувствую приближение оргазма. Чёрт, нужно срочно отвлечься на что-то постороннее, иначе я долго не продержусь, а я не хочу кончить слишком быстро. Интересно, сколько в Лондоне на данный момент преступников? Хватит ли на год, если я буду их есть не больше двух-трёх в день? Думаю, хватит. Ведь, как показывает личный опыт, на место схарченных бандитов тут же приходят новые. Фух, самый трудный этап пройден, сопротивление стало намного меньше и теперь можно сосредоточиться на том, чтобы мы оба получили удовольствие. Грег обхватывает ногами мою поясницу и подаётся навстречу моим движениям. Моё левое колено упирается в сидение, а другое - на него не поместилось, поэтому моя правая нога стоит на полу, что позволяет увеличить амплитуду движений. Ориентируясь на свои ощущения и реакцию Грега, стараюсь подобрать такие частоту и глубину проникновения, которые устроят нас обоих. Отлично! Похоже, он не любит спешить и предпочитает трахаться долго и со вкусом, что меня сейчас вполне устраивает. Моё колено, упирающееся в сидение, чуть скользит по жёсткой материи, которым оно обито. Трение обдирает кожу, но мне на это начхать. Заживёт, как на собаке. Нет, даже быстрее. - Грег, ты настоящий друг, - вырывается у меня, когда я делаю очередной резкий толчок, задевая внутри него этот волшебный бугорок, от которого сразу разбегаются во все стороны волнообразные сокращения мышц, заставляющие теперь уже меня закрывать глаза и стонать от этих волшебных пожатий. - Боже… - шепчет Грег, впиваясь ногтями в мою спину. Уж Бог-то тут, точно, ни при чём. Поглаживаю рукой жёсткий ёжик коротко стриженных седых волос и пытаюсь представить, каким эффектным мужчиной он был в молодости. Воображение рисует весьма соблазнительные картинки, вследствие чего ощущение щекотки и распирания изнутри нарастают в геометрической прогрессии, и я понимаю, что наступление оргазма неотвратимо приближается. Сжимаю рукой истекающий предэякулятом член Грега, несколько раз дёргаю его, и мы оба проваливаемся в сладостное безумие, на несколько прекрасных мгновений забывая об окружающем мире и о самих себе. Не хочется ни двигаться, ни говорить. Вместо этого хотелось бы уснуть, прижавшись друг к другу, покачиваясь на ласковых волнах удовольствия. Однако когда затекают и начинают стыть руки и ноги, мы понимаем, что выбрали для этого неподходящее место. Мы оба, потные и перепачканные спермой, начинаем суетиться, пытаясь найти что-то, чем можно было бы вытереться. Увы, салфеток в салоне нет. Похоже, в качестве этого чего-то придётся использовать нижнее бельё. - Довезёшь меня до Бейкер-стрит? – спрашиваю я у Грега, когда мы полностью упаковываемся в одежду. Он кивает и заводит машину. Когда Грег останавливается у дома номер 221, я долго и нежно целую его в губы перед тем, как внушить ему забыть наше сегодняшнее безумство. Выходя из машины, думаю о том, что, пожалуй, мне стоит стереть эту информацию и из своей памяти. Это избавит нас от неловких моментов в будущем, когда нам снова придётся работать вместе. Но желание сохранить в своей душе немного тепла, которое подарил мне Грег в этот нелёгкий день, перевешивает чашу весов в пользу того, чтобы продолжать помнить. Я открываю дверь в свою квартиру, думая о том, как мне расправиться с Мэри и вернуть Джона. Ну, вот, стоило вспомнить о нём, как во мне проснулась совесть, нашёптывающая, что я мерзкий упырь, махровый эгоист и беспринципная сволочь. Началось… Теперь я долго не смогу отделаться от гаденького послевкусия своего поступка. Не знаю, какое из проклятий для вампира страшнее, совесть или скука. Со скукой ещё хоть как-то можно бороться, занимаясь всем тем же, что и при жизни, и притворяясь живым. Зачастую это притворство весьма развлекает, позволяя видеть забавное в обыденном и изрекать шутки, понятные лишь мне одному. С совестью намного сложнее. Порой совесть так долго не объявляется, что кажется, она атрофировалась, но стоит только поверить в это, как она настигает меня в самый неподходящий момент и принимается грызть изнутри. И ведь никак от неё не отделаешься. Не сбежишь и не откупишься… Есть, правда, один простой и весьма эффектный выход – стереть ту информацию, из-за которой меня терзает это рудиментарное чувство, с моего «жёсткого диска», но я предпочитаю не делать этого, чтобы не лишиться последних крох человечности. Добрейшая миссис Хадсон чуть не огрела меня сковородкой, приняв за грабителя, и некоторое время смотрела как на призрака, что, в общем-то, было недалеко от истины. Убедившись, что с ней всё в порядке, и она не грохнется в обморок на радостях, удаляюсь к себе и посылаю ещё одно сообщение Генриху: «И всё же, как справиться с ведьмой?». Вскоре от моего Творца приходит вполне устраивающий меня ответ: «Нужно создать ситуацию, при которой ей придётся израсходовать значительную часть своей силы. Когда она будет ослаблена, на неё можно будет напасть». Не сомневаюсь, что смогу организовать подобную ситуацию и вырвать Джона из цепких рук этой дамочки. Снимаю с себя пальто и костюм, облачаюсь в мягкий просторный домашний халат и падаю на диван. Если бы я только знал, что та ситуация, над организацией которой я надолго задумываюсь, вскоре возникнет без всякого моего вмешательства и повлечёт за собой цепочку неотвратимых событий, то, возможно, отказался бы от своих планов и навсегда покинул Лондон…