Существовать лишь для нее

- Куда ты собираешься?? – она так взволнована, будто бы я навсегда уезжаю. - Виктория, я должен ехать в Нью-Йорк, чтобы подписать контракт, с очень крупным предприятием – быстро собираю, небольшой чемодан, пара костюмов, парфюм и всякий хлам который положила Элизабет. - И как скоро ты вернешься? - Как только контракт будет подписан, я сразу же приеду, не беспокойся – я хватаю чемодан, и буквально выбегаю из комнаты. Я стал часто избегать Виктории, не знаю, я уже не чувствую к ней того, что было несколько месяцев назад, хотя по-прежнему люблю её. Меня привлекла ее недосягаемость, скромность и много разных качеств, которые так редки. Она просто гуляла со мной, рассказывала разные истории или молча шла рядом. А теперь она другая, иногда груба или раздражена. А я даже не пытаюсь ее остановить, когда она, в одиночество швыряет столовые приборы, разбивает вазы. Я не знаю почему, со мной и при Коллинзах она не такая, она снова превращается в ту самую Викторию. Возможно все дело в том, что она голодна, или просто не может свыкнуться с таким существованием. Уже год прошел, после смерти Анжелики семейный бизнес вновь обрел былое величие. Поместье после пожара подвергалось реставрации, и все невероятно изменилось. Фрески, новые картины, это стало напоминать обычный особняк, а не фамильное поместье. Нельзя сказать, что мы все уживаемся мирно, но то, что происходит сейчас хоть как-то походит на семью. Забегаю в первую попавшуюся комнату, ведь рейс лишь через 6 часов, а я уже собрался, да и идти мне некуда. Лаборатория Доктора Хоффман, а ведь после того как я убил ее ничего не изменилось. Только накопился приличный слой пыли, и занавески больше не пропускают солнечный свет. А ведь она была так красива, и даже ее прямолинейность и пристрастие к алкоголю ничуть не портило ее. А голос завораживал и уносил мысли куда-то далеко. Сначала я долго удивлялся, женщина-врач казалось чем-то немыслимым, профессия считалась по мужской части. Я вспомнил как она после очередной “пьяной” ночи еле входила в столовую, легкая усмешка пробежала по губам. Она обращалась со мной ласково, хотя я этого не заслуживал. А чем я ей отплатил? Фальшивой монетой, смертью.… но смерть её была вполне заслуженной! Она использовала меня, бессовестно использовала! А я - идиот, повелся! Так в раздумьях о Докторе Хоффман прошли заветные несколько часов до рейса, я взял чемодан и вышел из комнаты. - Барнабас, ты все еще здесь? Но у тебя же рейс – Виктория пытливо посмотрела на меня, будто бы хотела в чем-то укорить. Но в её взгляде мелькнула знакомая мне теплота. - Я заблудился, ну то есть искал пару вещей, и забрел в восточное крыло – возможно, не совсем убедительно, но надо же было что-нибудь придумать. - Заблудился? В собственном доме? Придумал бы что-нибудь поправдоподобнее – обиделась, ну что ж она имеет на это полное право, хотя и не знает главной причины моей задержки здесь. - Я искал Дэвида, мы с ним не успели проститься – я действительно хотел попрощаться с мальчиком, просто во всей этой суете я совершенно забыл об этом. - Тебе так важен этот мальчик?- Спокойно спросила она - Он же не твой сын, а ты уделяешь ему больше внимания, чем всей своей семье вместе взятой. Как она не понимает, мальчик растет без матери и отца, ему нужна забота ведь он еще совсем ребенок. - Барнабас!!! – Дэвид бежит ко мне со всех ног, с улыбкой до ушей. - Дэвид, я как раз хотел попрощаться с тобой, я уезжаю на несколько дней, по работе – мальчик приуныл, я ведь обещал ему, что скоро мы вместе куда-нибудь поедем, но не сегодня, не сейчас. - Ты ведь вернешься? Ты не бросишь нас? – эти глаза полные слез, которые просто умоляют не уходить, как его отец, но я же вернусь. - Конечно, вернусь, а сейчас мне пора ехать, иначе я опоздаю на рейс – Дэвид прижался ко мне изо всех сил боясь отпустить, но я не прощаюсь с ним навсегда. - До свидания Виктория, пока Дэвид – Влепив своей дорогой половине смачный поцелуй, я развернулся в сторону двери и стремительным шагом вышел из поместья. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В НЬЮ-ЙОРКЕ - Может тебе хватит пить? Ты уже похожа на алкоголичку – эти бесконечные упреки в том, что я много пью, как он меня достал. - “Дорогой”, может ты, не станешь лезть туда, куда тебе не следует? – я наконец допиваю виски, и встаю из-за стола, отряхиваю ярко-красный плащ. - Ну и куда ты в таком виде собралась? Ты похожа на дешевую шлюху – ну ты-то знаешь толк в проститутках, но я отнюдь не одна из них. Где же это чертово зеркальце?! - Заткнись уже – Порывшись в сумке, я наконец достаю небольшое круглое зеркало и поправляю прическу. Затем молча выхожу на улицу, чтобы немного забыть об этом ублюдке. Уже год прошел, а я все еще заливаю алкоголем свою любовь к Барнабасу. А ведь тогда он даже не дал мне что-то объяснить. А теперь живет прекрасно с этой Викторией, которая лишь лжет ему. Моей вины тут тоже много, не стоило так поступать, когда он доверял мне. Но ведь сам бы он не согласился меня обратить, и эта любовь к нему, которая лишь все испортила. Да и тем более я не понимала тогда, что люблю его, и люблю ли вообще. Для женщины, которая вот уже много лет тратит ночи на очередную бутылку дешевого бренди, чтобы только забыть свои проблемы, а завтра выслушать чужие, любовь превращается в ничто! Но сейчас, я даже отдала бы все что угодно за то, чтобы его увидеть.… Найти богатого любовника в Нью-Йорке было не сложно. Особенно когда ты буквально живешь на тусовках. Толпы богачей, которым лишь бы найти шлюху, которая удовлетворит всю его похоть. Но я не уличная девка, мне всего лишь нужен был человек, который будет за все платить. И я его нашла. Майк груб и позволяет себе слишком много, но у него куча денег, которыми он швыряется направо и налево. Шикарный дом, дворецкий, слуги и много всего. Такое существование меня вполне устраивает, наверное… КОЛЛИНВУД (АЭРОПОРТ) - Ваш паспорт, сэр – молодая девушка в сине-белой форме вежливо отвлекла меня от изучения этого странного места. - Могу я узнать, что это такое? Этот ваш паспорт – странное название, может это то, что мне положила в чемодан Элизабет? - Сэр, не стоит так шутить, мне нужен ваш паспорт, иначе я не могу допустить вас на самолет, не удостоверившись в вашей личности – она отчеканила эти слова так, будто бы заучивала их несколько часов подряд. Раз я не могу пройти без этого паспорта, значит, придётся сделать то, что я умею лучше всего, загипнотизировать. Ее глаза становятся пустыми, будто бы вся жизнь ушла, канула в небытие, разум подчиняется моим манипуляциям и вот она уже полностью под моей властью. - Приятного полета сэр! – я прошел, а эта бедняжка осталась позади, жаль, очень жаль. Огромная дорога непонятно из чего, или как это назвала Элизабет, кажется асфальт. Большие, просто огромные машины с палками по бокам, все это выглядит очень странно. Я решил пойти к той “машине”, у которой скопилось больше всего зевак. Молодая девушка как раз объявляла, куда направляется этот транспорт. - Рейс Коллинвуд – Нью-Йорк отправляется через полчаса, пассажиров прошу занять места соответствующие билетам – она поднялась по лестнице и скрылась в этой “машине”. Разумнее всего было последовать за остальными, ведь я ничего не смыслю в этих небесных транспортах. Все зашли, в как оказалось небольшое, но длинное помещение, везде были стулья обитые кожей, узкий проход между ними и окна которые имели вид соответственный своему расположению. На моем билете было написано: Ряд 10, место 3. Это оказалось практически в самом конце, что было неплохо, ведь все мое времяпровождение здесь, меня никто не побеспокоит. Неужели?! Неужели, я, наконец, сошел с этого создания сатаны! Это были самые худшие часы в моей жизни, даже то, что я пролежал в гробу 200 лет, не сравнится с 2 часами полета на этой “машине”. Наипротивнейшее чувство, когда тебя буквально размазывает по сиденью, как масло на хлеб. В аэропорту было невероятное количество народа, одни расталкивали толпу, другие прощались, а третьи спешили на свой рейс. Народу было столько, что и протиснутся негде. Я поспешил к выходу, мне стало душно и практически не хватало воздуха. На улице было мало народа, зато очень много машин, у них очень странное название, кажется “Такси”. Элизабет говорила, что за деньги, водители Такси довезут тебя туда, куда захочешь, в пределах разумного конечно. Я сел в одну из таких машин, за рулем сидел пожилой человек, но он всяко был моложе меня, на вид ему было лет пятьдесят. Было невежливо вот так отсиживаться в машине, поэтому пришлось импровизировать, и я сказал первое, что пришло в голову. - Центральный Парк – старик лишь сдержанно кивнул и завел машину. Нью-Йорк поразил меня! Огромные здания, на улице ни одного деревца или кустика, куда-то бегущие люди. Вся жизнь кипела в бешеном темпе, конечно Коллинвуд был не маленький городок, но все же ему никогда не сравнится с Нью-Йорком, этим огромным котлом, куда сплывалось все, от «бывших королей» до обычных проходимцев. Мы ехали долго, час, или полтора, но это того стоило. Водитель остановил у удивительного парка, я расплатился с этим мужчиной и вышел из машины. Парк был очень большой, повсюду были деревья, росли красивые цветы, а кое-где стояли скамьи. Парк был пуст, здесь не наблюдалось ни одной живой души, странно ведь Нью-Йорк полон народа. Я просто пошел по дороге, мне хотелось немного “проветрить” свои мысли. Я снова вспомнил о Докторе Хоффман, она говорила, что прогулки полезны и обязательны, а я все равно постоянно находился в поместье и практически не выходил на улицу. Я стал каким-то опустошенным, будто потерял часть себя, часть своего существования. Мысли снова превратились в кашу, практические такую же какую готовит Элизабет… Я шел и шел, утопая в собственных раздумьях, иногда лишь оглядываясь на безлюдные улицу и огромные дубы, величественные кроны которых поражали, они были намного зеленее, чем раньше! Легкий ветер гулял где-то в самых их верхушках. В очередной раз повернувшись, я не поверил тому, что видел. Красивой, но стремительной походкой шла женщина, рыжие волосы, чуть широковатые плечи, но узкая талия, платье, вычурно ярких цветов в одно мгновенье мне показалось, что это Джулия, но это не возможно. Она мертва, и я сам убил ее, теперь это наказанье на все мое вечное существование. Она скрылась из виду, но была настолько похожа на нее.